Везде
Status Groups in The Social Structure of Russian Society: Status Hierarchies and Consistency of Positions
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Status Groups in The Social Structure of Russian Society: Status Hierarchies and Consistency of Positions
Annotation
PII
S013216250007450-8-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Nina D. Kolennikova 
ORCID: 0000-0001-9458-8762
Occupation: Junior Researcher; Ph.D. Student
Affiliation:
Institute of Sociology of FCTAS RAS
National Research University Higher School of Economics
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 11
Pages
52-62
Abstract

The article investigates the features of social stratification of the employed population of Russia in the context of the status consistency concept of G. Lenski. The author analyzes the place of Russians in the three status hierarchies (government, economic and qualifying), and then, by aggregating these parameters, the calculated integral social status of individuals are assessed along with consistency status for Russians in general and their individual subgroups.  It is shown that among the mass strata of modern Russian society, there are three groups that differ in the degree of consistency of the power, economic and qualification status of their representatives, as well as in the indicators of their integral social status calculated on the basis of these statuses. The first of these three groups (numbering 72% of all working Russians) is characterized by the highest level of consistency of its members status. However, this is a negative consistency, since employees in this group are mostly at the lower levels of status hierarchies and even if they have non-zero indicators on one of the scales, they often do not have opportunity to change their position for the better. This, as well as being in the lower positions in the status hierarchies, unites, despite the heterogeneity of its composition, the members of this group. The second (23%) and third (5%) groups are more homogeneous in their composition, but at the same time they feature lower level of consistency of status positions. Nevertheless, with all the variety of combinations of status positions in these two groups, members of each of them are characterized, first, by at least average positions in individual status hierarchies, and secondly by a relatively high level of prestige of their positions as a whole. At the same time, the relatively low level of consistency of the positions of representatives of even these groups in different status hierarchies does not allow us to speak about stability of the situation of most of them in the future.

Keywords
social status, status consistency, status inconsistency, status crystallization, social stratification, social structure, integral social status, status groups
Received
06.11.2019
Date of publication
02.12.2019
Number of purchasers
70
Views
505
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1

Постановка задачи и теоретико-методологический подход.
2 В социологической науке понятие статуса является центральным при анализе социальной стратификации, поскольку статус отражает положение индивида в общественной иерархии. Однако не всякая теоретическая модель социальной структуры иерархически организована. Для содержательной интерпретации данного понятия и для рассмотрения ситуации статусной консистентности, на наш взгляд, наибольшим эвристическим потенциалом обладает многомерный подход к вертикальной стратификации, истоки которого идут от М. Вебера и П. Сорокина [Вебер, 1992; Сорокин, 1992]. В контексте многомерности есть смысл говорить не просто об абстрактном социальном статусе индивида, а о нескольких позициях в разных статусных иерархиях, и формирующих в совокупности интегральный социальный статус.
3 Изучение статусных позиций целесообразно не просто проводить с учетом разных статусных иерархий, но и задавать достаточно широкий диапазон позиций в рамках соответствующих им вертикально структурированных шкал. Введение таких шкал даёт возможность корректнее подойти к определению интегрального социального статуса индивида в конкретном обществе и взглянуть на ситуацию с основаниями неравенства в нем с учетом характерной для него степени статусной консистентности/неконсистентности.
4 Традиция изучения статусной консистентности имеет относительно давнюю историю. Истоки данной концепции идут от работ Л. Брума [Broom, Jones, 1977], У. Ландейкера [Landecker, 1963] и Л. Уорнера [Warner, 1949], наиболее полное воплощение она получила в работах Г. Ленски [Ленски,1954].
5 Статусную консистентность мы рассматриваем как свойство существующей социальной структуры, свидетельствующее, с одной стороны, о том, насколько совпадают или нет позиции индивида в социально значимых стратификационных измерениях, а с другой – насколько совпадают или расходятся наборы статусных характеристик представителей разных страт и слоев. В этом смысле мы придерживаемся взглядов Л. Брума: страта считается консистентной, если ее члены имеют сходные позиции в различных иерархиях, что и формирует равновесный (устойчивый, стабильный) профиль данной страты [Broom, Jones, 1977]. Такой подход к данной проблематике позволяет учитывать ее как с точки зрения конкретного индивида и его статусных позиций, так и в рамках соотношения этих позиций в социально-значимых статусных иерархиях в социальной структуре общества в целом. То есть статусная консистентность может рассматриваться на микроуровне, при анализе ситуации у конкретного индивида, и на макроуровне – при характеристике особенностей модели социальной структуры конкретного общества в целом. Особую значимость статусной консистентности для анализа типа социальной структуры отмечал и Д. Груски, в терминологии которого для обозначения данного явления использовался термин кристаллизации статусов [Grusky, 2014].
6 На основе изучения типов стратификационных систем и оснований дифференциации в них мы выделили три наиболее значимые для современного российского общества статусные иерархии – экономическую, квалификационную и властную. Их значимость неоднократно подтверждалась анализом российской социальной структуры1. В каждой из этих иерархий индивид имеет определённые позиции, сопоставление которых и стало предметом нашего анализа. Оно осуществлялось в рамках объективного подхода к данной проблематике [Саблина, 2000], и хотя традицию субъективных статусных иерархий мы учитывали, они не были в центре нашего внимания.
1. Напр., в работах О.И. Шкаратана, В.В. Радаева, Н.Е. Тихоновой, Л.А. Беляевой, З.Т. Голенковой и др.
7 В данной статье интегральный социальный статус индивида вычисляется путём сложения рангов по трём статусам, после чего оцениваются нормативные значения этого статуса для занятого населения в целом, а также для отдельных социальных групп2. Также оценивается уровень взаимовлияния в парах статусов и вычисляется степень статусной консистентности по формуле Г. Ленски, которая принимает вид:
2. Подробнее с методикой конструирования шкал для экономического, квалификационного и властного статусов можно ознакомиться в работах автора [Коленникова, 2017; Коленникова, 2018].
8

9 где Xi – измерение социального статуса, – среднее арифметическое значение рангов по избранным шкалам. По Ленски, каждому индивиду, в зависимости от занимаемого в иерархии положения, присваивается коэффициент от 1 до 100 [Ленски, 2003]. В нашем случае шкалы с объективными показателями по каждому из трех статусов были унифицированы. Для удобства вычисления мы трансформировали их в 3-х балльные, где показатель в 1 балл считался низким, показатель в 2 балла – средним и в 3 балла – высоким.
10 Показатель по формуле Ленски позволил оценить распространённость совпадения/несовпадения рангов в трёх иерархиях среди разных статусных групп. Для конструирования шкалы интегрального социального статуса индивида мы просуммировали показатели экономической, квалификационной и властной шкал и затем трансформировали ее до 3-х ступенчатой в ходе укрупнения численности групп до значений, пригодных для анализа. В интегральной статусной иерархии показатели от 0 до 2 баллов свидетельствовали, что индивид занимает нижние позиции в значимых статусных иерархиях (квалификационной, властной и экономической), от 3 до 4 баллов – средние и от 5 до 9 баллов – высокие.
11 Эмпирической базой анализа послужили данные 26-й волны ежегодного опроса РМЭЗ НИУ ВШЭ 2017 г.3 Численность подмассива работающего населения страны составила 5062 респондента.
3. Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS HSE), проводимый Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» и ООО «Демоскоп». URL: https://www.hse.ru/rlms/.
12

Интегральный социальный статус работающих россиян.
13 Средним по выборке значением интегрального социального статуса из трех возможных являлся 1 балл, что характеризует типичный социальный статус представителя массовых слоев российского общества как скорее низкий. Медиана данного показателя составила 0 баллов, модальное значение – также 0 баллов. Об этом же свидетельствует и то, что 72% занятых россиян занимают нижние позиции в интегральной статусной иерархии (табл. 1). То, что большинство работающего населения страны сосредоточено на нижних позициях статусных иерархий, согласуется с выводами исследований различных лет о том, что российское общество характеризуется резким смещением вниз статусных позиций [Тихонова, 2014: 155; 2018].
14

15 На основании показателей интегрального социального статуса можно выделить три группы с разным положением в стратификационной иерархии. Первая, самая массовая группа (72%), характеризующаяся низкими показателями как интегрального статуса, так и низким положением во всех трех являющихся его основой статусных иерархиях. Из-за большой численности, несмотря на схожесть места ее членов в социальной структуре, она распадается на две подгруппы, различия между которыми не столь велики, чтобы отнести хоть какую-то из них к срединным позициям в общей иерархии статусов. Одна из этих подгрупп (51% всех работающих), хотя некоторые ее члены имеют минимальный ненулевой показатель по одной из шкал, в целом характеризуется нулевыми показателями по трем рассматриваемым шкалам (59% ее состава имеют нулевой экономический статус, 98% такие же показатели властного статуса, 85% квалификационного). Хотя это не просто низкие, а экстремально низкие показатели во всех трех статусных иерархиях, они наиболее типичны для работающего населения нашей страны. Другая часть этой группы (21% от работающего населения) занимает более выгодные позиции: 63% состава этой группы имеют средние показатели экономического статуса, 15% находятся в середине властной статусной иерархии, 56% имеют такой же квалификационный статус. Конечно, этого недостаточно для того, чтобы считать позиции рассматриваемой подгруппы соответствующими середине интегральной статусной иерархии, поскольку для этого средними позициями в этих иерархиях должна обладать бóльшая ее часть. Однако это и не пребывание «на дне» статусной иерархии, которое характеризует первую из двух подгрупп с низким интегральным статусом.
16 Вторую, более малочисленную группу в рамках трехчленного деления массовых слоев населения России по месту в статусной иерархии, составляют те, чьи позиции с полным правом можно назвать средними (23%). Этот вывод основан на том, что большинство в ней обладает средними позициями в экономической статусной иерархии (63%), треть имеют сходные позиции в квалификационной статусной иерархии, а для 59% ее состава они являются даже высокими. При этом 40% представителей данной группы имеют средний или высокий властный статус.
17 Третью группу в иерархии социальных статусов составляют те, кто обладает высоким интегральным статусом. Это безусловное меньшинство работающих россиян из массовых слоев (5%), большинство которых имеет высокие позиции во всех трех исследуемых иерархиях, а остальные – в двух из них.
18 Каким же образом положение индивида в системе социально-экономических отношений, и прежде всего его профессиональные позиции, отражаются на его общем социальном статусе?
19

Специфика статусных групп.
20 Для получения ответов на эти вопросы рассмотрим сначала показатели интегрального статуса в разрезе образовательных групп. Из табл. 2 видно, что низкие значения интегрального статуса характеризуют прежде всего россиян с образованием не выше среднего специального. В группах со средними и высокими показателями оказываются чаще всего индивиды, имеющие высшее образование. Чем выше положение по шкале, тем больше вероятность встретить среди его обладателей людей с высшим образованием.
21

22 Однако образование хотя и способно повышать вероятность обладания более высокими статусными позициями, не делает эту вероятность стопроцентной. Как видно из табл. 3, статусные позиции более чем половины работников с дипломом о высшем образовании соответствуют середине интегральной статусной иерархии, а не ее верху. Такая ситуация обусловлена недостаточным влиянием квалификационного статуса на положение индивида в других статусных иерархиях. Статистическая проверка свидетельствует о низком взаимовлиянии квалификационного и властного статусов4, что важно, поскольку влияние властного статуса на экономический остаётся доминирующим5. Несмотря на то что высокие показатели квалификационного статуса способны сказываться на повышении экономического статуса6, без значимого административного ресурса выйти за пределы «средних»7 значений в интегральной статусной иерархии в современной России довольно сложно. Высокий властный статус в значимом объёме представлен относительно чаще среди тех, чьи позиции соответствуют верхушке интегральной статусной иерархии.
4.  Несимметричный коэффициент Сомерса в группе работников с высшим образованием между властным и квалификационным статусами составил 0,019; между квалификационным и властным статусами – 0,020.

5. Несимметричный коэффициент Сомерса в группе работников с высшим образованием между экономическим и властным статусами составил 0,192; между властным и экономическим статусами – 0,243.

6. Несимметричный коэффициент Сомерса в группе работников с высшим образованием между экономическим и квалификационным статусами составил 0,140; между квалификационным и экономическим статусами – 0,180.

7. Под средними в данном случае понимаются показатели экономического статуса, соответствующие середине экономической статусной иерархии.
23

24 Рассмотрим теперь интегральный статус россиян и уровень характерной для их позиций статусной консистентности в связке с профессиональной принадлежностью индивида. При таком анализе выделяются четыре укрупненных профессиональных группы (табл. 4). Первую подгруппу образуют представители 5, 7, 8 и 9 профессиональных классов по ISCO-088, которые являются преимущественно работниками физического труда или рядовыми работниками торговли и бытового обслуживания.
8.  Учитывая незначительную численность в массиве квалифицированных работников сельского, лесного хозяйств и рыбоводства – 7 человек (6 класс), данные по ним в таблице не представлены. Учитывая незначительную численность в массиве представителей 0 класса (военнослужащие – 17 человек), а также тот факт, что это были в массе своей люди с дипломом о высшем образовании, данные по ним были учтены в группе специалистов с высшим образованием (2 класс).
25

26 Вторую подгруппу образуют работники 4 класса, представители которого имеют преимущественно низкий интегральный статус, но четверть из них находится все же на средних статусных позициях и составляет одинаковую долю как среди низкостатусных, так и среди среднестатусных россиян. В нее входят представители нефизического рутинного труда, основную массу которых составляют в российских условиях работники по обслуживанию разного рода погрузок и отправок товаров, включая почтовых работников. В отдельных случаях за счет, например, уровня образования (34% в этой группе имеют высшее образование) или относительно высокой ставки по заработной плате (19% имеют доход от 1,26 региональных медиан) члены данной группы могут повышать интегральный статус до средних позиций. При этом средними показателями властного статуса в этой группе обладают 14% работников, высокими – 2%. Это выше, чем среди рабочих, но значительно ниже, чем среди руководителей, профессионалов и полупрофессионалов. Таким образом, статусные позиции работников 4 класса тяготеют к «низам» интегральной статусной иерархии, чем к ее середине.
27 Третья и четвертая группы работающего населения страны состоят преимущественно из представителей квалифицированного нефизического труда и по профессиональному составу довольно гомогенны. При этом если основа третьей подгруппы сформирована профессионалами и полупрофессионалами, обладающими средними позициями в интегральной статусной иерархии, в четвертой группе относительно чаще встречаются руководители с высоким социальным статусом, хотя более половины состава этой группы – представители других профессиональных классов.
28 Интересно, что позиции в экономической и квалификационной, а также властной и экономической статусной иерархиях для представителей 1, 2 и 3 профессиональных классов при попарных оценках их связи между собой связаны сильнее, чем просто для показателей места в иерархии экономических статусов и наличия высшего образования9. Для работников этих классов ключевое значение в обеспечении более высокой социальной позиции имеют показатели властного статуса, а наименее значим квалификационный статус. Это подтверждает выводы, что роль квалификации и образования, если человек не является обладателем уникальной квалификации, для обладания высокой статусной позицией в современной социальной структуре российского общества в силу переизбытка специалистов с высшим образованием очень низка [Тихонова, 2017; Каравай, 2016], а роль властного статуса и административного ресурса очень высока [Аникин, 2016]. Данный факт говорит о дисбалансах, связанных с тем, что на высокие позиции властной иерархии могут попадать люди, имеющие значимый ресурс социальных сетей, роль которого в обеспечении высокого положения в современной России в последние годы растёт [Тихонова, 2018].
9. Несимметричный коэффициент Сомерса для группы работников 1, 2 и 3 классов между экономическим и властным статусами составил 0,202, а между властным и экономическим статусами – 0,243; между экономическим и квалификационным статусами составил 0,254, а между квалификационным и экономическим статусами – 0,237; между квалификационным и властным статусами составил 0,046, а между властным и квалификационным статусами – 0,059.
29 Не менее интересно и распределение позиций в интегральной статусной иерархии в зависимости от уровня дохода. Работники с низкими показателями имеют доход величиной в пределах одной региональной медианы (табл. 5). Это позволяет рассматривать их как представителей низкодоходных слоёв населения. Для группы со средним социальным статусом характерен уровень доходов от 1 до 1,5 медиан. При этом граница в 1,25 медианы, согласно данным отечественных исследований [Модель доходной..., 2018], отделяет среднедоходные слои от низкодоходных или имеющих высокие риски оказаться в их составе. Поэтому лишь часть группы со средними показателями интегрального социального статуса обладает соответствующим уровнем дохода: их положение на интегральной шкале в некоторых случаях определяется другими характеристиками статусных позиций. Третью группу составили в основном работники с доходами от 1,5 до 2,3 медиан при том, что преодоление порога в 2 медианы позволяет обычно отнести индивида к относительно высокодоходным слоям [Модель доходной..., 2018: 64].
30

31 Хотя данные табл. 5 демонстрируют связь принадлежности к определенной статусной группе и уровня заработной платы, далеко не все работники с высоким интегральным социальным статусом являются и представителями высокодоходных слоев – 22% среди них имеют зарплату не более 1,25 медианы доходного распределения, что вполне типично для страны. Согласно вычисленным коэффициентам, это можно объяснить высокой ролью показателей властного статуса в обеспечении высокого положения во всех трёх иерархиях10.
10.  Несимметричный коэффициент Сомерса для группы работников с доходом от 1,26 медиан между экономическим и властным статусами составил 0,138, а между квалификационным и властным статусами – 0,248.
32

Статусная консистентность.
33 Рассматривая объективные показатели социальных статусов, мы предприняли попытку вычислить Индекс статусной консистентности по классической формуле Г. Ленски. С учётом градации рангов наших шкал, значения статусной консистентности располагались в пределах от 0 до 3 баллов, где 0 свидетельствовал о низкой статусной консистентности, а значения, близкие к 3, – о ее высокой степени. Для выборки в целом среднее значение данного Индекса составило 1,9, что характеризует статусную консистентность социальной структуры российского общества как скорее среднюю. Согласно Индексу Ленски, чем ниже показатель интегрального социального статуса, тем выше степень консистентности позиций человека в статусных иерархиях (табл. 6), т.е. чем ниже позиция человека, тем меньше у него шансов на его изменение.
34

35

Однако формула Ленски лучше «работает» не просто при анализе структуры общества в целом или на уровне макрослоев, а при сравнении степени статусной консистентности в различных группах, в частности образовательных и профессиональных (табл. 7). В первом случае наибольший уровень консистентности среди тех, чей уровень образования ниже высшего. Это свидетельствует о том, что наличие высшего образования является фактором, «задающим» две разные траектории последующей статусной мобильности. Одна из этих траекторий ведёт к занятию верхних статусных позиций в интегральной статусной иерархии, другая – к зависанию в её середине. В случае с профессиональными группами для каждой из них характерен примерно одинаковый уровень консистентности статусных позиций в пределах 1,9–2,1 баллов. Исключение – руководители, где фиксируется наименьшая статусная консистентность. Это означает, что позиция руководителя в современной России, с одной стороны, не всегда предполагает высокий уровень квалификации, а с другой – не всегда высоко оплачивается, поскольку управленческая деятельность не во всех случаях является для руководителя основной (особенно в небольших компаниях или у руководителей низшего звена – супервайзеров). Максимальной консистентностью статусов в разных статусных иерархиях характеризуются в России работники со средним общим образованием и рабочие, чей труд связан с механизмами.

11. Светлым фоном в таблице выделены ячейки, значения в которых говорят о наименьшей статусной консистентности позиций в рамках соответствующей классификации (образовательной или профессиональной), а темным фоном – о максимальной.
36

37

Выводы.
38 Рассмотрение социальных статусов и консистентности занятого населения позволило выделить основные элементы статусной иерархии российского общества, численность соответствующих статусных групп и определить, насколько консистентны в нашей стране статусные позиции в рамках их общей иерархии. По итогам анализа оказалось, что каждая из трёх выделенных групп, отличающихся спецификой положения ее представителей в интегральной статусной иерархии, различается также уровнем консистентности позиций ее членов в экономической, квалификационной и властной статусных иерархиях. Наиболее многочисленна (72%) группа работающих россиян с низкими статусными позициями. Она же отличается наиболее высоким уровнем статусной консистентности. Наиболее высока консистетность статусов в составляющих ее «костяк» группах работающих россиян со средним общим образованием и рабочих механизированного труда.
39 Две другие группы – со средними и высокими статусными позициями в интегральной статусной иерархии – формируются из работников с более высоким уровнем общего социального престижа за счет их более высокого места в трех статусных иерархиях. По мере повышения места в интегральной статусной иерархии снижается степень статусной консистентности позиций (в среднем в 1,3 для среднестатусной и в 2,6 раза в высокостатусной группе). Это говорит о гораздо меньшей степени устойчивости положения представителей этих групп, о его большей противоречивости и о нарастающих для россиян по мере их увеличивающегося «отрыва от низов» рисках переместиться на низкие статусные позиции.
40 Однако у относительно слабой консистентности статусов есть и хорошая сторона: индивиды в этом случае имеют потенциальную возможность «добора статуса» на шкалах, где статусная позиция не соответствует их относительно более высокому месту в других статусных иерархиях. Статусная неконсистентность дает тем самым индивиду шанс повысить статус в зависимости от существующих каналов социальной мобильности и используемых форм «добора статусов» [Богомолова, Саблина, 1997; Саблина, 2000]. Однако эта возможность проявляется в России слабо и характеризует около четверти работающего населения. Нашей стране свойственна скорее статусная консистентность на нижних ступенях интегральной статусной иерархии, когда шансы занять более высокие статусные позиции практически отсутствуют. Высокие позиции с консистентным социальным статусом характеризуют каждого двадцатого работающего россиянина.
41 Решающую роль в определении места в интегральной статусной иерархии играет властный статус человека. Как свидетельствуют полученные данные, только в сочетании с высоким властным статусом индивид способен иметь и высокий интегральный социальный статус. Отчасти это связано с тем, как сильно наличие властного статуса влияет на показатели экономического статуса, а отчасти – с относительной редкостью средних, тем более – высоких позиций в иерархии властных статусов у представителей массовых слоев работающего населения России. В итоге наиболее широко распространены высокие статусные позиции в общественной иерархии среди руководителей, однако это не означает благополучия данной группы – наибольшая степень статусной неконсистентности, а, следовательно, и рисков потери статусов характеризует именно их. Прямо противоположна ситуация у операторов машин и механизмов, которые занимают в массе своей консистентные и в этом плане устойчиво низкие статусные позиции, практически не имея шансов их изменить. Представители остальных профессиональных групп характеризуются разной степенью статусной неконсистентности, опасность которой в так называемой «статусной неудовлетворенности» или «статусной фрустрации» – феномене, ведущем к маргинализации сознания и росту готовности к протестной активности [Geschwender, 1967; Jackson, Curtis, 1972].
42 Эти выводы перекликаются с результатами отечественных исследований, описывающих современную ситуацию в России как «негативную стабилизацию» с нарастанием недовольства своим положением [Тихонова, 2019]. С точки зрения анализа особенностей социальной структуры российского общества в целом сложившаяся ситуация свидетельствует, что положение типичного («медианного») россиянина – отнюдь не срединная, а нижняя позиция в иерархии социальных статусов. Данный факт позволяет лучше понять природу неослабевающих дискуссий о среднем классе России, где этот класс неизменно оказывается выше середины доходного, имущественного и т.п. деления населения. Кроме того, полученные результаты говорят и о существенных дисбалансах в институтах социального воспроизводства и социальной мобильности в современном российском обществе, в значительной степени вызванных гипертрофированной ролью места россиян в общественной иерархии властного статуса, приниженной – квалификационного статуса, а главное – относительной слабостью связи их друг с другом и с экономическим статусом человека.

References

1. Bessokirnaya G.P. (2014) Status Mismatch of Rural Population in the Reformed Russia. Sociologicheskij zhurnal [Sociological Journal]. No. 1: 55–71. (In Russ.)

2. Bogomolova T., Sablina S. (1997) Status Inconsistency as an Aspect of Social Stratification: Presentation of the Classical Concept. Rubezh. Almanah socialnyh issledovanij [Rubezh. The Almanac of Social Researches]. No. 10–11: 58–65. (In Russ.)

3. Broom L., Jones F.L. (1977) Problematics in Stratum Consistency and Stratum Formation: an Australian Example. American Journal of Sociology. Vol. 82. No. 4: 808–825.

4. Karavay A.V. (2016) Human Capital of Russian Hereditary Workers. Monitoring obshhestvennogo mneniya: ekonomicheskie i socialnye peremeny [Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes]. No. 6: 107–124. (In Russ.)

5. Kolennikova N.D. (2018) Qualification status of the employed Russians: hierarchy and distribution features. Monitoring obshhestvennogo mneniya: ekonomicheskie i socialnye peremeny [Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes]. No. 6: 112–129. (In Russ.)

6. Kolennikova N.D. (2017) Characteristics of the power status of employed population in modern Russia. Monitoring obshhestvennogo mneniya: ekonomicheskie i socialnye peremeny [Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes]. No. 5(141): 214–232. (In Russ.)

7. Kolennikova N.D. (2018) The economic status of Russia’s working population: objective and subjective dimensions. Vestnik instituta sociologii [Bulletin of the Institute of Sociology]. No. 24: 76–94. (In Russ.)

8. Landecker W. (1963) Class crystallization and class consciousness. American Sociological Review. Vol. 28. No. 2: 219–229. 

9. Lensky G. (2003) Status Crystallization: Nonvertical Dimension of Social Status. Sociologicheskij zhurnal [Sociological Journal]. No. 4: 126–140. (In Russ.)

10. Sablina S.G. (2000) Crystallization of the Status of Middle Strata in Modern Russia. Sociologicheskij zhurnal [Sociological Journal]. No. 1/2: 107–118. (In Russ.)

11. Sorokin P. А. (1992) Social stratification and mobility. Man. Civilization. Society. Moscow: Politizdat. (In Russ.)

12. Tikhonova N.E. (2017) Human Capital of Professionals and Managers: the Condition and Dynamic. Vestnik instituta sociologii [Bulletin of the Institute of Sociology]. No. 21: 140–165. (In Russ.)

13. Tikhonova N.E. (2018) Life Success and Social Status Factors in the Minds of Russian. Vestnik instituta sociologii [Bulletin of the Institute of Sociology]. No. 27: 11–43. (In Russ.)

14. Tikhonova N.E. (2019) «Negative Stabilization» and Factors of Population Welfare Dynamics in Post-Crisis Russia. Sociologicheskij zhurnal [Sociological Journal]. No. 1: 27–47. (In Russ.)

15. Tikhonova N.E. (ed.) (2018) Model of Income Stratification of Russian Society: Dynamics, Factors, Cross-Country Comparisons. Moscow: St. Petersburg: Nestor-History. (In Russ.)

16. Warner W. L. (1960 [1949]) Social Class in America. New York: Harper and Row.

17. Weber M. (1992) Class, Status and Party. In: S.A. Belanovsky (ed.). Social Stratification. Moscow: Institute of national economic forecasting of RAS. Issue 1: 19–38. (In Russ.)

18. Geschwender J.A. (1967) Continuities in Theories of Status Consistency and Cognitive Dissonance. Social Forces. Vol. 46. No 2: 160–171.

19. Grusky D.B. (2014) Social Stratification. Class, Race, and Gender in Sociological Perspective. New York. Routledge.

20. Jackson E.F., Curtis R.F. (1972) Effects of Vertical Mobility and Status Inconsistency: a Body of Negative Evidence. American Sociological Review. Vol. 37. No. 6: 701–713.

Comments

No posts found

Write a review
Translate