Везде
Цифровизация и креативность российских регионов
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Цифровизация и креативность российских регионов
Аннотация
Код статьи
S013216250009390-2-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Грошев Игорь Васильевич 
Должность: заместитель директора
Аффилиация: Научно-исследовательский институт образования и науки (НИИОиН)
Адрес: Российская Федерация, Москва
Краснослободцев Алексей Александрович
Должность: старший научный сотрудник
Аффилиация: Научно-исследовательский институт образования и науки (НИИОиН)
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 5
Страницы
66-78
Аннотация

Рассматривается влияние на дифференциацию регионов по уровню цифровизации (цифрового регионализма) региональной креативности как фактора, характеризующего социальную среду. Для расчета корреляции используются комплексный индекс креативности пространства, включающий три компонента («талант», «технологии», «толерантность»), и комплексный индекс региональной цифровизации, содержащий три составляющие (индекс развития ИКТ, сводный индекс цифровой грамотности и индекс цифровой жизни). В результате сравнения регионов (субъектов федерации) России по индексам цифровизации и креативности сделано заключение о высокой корреляции по Пирсону этих индексов. Это доказывает существенное влияние креативности региона на скорость и глубину развития в нем «оцифровки» основных сфер жизнедеятельности. Полученный результат совпадает с зарубежными исследованиями, в которых также обнаруживали такой эффект.

Ключевые слова
креативность, цифровизация, регионализм, цифровое неравенство
Классификатор
Получено
23.04.2020
Дата публикации
27.04.2020
Всего подписок
28
Всего просмотров
644
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1

Цифровой регионализм как объект анализа.

2 Современное развитие Российской Федерации немыслимо без учета трендов цифровизации и онлайнизации, обуславливающих в итоге повышение качества жизни населения. Стремительная «оцифровка» основных сфер жизнедеятельности (рис. 1) ведет к значительным изменениям региональных жизненных пространств, оказывая влияние на каждого российского жителя, повышая конкуренцию регионов.
3

Рис. 1. Динамика потребления цифровых услуг в Российской Федерации (2016–2018 гг.) Составлено по: Регионы России. Основные характеристики субъектов Российской Федерации. 2016–2018: Стат. сб. / Росстат. М.: Росстат, 2016–2018.
4 Процесс цифровизации детерминируется многими экзогенными и эндогенными (прежде всего, региональными) факторами, которые порождают регионально-цифровой дисбаланс и неравенства ([Архипова, Сиротин, 2019; Быков, Халл, 2011; Расулов, 2013] и другие). Чаще всего обращают внимание на различия между странами; однако гораздо более сильными могут быть различия между регионами одной страны.
5 Совокупность российских регионов по уровню развития информационно-коммуникативных технологий (ИКТ) и цифровых возможностей можно представить в виде кластеров. «Продвинутые в цифре» региональные кластеры находятся на этапе цифрового насыщения, вступив в стадию «вторичной цифровизации». В этих регионах, по данным на 2015 г., уже более 70% населения повседневно пользовались «близкими цифровыми возможностями» [Архипова, Сиротин, 2019]. В то же время точками роста для онлайнизации являются «отсталые» региональные кластеры, в которых многие цифровые продукты недоступны, а если и доступны, то потенциальные пользователи не всегда достаточно осведомлены о возможных цифровых услугах. Сильные различия между регионами позволяют говорить о цифровом регионализме – дифференциации регионов России по степени их обеспечения информационно-коммуникационно-цифровыми технологиями, создании на их базе цифровых платформ, позволяющих населению региона повседневно пользоваться цифровыми возможностями (Интернетом и мобильной связью).
6 Необходимо понять, какие региональные факторы определяют распространение цифровых продуктов и услуг на российских территориях. Авторы далее попробуют ответить на вопрос, существует ли зависимость способности региональных сообществ осваивать цифровизацию от креативных характеристик этих сообществ. Для анализа этих характеристик авторы будут далее пользоваться понятием «региональная креативность», под которой понимается наличие у региональных сообществ характеристик, способствующих развитию в регионе креативных (наукоемких) видов деятельности (т.е. креативной среды).
7

Основные подходы в изучении детерминант цифровизации.

8 Зависимость потребления цифровых услуг от региональных особенностей подтверждена многими исследованиями. Например, по данным Международного союза электросвязи (ITU), существует релевантная зависимость между местом проживания и использованием интернета (см., напр.: [Bannerjee et al., 2017; Koceva et al., 2017]).
9 В большинстве работ, посвященных цифровому неравенству между «продвинутыми» и «отсталыми» региональными кластерами, выделяют от трех до пяти основных факториальных составляющих данного неравенства. Например, в работе М. Похьола в состав детерминант включаются доходы, относительная стоимость ИКТ-оборудования, доля сельского хозяйства в ВВП, открытость экономики и характеристики человеческого капитала, одной из которых является креативность [Pohjola, 2003]. М. Биллон c соавторами при изучении структуры цифрового неравенства пришли к выводу о том, что определяющее влияние на неё оказывают возрастно-половая структура, доля урбанизированного населения, стоимость интернет-услуг, а также средний уровень интеллекта населения [Billon et al., 2009].
10 Исследования цифрового дисбаланса обнаруживают значимость внутрирегиональных и персонифицированных характеристик самих индивидуумов и их домохозяйств. Например, в Польше, по данным Р. Дудека, доступ к Интернету обусловлен, помимо дохода, не только уровнем образования, наличием детей в семье, но и уровнем средовой креативности. Помимо этого, как указывает исследователь, меньшими возможностями для подключения к интернетной сети обладают сельское население и домохозяйства, во главе которых находится женщина [Dudek, 2007]. Для Бразилии определяющим детерминантом является фактор низкой информационной компетенции и технологической неграмотности части населения, особенно в старших возрастах [Nishijima et al., 2016].
11 Тема информационно-цифрового неравенства в российском научном сообществе преимущественно разрабатывается не экономистами, а социологами (см., например, [Дронов, Махрова, 2015; Коротков, 2003; Кузнецов, Маркова, 2014]) и политологами ([Быков, Халл, 2011; Расулов, 2013] и др.). В частности, Ю.А. Кузнецов и С.Е. Маркова, анализируя изменения в федеральных округах РФ показателя «проникновение услуг широкополосного доступа интернет для домохозяйств», делают вывод о его зависимости от качественных изменений в распространении инновационных технологий, увеличении темпов роста человеческого капитала и ряда иных факторов [Кузнецов, Маркова, 2014]. М.Ю. Архипова и В.П. Сиротин, исследуя проникновение услуг мобильного интернета в домохозяйства российских регионов, выявляют увеличение разрыва в обеспечении доступа для домохозяйств [Архипова, Сиротин, 2019]. Коллектив авторов под руководством Н.И. Лапина в широкомасштабном исследовании по российской регионалистике, анализируя процесс информатизации регионов, также отметил дифференцированную по федеральным округам и субъектам РФ неравномерность предоставления россиянам новых «цифровых» возможностей, что порождает «цифровое неравенство» регионов [Атлас модернизации России, 2016].
12 Анализ публикаций по теме исследования показывает, что среди детерминант цифрового неравенства такая важная составляющая, как креативность региональной среды, указана и изучена лишь в нескольких работах, причем только зарубежными учеными. Этот пробел в отечественных социально-экономических исследованиях требует анализа способности региональных сообществ России осваивать цифровизацию в зависимости от их креативных характеристик.
13

Региональная креативность – фактор цифрового регионализма.

14 В 1985 г. шведский исследователь А. Андерсон в числе факториальных переменных регионального развития впервые упомянул показатель креативности [Andersson, 1985]. Р. Флорида впоследствии разработал теорию «креативного класса», объясняющую влияние креативности среды на многие региональные процессы [Florida, 2002, 2007]. В качестве гипотезы можно предположить, что в России, как и за рубежом, более высокая креативность регионального сообщества способствует продвижению цифровых продуктов, обеспечивая тем самым более быструю и глубокую «оцифровку» регионального пространства.
15 Проникновение цифровых сервисов в российские регионы сопряжено не столько с появлением новой инфраструктуры, сколько с изменениями в поведенческих паттернах населения. На готовность россиян воспринимать новые цифровые продукты и форматы услуг влияют детерминанты, которые включают не только личностные (индивидуальные), но и средовые (региональные) факторы (рис. 2).
16

Рис. 2. Схема факторов, влияющих на проникновение цифровых продуктов и услуг в регионы
17 Согласно мнению российских исследователей, в «отсталом» региональном кластере из-за низкой цифровой грамотности, а также «кумулятивного эффекта» других факториальных переменных (более узкие цифровые компетенции, низкий уровень образования и доходов, слабая цифровая грамотность, низкие цифровые навыки и т.д.), инкапсулированная в сети «Интернет» функциональность используется лишь частично, в основном для межличностного общения. Напротив, жители «продвинутого» регионального кластера активно используют сеть также для совершения покупок, получения услуг и проведения финансовых операций ([Архипова, Сиротин, 2019; Кузнецов, Маркова, 2014; Расулов, 2013] и др.).
18

Оценка креативности российских регионов.
19 Индексы креативности среды/пространства строятся на комплексной оценке трех компонентов – «таланта», «технологий» и «толерантности» (принцип «трёх Т»1) [Florida, 2007] (табл. 1, рис. 3).
1. Р. Флорида подчеркивает, что ни один из данных показателей в отдельности не может обеспечить успешного регионального развития. Только системное их сочетание является главным условием инвестиций в технологии, притяжения талантов и открытости новым людям и новым идеям [Florida, 2007].
20

Рис. 3. Схема составляющих индекса креативности региона
21

Таблица 1. Индекс креативности пространства
22 Индекс креативности российских регионов оценивался авторами методом сводного латентного показателя. Значения основных показателей, используемых для построения сводного индекса региональной креативности (табл. 2), переводятся в безразмерные индексы (нормализуются) по формулам:
23 Ri = (Xi – Xmin) / (Xmax – Xmin), либо
24 Ri = 1 – ((Xi – Xmin) / (Xmax – Xmin)).
25

Таблица 2. Система показателей для построения сводного индекса региональной креативности
26

Таким образом, все регионы ранжируются по шкале от 0 (худшее значение) до 1 (лучшее значение). Частные индексы рассчитываются как среднее арифметическое из составляющих их показателей.

2. «Поставщики задач» – руководители всех уровней (включая руководителей учреждений, организаций и предприятий), а также специалисты высшего уровня квалификации, т.е. те люди, которые ставят задачи для достижения целей.
27 Методика расчета совокупного показателя (сводный индекс креативности) строится на основе исследования Р. Флориды, проведенного для 45 стран мира [Florida, 2007], он рассчитывается как среднее арифметическое частных показателей. Это позволило идентифицировать не ранговую позицию региона по отношению к другому/другим, а реальную ситуацию показателей креативности. Более подробное изложение используемой авторами методики разработки и расчета представлено в работе [Замятина, Пилясов, 2013]. В табл. 3 представлены числовые значения сводного индекса креативности, включающего компоненты сводных субиндексов «таланта», «технологий» и «толерантности», для десяти лучших и десяти худших регионов РФ, а также сводный индекс креативности для России в целом.
28

Таблица 3. Сводные индексы таланта, технологий, толерантности и сводный индекс креативности российских регионов, 2017 г.
29 Сводный индекс креативности для России оказался равным 0,39, что релевантно оценочному показателю российской креативности (0,38) у Р. Флориды. Сравнение уровня креативности России с уровнем креативности, например, не только США (0,95) или Франции (0,82), но даже Польши (0,51) демонстрирует большой разрыв. Он объясняется тем, что Российская Федерация в целом и ее регионы, даже самые развитые, находятся лишь в начале пути к обществу знаний [Пилясов, 2003].
30 Регионы-лидеры по сводному индексу креативности – это не только столичные агломерации, центральные города и интегрированные с ними области, но и крупные университетские и научно-образовательные центры. В рейтинге же российских регионов-аутсайдеров доминируют аграрные и агроиндустриальные субъекты федерации.
31 В аналогичном рейтинге, например, американских штатов носителями «постматериалистических» ценностей знания, символов, брендов являются креативные регионы, как правило, с высоко интеллектуальной сервисной специализацией. «Некреативные» штаты, напротив, занимаются выпуском материальных/индустриальных ценностей [Stavins, 2011]. В российской практике подобной взаимосвязи креативности и отраслевой специализации не прослеживается. Регионально-промышленные зоны, включающие и сервисные центры, наравне попадают в список лидеров рейтинга. Внутрирегиональная российская дифференциация прослеживается по иному критерию – по оси урбанизированные-аграрные. Высоко урбанизированные регионы в отличие от аграрных, имеют сильные позиции по сводному индексу креативности. Индустриальная принадлежность выступает фактором креативности, в то время как аграрная, наоборот, снижает креативный потенциал региона.
32

Оценка цифровизации российских регионов.

33 Для измерения включения российских регионов в «новую цифровую реальность» можно использовать следующие индексы (табл. 4).
34

Таблица 4. Индексы измерения уровня региональной цифровизации
35

Сводный индекс уровня региональной цифровизации рассчитывался авторами как среднее индексов развития ИКТ, сводного индекса цифровой грамотности (включающего среднее субиндексов цифрового потребления, цифровых компетенций, цифровой безопасности) и индекса цифровой жизни. В табл. 5 представлены данные по трем составным индексам и сводному индексу уровня региональной цифровизации для десяти лучших и десяти худших по данному критерию субъектов РФ.

3. IDI – ICT Development Index (Measuring the information Society Report, 2016 (ITU)).
36

Таблица 5. Основные индексы цифровизации российских регионов, 2017 г.
37

Корреляция индексов креативности и цифровизации регионов.
38 В таблице 6 представлена итоговая таблица с показателями сводных индексов креативности и региональной цифровизации для всех 85-ти регионов (субъектов) Российской Федерации, упорядоченных по индексу креативности. Хорошо видно, что, хотя иерархия регионов по сводному индексу уровня региональной цифровизации заметно отличается от их иерархии по сводному индексу креативности, но в целом более высокие индексы креативности чаще соответствуют и более высоким индексам цифровизации. Действительно, в верхней части таблицы, где индексы креативности выше 0,40, почти все индексы информатизации выше 2,00, а в нижней части, где индексы креативности ниже 0,25, большинство индексов информатизации ниже 2,00.
39

Таблица 6. Сводные индексы креативности и цифровизации регионов России, 2017 г. (часть 1)
40

Таблица 6. Сводные индексы креативности и цифровизации регионов России, 2017 г. (часть 2)
41 Корреляция этих двух индексов по Пирсону, рассчитанная в SPSS, оказалась, как и следовало ожидать, довольно высокой – равной 0,696** (значима на уровне 0,01, двухсторонняя). Значимую корреляцию с таким модулем можно интерпретировать как доказательство средней (близкой к высокой) взаимосвязи двух исследуемых показателей. Конечно, как и любой корреляционный анализ, корреляция по Пирсону еще не доказывает, что эти показатели связаны каузально, поскольку их высокая взаимосвязь может объясняться тем, что показатели креативности и цифровизации российских регионов определяются каким-то третьим фактором (например, активностью региональных администраций или отраслевой специализацией).
42

Выводы.
43 Итак, изначально ожидалось получить доказательства того, что мягкие институциональные факторы определяют степень готовности социума к цифровой трансформации. Обобщение зарубежных исследований показывает, что региональная креативность – институциональная характеристика местных сообществ в рамках регионального пространства – должна стимулирующе влиять на цифровой регионализм. Полученные результаты показывают, что исходная гипотеза о корреляции креативности и цифровизации нашла хорошее подтверждение: рассчитанные показатели уровня креативности российских регионов (субъектов федерации) относительно высоко и положительно коррелируют по Пирсону с уровнем региональной «оцифровки». Следовательно, их можно называть одним из основных детерминирующих факторов развития этой «оцифровки». Дальнейший анализ цифрового регионализма позволит выделить различные кластеры российских регионов – не только наиболее передовых и отсталых по обоим критериям, но и таких, где уровень цифровизации обгоняет уровень креативности региона или, наоборот, отстает от него.

Библиография

1. Архипова М.Ю., Сиротин В.П. Региональные аспекты развития информационно-коммуникационых и цифровых технологий в России // Экономика региона. 2019. Т. 15. Вып. 3. С. 670–683.

2. Атлас модернизации России и ее регионов: социоэкономические и социокультур-ные тенденции и проблемы. Сост. и отв. ред. член-корр. РАН Н.И. Лапин. М.: Весь мир, 2016.

3. Быков И.А., Халл Т.Э. Цифровое неравенство и политические предпочтения интернет-пользователей в России // ПОЛИС. Политические исследования. 2011. № 5. С. 151–163.

4. Дронов В.Н., Махрова О.Н. Цифровое неравенство Рязанской области. СПб.: СПбУУЭ, 2015.

5. Замятина Н.Ю., Пилясов А.Н. Россия, которую мы обрели: исследуя пространство на микроуровне. М.: Новый хронограф, 2013.

6. Коротков А.В. Цифровое неравенство в процессах стратификации информационного общества // Информационное общество. 2003. Вып. 5. С. 24–35.

7. Кузнецов Ю.А., Маркова С.Е. Некоторые аспекты количественной оценки уровня цифрового неравенства регионов Российской Федерации // Методы анализа. 2014. №32 (383). С. 2–12.

8. Олсон М. Возвышение и упадок народов. Экономический рост, стагфляция и социальный склероз. Новосибирск: ЭКОР, 1998.

9. Пилясов А.Н. Политические и экономические факторы развития российских регионов // Вопросы экономики. 2003. №5. С. 67–82.

10. Русалов З.А. Информационное неравенство регионов Российской Федерации и информационная политика (как факторы формирования информационного общества) // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. 2013. №2 (26). С. 42–49.

11. Юдина Т.Н. Осмысление цифровой экономики // Теоретическая экономика. 2016. №3. С. 12–16.

12. Andersson A. Creativity and regional development // Papers of the Regional Science Association. 1985. Vol. 56. Р. 137–152.

13. Bannerjee А., Banerji R., Berry J., Duflo E., Kannan H., Mukherji S., Shotland M., Walton M. From Proof of Concept to Scalable Policies: Challenges and Solutions, with an Application // Journal of Economic Perspectives. 2017. Vol. 31. Number 4. P. 87–114.

14. Billon M., Marco R., Lera-Lopez F. Disparities in ICT adoption: a multidimensional approach to study the cross-country digital divide // Telecommunications Policy. 2009. No. 33 (10–11). Р. 596–610.

15. Dudek H. Determinants of access to the Internet in households – Probit model analysis // Studies & Proceedings Polish Association for Knowledge Management. 2007. No. 11. Р. 51–56.

16. Florida R. Bohemia and economic geography // Journal of Economic Geography. 2002. No. 3. Р. 55–71.

17. Florida R. The Flight of the Creative Class. New York, 2007.

18. Florida R., Mellander Ch., Qian H. The university, human capital and the creative class in Chinese regional development // Martin Prosperity Institute. 2008. October. Р. 112–137.

19. Koceva et al. Ofcom, wearesocial ITU, wearesocial. New York: Hootsuite, 2017.

20. Nishijima M., Ivanauskas T.M., Sarti F.M. Evolution and determinants of digital divide in Brazil (2005–2013) // Telecommunications Policy. 2016. Vol. 41. Р. 12–24.

21. Pohjola M. The adoption and diffusion of ICT across countries: patterns and determinants / The New Economy Handbook. San Diego: Academic Press, 2003. Р. 77–100.

22. Stavins R. The Problem of the Commons: Still Unsettled after 100 years // American Economic Review. 2011. Vol. 101. P. 81–108.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести