Политические события последнего пятилетия сильно актуализировали те аспекты воспитания молодежи, которые связаны с патриотическим воспитанием – формированием национальной самоидентичности¹. О высокой актуальности проблемы патриотизма и его воспитания в современной России свидетельствуют не только рост числа научных публикаций [Цветкова, 2014; Магарил, 2016; Санина, 2016; Халий, 2017; Гуляихин и др., 2018; Юревич, 2018; Ростовцева, Гельфонд, Мирошина, 2019 и др.], но и активное обсуждение дискуссионных вопросов (например, об истинном и фальшивом патриотизме, о методах патриотического воспитания, о принятии в некоторых регионах законов о патриотизме) в СМИ (включая интернет-пространство).

Чаще всего проблематика патриотизма рассматривается на примерах взрослых людей. Воспитание патриотизма у молодежи часто становится объектом нормативных деклараций, однако гораздо реже – объектом изучения. Но есть и исключения: в 2007 г. группой изучения современных тенденций формирования личности в сфере образования Института социологии РАН было проведено исследование мнений старшеклассников ряда российских городов, а также экспертный опрос педагогов [Пронина, 2011].

Актуализация проблем патриотического воспитания продиктовала целесообразность проведения аналогичного исследования на локальном уровне – в виде массового опроса школьников старших классов и экспертного опроса педагогов и причастных к воспитанию специалистов в Тульской области. Данное исследование направлено на: 1) выявление изменения в представлениях о патриотизме и его воспитании за прошедшие 10 лет, 2) сопоставление мнения воспитателей (взрослых людей) и воспитанников (молодежи) и 3) сопоставление регионального (тульского) опыта с общероссийскими тенденциями.

Опрос экспертов (61 эксперт²) и тульских старшеклассников проведен в мае – июне 2017 г. После пилотажа (57 участников проекта «Я горжусь подвигом отцов, дедов, прадедов») в анкетировании приняло участие еще 446 учащихся 8–11 классов из 22 муниципальных образований Тулы и Тульской области, отобранных по многоступенчатой, районированной и гнездовой выборке.

Патриотическое воспитание в России: мнение экспертов.

Несмотря на длительный срок (примерно полтора десятилетия) действия государственных программ патриотического воспитания³, их эффект эксперты оценивают неоднозначно. Мнение, что в современной России действительно сложилась система соответствующего воспитания молодежи, поддержали лишь четверть респондентов-экспертов. По мнению же большинства, эта система действует лишь «в основном»; каждый шестой эксперт дал отрицательный ответ. В то же время при оценке системы патриотического воспитания в Тульском регионе эксперты высказывались более позитивно: почти каждый второй посчитал ее «в чем-то эффективной, в чем-то нет», каждый третий – «скорее эффективной», каждый десятый – «очень эффективной», а как малоэффективную ее оценивают менее десятой доли экспертов.

Нет сомнений, что патриотизм нельзя воспитать по указанию сверху, по плану, в результате предписания закона [Ростовцева, 2017]. Ведь, по мнению почти 9/10 экспертов, наибольшее влияние на детей и молодежи оказывает семья. Далее в иерархии субъектов воспитания патриотизма следуют школа, интернет, сетевые сообщества, СМИ и молодежные общественные организации. Иначе говоря, патриотизму молодые россияне учатся (или не учатся) не столько «за партой», сколько «по жизни».

Больше половины экспертов-туляков в 2017 г. назвали в числе препятствий патриотическому воспитанию трансформацию ценностной системы – повышение значимости индивидуалистических и материалистических ценностей (что отмечалось уже в исследовании Института социологии РАН 2007–2008 гг.). Действуют, конечно, и иные факторы: треть экспертов отметили банальную большую загруженность педагогов, еще треть – отсутствие единого подхода в преподавании истории России.

Еще десятилетие назад школа не проявляла особой активности в вопросах воспитания патриотизма. Более половины учителей тогда среди причин их недостаточного внимания к патриотическому воспитанию называли «не остается сил (54%), не знают, как (53%), нет времени (52%), не считают это своей задачей (47%)» [Пронина, 2011: 101,102]. В нашем исследовании на незнание того, как воспитывать, указал лишь каждый шестой эксперт, что почти в 3 раза меньше, чем десятилетие назад. В то же время действенность методов воспитания патриотизма остается под вопросом.

Главными факторами, препятствующими этому воспитанию, 3/4 экспертов назвали формальный подход, а почти половина – отсутствие общих идеалов, выражающих национальную идею. Одна из важнейших причин формального подхода, возможно, кроется в недоверии к чиновникам, ответственным за реализацию государственных программ патриотического воспитания, к искренности их чувств. Более половины экспертов считают, что те «не всегда» сами являются патриотами.

Формализм в воспитательной работе тесно связан с дискуссионной проблемой соотношения истинного и фальшивого патриотизма. По мнению экспертов, истинный патриотизм – деятельный, воплощенный в конкретных делах (т.е. не показной, «негромкий»); истинный патриот – стратегически мыслящий (в отличие от псевдопатриота, у которого «короткая память»), он не имитирует успехи, видит несовершенства в своей стране и стремится их исправить⁴.

В ответах на закрытый вопрос «В чем проявляется истинный патриотизм?» обращает на себя внимание то, что политически-ангажированное понимание патриотизма – как голосование за определенных политиков и партии – оказалось на последнем месте (3 эксперта из 61). На первые места эксперты поставили «общечеловеческие» трактовки патриотизма: 51 эксперт – уважение к истории и культуре своей страны, 44 – защиту Отечества и служение во благо народа (не правительства!), 35 выбрали ответ «в конкретных делах», 24 – «в уважении семейных ценностей». Такую иерархию трактовок патриотизма правомерно объяснять существенной демократизацией общественной жизни в постсоветский период, в результате чего преданность Родине существенно отделилась от преданности конкретной идеологии или политическому режиму.

В ответах на вопрос «Что сегодня наиболее актуально в сфере патриотического воспитания?» с большим отрывом лидирует «гражданско-патриотическое воспитание» (55 экспертов), затем идет «сохранение русского языка и культуры» (30) и лишь потом – «военно-патриотическое» (29) и «героико-патриотическое воспитание» (21)⁵. Парадокс в том, что среди мероприятий, которые наиболее эффективно воздействуют на формирование патриотических чувств, тульские эксперты чаще всего (45 экспертов из 61) называли массовые патриотические акции именно военно-героического характера – такие как «Георгиевская ленточка», «Сирень победы», «Бессмертный полк» и др. Вероятно, это проистекает не только из специфики Тулы как города с героической военной историей, но и из общих тенденций патриотического воспитания в целом в стране.

Мнения школьников о патриотическом воспитании.

Для понимания результативности патриотического воспитания подростков самое важное, конечно, – это что думают о нем те, для кого проводятся эти мероприятия, т.е. сами школьники.

Согласно опросу, больше всего им нравятся патриотические мероприятия с участием местных органов власти (62%) и «круглые столы» с участием ветеранов, конференции, приуроченные к годовщинам событий Великой Отечественной войны и др. (48%). Занятия в учебных заведениях по патриотическому воспитанию интересны лишь каждому третьему (34%), возрождение комплекса ГТО, игры «Зарница» и др. – менее чем каждому четвертому (23%), а мероприятия по повышению престижа армии – лишь каждому восьмому (12%).

Чувства, которые у них вызывают патриотические мероприятия, школьники назвали в следующей последовательности: чаще всего – интерес (64%), существенно реже – радость (40%), сопричастность (39%), желание совершить подвиг (36%). Это ожидаемо вытекает из преобладания военно-патриотических мероприятий: война хотя и дает много возможностей для проявлений патриотизма (включая подвиги), но категорически не приветствуется.

На прямой вопрос о том, считают ли они себя патриотами, более половины ответили «да» (59%), всего 4% – «нет», но каждый третий считает себя «патриотом не в полной мере» (34%). Эти цифры отражают общероссийскую тенденцию к росту вербальной патриотичности молодежи в 2010-е по сравнению с 2000-ми гг.⁶. В сравнении с другими регионами⁷ показатели в Туле несколько выше, хотя численность молодых людей, колеблющихся в своих ощущениях патриотизма, остается в разных регионах России схожей – приблизительно на уровне трети.

Таблица 1. Ответы школьников на вопрос «Что такое патриотизм?», %

Если сравнить, как школьники в 2007 г. и в 2017 г. понимали патриотизм (Табл. 1), то обнаруживается высокая стабильность мнений. Чаще всего в их ответах, на которые влияют популярные пропагандистские лозунги, фигурируют позитивные чувства («любить Родину», «знать историю»), далее идет желание «защищать Родину». Заметно реже называли повседневные позитивные действия («честно работать», «жить в своей стране», «служить в армии», «ходить на выборы»).

Cовременные школьники понимают патриотизм во многом не так, как люди старшего поколения. Вспомним, что в 2007 г. среди учителей половина полагала, будто «школьники не понимают, что такое патриотизм» [Пронина, 2011: 101]. Более корректным сегодня будет утверждение, что молодые люди его понимают по-другому, чем их учителя⁸. Хотя данные социологов последнего времени свидетельствуют, что россияне изжили страх перед армией и неуставными отношениями, имевшими место в 1990–2000-х гг.⁹, готовность «защищать Родину с оружием в руках» даже на словах демонстрируют менее половины молодых людей. Таким образом, курс на профессионализацию современной армии отражает объективные тенденции трансформации патриотического сознания современного российского общества.

Интересны различия понимания патриотизма в зависимости от самоидентификации респондентов (табл. 2).

Таблица 2. Понимание патриотизма респондентами в зависимости от своей патриотичности, в % к численности своей группы

Все группы респондентов идентифицируют патриотизм в первую очередь с любовью к Родине и возможностью гордиться ею, далее в иерархии с сильным отрывом идет понимание патриотизма как знания национальной истории и готовности с оружием защищать свою страну. Самые сильные различия между теми, кто однозначно считает себя патриотом, и другими школьниками заметны по позициям «защищать Родину, «честно работать» и «жить в своей стране»: частота выбора этих позиций убывает по мере ослабления патриотической самоидентификации. Те школьники, которые считали себя непатриотами, вообще никогда не выбирали варианты «честно работать» и «служить в армии», но это наблюдение нельзя считать надежным из-за малочисленности непатриотов. В этих данных можно с известной осторожностью видеть подтверждение мнения экспертов, что настоящий патриотизм связан не просто с «любовью к Родине», а носит действенный характер: различия между школьниками с разным уровнем патриотического самосознания таковы, что чем оно сильнее, тем чаще молодые люди связывают патриотизм с реальными действиями, консолидирующими граждан страны.

Проблемы (де)героизации и (де)мифологизации.

В последние годы воспитание патриотизма в России построено в первую очередь на осмыслении достижений советской эпохи (победа в Великой Отечественной войне, противостояние в «холодной войне», полеты в космос). Тула имеет гораздо более широкий спектр возможностей для историко-патриотического просвещения, которые включают Куликово поле, Тульский кремль, Тульский государственный музей оружия. Важно подчеркнуть, что все эти объекты обрели новое «звучание» при воспитания патриотизма лишь в последнее время: в конце прошлого века кремль был в запущенном состоянии, музей оружия мал, а на Куликовом поле располагались обычные сельхозугодья. Постепенное превращение Тулы в один из объектов внутреннего исторического туризма – результат целенаправленной работы последних примерно 15 лет. С ней смыкаются действия тульских специалистов по работе с молодежью. В частности, частое незнание современной молодежью событий Великой Отечественной войны и фактов об участии в ней родственников послужило в 2009 г. импульсом появлению еще одной тульской новации – инициативного проекта «Я горжусь подвигом отцов, дедов, прадедов»¹⁰, в рамках которого опубликовано более 800 работ авторов от 8 до 99 лет из 35 регионов России и 10 стран мира.

Таким образом, следует подчеркнуть, что Тула среди регионов России не вполне типична с точки зрения условий для патриотического воспитания: можно несколько пафосно сказать, что за цифрами опроса скрывается своеобразный тульский дух, сформированный историей оружейной столицы и города-героя, который защищал подступы к Москве еще в XVI веке¹¹.

Наличие у туляков богатого опыта историко-патриотической работы с молодежью органично связано с пониманием ими ряда проблем, постоянно возникающих в ходе этой работы.

Прежде всего, подчеркнем, что акцентирование в Туле героических сюжетов российской военной истории не является свидетельством «сильной милитаризации российского патриотического воспитания», препятствующей «формированию конструктивного патриотизма» и не дающей возможности развивать критическое мышление – «критическую лояльность» [Санина, 2016: 52]. Перечисленные мероприятия тульских музеев, напротив, прививают интерес к реальной истории России со всеми ее «белыми пятнами», заставляют пересмотреть некоторые традиционные интерпретации событий.

При современном обсуждении проблем воспитания патриотизма постоянно возникает дискуссионный вопрос о правомерности использования патриотических мифов. К экспертам обращались с вопросом, какую роль играют мифологемы в формировании патриотического сознания. По мнению большинства (39 экспертов из 61), они играют важную роль, но требуют рационального осмысления. Еще 11 экспертов ответили в духе В.Р. Мединского, что «правильные» мифологемы вполне могут закладываться в основу патриотического сознания. Одинаковое число опрошенных (по 8) считали, что они «мешают», т.к. создают искаженное (иллюзорное) восприятие действительности, и что они «помогают» манипулировать общественным сознанием.

Мифологемы – необходимый и, как показывает история, во многом эффективный инструмент поддержания преемственности базовых ценностно-нормативных приоритетов общественного сознания и способов действия. В то же время явно архаичные или идеологически ангажированные мифологемы, безусловно, могут формировать искаженное, иллюзорное восприятие действительности, способствовать опасному манипулированию массовым сознанием и инициировать деструктивные сценарии поведения людей. Поэтому мифологизированное сознание рано или поздно обнаруживает потребность в рациональной рефлексии, в последовательном самопрояснении в форме демифологизации или десакрализации. Но всегда ли эта процедура имеет позитивное значение? С одной стороны, благодаря демифологизации обеспечивается необходимая модернизация общества и устраняются религиозные суеверия, этнические предубеждения, бытовые предрассудки и т.п. С другой стороны, десакрализация, обесценивание священного и дискредитация традиционных ценностей влечет духовный риск. По нашему мнению, в десакрализации героических образов и моделей поведения таится опасность утраты фундаментальных оснований не только национальной, но и духовно-нравственной идентичности человека как носителя исторической памяти поколений и субъекта патриотического воспитания.

В этой связи экспертам был задан вопрос о том, допустима ли десакрализация героических образов, являющихся символом мужества и жертвенности во имя Отчизны (Зоя Космодемьянская, пионеры-герои, 28 панфиловцев и др.). Отрицательный ответ дали большинство экспертов (44 из 61). Однако немало среди них было и людей с иным мнением: положительный ответ дали 6, затруднились с ответом – еще 11 экспертов.

Вряд ли есть сомнения в том, что героизация прошлого и сакрализация подвига защитников Отечества не должны служить основанием для квазипатриотической фальсификации истории или недобросовестного отношения к историческим фактам. Только при условии сохранения баланса между следованием принципу исторической правды и уважением к делам наших предков патриотизм и патриотическое воспитание станут эффективной стратегией успешного развития страны. Но в каждом конкретном случае (например, применительно к подвигу 28 героев-панфиловцев, который является фактом скорее литературы, чем объективной истории) найти такой баланс оказывается непростым делом, что показывают неоднозначные результаты опроса.

Заключение.

Анализ представлений о патриотизме экспертов-воспитателей и школьников-воспитуемых позволяет сделать обобщающие выводы, подводящие к пониманию перспективных проблем культивирования российского патриотизма.

В качестве общего вывода следует отметить, прежде всего, что патриотическое воспитание, в советские времена сводившееся к военно-патриотическому, в современных условиях уступает первое место в представлениях другим формам – гражданско-патриотическому воспитанию. Это заметно не только по прямым суждениям респондентов о том, какая форма патриотического воспитания более актуальна, но и по ответам на частные вопросы, показывающие, что готовность «любить Родину» далеко не всегда сопрягается у молодых людей с готовностью служить в армии и даже просто честно работать. Такая «демилитаризация» патриотизма в массовом сознании и недооценка созидательной деятельности заставляет задуматься о необходимости соответствующей трансформации и форм патриотического воспитания (кстати, лишь 6 из 61 эксперта отметили актуальность «хозяйственного патриотизма» – возможно, из-за того, что этот концепт еще не вошел в массовое сознание).

Опросы современных школьников, в т.ч. тульских, ярко показывают, что их патриотизм связан в первую очередь с традиционными духовно-нравственными ценностями (семья, религия). Это видно в том, что среди факторов, формирующих патриотизм, в их представлениях с большим отрывом лидирует «история предков и рода» (81%), на последнем месте – «высокий уровень благосостояния» (11%).

Но что будет происходить в долгосрочной перспективе? Как в условиях этнодемографических сдвигов будет развиваться российский патриотизм у россиян нерусской этничности? Ведь в последние годы существенно растет (это заметно и в Тульской области) доля россиян, чьи предки, например, могли участвовать в Куликовской битве на «другой стороне». А как воспитывать патриотизм у тех, кто не слишком увлечен историей? Все это – практически значимые вопросы, ответы на которые придется искать в ближайшие десятилетия.

В заключение хотелось бы высказать соображение, что в типологии разных видов патриотизма следует обратить особое внимание на различия между патриотизмом как ориентацией на прошлое, на настоящее и на будущее. Как видно из приведенных материалов, современный российский патриотизм связан, в первую очередь, с прославлением прошлого (парадигма «без прошлого нет настоящего и будущего»). Но есть и иные варианты патриотизма: например, для американцев значимы не столько «слава минувших столетий», сколько выдающиеся успехи в современную эпоху (парадигма «настоящее диктует взгляд на прошлое и будущее»), а для китайцев – соединение «заветов предков» с очень сильной ориентацией на грядущее вхождение КНР в число мировых лидеров (парадигма «великое прошлое дает надежду на великое будущее»). Все эти три варианта патриотизма в принципе не противоречат друг другу, но за ними скрывается размежевание как национальных, так и идеологических ценностей. С точки зрения либеральных подходов, для полиэтнической России трактовка патриотизма как объединения граждан в совместном мирном строительстве успешного настоящего и «великого будущего» способна снять проблемы несовременности «военного» патриотизма и расхождений истории разных этнических групп. В то же время с точки зрения «державной» идеологии актуальность военного патриотизма не подлежит ревизии в силу современного геополитического положения и культурно-исторической специфики развития России. Поэтому воспитание у молодежи объединяющего патриотизма, устремленного к успехам в настоящем и в будущем, наталкивается на объективные препятствия.