Везде
Youths Civic Activism in the Saratov Region: Socio-Political Inclusion and Participation Potential
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Youths Civic Activism in the Saratov Region: Socio-Political Inclusion and Participation Potential
Annotation
PII
S013216250009485-6-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Irina Surkova 
Occupation: Prof.
Affiliation: Povolzhsky Institute of Management – the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration
Address: Russian Federation, Saratov
Veronika Shcheblanova
Occupation: Prof.
Affiliation: Saratov State Law Academy
Address: Russian Federation, Saratov
Larisa V. Loginova
Occupation: Prof.
Affiliation: Saratov State Law Academy
Address: Russian Federation, Saratov
Edition
Issue 8
Pages
90-100
Abstract

The variability of youth civil activism’ manifestations and the potential of socio-political involvement of students in the life of society are analyzed. The results of the author's empirical research show that young people critically assess the socio-political transformations in the Saratov region, which increases their protest potential. In everyday manifestations, civic activism is embodied in volunteerism (assistance to socially vulnerable groups of the population) and environmental actions. The logistic regression model are identified higher odds of participation in protest actions from the following categories of students: having a tendency to violation of the legislation using a destructive action; interested in socio-political environment; discussing topical issues in social networks; with sympathy related to the activities of public associations protest orientation; receiving secondary vocational education, and linking citizenship with self-sacrifice.

Keywords
youth, civic activism, socio-political inclusion, potential for socio-political participation, social activities
Acknowledgment
This article has been prepared with financial support of the Russian Foundation for Basic Research and Expert Institute for Social Research, project No. 19-011-31219.
Received
27.04.2020
Date of publication
15.09.2020
Number of purchasers
4
Views
53
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1

Молодежный гражданский активизм – объект надежд и опасений.
2 Юношеский максимализм, неустойчивость жизненных приоритетов и нигилизм, с одной стороны, ощущение слабой социальной и материальной защищенности - с другой, генерируют социально-политическую напряженность в молодежном социуме. Это катализирует появление новых и развитие уже сформировавшихся практик активизма, влияющих на уровень социальной безопасности в регионах. Подобные практики могут быть ответной реакцией на дисфункции и противоречия институциональной среды современного общества, которые во многом зависят от региональных особенностей. Либо результат вовлечения молодежи в общественно-политическую жизнь страны - маркер наличия гражданского общества.
3 В основе всех практик гражданского активизма, независимо от присутствия той или иной атрибутики, лежит стремление к социальным изменениям, общественную цену которым пытались определить В.В. Карачаровский и О.И. Шкаратан [2017: 6–37]. Опираясь на парадигму идентичности [Гидденс, 2003; Хабермас, 2001], представляется возможным охарактеризовать гражданских активистов как выразителей новой идентичности. Это – социально продвинутые, успешные, мобильные социальные группы1, действия которых во многом связаны с характером жизненного целеполагания, параметрами социального самочувствия, мировоззренческими и ценностными установками, подпитывающими «социальный гумус участия» молодежи [Седова, 2014: 69].
1. В качестве примера выделения групп активистов можно сослаться, например, на результаты исследований Фонда «Общественное мнение», в ходе которых были определены такие акторы гражданского участия, как «волонтеры» (интенсивно вовлеченные в социальную и гражданскую активность), «активисты» (вовлеченные мозаично, спонтанно принимающие участие в акциях, локализованные на ближней социальной дистанции), «обыватели» (принимающие участие в социальных мероприятиях единично, точечно), «web-обыватели» (проявляющие гражданскую активность в социальных сетях) и «аутсайдеры» (исключенные из виртуальной и реальность социальной жизни) [Богомолова и др., 2014].
4 Такая новая идентичность молодежных активистов основана на симбиозе риска и удовольствия от участия во всевозможных гражданских акциях. Именно инициация и рутинизация рисковых практик, по мнению Е. Омельченко, выступают ключевым моментом формирования как индивидуальной, так и солидарной идентичностей, а новый опыт подобного акционизма становится фактором получения удовольствия, эмоциональным выплеском энергии с одновременным формированием солидарного / субкультурного капитала [Омельченко, 2015: 35]. Б. Кландерманс и Д. Ойгема полагают, что к участию в социальном движении могут подталкивать инструментальные (базирующиеся на предполагаемых издержках и выгодах от участия), личностные (основанные на солидарной идентичности) и идеологические (сфокусированные на этических соображениях, на том, что люди считают субъективно правильным) мотивы [Klandermans, Oegema, 1987]. От ведущего мотива во многом зависят уровень и интенсивность включения молодежи в активистскую деятельность.
5 Согласно результатам опроса ВЦИОМ летом 2019 г., запрос на молодежный активизм остается устойчивым трендом последних лет: 90% опрошенных россиян полностью согласны с тем, что молодежь необходимо вовлекать в общественно-политическую жизнь страны2. Этот запрос демонстрирует определенный уровень ожиданий со стороны россиян к молодежной активности, векторно обозначая стремления поколения миллениалов к социальным преобразованиям, «вызовам властной вертикали». В российской реальности, однако, эти ожидания не оправдываются, поскольку, по результатам различных исследований, «протестный потенциал при некоторых флуктуациях остается на низком уровне», а молодежь зачастую выражает поддержку властным структурам [Радаев, 2018: 53–54].
2. Молодежный активизм = общественная польза? // Результаты всероссийского опроса «ВЦИОМ-Спутник» 19 июня 2019 (N = 1600 респондентов) // ВЦИОМ. URL: >>>> (дата обращения: 01.02.2020).
6 Исходя из результатов ранее представленных исследований, можно констатировать, что хотя общегражданская солидаризация молодежи не произошла, это не означает полной апатии молодежи к социально-экономической ситуации в стране или регионе, их низкой включенности в общественную жизнь. По результатам эмпирических исследований российских ученых, гражданский активизм тяготеет к краткосрочным проектам и точечным акционным практикам. Это контрастирует с растущим градусом латентного недовольством населения [Никовская, 2017: 147; Айвазова и др., 2013], что может спровоцировать массовый протест. В данном контексте активизм молодежи вызывает уже не надежды, а опасения, поскольку «в случае успеха коллективной мобилизации молодые люди зачастую склонны к экстремизму» [Радаев, 2018: 53–54]. В результате возникают сложности установления границ конструктивных и деструктивных проявлений вовлеченности молодежи в гражданский активизм. Следует учитывать и региональный контекст, поскольку в современном российском обществе наблюдается противоречивое сочетание общего одобрения социально-политического курса федеральных властей с недовольством действиями властей регионального уровня.
7 Целью данной статьи является изучение проявлений социального активизма и потенциальных возможностей социально-политической включенности студенческой молодежи в общественную жизнь Саратовской области. Актуальность такого анализа связана с повышенным уровнем социального недовольства в данном субъекте федерации. Когда в 2016 г. Центром экономических и политических реформ изучалось отношение населения к власти и к массовым акциям, то оказалось, что доля тех, кому приходилось слышать критические высказывания в адрес российских властей в последний месяц, составляла 84%, при этом среди регионов лидировала именно Саратовская область (96% респондентов)3.
3. Критика власти и отношение к массовым акциям // Результаты Всероссийского опроса ЦЭПР, январь-март 2016 г. (N=1240). URL: >>>> (дата обращения: 09.04.2020).
8 Эмпирическая база исследования представлена результатами массового анкетного опроса «Гражданская активность студентов» (N=2399, май-июнь 2019 г.)4. Поселенческая репрезентативность данных обеспечена за счет включения в выборку самых крупных (по численности населения и развитости образовательной инфраструктуры) областных населенных пунктов (города Энгельс, Балаково, Балашов, Вольск, Новоузенск и Аркадак), в которых функционируют учебные заведения высшего и среднего профессионального образования. В опросе была использована кластерная выборка, поскольку «кластеризация позволяет включать в выборку респондентов, проживающих на небольшом расстоянии друг от друга, сохраняя при этом случайный механизм их отбора» [Чуриков, 2007: 95].
4. В ходе опроса в областном центре (Саратов) было опрошено 1202 человека, на периферии – 1197, отклонение в выборке составляет 0,42 процентных пункта. Количество студентов из вузов – 1144, из ссузов – 1255. В каждом кластере были опрошены студенты, обучающиеся в отобранных для исследования учебных заведениях, в возрасте от 18 до 25 лет.
9

Социальная активность студенчества: проявление гражданской позиции vs позиции невмешательства.

10 Результаты исследования демонстрируют интерес проживающей в Саратовской области молодежи к событиям, происходящим в социально-политической жизни города, региона, страны (64,2%). Даже среди тех респондентов, которые выразили равнодушие ко всем изменениям в общественной жизни (35,8%), значительная часть (14,6 из 35,8%) посещают общественно-значимые мероприятия. Это можно интерпретировать как латентное проявление активной гражданской позиции, спрятанное под маской молодежного нигилизма. Полученные данные коррелируют с результатами общероссийского опроса, проведенного Фондом «Общественное мнение» в 2017 г.: 65% студенческой молодежи за последнее время читали или узнавали новости из жизни региона, страны, мира, при этом 45% респондентов данной группы обсуждали эти новости с друзьями и знакомыми5. В монографии М.К. Горшкова и Ф.Э. Шереги также отмечалось, что доля молодых людей, проявлявших в той или иной степени интерес к политическим событиям, составляла в России в 1999 г. 59,5%, а в 2009 г. – 61,6% [Горшков, Шереги, 2010: 93].
5. Социальная и политическая активность молодежи // Результаты социологического телефонного опроса ФОМ (N=4000). URL: >>>> (дата обращения: 08.04.2020).
11 Уровень заинтересованности социально-политическими событиями во многом опосредован ситуацией в конкретном регионе. По результатам нашего опроса, 46% студентов, обучающихся в Саратове, отрицательно расценивают социально-экономический курс развития региона, поскольку, по их мнению, «ничего хорошего не происходит». С этим мнением согласны только 27,9% студентов периферийных городов области. Для сравнения сошлемся на почти синхронные результаты социологического опроса, проведенного Администрацией Саратовкой области: 37% саратовцев в возрасте 18-65 лет также негативно оценивают социально-экономическую ситуацию в Саратове6. Это объяснимо тем, что по результатам регионального мониторинга качества жизни Саратовская область в 2019 г. потеряла 10 позиций и заняла 48 место7. Она лидирует в рейтинге регионов самых высоких показателей убыли населения8 и занимает второе место антирейтинга по соответствию стандарту качества покрытия дорог, а по оценке жителями уровня экологического благополучия Саратов занимает 159 место среди 200 российских городов9.
6. Опрос мэрии: 50% заявили об ухудшении ситуации в Саратове // Результаты социологического опроса, декабрь 2019 г. (N = 500). URL: >>>> (дата обращения: 07.04.2020).

7. Рейтинг российских городов по качеству жизни 2019. URL: >>>> .

8. Основные показатели социально-экономического положения субъектов Российской Федерации в 2019 // Сайт Федеральной службы государственной статистики. URL: >>>> (дата обращения: 07.04.2020).

9. Экологический рейтинг 200 городов России за 2019 год. URL: >>>> (дата обращения: 07.04.2020).
12 Изучая молодежный политический активизм в Велкобритании, Э. Рейнсфорд пришла к выводу, что «позитивное отношение к сложившейся социально-политической системе, как правило, побуждает молодых людей участвовать в формальной политической деятельности, а негативное вовлекает в демонстрации и протесты» [Rainsford, 2017]. Данное утверждение разумно экстраполировать на российскую действительность, предположив, что низкая позитивная оценка молодежью социально-экономического положения в регионе чревата всплеском включенности студентов в протестные акции. Как писал В.В. Петухов, в условиях кризиса доверия существующей власти пробуждается «будничная демократия участия», формируя институциональную матрицу новых форм и практик общественной самоорганизации [Петухов, 2019:12], в которой студенческая молодежь начинает играть одну из главных социальных ролей.
13 Социально-политическая активность студентов связана не только с возможностью критической оценки ситуации в городе и области, но и с чувством ответственности за происходящие изменения. Так, более трети саратовских студентов (32,6%) такую ответственность испытывают, что на 7,7 п.п. меньше, чем у студентов, проживающих на периферии. Также можно отметить и более высокую ответственность за будущее своего региона со стороны студентов вузов (34,2%), в ссузах данный показатель на 10 п.п. ниже. Это может быть связано с развитостью критического мышления, увеличивающегося с повышением уровня образования: чем выше уровень образования, тем чаще студенты обращают внимание на негативные или позитивные тенденции, чаще рефлексируют по поводу происходящих вокруг событий. Социальная ответственность представляет собой один из маркеров гражданственности. Сошлемся на исследование Н.А. Нартовой, где было зафиксировано, что для молодых петербуржцев гражданственность представляет собой «неравнодушие, непассивность, рефлексивность к окружающему их миру», а любовь к стране базируется на рефлексии происходящего вокруг [Нартова, 2019: 45]. Это в целом совпало с результатами нашего исследования.
14

Формы проявлений гражданской позиции студенческой молодежи.

15 Одной из форм позиционирования своей гражданской позиции является посещение общественно-значимых мероприятий – празднований разных событий (например, Дня Победы), «субботников» (например, массового экологического рейда по сбору мусора в парке), а также акций протеста – митингов, демонстраций, забастовок. Наше исследование показало, что треть респондентов (32,4%) считают подобные мероприятия бесполезным времяпрепровождением, но другая треть респондентов (33,5%) посещают подобные мероприятия, если есть время. Для 11,5% подобные акции – это своеобразная форма принуждения, инициируемая учебными заведениями. Лишь менее 10% опрошенных воспринимают акции, митинги и демонстрации как форму исполнения своего гражданского долга. Именно для этой категории молодежи ведущим становится идеологический мотив [Klandermans, Oegema, 1987].
16 По мнению студентов, активная гражданская позиция в первую очередь проявляется через волонтерскую деятельность (47,5%), а также посредством участия в выборах и референдумах (46%). При этом выявлена разница в ответах между студентами вузов и сузов: студенты высших учебных заведений с большим энтузиазмом проявляют свою гражданскую позицию на выборах (52,9%, что на 13,4 п.п. больше, чем у респондентов из сузов). В политических движениях, партиях и общественных организациях также в большей степени активны именно вузовские студенты (35,2 против 25,9% ссузовцев). Выявлена также заметная разница в ответах между саратовцами и представителями периферии области. Так, по мнению 51,9% студентов из Саратова свою активность можно проявить на выборах и референдумах, тогда как лишь 38,8% студентов из административных центров поддержали эту позицию. Во всех видах проявления гражданской позиции, кроме связанных с насилием и с акциями протеста, в большей степени оказались заинтересованы девушки, чем молодые люди (табл. 1).
17

Таблица 1. Гендерная дифференциация гражданской активности, % (N = 2160)

Выражение готовности 

участвовать 

Пол

мужской

женский

В выборах и референдумах

42,9

48,5

В митингах, акциях протеста

32,8

32,1

В активных действиях против несправедливости со стороны власти, вплоть до насилия

 

32,0

 

20,4

В политических движениях, партиях, общественных организациях

 

28,5

 

33,0

В добровольческой деятельности

39,6

54,0

В правозащитной деятельности

26,6

31,0
18 Полученные распределения можно объяснить тем, что в «столице» региона (Саратове) у студентов вузов больше доверия к действующей власти, поскольку они видят изменения, связанные с деятельностью Правительства, и осознают, что через выборы можно повлиять на властные структуры. Видимо, в периферийных поселениях отчуждение власти от граждан проявляется сильнее. Кроме того, в «столичных» вузах активнее действует «воспитательный сектор»: проводятся разъяснительные беседы о целесообразности и необходимости участия в выборах и референдумах, бдительнее контролируется студенческая политическая активность.
19 Анализ социально-политической активности студентов за последние 2-3 года показал, что около 15% респондентов вообще ее не проявляли. При описании своего выбора часть респондентов ссылалась на отсутствие интереса к такой активности; другая часть отмечала, что не дело общественности решать социальные проблемы и привлекать к ним внимание, этим должно заниматься государство и органы власти. Однако встречались и ответы, связанные с тем, что «за участие в действительно нужных митингах можно загреметь в участок» или «я бы пошла, но боюсь, что не доучусь, последуют санкции». Причиной такого страха может быть активная профилактическая работа в образовательных учреждениях, где объясняют, что участие студентов в протестах негативно влияет на имидж вуза/колледжа, что категорически не нужно их руководству. Влияют и стереотипы, которые складываются в результате межличностных коммуникаций студентов, когда передают информацию о том, что кого-то отчислили из-за участия в митинге, не будучи знакомыми с реальной ситуацией. Такие ответы могут отражать и реальный жизненный опыт, когда на протестных мероприятиях правоохранительные органы действительно задерживали студентов.
20 У студентов, которые за последнее время проявляли социально-политическую активность, большинство привлекших их мероприятий носило характер волонтерской (благотворительной) деятельности, направленной на помощь конкретным людям и социальным группам (инвалидам, больным детям, ветеранам) – в них принимало участие 35,1% респондентов. К этой категории активистов часто относятся молодые люди, чья профессия так или иначе связана с добровольческой деятельностью: например, учащиеся по специальности «ветеринария» оказывают помощь приютам для собак или кошек, участвуют в акциях протеста против жестокого обращения с животными; будущие социальные работники заботятся о детях с инвалидностью, организуя им праздники или помогая нуждающимся семьям. На это раньше обратили внимание исследователи центра ГРАНИ, пытаясь идентифицировать общие черты, характерные для людей, занимающихся активистской деятельностью10.
10. Российский неполитический активизм: наброски к портрету героя // Отчет о результатах исследования активизма в России Центр ГРАНИ. 2012. URL: >>>> (дата обращения: 11.03.2020).
21 Второе по частоте упоминаний место разделили такие формы активности, как участие в выборах в качестве избирателя, в выборных компаниях в качестве наблюдателя или агитатора, а также участие в деятельности экологических движений (по 22,3%). На третьем месте (19,8%) – участие в разрешенных демонстрациях, общественно-полезных акциях, организуемых органами местного самоуправления. Это также ожидаемо: к подобным движениям можно отнести и демонстрацию «Бессмертный полк», в которой ежегодно принимают участие миллионы россиян, студенты могут присоединиться к такой акции и пройти по центральным улицам вместе со своим учебным заведением. 16,5% респондентов имеют членство в каких-либо общественных организациях, объединениях и союзах, но это членство также может касаться волонтерской работы или экологических движений, которые выбрали в качестве приоритетных форм проявления активности большинство студентов. 12,4% респондентов проявляли свою активность, подписывая обращения, или открытые письма в поддержку каких-либо инициатив (например, «Против запрета на строительства завода по переработки радиоактивных отходов» или «За уголовную ответственность агрессорам, убивающих и калечащих животных»). Участие в массовых протестных акциях, открытые обращения к политикам или общественным деятелям, бойкот или отказ от покупки каких-либо товаров и услуг как форма протеста оказались наименее популярными среди молодежи – такие формы активности выбрало менее 5% респондентов.
22

Детерминанты участия студенческой молодежи в гражданских акциях.

23 Чтобы лучше понять, от чего зависит протестное поведение студентов, в анкете им задавался вопрос: «Лично вы готовы участвовать в гражданской акции, если она начнётся в вашем городе в ближайшее время?» (респондент должен был выбрать «да» или «нет»). При анализе зависимости ответов на этот вопрос от ответов на другие анкетные вопросы была построена логистическая модель, определяющая шансы участия студенческой молодёжи в гипотетической гражданской акции. Данная модель правильно предсказывает 64,8% ответов об участии в такой акции.
24 Значимыми предикторами (независимыми переменными) в этой модели стали такие показатели как: (1) интерес студентов к общественно-политическим событиям; (2) тип учебного заведения (высшего или средне-профессионального уровня); (3) характеристики, маркирующие понятие гражданственности; (4) отношение к деятельности общественных объединений, движений и организаций, борющихся против наплыва мигрантов и выступающих за свободу собраний и митингов; (5) поддерживаемые методы борьбы при отстаивании общественных интересов и защите гражданских прав и свобод; (6) обсуждение злободневных социально-политических проблем, ситуаций в социальных сетях. В то же время оказались незначимыми такие предикторы, как гендерная принадлежность студентов и их возраст, а также отношение к деятельности большинства разных типов общественных объединений, движений и организаций (оказывающих помощь бедным, решающих экологические проблемы и т.д.). Сводка модели демонстрирует средние показатели R-квадрата Нейджелкерка, объясняющие с помощью использованных предикторов 18,5% дисперсии.
25 Рассмотрим иерархию предикторов участия молодых людей в гражданских акциях по критерию величины экспонированного значения шансов (табл. 2). Он показывает, во сколько раз изменится шанс возникновения изучаемого события (положительного ответа респондента на вопрос об участии в гражданской акции), если значение одного из предикторов (процента положительных ответов на другие вопросы анкеты) изменится на единицу при фиксированных значениях прочих предикторов. Оговоримся, что речь идет, строго говоря, о факторах не реального участия в гражданских акциях, а лишь выражения готовности принять в ней участие.
26

Таблица 2. Иерархия предикторов возможного участия в гражданских акциях

Предикторы возможного участия молодежи в гражданских акциях

Экспонированное значение шансов, значимость

1. Склонность к нарушению законодательных норм, с возможным использованием разрушительных действий

 

2,028 (р = 0)

2. Стремление получать информацию об общественно-политических событиях, происходящих в городе, регионе, стране 

 

1,925 (р = 0)

3. Активность респондентов в социальных сетях, связанная с обсуждением злободневных социально-политических событий

 

1,898 (р = 0)

4. Симпатия к организациям и движениям, декларирующим свободу собраний, митингов и демонстраций

 

1,539 (p = 0,01)

5. Симпатия к организациям, которые борются против наплыва мигрантов в Россию 

 

1,394 (p = 0,013)

6. Учеба в организациях СПО 

1,351 (p = 0,011)

7. Понимание гражданственности как способности к самопожертвованию

1,042 (p = 0,023)

8. Понимание гражданственности как ответственности

0,945 (р = 0,009)
27 Самая значимая группа факторов, которая может повлиять на аттитюды протестной активности студентов, связана с социально-политической включенностью молодежи в социальное пространство региона – это первые три предиктора. Лидирующее значение имеет выбор методов отстаивания собственных и общественных интересов (предиктор № 1). Молодёжь, которая больше склонна к нарушению законодательных норм, с возможным использованием разрушительных действий (в анкете они выбирали ответ «с нарушением некоторых законодательных норм, зачастую с использованием разрушительных действий» на вопрос «Какие методы борьбы при отстаивании общественных интересов, защите гражданских прав и свобод вы считаете допустимыми?»), имеет больше шансов выйти на улицы для участия в гражданской акции. Такие результаты ожидаемы, поскольку в современных российских условиях приверженность к «резким», порой радикальным, способам отстаивания своих интересов является главным фактором инициирования протестов, с демонстрацией присущего молодёжи максимализма. Несколько менее значимую роль в данной модели играет социальная включенность – стремление респондентов получать информацию об общественно-политических событиях (предиктор № 2). Чем активнее студент интересуется событиями в социально-политической жизни, тем выше вероятность, что он выйдет на акцию протеста. Еще одним сильным фактором, влияющим на протестную модель поведения студентов, является активность респондентов в социальных сетях, связанная с обсуждением злободневных социально-политических событий (предиктор № 3). Современные студенты, как известно, частично переносят свой гражданский активизм из области реального взаимодействия на сетевой уровень коммуникаций. Однако, как видим, есть и обратное влияние: шансы выйти на акцию протеста у молодежи, принимающей участие в комментировании постов, подписании сетевых петиций, активно участвующей в интернет-дискуссиях, существенно выше, чем у пассивных потребителей сетевого контента.
28 Вторую группу факторов, связанную с солидаризацией с агентами гражданского общества, составляют менее сильные предикторы. В частности, cреди студентов больше шансов выйти на акции протеста у тех, кто испытывает симпатию к организациям и движениям, декларирующим свободу собраний, митингов и демонстраций (предиктор № 4). Полученный результат очевиден: солидаризация с теми, кто отстаивает свое право на протест, может стать катализатором, способным запустить механизм активизации протестной энергии. Также велика вероятность, что на акции протеста выйдут студенты, которые с симпатией относятся к «антимигрантским» организациям (предиктор № 5). Если предыдущий предиктор касается общедемократической ориентации молодых людей, то в данном случае речь идет о сторонниках радикальных движений, тяготеющих к русскому национализму.
29 Фактором, средним по силе воздействия, является тип учебного заведения (предиктор № 6): учащиеся организаций среднего профессионального образования с большей вероятностью примут участие в протестных акциях, чем студенты вузов. Это можно объяснить тем, что, как ранее упоминалось, в вузах проводится достаточно жесткая воспитательная работа, блокирующая перерождение недовольства существующим положением в протестные проявления гражданского активизма.
30 Четвертую группу факторов, наиболее слабо влияющих на готовность к участию в протестных акциях (предикторы № 7 и 8), составляют «маркеры гражданственности». Шансы «выйти на площадь» выше у тех респондентов, для которых гражданственность ассоциируется с самопожертвованием, но ниже у тех, кто связывает гражданственность с ответственностью.
31

Заключение.
32 Опрос показал, что социальный активизм студенческой молодёжи в Саратовской области достаточно высокий, но направленный в основном на волонтёрскую помощь социально незащищённым слоям населения или решение экологических проблем. Это подчеркивает конструктивную основу включенности молодых людей в общественную жизнь. Инструментальные мотивы такой включенности связаны с получением компетенций, связанных с освоением будущей профессии (социальные работники, экологи, ветеринары и т.п.). Следовательно, личностные мотивы, влияющие на гражданскую активность молодежи, опосредованы формированием солидарной идентичности через риск и получение удовольствия от соприкосновения как с конструктивной моделью активизма (добровольчеством), так и с деструктивной (различными формами социального протеста)11. Идеологические мотивы, подталкивающие студентов проявлять социальную активность, связаны с конвенциональной моделью гражданственности – с неравнодушным, созидательным и рефлексивным отношением к окружающему миру.
11. Авторы полагают, что эти две модели активизма можно различать по следующим основаниям: конструктивная модель воплощается в созидательном поведении, предполагающем эволюционный путь преобразования существующей действительности (например, добровольчество), в то время как деструктивная модель – в протестном (нередко разрушительном) поведении, направленном на революционные (радикальные) изменения.
33 Следует отметить, что хотя в Саратовской области наблюдается достаточно тревожная социально-экономическая ситуация, вызывающая много критики со стороны жителей, однако желание перемен у студентов в целом чаще всего диссонирует с желанием выходить на акции протеста. Это совпадает с общероссийским трендом: в литературе часто отмечается сильный контраст «между высоким желанием перемен, более низкой готовностью к участию в массовых выступлениях за перемены и еще более низким наличием такого опыта» [Латов, 2019: 27]. Шансы участия в подобных акциях в Саратовской области выше у той студенческой молодежи, которая активно интересуется общественно политическими событиями в стране, обсуждает эти события и сопутствующие проблемы в социальных сетях, допуская возможность отстаивания собственной позиции любыми (даже не вполне законными) способами. На примере одной из областей России мы наблюдаем, таким образом, универсальную тенденцию повышенной социальной активности у более включенных в политические дискурсы и менее законопослушных молодых людей.

References

1. Blumer H. (1996) Collective Behavior. In: V.I. Dobrenkov (eds) American sociological thought: Texts. Moscow: MUBU: 166–212. (In Russ.)

2. Bogomolova E. V., Galitskaya E. G., Ivanova I. I., Kot Yu. A., Petrenko E. S. (2014) Civil participation in Russian society. Moscow: FOM. (In Russ.)

3. Churikov A. (2007) Random and Non-random Samples in Sociological Research Social’naya real’nost’ [Social reality]. No. 4: 89–109. (In Russ.)

4. Giddens A. (2003) The Constitution of Society. Outline of the Theory of Structuration. Moscow: Akadem. project. (In Russ.)

5. Gorshkov M.K., Sheregi F.Je. (2010) Youth of Russia: Sociological Portrait. Moscow: CSPiM. (In Russ.)

6. Habermas J. (2001) Moral Consciousness and Communicative Action. St. Petersburg: Nauka (In Russ.)

7. Karacharovskiy V., Shkaratan O. (2017) The Shadow Price of Social Change and Its Evaluation. Mir Rossii [Universe of Russia]. Vol. 26. No. 2: 6–37. (In Russ.)

8. Klandermans B., Oegema D. (1987) Potentials, networks, motivations and barriers: Steps towards participation in social movements. American sociological review. Vol. 52. No. 4: 519–531.

9. Kleman K., Miryasova O., Demidov A. (2010) From the Philistines to the Activists: The Emerging Social Movements in Modern Russia. Moscow: Tri kvadrata. (In Russ.)

10. Latov Yu.V. (2019) Ideological Vectors and Scalars of Action for Proponents of Change. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Studies]. No. 12: 15–28. (In Russ.)

11. Mikhailova E.V., Skogorev A.P. (2017) Protests as Form of Civil Activity in Modern Russia. Vlast’ [The Authority]. No. 1: 54–59. (In Russ.)

12. Nartova N.A. (2019) Citizenship as Understood by St.Petersburg Young People and Their Parents Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Studies]. No. 12: 38–47. (In Russ.)

13. Nikovskaya L.I. (2017) Civic activism and Public Policy in Russia: Status and Challenges // State and citizens in the electronic environment. Iss. 1. St. Petersburg: Un-t ITMO: 144–158. (In Russ.)

14. Omelchenko E.L. (2015) Risks and Pleasure on the Scenes of Youth Activism in Modern Russia. In: M.G. Pugacheva, A.F. Filippov (eds) Ways of Russia. Alternatives of Social Development. Moscow: NLO: 25–47. (In Russ.)

15. Patrushev S.V. (head of the authors) (2013) Differentiation of civil and political practices in Russia: institutional perspective. Moscow: IS RAN. (In Russ.)

16. Petukhov V.V. (2019) Civic Participation in Russia Today: Interaction of Social and Political Practices. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Studies]. No.12: 3–14. (In Russ.)

17. Radaev V.V. (2018) Farewell, Soviet simple man! Obshchestvennye nauki i sovremennost' [Social Sciences and Contemporary World]. No. 3: 51–65. (In Russ.)

18. Rainsford E. (2017) Exploring youth political activism in the United Kingdom: What makes young people politically active in different organisations? British Journal of Politics and International Relations. Sept. 8: 1–17.

19. Sedova N.N. (2014) Civil Activism in Modern Russia: Forms, Factors, and Social Base. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Research]. No. 2: 48–71. (In Russ.)

20. Zarubina N.N. (2016) The Youth in Terms of Anomie: Who Will Take the Responsibility for the Future of Russia? Obshchestvennye nauki i sovremennost' [Social Sciences and Contemporary World]. No. 2: 52–63. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate