Межгосударственные отношения, движущие императивы внешней политики государств (и государя), военная, дипломатическая и культурная экспансия — все это традиционные темы науки о международных отношениях. Исследования данных феноменов имеют долгую традицию, уходящую корнями в древнейшие времена. Казалось бы, что нового может привнести коллектив испанских авторов в анализ уже устоявшегося категориального аппарата и таких трендов, как геополитическое и стратегическое мышление, асимметричные войны и наращивание или сокращение ядерных потенциалов? Ведь книг, посвященных этой проблематике, — бесчисленное множество, а безусловными лидерами в этом направлении считаются англосаксонские, французские и шведские исследовательские центры.

<p>Отличительной особенностью рассматриваемой монографии стало то, что в ее написании участвовала целая плеяда испанских специалистов высокого уровня, представляющих как научную школу стратегической мысли (Испанский институт стратегических исследований), различные школы профессиональной военной подготовки, так и людей, занимающих руководящие посты в соответствующих подразделениях Министерства обороны Испании*. За плечами каждого из авторов — серьезный опыт практической &laquo;полевой&raquo; работы, исследовательской и преподавательской деятельности. </p>

Перед составителями книги «Эволюция стратегического мышления с эпохи Возрождения» стояла весьма сложная задача — охватить довольно большие временные рамки и одновременно попытаться представить читателю полноценную картину развития института армии в Европе, его роль в современных условиях и работу исследовательских военных центров. Изучение эволюции стратегической мысли в Европе, вклад Испании в ее становление в эпоху Ренессанса дополнены глубоким анализом новых угроз и вызовов, а также устоявшихся подходов по их нивелированию в рамках института коллективной безопасности (НАТО), членом которого является Королевство Испания.

Вместе с тем необходимо отметить и тот факт, что авторы книги представляют на страницах монографии свое особое вúдение современных трендов мировой политики и военных аспектов, пропуская их через призму нравственных, культурно-ценностных позиций, дополненных богатым историческим опытом Испании. В результате нам предложен весьма интересный и изобилующий любопытными сюжетами взгляд на «старые новые» тенденции «по ту сторону Пиренеев».

За отправную точку исследования была взята эпоха Возрождения. А именно — учение флорентийского политика и мыслителя Никколо Макиавелли (1469—1527 гг.) о власти, этике, войне (и мире), национальном интересе и военной организации. Отдельного упоминания заслуживает приводимый автором данного раздела, Ф.Аснаром, анализ концепта «справедливости». В Средневековье в основе идеи войны лежали религиозные побуждения, а вся политика была пронизана католическими императивами. Но после того, как итальянский ученый поместил категорию войны в рамки политических отношений (как одно из средств проведения политики), этические принципы оказались вытеснены из этого дискурса. Именно поэтому между этикой и политикой он возвел непреодолимую преграду, а состояние мира трактовалось как баланс между военными потенциалами стран.

К весьма интересному выводу приходит Ф.Аснар, когда указывает, что сегодня цель войны — не столько <em>победить</em>, сколько <em>убедить</em> оппонента во взаимовыгодности победы, даже шире — необходимо убедить в этом и мировое сообщество. Так, идея мира в XXI в. становится центральной, она «канонизируется» подобно средневековым догматам, и вокруг нее создается собственная рефлексия. В конечном счете победитель — это тот, кто смог стать «единоличным собственником» идеи мира. А всех, кто будет противиться заданному плану, заклеймят «врагами мира». Как следствие, пять с лишним столетий спустя соперничество за концепт мира, равно как и этическое наполнение политики, обретают былую значимость.

Не менее познавательным сюжетом является обращение к истокам создания института гражданской армии — идее, которая неумолимым ходом истории была погребена под руинами Флорентийской республики на два столетия после вторжения в 1515 г. испанской пехоты. В XVIII в. французские просветители вдохнут в эту идею вторую жизнь и наполнят идеологическим содержанием. Так, патриотизм станет катализатором соперничества между государствами, начиная с рубежа XVIII—XIX вв. Об успехе нового устройства армии мы знаем из уроков истории: войска Наполеона, состоящие из представителей всех сословий и борющиеся за общую цель, победоносно пройдутся по всей Европе в 1803—1815 гг.

Логика тотальной войны, вдохновленная индустриализацией, крайней степенью национализма, милитаризма, бюрократизацией армии и соперничества между державами, по словам автора второй главы книги Х.Пардо де Сантайяна, привели к катастрофическим последствиям Первой и Второй мировых войн. Однако дальнейшее развитие военных технологий, прежде всего изобретение атомной и водородной бомб, осознание губительности применения оружия массового уничтожения заставили вновь взять под жесткий контроль возможные сценарии военного противостояния и военную стратегическую мысль.

К сожалению, Х.Пардо де Сантайяна не делится с читателем размышлениями о современном упадке режима контроля над вооружениями и кризисе доверия между ведущими державами, которые, очевидно, находятся по разные стороны баррикад. А ведь современные тенденции к наращиванию ядерных и стратегических потенциалов, гонка вооружений — то, что привело к консенсусу главных акторов мировой политики полвека назад, — похоже, не позволяют говорить о закреплении в долгосрочной перспективе аксиомы об исключительно устрашающей роли военных разработок.

В подтверждение этих тезисов уже в следующей главе К.Х.Фриас анализирует суть популярной сегодня в военной академической литературе идеи об ограниченной ядерной войне. Так насколько справедливыми оказываются выводы о том, что развитие технологий усмирило «дух войны»?

Позволим себе прокомментировать выводы и К.Х.Фриаса о том, что при биполярном мире есть стремление к ограничению распространения ядерного оружия, в то время как многополярность провоцирует обратные тенденции. Все пять ядерных держав (США, СССР, Великобритания, Франция, Китай) провели свои первые испытания в эпоху биполярности. Две из трех новоядерных держав (Индия и Израиль) также получили свой статус в этот период. Ядерная гонка между Аргентиной и Бразилией пришлась на 1970—1980-е годы прошлого столетия — тоже время биполярности. Четыре страны (ЮАР, Украина, Казахстан и Белоруссия) отказались от своих ядерных потенциалов в переходный период крушения биполярной системы. Действительно, особую обеспокоенность в наше время вызывают ядерные программы КНДР и Ирана — государств, которые в разные периоды времени в официальных документах США неизменно составляли костяк списка стран, именуемого то «осью зла», то «странами-изгоями» (<em>rough</em><em> </em><em>states</em>), — а также угроза попадания ядерного оружия в руки террористов. Тем не менее тот факт, что некоторые государства увеличивают финансирование ядерных программ, следует связывать не столько с отсутствием двух «полицейских», следящих за функционированием созданного ими международного режима, сколько с коллапсом системы международного права, произошедшим из-за того, что так и не был выработан основополагающий инструмент его исполнения — доверие. Так, одни игроки игнорируют резолюции Устава ООН, другие — стремятся встать под «ядерный зонтик», чтобы с его помощью гарантировать неприкосновенность своих границ и внутренней политики. А дальше — как по учебнику теории игр — в отсутствие доверия напряженность будет только возрастать.

Рассматриваемая книга — весьма объемный и интересный коллективный труд. Разбирать текст каждой главы крайне интересно ввиду наличия в нем плодотворных идей для размышлений. Однако мы оставим эту работу будущему читателю и сосредоточимся на самой, вероятно, интересной для российской академической науки части данного труда — вкладу Испании в развитие военной стратегической мысли в исторической ретроспективе. Оригинальность этого исследования не вызывает сомнений. Найти работы на эту тему, написанные даже испанскими авторами, довольно сложно [1], не говоря о том, что мы столкнемся с той же проблемой, если попытаемся проконсультироваться по этому вопросу с российскими аналитиками.

В XX в. специфика разработок кастильских концепций сводилась к адаптации популярных на тот момент идей немецкой и французской школ. А череда военных неудач на рубеже XIX—XX вв. превратила некомпетентность испанских вооруженных сил в своего рода клише. Могла ли зародиться национальная школа стратегической мысли в кризисные времена, когда страна теряла одну колонию за другой? Не переломил ситуацию и приход к власти генерала Франсиско Франко. Наоборот, академическая составляющая данного вопроса лишь ухудшилась. Позитивные тенденции в этой области наметились в 60—70-е годы, когда был создан Исследовательский центр национальной обороны (<em>Centro</em><em> </em><em>de</em><em> </em><em>Estudios</em><em> </em><em>de</em><em> </em><em>la</em><em> </em><em>Defensa</em><em> </em><em>Nacional</em>) и Испанский институт стратегических исследований (<em>Instituto</em><em> </em><em>Español</em><em> </em><em>de</em><em> </em><em>Estudios</em><em> </em><em>Estratégicos</em>). Два десятилетия спустя будет официально оформлено сотрудничество между гражданскими и военными институтами по совместной научно-исследовательской и преподавательской работе в сфере разработок, связанных с вопросами безопасности и обороны.

«Испанские стратегические исследования никогда не соответствовали уровню влияния страны на политической карте мира в исторической перспективе», — так Х.Л.Кальво начинает свою главу, описывая ее содержание в одном предложении. Автор обосновывает это тем, что расцвет стратегической мысли в Европе пришелся на XVIII—XIX вв. Однако в это время испанская монархия находилась в упадке, причины которого крылись в экономическом опустошении, военных поражениях (вторжение Наполеона 1808—1814 гг., потеря колоний) и острой внутренней политической борьбе.

«Золотой эпохой» для Испании стало время географических открытий и появление целого ряда хронистов, записавших события Конкисты, военных экспедиций в Европе и Латинской Америке. Это — Берналь Диас дель Кастильо и его труды о завоеваниях Новой Испании (Мексики); Франсиско де Херес, писавший о покорении Перу, а также Карлос Колома, Бернардино Мендоса, Педро де Саласар и Херонимо де Торрес и Агилера, сосредоточившиеся на европейских и средиземноморских сюжетных линиях.

Весьма интересным представляется тот факт, что труд Н.Макиавелли о государе имел своего испанского предтечу — Альфонсо де Паленсию, который первым написал о собственных наблюдениях, касающихся революции в военном деле эпохи Возрождения. Кроме того, сам флорентинец будет ссылаться на испанскую армию как на образцовую в плане дисциплины и возглавляемую государем, обладающим идеальным качествами полководца и правителя.

<p>Вместе с тем нам кажется важным выделить следующий тезис: с XVI в. неизменной чертой, &laquo;национальным оттиском&raquo; испанской стратегической мысли станет постоянное обращение к моральным аспектам при интерпретации военных дел*. Даже в XX в., когда испанские авторы будут перерабатывать французские и немецкие военные стратегические подходы, ценностно-моральные категории сохранят свою значимость, а &laquo;философия войны&raquo; будет рассматриваться через призму христианского гуманизма. </p>

В заключение отметим, что рассматриваемая работа представляет определенную ценность с точки зрения широты затронутых в ней проблем. Авторы выбрали малозна-комый широкому читателю подход, проанализировав историю эволюции понятия государства, суверенитета и выстраивания межгосударственных отношений через призму стратегического мышления. Развитие дальнейших сюжетных линий, связанных с анализом актуальных проблем безопасности, носит исчерпывающий характер. Благодаря доступности изложения и обстоятельному обзору исследуемых тем книга найдет своего адресата как среди неискушенных читателей, так и в профессиональной среде.

Хотелось бы выразить надежду на то, что, ввиду отсутствия должного внимания ученых к развитию испанской политической мысли и непроработанности вопросов, касающихся ее влияния на развитие европейской литературы в эпоху Возрождения и Нового времени [3, p. 3], настоящая монография станет одним из «кирпичиков» монументального проекта по исследованию и переоценке наследия испанских идей.