Везде
Английский «бобби» versus российский городовой (английская полиция в общественном мнении россиян в XIX – начале XX вв.)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Английский «бобби» versus российский городовой (английская полиция в общественном мнении россиян в XIX – начале XX вв.)
Аннотация
Код статьи
S013216250008816-0-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Борисов Александр Владимирович 
Должность: доцент кафедры государственно-правовых дисциплин
Аффилиация: Академия управления МВД России
Адрес: Российская Федерация
Важенина Ирина Викторовна
Должность: старший преподаватель кафедры организации деятельности органов внутренних дел центра командно-штабных учений
Аффилиация: Академия управления МВД России
Адрес: Российская Федерация
Выпуск
Номер 6
Страницы
103-113
Аннотация

Анализируются взгляды российских общественных и государственных деятелей, писателей и журналистов Российской империи XIX – начале ХХ вв. на организацию и деятельность английской полиции, которую часто рассматривали как объект для подражания. Делается вывод, что частое сравнение в либеральном дискурсе российской полиции с английской было направлено не столько на объективное их сравнение, сколько на завуалированную критику существовавшего в России государственного строя. Для российского дореволюционного общества Англия являлась идеализированным примером страны, где бюрократия в целом и полиция в частности не стоят над обществом, не мешают его жизни и развитию. Анализ идеализированного образа британской полиции в глазах россиян помогает лучше понять критическое отношение общественного мнения к отечественным правоохранительным органам.

Ключевые слова
полиция, общественное мнение, российское общество, Российская империя, Великобритания
Классификатор
Получено
16.03.2020
Дата публикации
25.06.2020
Всего подписок
28
Всего просмотров
557
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 Проблема взаимоотношения российского общества с полицией кажется относительно новой, постсоветской, но на самом деле она обсуждалась с самого начала возникновения этого государственного института. В императорской России обсуждение полиции хотя и находилось на периферии общественных интересов, но все же происходило уже в XVIII века [Борисов, 2010]. В начале XIX в. сравнение российской правовой действительности, правопорядка (как, впрочем, и всей социально-нормативной системы) с западноевропейскими образцами социально-политической и духовно-культурной организации становится привычным явлением общественно-политической и культурной жизни России. В рамках общественного дискурса о российской полиции одним из частых мотивов становится ее сопоставление с зарубежными правоохранительными институтами – прежде всего, с полицией Англии, одной из наиболее передовых стран.
2 Наш современник на собственном опыте хорошо знает, что описание зарубежного опыта далеко не всегда выполняет одни лишь объективно-информационные функции. Гораздо чаще оно играет (явно или завуалировано) роль аргумента в общественной дискуссии, подчеркивая недостатки или преимущества отечественных «правил игры» на фоне зарубежных реалий. При этом строго-объективное взвешивание плюсов и минусов зарубежного опыта нередко уходит на задний план: по идеологическим соображениям зарубежный (прежде всего, западный) опыт часто идеализируется, в то время как отечественный недооценивается. Все это – реалии современной общественной жизни и идеологической борьбы. Но только ли современной? Ниже мы попытаемся показать, анализируя обсуждение британской полиции в царской России, что те методы влияния на общественное сознание, которые кажутся новыми, на самом деле являются «хорошо забытым старым».
3

Когда британской полиции еще не было.
4 О формировании образа английской полиции в общественном сознании россиян можно говорить с конца XVIII в., когда в императорской России формируется институт общественного мнения, отличного от официальной позиции правительства. Речь идет о взглядах и умонастроениях «образованного общества» – тех социальных групп, которые участвовали в становлении самосознания российского общества, постепенно эмансипирующегося от самодержавного государства. Для их понимания главными источниками являются литература и публицистика, которые в Российской империи стали главной формой общественной жизни.
5 В русской литературе и журналистике того времени получает большое распространение жанр, отдаленно похожий на современные «путеводители для бэкаперов». Речь идет об изложении и осмыслении личного опыта поездок за границу («Письма из-за границы», «Путевые заметки»). Поскольку полиция – самый ближайший к обществу институт власти, она часто оказывалась в поле зрения российских путешественников и, разумеется, сравнивалась с отечественным аналогом.
6 Хорошо известно, какое огромное влияние на культурно-политическую жизнь России, на формирование представлений российского общества о странах Западной Европы, оказала публикация в 1790-1791 гг. серии статей знаменитого литератора Н. М. Карамзина, вышедших вскоре отдельной книгой «Письма русского путешественника». Автор обратил существенное внимание и на, так сказать, криминологические аспекты западноевропейской жизни. В частности, он описывал жизнь социального дна английских городов, которое порождает преступность. Карамзин с определенным удивлением подчеркивал, что преступники, как и другие подданные британской короны, имели гарантированные права и свободы: «В Англии никогда не возьмут в тюрьму человека по вероятности, что он вор; надобно поймать его на деле и представить свидетелей; иначе вам же беда, если приведете его без неоспоримых законных доказательств»1. Но самым удивительным для Н. М. Карамзина было то, что англичане, явно страдая от преступности, совсем не желают увеличения полиции «и лучше хотят быть обкрадены, нежели иметь везде караулы, пикеты…»2.
1. Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. Л.: Наука, 1984. С. 382.

2. Там же. С. 360.
7 Удивление Н.М. Карамзина объясняется тем, что в России полиция сформировалась примерно на столетие раньше, чем в Англии: если в Российской империи полицейские «караулы и пикеты» появились еще при Петре I (своё 300-летие полиция России отмечала в 2018 г.), то в Англии они возникнут лишь примерно через 40 лет после путешествия Карамзина. В его время некоторые полицейские функции осуществляли лишь достаточно патриархальные приходские констебли, нередко бывшие предметом насмешек местного населения и журнально-газетных карикатур.
8 Как известно, в Англии со средних веков господствовало представление о том, что есть граница вмешательства государства в личную жизнь, которую нельзя переходить даже под предлогом обеспечения общественной и личной безопасности [Ортега-и-Гассет, 2005: 114]. Поэтому когда в начале XIX в. начались луддитские бунты и выступления чартистов, то конфликты вынудили власть, за неимением иных средств, прибегать к использованию вооруженных сил [Rawlings, 2008]. Однако применение вооруженной силы внутри страны для наведения порядка (как во время бойни при «Питерлоо» в 1819 г.) резко противоречило представлению англичан о незыблемых гарантиях их прав и свобод. Поэтому встал вопрос о создании эффективной гражданской службы охраны правопорядка.
9 Главная трудность заключалась в том, чтобы централизовать управление полицейскими учреждениями, подчинив их Министерству внутренних дел, а не органам местного самоуправления. В 1823 г. газета «Таймс» писала, что централизованное управление полицией – «это средство, изобретенное деспотизмом» (цит. по [Джонсон, 2016: 213]). Министру внутренних дел Роберту Пилю с большим трудом удалось в 1829 г. провести через британский парламент Закон «О столичной полиции» о создании единой для столичного мегаполиса полиции, сотрудников которой долгое время с оттенком призрения называли «пиллерами» или даже «бандой Пиля». Только в 1856 г. в Британии был принят закон об обязательном создании полиции во всех графствах и городах страны.
10

«Бобби» как часть британского имиджа.
11 С самого начала британские политики стремились сделать так, чтобы в глазах общества полицейские выглядели не «надзирателями» над гражданами, а «гражданами в униформе» [Joyce, 2011]. Английские полицейские даже форму получали такую, которая больше напоминала штатскую одежду, чем военный мундир, чтобы подчеркнуть гражданский характер полиции. Полицейские вооружались лишь маленькими дубинками, которые носились во внутреннем кармане и без необходимости не демонстрировались. Чтобы лондонцы не подумали, что полиция ведет тайную слежку за ними, все полицейские были обязаны носить форменную одежду и во внеслужебное время.
12

Обновленная полиция быстро заслужила уважение не только многих лондонцев, но и иностранных гостей. Об умелых действиях английской полиции при обеспечении порядка на массовых мероприятиях писал, например, российский общественный деятель А. И. Кошелев, посетивший в 1850 г. Всемирную выставку в Лондоне: по его словам, многочисленную публику из разных стран поразили не только достижения промышленности и науки, но также корректная и вежливая английская полиция3. Вежливость, предупредительность английских полицейских, отсутствие у них оружия (в отличие от российских полицейских-городовых, носивших сабли-палаши) произвели тогда большое впечатление на будущего знаменитого русского писателя-публициста А. И. Тургенева4. А И.И. Янжул писал, что русские в Англии «в первый раз в жизни … постигли вполне ясно, что полицейский должен быть самой приятной персоной для всякого благонамеренного смертного, и привыкли взирать всегда на крупных и необыкновенно здоровых представителей Англии этой службы со спокойной уверенностью и даже удовольствием»5. 

3. Кошелев А.И. Поездка русского земледельца в Англию // Московский сборник. Т. 1. М., 1852. С. 149.

4. Тургенев А.И. Политическая проза. М.: Советская Россия, 1989. С. 272.

5. >>>> С. 94.
13 Признавая достоинство английского полицейского, русские путешественники при этом вполне осознавали, что в Лондоне они могли стать жертвой воров и мошенников с гораздо большей вероятностью, чем в Санкт-Петербурге. Например, в 1834 г. в Санкт-Петербурге, население которого было в 3 раза меньше, чем в Лондоне, было зарегистрировано краж примерно в 60 раз меньше, чем в столице Британской империи [Борисов и др., 2013: 118]. Позже, уже в начале ХХ в., уровень преступности в России тоже был ниже, чем в Англии [Тарновский, 1909: 60].
14 Впрочем, даже не зная криминологической статистики, российские «туристы» хорошо знали о низкой безопасности в столице Великобритании. Так, знаменитый писатель И. А. Гончаров, во время кругосветного путешествия всего несколько дней пробывший в 1852 г. в Лондоне, писал, что этот город «…считается… образцовой школой мошенничества, и воров числится там несколько десятков тысяч…»6. И.А. Гончаров вряд ли сам был жертвой и даже свидетелем действий лондонских воров; он, очевидно, лишь воспроизвел известную ему репутацию столицы Англии «как города воров». Посетивший в 1862 г. Лондон Ф.М. Достоевский также отметил, что в нем, в отличие от столиц других государств, полиция не озабочена тем, чтобы убрать с центральных улиц плохо одетых людей, позволяя им и другим «подозрительным и зловещим явлениям жить рядом»7 с богатством, аристократией.
6. Гончаров И.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. Т. 2. СПб.: Наука, 1997.

7. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. Т. 5. М.: Наука, 1973. С. 74.
15 Парадокс в том, что своей хорошей репутацией лондонская полиция во многом обязана не своим успехам в борьбе с преступностью, а скорее успехам английской литературы – в первую очередь Ч. Диккенсу, позже У. Коллинзу и, конечно, А. Конан Дойлю.
16

Ч. Диккенс был не только знаменитым писателем, но и редактором журнала «Домашнее чтение», пользовавшегося большой популярностью в Англии. В 1850 г. в нем он опубликовал свой очерк «Современная наука поимки воров», главным героем которого был сержант лондонской полиции Уитчем8. Описывая деятельность Уитчема и его коллег, Ч. Диккенс заявлял, что обществу «неизвестна и десятая доля той пользы, которую они ему приносят». В том же 1850 г. он провел первый брифинг с полицейскими в редакции журнала. По материалам встречи Ч. Диккенс опубликовал очерк «Сыскная полиция», где показал большую общественную значимость деятельности полиции. Позже Ч. Диккенс сопровождал инспектора Сколанд-Ярда Чарльза Фредерика Филда (прототипа детектива Баккета из романа «Холодный дом») во время его суточного дежурства по Лондону. Свои впечатления о полицейской службе и о лондонских полицейских он описал в отдельном очерке9. Для сравнения следует вспомнить, что в России XIX в. подобного благожелательного сотрудничества между писателями и полицией не было и в помине, хотя российские писатели часто писали на криминологические темы10.

8. Диккенс Ч. Современная наука поимки воров // Иностранная литература. 2011. № 3.

9. Диккенс Ч. Сыскная полиция. С инспектором Филдом при отправлении службы // Настоящий английский детектив. М.: Эксмо, 2018.

10. Очень критично работу российской полиции описывали не только те отечественные литераторы, кому пришлось лично страдать от столкновения с ней (как, например, А.В. Сухово-Кобылину, обвинявшемуся в убийстве), но и те, кто наблюдал работу полиции лишь со стороны. Например, когда писатель В.В. Крестовский при помощи Санкт-Петербургской сыскной полиции собирал материалы о столичной преступности, то в его знаменитом романе «Петербургские трущобы» (1864-1866 гг.) полицейские оказались третьестепенными и совершенно несимпатичными персонажами («… небритые, голоса хриплые, физиономии помятые – надо полагать с перепоя…»). Даже самый лучший литературный «портрет» сотрудника российской полиции, пристава следственных дел Порфирия Петровича из «Преступления и наказания» (1866 г.) Ф.М. Достоевского, трудно назвать положительным.
17 В результате, как пишет современный премьер-министр Великобритании Б. Джонсон, стараниям Диккенса и других литераторов лондонцы, сначала освистывавшие государственную полицию, вскоре стали относиться к ней с большей симпатией. С течением времени «бобби» даже стали одним из символов английской столицы, из которой иностранные туристы часто увозят в качестве сувенира копию полицейского шлема [Джонсон, 2016: 211–213]. В рассчитанном на туристов ироническом обзоре английского образа жизни современными британскими литераторами также указывается, что их соотечественники относятся к своей полиции с традиционным уважением, хотя очень многие, став жертвой преступления, как и в России, не обращаются в полицию, «будучи уверенными, что полицию это либо не заинтересует, либо она вряд ли сможет что-то сделать» [Майолл, 2017: 110–111].
18 Соответствовала ли такая высокая репутация действительности? С благожелательным мнением Б. Джонсона полемизирует, например, современный английский писатель-историк П. Акройд. Он утверждает, что лондонская полиция долго оставалась мишенью для оскорблений и насмешек хотя бы потому, что раскрываемость преступлений в Лондоне XIX в. (как, впрочем, и в ХХ в.) не превышала 25% [Акройд, 2016: 334–335]. Нередкие провалы полиции (например, в раскрытии сенсационного дела Джека-потрошителя в 1888 г.) тоже не добавляли популярности Скотланд-Ярду.
19 Очевидно, по-своему правы и оптимист Б. Джонсон, и пессимист П. Акройд. С одной стороны, в Великобритании, как и в любой стране мира, всегда существующее недовольство властью в значительной мере выражается в недовольстве полицией. С другой, власть (включая руководителей английской полиции) активно принимала меры по повышению ее престижа, обращая внимание не только на уровень раскрываемости преступлений, но и на имидж (внешний вид, форму, манеру поведения, отношения с населением). Английская художественная литература создала положительный образ британского полицейского отнюдь не на пустом месте. Однако вряд ли надо из него «творить кумира». Между тем общественным сознанием россиян, как будет далее показано, британская полиция воспринималась в весьма идеализированном виде.
20

Британский «бобби» глазами российской общественности: эпоха Великих реформ.
21 Парадокс в том, что уже в 1850-е гг., когда формирование британской государственной полиции даже не было завершено, в России ее уже рассматривали как своего рода образец. Например, назначенный в 1857 г. обер-полицмейстером Санкт-Петербурга граф П. А. Шувалов наставлял своих подчиненных, что «не горлом надо брать, а кротостью и учтивостью, как в Англии» [Абакумов, 2017: 57]. Один из основоположников русского политического радикализма, известный писатель и публицист М. Л. Михайлов, посетивший в 1859 г. столицу Англии, также отмечал вежливость и «удивительный такт лондонских полисменов»11. Конечно, все эти суждения об английской полиции, как правило, высказывались на основе знакомства лишь со столичной, лондонской полицией.
11. Михайлов М.Л. Лондонские заметки // Современник. 1859. № 8. С. 8–9.
22 Для понимания интереса россиян к британским «пиллерам» надо учитывать, что в то время как в Англии завершалось создание централизованной полиции, в России проходила подготовка реформ, вошедших в историю страны как «Великие реформы» 1860-1870 гг. Процесс реформирования не мог не затронуть и полицию, поскольку и состояние полиции, и отношение к ней населения совершенно не удовлетворяли ни российское общество, ни власть. Например, в докладе комиссии, созданной императором Александром II для обследования деятельности полиции, было отмечено, что она перегружена выполнением многих административно-хозяйственных функций и «не может вселять к себе доверия»12.
12. Соловьев Н.Я. Записки // Русская старина. 1882. № 3. С. 563.
23 В Министерстве внутренних дел в 1856 г. была создана «Комиссия по преобразованию земской полиции». Ее секретарь, чиновник для особых поручений М. Е. Салтыков, впоследствии более известный как писатель-сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин, подготовил в 1857 г. проект реорганизации российской полиции. В нем в качестве примера использовались ссылки на принципы организации и деятельности полиции Франции и Англии. Императорская Франция при этом служила негативным примером, когда централизованная полиция вмешивается во все сферы жизни общества, что приводит к недовольству, «волнению умов» и даже революциям. В Англии же компетенция и организация полиции, по мнению Салтыкова-Щедрина, учитывала большую роль местного самоуправления в решении общественно-значимых проблем. Парадокс в том, что проект М. Е. Салтыкова-Щедрина «Об устройстве градских и земских полиций»13 рассматривал проблему реорганизации городской и уездной полиции, поэтому ссылаться на опыт Англии, которой только предстояло создать систему полицейских учреждений во всех городах и графствах, вряд ли было корректно. М.Е. Салтыков-Щедрин обладал солидным опытом государственной службы, знал состояние полиции в губерниях, но в Англии до этого не был, каких-либо следов использования им при подготовке проекта полицейской реформы конкретного зарубежного опыта не обнаружено [Макашин, 1972; Тот, 2002: 160–163]. Надо ли удивляться, что «англизированный» проект реорганизации полиции М. Е. Салтыкова-Щедрина был отклонен Министерством внутренних дел?
13. Салтыков-Щедрин М.Е. Полн. собр. соч. СПб.: >>>> , 1905. Т.1. С. 45–55.
24 В период Великих реформ и после них проблемы внутриполитической жизни, в том числе деятельность полиции, стали предметом не только обсуждения, но и критики в периодической печати. Одним из регулярных приемов этой критики стало сравнение российской полиции с зарубежной, в особенности с английской.
25 В 1863 г. газета «Голос», считавшаяся органом либеральной бюрократии, опубликовала очень критичную статью «О полиции». Российская полиция критиковалась за то, что в своей деятельности по-прежнему руководствуется сословным подходом, считая, что знатные и богатые обладают большими правами, чем «простонародье». В результате большинство населения «смотрит с тайным недоброжелательством на полицию». Примером для неё, согласно статье в «Голосе», могла бы послужить английская полиция, поскольку «…в Англии полицейские пользуются большим уважением и авторитетом… потому что требуют подчинения закону ото всех… без уступок богатым и влиятельным»14. Такое сравнение английской и российской полиции вряд ли можно считать вполне корректным, учитывая, что оно проводилось только через 2 года после отмены крепостного права и до создания всесословного суда. Сословное деление останется фактором общественно-политической жизни России вплоть до демократической революции 1905–1907 гг., поэтому российская полиция, в отличие от полиции Англии, давно идущей по пути буржуазно-демократической развития, вынуждена была считаться с сословным характером общества.
14. Столбовский А. О полиции // Голос. 1863. № 68. С. 5.
26

Необходимость этого объяснялась в статье «О нашей полиции», опубликованной в той же газете в тот же год в ответ на статью «О полиции». Её автор, бывший полицейский, признавал, что русские полицейские в большинстве плохо образованы, плохо знают и часто не соблюдают законы, но зато «у них есть сердце», веление которого, а не формальные законы и инструкции, определяет их деятельность. Автор статьи был уверен, что «…если перенести английскую полицию в Россию, она будет хуже нашей»15. Она станет строго исполнять требования закона и ведомственных инструкций, не учитывая традиции, особенности и тонкости российской жизни, что непременно приведёт к конфликтам, непониманию, осуждению и обвинениям в несправедливости действий полиции населением. В этой связи надо отметить, что действительно в Англии соблюдение полицией законов и ведомственных актов контролировалось не только властью, но и обществом. Поэтому английские полицейские (особенно служившие в уголовном розыске) завидовали своим континентальным коллегам, французским и особенно русским полицейским, которые, по их мнению, в борьбе с преступностью могли безнаказанно «ради пользы дела» [Чернов, 2007: 319] выходить за слишком узкие рамки закона16.

15. Унтинов В. О нашей полиции // Голос. 1863. № 147. С. 6.

16. Представление о том, что деятельности российской полиции свойственен произвол, складывалось у англичан во многом благодаря публицистике русской политической иммиграции, колония которой была достаточно многочисленной в Лондоне. Например, живший в Англии известный революционер-террорист С. М. Степняк-Кравчинский в книге «Россия под властью царей», изданной на английском языке, писал, что «…в России полицейский, желающий хотя бы сохранить свое положение, не может позволить себе быть щепетильным» [Степняк-Кравчинский, 1965: 89–90].
27

Ссылки на английскую полицию как на пример строгого соблюдения законности и ответного уважения к ней населения присутствовали не только в дискуссиях, ведущихся в массовой печати. Например, член комиссии, созданной Александром II для подготовки реорганизации местного управления, харьковский губернатор П.Д. Дурново, составил проект реформирования полиции, в котором тоже призывал учесть опыт Англии. В этой стране, как он считал, полиция «…строго охраняет существующие учреждения и порядок, пользуется уважением и любовью нации», в то время как «…у нас в России полиция никогда не имела подобного значения»17.

17. Записка бывшего Харьковского Губернатора Дурново о преобразовании полиции, составленные в ноябре 1869 г. // Материалы, собранные для высочайшей учрежденной комиссии о преобразовании губернских и уездных учреждений. Отдел полицейский. Ч. III. Материалы исторические и законодательные. СПб., 1879.
28

Британский «бобби» глазами российской общественности: эпоха великих революций.
29 Революция 1905–1907 гг., превращение России из абсолютной в ограниченную монархию, дарование политических прав и свобод поставили вопрос о новой реформе полиции, которая смогла бы эффективно бороться с преступностью, не нарушая при этом права и свободы, дарованные Манифестом 17 октября 1905 г. Это закономерно актуализировало обращение к опыту организации и деятельности полиции других стран.
30 Для самой влиятельной партии в России того времени, конституционных демократов, образцом и ориентиром государственно-политического строя являлась Англия. В 1908 г. в журнале «Русская мысль», редактором которого был один из основателей партии кадетов, известный историк А.А. Кизеветтер, была опубликована статья «Лондонская полиция перед судом королевской комиссии». Её автор С.И. Раппопорт, корреспондент нескольких русских газет, давно жил в Лондоне и считался специалистом по Англии. В своей статье он интерпретировал отчёт парламентской комиссии, созданной по распоряжению короля для оценки деятельности лондонской полиции. Причиной для создания такой комиссии стали жалобы лондонцев на нарушение их прав полицией при пресечении пьянства, проституции и иных случаев нарушения общественного порядка. Эти жалобы, как особенно отмечает автор, направлялись в общественную организацию по контролю за деятельностью полиции (Police and Public Vigilance Sociely). Как писал С.И. Раппопорт, она «…зорко наблюдает за интересами публики в её столкновениях с полицией». Эта общественная организация на основании жалоб граждан на полицию направляла запрос не в МВД, а в нижнюю палату британского парламента, которая создала специальную парламентскую комиссию, для рассмотрения вопросов соблюдения полицией прав граждан. Деятельность комиссии и собранные ею материалы были открыты для средств массовой информации.
31 Очевидной целью статьи С.И. Раппопорта было показать, как действует принцип разделения государственной власти, как осуществляется общественный и парламентский контроль за полицией. Эти проблемы в России волновали людей либеральных взглядов, считавших возможным и необходимым внедрить их в практику российской действительности. При наличии парламентского и общественного контроля за деятельностью полиции, соблюдения ею прав граждан, лондонская полиция, как утверждал автор, отлично справляется со своими обязанностями. Крупнейший город Европы, который «…кишит общественными отбросами и подонками, собранными сюда не только с разных концов Англии, но и заграницы, оказывается самым безопасным для жизни и имущества его жителей»18.
18. Раппопорт С. Лондонская полиция перед судом королевской комиссии // Русская мысль. 1908. № 11. С. 147.
32 Автор статьи «Лондонская полиция перед судом королевской комиссии» неоднократно подчеркивал вежливость и корректность английской полиции, что заслужило ей авторитет и доверие в обществе. Это, по замечанию автора, во многом определило успешность её деятельности в борьбе с преступностью: «Без этого доверия полиции пришлось бы действовать как во враждебном лагере, что было бы в высшей степени на руку всяким преступным элементам. Но лондонский преступник отлично знает, что в каждом честном обывателе полиция имеет верного пособника, готового рисковать даже жизнью в содействии ей»19. Это утверждение невольно подталкивало российского читателей к критическому сравнению отношения английского и российского общества к полиции, доверия к ней. Ведь недоброжелательное отношение российского общества к полиции признавалось даже в самой полицейской среде. Журнал «Вестник полиции», печатный орган МВД Российской империи, писал в этой связи, что «…не может быть успешной и плодотворной работы при тех ненормальных, почти враждебных отношениях, которые существуют сейчас между полицией и обществом»20.
19. Там же.

20. Косунович Л. Поднимаем флаг // Вестник полиции. 1910. № 1. С. 6.
33 Большое доверие англичан к полиции, по мнению автора, возникает потому, что она одинаково относится ко всем гражданам, независимо от их сословного и имущественного положения. Для России, пережившей в 1905–1907 гг. демократическую революцию, вопрос о равенстве всех перед законом и представителями власти был более чем актуален. Но вот насколько соответствовали действительности суждения корреспондента российского либерального журнала о равно корректном отношении английской полиции к представителям разных слоев общества? В качестве контраргумента можно вспомнить, например, мнение знаменитого английского писателя-публициста Г. К. Честертона, который в 1909 г. в статье «Полицейские и мораль» нелицеприятно писал, что преклонение перед богатыми и знатными (может быть, невольное и не осознанное) «…непрестанно искажает, даже отравляет действия нашей полиции»21.
21. Честертон Г.К. Писатель в газете. Художественная публицистика. М.: Прогресс, 1984. С. 91.
34 Убеждение, что английская полиция всегда строго соблюдает законы и, пользуясь большим уважением в обществе, очень эффективно выполняет свои обязанности, существовало и среди российских полицейских. Например, бывший становой полицейский пристав, член редакционной коллегии журнала «Вестник полиции» Л. Косунович считал, что английская (особенно лондонская) полиция должна служить примером для отечественной полиции. В статье «В чем наш прогресс» он отмечал, что после революции 1905–1907 гг. полиция отказывается от прежних приемов и методов или, как он пишет от «старой школы», но при этом она часто не знает, как ей надо действовать в изменившихся условиях, то есть ещё не имеет «новой школы». Для выработки «новой школы» он предлагал воспользоваться опытом полиции тех стран, «…где уже давно существуют гарантии гражданской свободы и неприкосновенности личности, что не мешает полиции исполнять свой долг с педантичной точностью и аккуратностью… Особенно этим славится лондонская полиция, не имеющая даже права входа в частный дом для задержания скрывающегося там преступника. А вместе с тем борьба с преступностью в Лондоне ведётся лучше, успешнее чем где бы то ни было…»22. Каких-либо фактических данных, подтверждающих необыкновенную успешность борьбы лондонской полиции с преступностью, Л. Косунович не приводил. Естественно, предложение брать пример с лондонской полиции не было воспринято российскими полицейскими, которые в ответ на статью Л. Косуновича писали, что, прежде всего, надо изменить систему подготовки полицейских, принять меры для «повышения устойчивости полицейской службы»23.
22. Косунович Л. В чем наш прогресс // Вестник полиции. 1910. № 35. С. 16.

23. См.: Вестник полиции. 1910. № 39.
35 Следует отметить, что, прославляя явные и мнимые достоинства английской полиции, россияне иногда явно недооценивали отечественную полицию. Например, московская сыскная полиция была оснащена и использовала современную криминалистическую технику не менее эффективно, чем лондонская. Симптоматично, что руководитель московского сыска А.Ф. Кошко, оказавшийся после 1917 г. в эмиграции, приглашался на работу в английскую полицию24.
24. Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Российской Империи А. Ф. Кошко. М., 1892. С. 197.
36 Ориентация на английскую полицию противоречила официальной позиции министерства внутренних дел Российской империи. В процессе подготовки реформы российской полиции делегация министерства посетила Германию, Австро-Венгрию и Францию, полагая, что опыт этих стран, в отличие от Англии, лучше подходит полиции Российской империи. Материалы о деятельности полиции этих стран публиковались в «Вестнике полиции»25. В нем же было опубликовано мнение о лондонской полиции начальника полиции Берлина, который не увидел особых достоинств и достижений в её работе и считал, что общественный порядок в Лондоне поддерживается не столько усилиями полиции, сколько законопослушностью, дисциплинированностью лондонцев, в чем они превосходят даже немцев26.
25. У них и у нас // Вестник полиции. 1910. № 14. С. 2.

26. Начальник полиции Берлина фон Ягов о лондонской полиции // Вестник полиции. 1910. № 48. С. 14.
37 Таким образом, английская полицейская модель так и не стала основой реформирования российской полиции. Ожидаемая в России полицейская реформа в конечном счете вообще не состоялась. Важной причиной этого стал раскол политической элиты Российской Империи в начале ХХ в.: царская власть и либеральная оппозиция, определявшая направления деятельности Государственной Думы, имели слишком разные взгляды на роль полиции в механизме государства и блокировали усилия друг друга в подготовке и проведении полицейской реформы [Борисов и др., 2018: 561–568]. В результате организационно-правовые основы деятельности полиции не соответствовали быстро менявшейся ситуации в стране. Это стало одной из причин того, что начавшиеся в феврале 1917 г. массовые беспорядки в Санкт-Петербурге быстро переросли в Февральскую революцию, которая смела российское самодержавие и его полицию.
38 В короткий период Временного правительства идея «англизации» российской полиции снова на короткий срок актуализировалась. После ликвидации царской полиции на местах стали создавать так называемую «гражданскую милицию», которая формировалась на добровольческой основе и подчинялась органам местного самоуправления. Подчинение органов охраны общественного порядка местному самоуправлению по образцу Англии (но до середины XIX в., до реформы Пиля!) соответствовало программе партии кадетов, формировавшей органы власти после падения самодержавия, и было популярно среди российской либерально-демократической общественности. Гражданская милиция рассматривалась как антипод царской полиции: если полицейский стоял на страже самодержавия, то милиционер демократической России будет, прежде всего, защищать права и свободы граждан.
39 Встреченная с энтузиазмом, и даже ставшая своеобразным символом «новой России», гражданская милиция, однако, быстро превратилась в предмет насмешек и общественного недовольства. Помимо неэффективной борьбы с преступностью ее стали обвинять в том же, в чем обвиняли раньше царскую полицию, продолжая, как выразился министр Временного правительства В. Д. Набоков, политику «всероссийского похода на городовых»27. Накануне своего падения Временное правительство пыталось уже отказаться от строительства гражданской милиции по английскому образцу. Оно было готово ввести традиционное для России централизованное управление ею и даже привлечь к охране общественного порядка армию, но было уже слишком поздно. Задачу воссоздания централизованных органов внутренних дел будет практически с нуля решать в 1917–1918 гг. уже советская власть.
27. Набоков В. Временное правительство // Архив русской революции. М.: ТЕРРА: Политиздат, 1991. Т. 1. С. 33.
40

Российский взгляд на английскую полицию – между идеализацией и отторжением.
41 В заключении следует отметить, что вплоть до 1917 г. симпатии к организации и функционированию английских полицейских институтов и практик так и остались в России объектом лишь литературного, публицистического освещения. В восприятии этого опыта хорошо заметны две противоречивые закономерности: с одной стороны, его идеализация, с другой стороны, отторжение на практике.
42 Для понимания причин отторжения в императорской России западного опыта организации полиции можно согласиться с мнением А.Ю. Звонаревой, которая отмечает, что зарубежный опыт реализации общественного контроля над полицией в России «широко не востребован в силу культурно-исторической специфики миссии органов внутренних дел России и зарубежных стран. Так, за рубежом полиция нацелена, прежде всего, на выполнение сервисной функции для общества, в связи с чем должна быть прозрачной и подотчетной обществу. В России полиция осуществляет государственные функции в сфере внутренних дел, а ее подотчетность и открытость для общества вызвана, прежде всего, интеграцией в международное сообщество» [Звонарева, 2014: 224–226]. Действительно, «проблемы становления в России общественного контроля во многом обусловлены спецификой отечественного восприятия государства как субъекта властного действия, управляющего обществом при помощи механизма принуждения, отличается от западного объяснения государства как правопорядка, в равной степени обязательного для граждан и аппарата публичной политической власти» [Типало, 2011].
43 Важной причиной идеализации английской полиции в российском обществе было такое достаточно распространенное в нем явление как англомания. Зародившееся в среде русской аристократии как проявление определенной оппозиционности к власти, независимости от нее, оно получило распространение и в культурной элите. Сравнение государственного строя, социально-политической жизни России с другими странами, чаще всего с Англией, стало органическим элементом политико-правовой культуры значительной части российского «образованного общества».
44 Англия выступала примером страны, где гражданин имеет гарантии от произвола власти, полиции, от ее вмешательства в частную жизнь, где власть считается с общественным мнением и общество может контролировать бюрократию. Напротив, при характеристике России даже проправительственные мыслители постоянно констатировали засилье бюрократии как главного бедствия в прошлом и настоящем. Можно вспомнить, например, мнение консервативного публициста В.В. Розанова, который тоже считал, что история Англии сильно отличается от истории не только России, но и других стран, в которых чиновничество играло важную роль: в этом отношении, считал он, «красива только история Англии, в которой чиновник как-то незаметен»28.
28. Розанов В.В. Когда начальство ушло. М.: Республика, 1997. С. 39.
45 Таким образом, для российского общества дореволюционных времен Англия являлась необходимым и поэтому идеализированным примером страны, где бюрократия в целом и полиция в частности не стоят над обществом, не мешают его жизни и развитию. Факты реальной жизни не всегда совпадали с этим идеалом, но тем хуже было для фактов. Поэтому изучение образа британской полиции в глазах россиян помогает лучше понять отношение общественного мнения к отечественным правоохранительным органам.

Библиография

1. Абакумов О.Ю. Третье отделение на страже нравственности и благочиния. М.: Центрполиграф, 2017.

2. Акройд П. Лондон. Биография. М.: Альпина Паблишер, 2016.

3. Борисов А., Малыгин А., Мулукаев Р. Полиция Российской империи: моногр. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013.

4. Борисов А.В. Полиция и милиция России в общественном мнении середина XVIII в. – октябрь 1917. М.: Академия управления МВД России, 2010.

5. Борисов А.В. Политические элиты Российской империи и проблемы реформирования полиции в начале ХХ в. // Российская полиция: три века служения Отечеству (материалы юбилейной международной научной конференции, посвященной 300-летию российской полиции) / Под ред. Н.С. Нижник. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2018. С. 561–568.

6. Джонсон Б. Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир. СПб.: Азбука СПб., 2016.

7. Звонарева А.Ю. Общественный контроль за деятельностью органов внутренних дел // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 9. С. 224–226.

8. Майолл Э., Милстед Д. Эти странные англичане. М.: Альпина Паблишер, 2017.

9. Макашин С. А. Салтыков-Щедрин на рубеже 1850–1860 гг. М.: Худож. лит., 1972.

10. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М.: АСТ, 2005.

11. Роджерс П. Генри Филдинг. Биография. М.: Радуга, 1984.

12. Степняк-Кравчинский С.М. Россия под властью царей. М.: Мысль, 1965.

13. Тарновский Е.Н. Движение преступности в Российской империи за 1899–1908 гг. // Журнал министерства юстиции. 1909. № 9. С. 52–99.

14. Типало Е.Е. Общественная палата Российской Федерации как институт гражданского общества: Автореф. дисс. … канд. социол. наук: 22.00.04. Ростов-на-Дону, 2011.

15. Тот Ю.В. Реформа уездной полиции в правительственной политике России в XIX в. СПб.: Образование – культура, 2002.

16. Чернов С. Бейкер-стрит и окрестности. М.: Форум, 2007.

17. Joyce P. Policing – Development and Contemporary Practice. London: SAGE Publications Ltd, 2011.

18. Morrell K., Bradford B. Policing and Public Management: Governance, Vices and Virtues. L.: Routledge, 2018.

19. Rawlings P. Policing before the Police // Newburn T. (ed.) Handbook of Policing (2nd edition). Cullompton, Devon: Willan Publishing, 2008.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести