Проблема, цели и задачи исследования.

Современное армянское общество претерпевает ряд преобразований, связанных как с глобальными тенденциями информатизации, виртуализации коммуникативных процессов и активного использования сетевых технологий в политическом управлении, так и с различными формами проявления политической жизни в самом армянском обществе, включая протестную активность населения и прямое политическое участие. Разочарование в деятельности власти и политических лидерах постсоветского периода, застарелые социально-экономические проблемы и высокий уровень эмиграции, а также все еще преобладающие патерналистские настроения в отношении государства, привели к стабильно критическому восприятию обществом деятельности органов власти и их стабильно низкому рейтингу. Кроме того, относительно высокий уровень свободы слова и массовых коммуникаций в стране, включая частично свободные СМИ и свободный Интернет, позволили критическим настроениям в обществе обрести форму массовых политических протестов через протестную коммуникацию (включая площадки виртуальных социальных сетей) и интеракцию (протестные акции офлайн, в реальном пространстве) [Атанесян, 2018].

Подобные процессы являются в той или иной степени актуальными и актуализируемыми для ряда постсоветских стран, включая РФ. В частности, в ряде постсоветских стран с авторитарными характеристиками наблюдаются риски смены власти с использованием технологий «цветных революций» [Сундиев, Смирнов, 2016; Родькин, 2015], а также опасения возможных изменений традиционных взаимоотношений между столичными политическими элитами и региональными акторами [Giragosian, 2019; Shirinyan, 2019]¹. Самое главное, есть скепсис по поводу эффективности постпротестных реформ в связи с относительной стабильностью национальной политической культуры с существенно недемократическими характеристиками ментальности и поведения (например, коррупцией). Все это делает анализ опыта протестной и постпротестной динамики социальных процессов (в частности, в Армении) актуальным для всех стран со схожими проблемами и рисками.

Напомним историю событий. В 2015–2018 гг. преимущественно социально-экономические требования участников массовых протестов в Армении постепенно обретали политический характер, выражаясь в обвинениях в адрес руководства страны. Параллельно рос уровень консолидированности протестующих, что в конечном итоге вылилось в массовые протесты весной 2018 г. и отставку 23 апреля премьер-министра (бывшего президента) Армении Сержа Саркисяна. Лидер оппозиции журналист Никол Пашинян, депутат парламента от оппозиционного союза «Елк» («Выход»), был избран 8 мая 2018 г. на пост премьер-министра Армении. Благодаря личному авторитету и большой роли в консолидации протестных настроений Пашинян обеспечил высокую исходную легитимность новым членам правительства, а также выдвинутым по партийным спискам кандидатам в депутаты от вновь созданных партий. В результате досрочных выборов в парламент Армении 9 декабря 2018 г. фракции «Мой шаг» и «Просвещенная Армения» составили парламентское большинство именно через ассоциированность с массовыми протестами весной 2018 г. и лично с Пашиняном. Эти события стали называть «Бархатной революцией» (по аналогии с рядом других бескровных политических революций в экс-социалистических странах), хотя сама революционность этих событий остается под вопросом [Атанесян, 2018].

Основная цель исследования – выяснить, как изменилось восприятие армянским обществом ситуации в стране за год после «Бархатной революции». Акцент делался на изучении того, каков уровень доверия населения к новой политической элите и какие компоненты деятельности новой власти в общественном восприятии наиболее и наименее успешны.  В ходе исследования сравнивался рейтинг органов власти, представленных в большинстве сторонниками Пашиняна, с его личным рейтингом, дабы выявить структуру власти и риски авторитаризма в деятельности Пашиняна как (пост)революционного лидера. Наконец, мы попытались выяснить, поддержали бы граждане страны премьер-министра Пашиняна сегодня, если бы ему вновь потребовалась аналогичная массовая поддержка через публичную протестную активность.

Ровно через год после смены власти в Армении, 8–22 апреля 2019 г., нами был проведен массовый анкетный опрос. Сбор полевой информации завершился за день до начала активных обсуждений в масс-медиа деятельности новых политических сил за год после «Бархатной революции», что позволило отчасти избежать воздействия пропаганды и оценочных суждений в СМИ на ответы респондентов.  Опрос проводился по принципу кластерной выборки (в каждом кластере – 10 человек, всего кластеров – 100); выборочная совокупность – 1000 чел., включая жителей Еревана и десяти других регионов. Число кластеров пропорционально объему населения в том или ином регионе. В опросе приняли участие жители 30 городов (включая 35% всех опрошенных из г. Ереван) и 36 сел².

Результаты исследования.

Прежде всего, мы попытались выяснить, как опрошенные участвовали в массовых политических протестах весной 2018 г. и как они воспринимают это участие год спустя (табл.1). 

Таблица 1 Участие в массовых политических протестах весной 2018 г. и отношение к ним, %

В Ереване и других регионах Армении показатель мотивированного участия населения в массовых протестах превышает 1/3 (36–38%). Процент разочаровавшихся в участии через год после этих событий несколько выше в Ереване, однако в целом он низок (не более 10%).

Если суммировать количество людей, участвовавших в массовых протестах (гордящихся этим и разочаровавшихся), то получится очень высокий показатель – примерно 48% в Ереване и 43% в других регионах. Скорее всего, речь идет о различных формах протестного политического участия, в т.ч. непрямых (активная коммуникация в реальном и виртуальном пространстве, обмен информацией, целевое потребление СМИ и т.д.), что подтверждается также исследованием протестных поведенческих моделей в виртуальных социальных сетях [Атанесян, 2019: 80–81].

Далее респондентам задавался вопрос, как бы поступили они сегодня, если бы Пашиняна и его единомышленников нужно было бы снова поддержать. Данные опроса свидетельствуют (табл. 2), что готовность вновь участвовать в массовых протестных акциях по-прежнему высока: примерно 37% населения в столице и 44% в других регионах Армении готово повторно выступить в поддержку Пашиняна. Вместе с тем в столице несколько больше и нежелающих его поддерживать. Около 40% в среднем по стране не имеют конкретной позиции и реагируют лишь на текущую ситуацию; эти люди могут стать дополнительным ресурсом как новой власти, так и ее противников.

Таблица 2 Вероятность массовой поддержки Пашиняна и его команды протестными акциями сегодня, %

Во время опроса далее выяснялось, что же изменилось за год после «Бархатной революции» и в какой степени (рис. 1).

Рис. 1. Восприятие изменений за год после «Бархатной революции» (данные по стране, %)

Из полученных данных видно, что за год после «Бархатной революции» респонденты в основном отмечают существенные изменения к лучшему в деятельности силовых ведомств – Службы национальной безопасности, вооруженных сил (особенно жители регионов), а также полиции³. В сфере здравоохранения, правосудия, а также во внешней политике существенная часть жителей столицы и регионов также наблюдает изменения к лучшему – как ощутимые, так и несущественные. Однако в социальной сфере и занятости, ключевым образом отражающих благосостояние общества, либо наблюдаются несущественные изменения к лучшему, либо стагнация. По мнению большинства опрошенных, за год после «Бархатной революции» практически ничего не изменилось в сфере транспорта и связи, культуры, образования и науки, сельского хозяйства (особенно с точки зрения жителей регионов, которые осведомлены о положении в сельском хозяйстве намного лучше, чем столичные жители).

Наиболее показательно отсутствие за постреволюционный год изменений в жизни большинства опрошенных на уровне их микропространства – семьи (особенно по регионам) и области/района (табл. 3). Это означает, что даже позитивные перемены на макроуровне в большинстве случаев еще не отражаются на повседневной жизни людей. В долгосрочном периоде это может привести к отторжению гражданами транслируемых новой властью мессиджей об эффективности новых политических процессов и разочарованию в их субъектах.

Таблица 3 Восприятие изменений за год после «Бархатной революции» на уровне социального микропространства, %

Опрашиваемым было предложено оценить деятельность органов власти, а также СМИ и общественных организаций за последний год (рис. 2, 3). Как видно, наиболее высоким рейтингом через год после смены власти в стране обладают президент Армении Армен Саркисян⁴ и премьер-министр Никол Пашинян, причем рейтинг Саркисяна несколько выше в столице, а Пашиняна – в регионах.

Рис. 2. Оценки органов власти, СМИ и общественных организаций жителями Еревана, %

Рис. 3. Оценки органов власти, СМИ и общественных организаций жителями регионов, %

Важно заметить: институты власти по-прежнему не пользуются той популярностью, какой пользуются личности. В частности, рейтинг Правительства существенно ниже рейтинга возглавляющего его премьер-министра, несмотря на то, что большая часть членов Правительства – соратники Пашиняна по «Бархатной революции». В столице и регионах страны деятельность органов власти оценивается в основном удовлетворительно. Но это – отнюдь не то, что хотело бы видеть население по итогам смены власти и объявления системных преобразований в Армении. Представители власти, как правило, отвечают на подобную критику в свой адрес недостаточностью года после «революции» для подведения итогов начатых реформ.

Деятельность НПО нередко считается движущей силой современных массовых протестов со сменой режимов (см., напр.: [Наумов, 2018]) и, соответственно, должна бы пользоваться высоким уровнем доверия в постпротестных обществах. Однако, как показывает исследование, оценки деятельности НПО в постреволюционной Армении не высоки.

Для понимания динамики популярности Пашиняна в послереволюционный период респондентам был задан вопрос, изменилось ли их отношение к Пашиняну после его избрания премьер-министром (табл. 4).

Таблица 4 Отношение к Премьер-министру Н. Пашиняну через год после «Бархатной революции», %

Как видим, более 60% в Ереване и 70% в регионах по-прежнему доверяют Пашиняну. Вместе с тем, сопоставляя данную информацию с результатами исследования о готовности участвовать в массовых протестах в поддержку Пашиняна (табл. 2), можно видеть, что не все граждане, положительно относящиеся к Пашиняну, готовы вновь поддержать его, участвуя в массовых протестных акциях. Из полученных результатов следует, что отношение к Пашиняну за год изменилось в сторону нейтрального и даже негативного (разочарованного) примерно у 27% в столице и 22% в других регионах.

Одной из задач исследования было выявление объективных и личностных факторов, влияющих на имидж Пашиняна в обществе (рис. 4).

Рис. 4. Влияние различных факторов на отношение граждан к Пашиняну через год после «Бархатной революции», %

Высокому рейтингу Пашиняна, как видно, прежде всего способствуют уголовные дела, заведенные на представителей прежней политической, экономической и военной элиты (в т.ч. на бывшего президента Армении Р. Кочаряна). Несмотря на провозглашенную Пашиняном мирную «революцию», значительная часть населения требует наказания тех, кого принято винить в экономических и политических преступлениях. Правительство Пашиняна стимулирует подобные требования и готово их удовлетворять, что может быть чревато подменой необходимых реформ показательными действиями.

Большей части опрошенных импонирует коммуникативный имидж Пашиняна, в частности, его манера прямого и непосредственного общения с людьми, в т.ч. в соцсети Фейсбук. По уровню воздействия на популярность Пашиняна данным факторам уступает деятельность соратников Пашиняна и его назначенцев в органах власти.

Наиболее проблемные факторы – кадровая политика Пашиняна, а также социально-экономическая обстановка в стране. Однако его высокая популярность все еще сдерживает уровень недовольства существенного сегмента населения насущными социально-экономическими проблемами.

Очевидно персонифицированное восприятие политической жизни армянским обществом, в котором институциональные формы воспринимаются как второстепенные, зависящие от личности руководителя. Тем самым, будучи по-прежнему носителями традиционной национальной политической культуры, большинство представителей армянского общества продолжает возлагать на лидера (в данном случае – Пашиняна) всю ответственность за деятельность политической системы. Соответственно, премьер-министр рискует оказаться на месте предыдущих авторитарных лидеров, которые из-за умышленной концентрации всех властных полномочий и неспособности эффективно решать системные вопросы со временем из лидеров-героев превращались в консолидированный объект массового недовольства, утрачивая первоначальную легитимность.

Выводы.

Результаты исследования свидетельствуют о высоком уровне персонификации политической системы в восприятиях граждан Армении, что характерно для армянского общества как до, так и после смены власти весной 2018 г. Популярность бывшего революционного лидера, а ныне премьер-министра Пашиняна по-прежнему высока и, несмотря на появление в течение года после «Бархатной революции» определенной разочарованности в нем и его деятельности, Пашинян еще способен мобилизовывать существенный сегмент населения, в основном совпадающий с поддержавшими его год назад. Власть в стране ассоциируется именно с Пашиняном, популярность которого несоизмеримо выше популярности институтов власти (Правительства, Парламента и судов). Рейтинг Пашиняна по-прежнему в существенной степени обеспечивается через его позиционирование как лидера контрэлиты (продолжающаяся борьба с представителями прежней власти через пропаганду и уголовное преследование), а также через его беспрецедентную внутри- и внешнеполитическую коммуникативную деятельность (выступления онлайн и офлайн, формат неформального общения с иностранными партнерами и соотечественниками).

Общественное сознание фиксирует определенные позитивные сдвиги – реформы вооруженных сил, полиции, юстиции, отчасти – здравоохранения. Однако большая часть населения за год после смены власти в стране не видит существенных изменений к лучшему в таких критических областях, как экономика, социальная безопасность, сельское хозяйство и инвестиции. Вместе с тем существенная часть населения не спешит делать выводы о неэффективности постреволюционной элиты и в основном оценивает ее деятельность удовлетворительно, что также обеспечивается сдерживающим фактором личной авторитетности и популярности Пашиняна. Но следует помнить (тому есть много примеров на постсоветском пространстве), что авторитет лидера, не подпитываемый функциональными преобразованиями и реализуемый преимущественно в коммуникативной сфере, является очень ограниченным и недолгосрочным ресурсом.

Существенное отставание популярности институтов власти от личного рейтинга Пашиняна демонстрирует потерю возникшей в период массовых протестов весны 2018 г. возможности изменения традиционной политической культуры в пользу усиления роли институтов и уменьшения роли личностей. Более того, увеличение разрыва между рейтингом институтов власти и лично Пашиняна поддерживает стабильность авторитета Пашиняна, воспроизводя традиционную для армянского общества авторитарную политическую культуру в новом (популистском) формате. Эти выводы могут иметь существенное значение для большинства постсоветских стран (включая Россию), демонстрируя, в частности, недостаточность коммуникативной составляющей политического лидерства протестного типа и ее второстепенность по сравнению с функциональной составляющей, обеспечивающей эффективность власти в долгосрочной перспективе.