Постановка проблемы.

В центр исследования поставлен вопрос – как создаются многодетные семьи в современном российском обществе? В отечественных публикациях многодетная семья, как правило, описывается в категориях риска и защиты, фокус интереса направлен на диагностику и обсуждение проблем этой социальной группы: бедности, неблагополучия, эксклюзии, депривации и т.п. [Ярская-Смирнова, 2010; Воронин, 2016; Смолева, 2019; Корчагина и др., 2019]. За рамками научного поиска остаются вопросы о мотивах и траекториях жизненного перехода к многодетности, а также осознании его самими родителями [Шевченко, Шевченко, 2005]. Вместе с тем феномен многодетности представляет особый интерес для изучения в обществе, характеризуемого невысокой длительностью отношений в браке и слабой рождаемостью. В социальных науках и демографии доминируют аргументы о рационализации жизни и ценностной модернизации общества, которые фреймируют жизнь в семье с несколькими детьми в качестве не вполне разумной или осознанной альтернативы для других жизненных траекторий, предъявляемых человеку в современном обществе. Что это за аргументы?

Во-первых, многодетность оказывается несвоевременной для общества, в котором традиционная и ценностно-рациональная мотивация рождения детей сменилась целерациональной [Aries, 1980; Вишневский, 2009]. Поскольку издержки (материальные и временные), связанные с рождением и воспитанием нескольких детей, оказываются высокими по отношению к ценности детей, родители сознательно ограничивают их количество взамен качества [Беккер, 2003: 381–487]. В данном случае теория рационального выбора позволяет объективировать логику ограничения рождений. Для этого используются результаты исследований, показывающие, что многодетность связана с более высокими рисками бедности, низкой оценкой здоровья членов семьи, худшими жилищными условиями и уровнем потребления, возможностями для самореализации и т.п. [Прокофьева, Куприянова, 2009; Воронин, 2016]. Такая аргументация находит поддержку в общественном мнении и «институциональной речи», когда многодетность связывается с «безответственным родительством» [Вовк, 2007; Ярская-Смирнова, 2010].

Во-вторых, многодетность оказывается нетипичной для общества, в системе ценностей которого устойчивый брак и рождение детей становится альтернативой для других жизненных траекторий. Теория второго демографического перехода связывает изменение модели брака и рождаемости с выходом на первый план постматериальных ценностей, таких как индивидуальная самореализация, личное развитие, свобода выбора, чему способствует расширение доступа к высшему образованию, а также процессы секуляризации [Kaa, 1996: 425; Zaidi, Morgan, 2017]. В данном случае речь идет не об инструментальной рациональности, опирающейся на логику соотнесения издержек и выгод, связанных с браком и рождением детей. Объективация ценностного аргумента производится за счет указания на существование нескольких траекторий формирования отношений с партнером, которые могут не предполагать регистрации брака и/или рождения детей [Безрукова, 2016; Артамонова, 2018].

Если опираться на вышеперечисленные аргументы, то многодетность оказывается не вполне рациональной альтернативой в ряду жизненных траекторий. Например, исследователи указывают на характерную для России норму двухдетной семьи [Малеева, Синявская, 2006], говоря о снижении как желаемого, так и ожидаемого числа детей. Фиксируя разницу между желаемым и фактическим числом детей, социологи и демографы подчеркивают декларативность установки на большую семью [Тындик, 2012: 369]. Как следствие, объяснения рождения троих и более детей в семье связываются с «установками», «склонностями», «остатком традиции» – набором детерминистских аргументов, которые не позволяют понять смысловые основания перехода к жизни с несколькими детьми.

Реализованное исследование опирается на концепцию жизненного цикла семьи (family life course), согласно которой жизнь семьи рассматривается как набор переходов, представляющих собой изменение ролей и отношений между членами семьи с течением времени [Bengtson, Allen, 2009]. Одним из семейных переходов является переход к родительству (transition to parenthood) – приобретение супругами роли «родители» [Rossi, 1968], в ходе которого происходит переопределение характеристик общения как внутри семьи, так и при взаимодействии семьи с внешним миром [Belsky, Pensky, 1988; LaRossa, Sinha, 2006]. Исследования переходов к родительству показывают, как последние отражаются на качестве общения супругов, конфликтах и удовлетворенности браком, вовлеченности матерей и отцов в заботу о детях, организации семейного времени и даже вероятности развода [La Rossa, La Rossa, 1981]. Многодетная семья в этом смысле является интересным объектом для исследования, поскольку в таких семьях переход к родительству является многократным, что редко изучается в социальных науках, как и реальность жизни многодетных семей [Bossard, Boll, 1956; Крихтова, 2019; Голева, 2019]. Исследователи как будто исходят из того, что он происходит один раз при рождении первенца, а все остальные дети не вносят вклада в траекторию семейной жизни и не меняют ее устройства. На примере изучения вариативности групп многодетных семей показано, что это не так [Павлюткин, Борисова, 2019]. С одной стороны, факторы многодетности отличаются от факторов, влияющих на рождение первых и вторых детей. С другой – сами многодетные семьи различаются по многим значимым признакам: продолжительности брака и интервалу рождений, ценностям, признакам религиозности, размеру социальной сети [там же, 2019]. Фокус на многодетности в изучении переходов к родительству позволяет увидеть разные поворотные точки (turning points) в биографии родителей, которые определили дальнейшие траектории их жизни, и обнаружить разные смысловые основания в осознании этих переходов.

Для обсуждения жизненных переходов родителей¹ с позиций выборов и решений, а не предрасположенностей, нами представлены результаты анализа глубинных интервью с родителями троих и более детей. В ходе анализа интервью нас интересовали ответы на следующие вопросы. Каким образом родители осознают переход к жизни с несколькими детьми в семье? Какие аргументы о рождении нескольких детей они предъявляют? Какие точки в родительской или семейной биографии определяют этот переход? По итогам анализа интервью построена типология переходов к жизни в большой семье. Следует отметить, что переход к родительству подразумевает не только внутреннюю готовность к появлению ребенка, но и оценку необходимых условий для его появления (например, отношение между супругами, наличие жилья, уровень дохода), значимость которых может варьироваться для разных типов многодетных семей. Таким образом, предполагается, что у многодетных родителей существуют разные аргументы принятия роли родителя.

Логика отбора респондентов для интервью.

В ходе реализации эмпирической части исследования собрано 46 интервью с родителями в многодетных семьях из Москвы, Владимира, Архангельска², то есть наши результаты и выводы касаются городской, а не сельской многодетности. Данные города, располагающиеся в центральной и северной части России, выделяются сравнительно невысокой долей многодетных семей по сравнению с городами южной части страны и Поволжья. Между собой выбранные города значительно различаются по уровню социального и экономического развития, а также по уровню входящей-исходящей миграции.

Респонденты, попавшие в выборку, различаются по количеству детей и длительности временных промежутков между их рождениями – от трех до пятнадцати детей и с временным лагом между рождениями от 1,5 до 7 лет. Интервью собирались с респондентами разных возрастных когорт в диапазоне от 28 до 65 лет (преимущественно в группе 30–45). В большинстве случаев статус многодетных родителей с детьми до 18 лет пришелся на период последних 15 лет. Среди всех интервью с родителями 13 проводились с мужчинами, а 33 – с женщинами. В итоговую выборку попали родители с вариацией нескольких демографических признаков: количество детей, интервал между рождениями, наличие или отсутствие единственного брака. Дополнительно контролировался уровень образования, поскольку в российских исследованиях указывается на снижение вероятности попасть в группу с несколькими детьми при его повышении [Тындик, 2012; Малева, Тындик, 2014]. В итоге почти половина респондентов имела высшее, другая половина – среднее и среднее специальное. В выборку также попали двое родителей с ученой степенью и с несколькими высшими образованиями, но имеющими 6 и более детей. Поскольку признаками, указывающими на вероятность попасть в группу многодетных, являются доход и религиозность [Забаев и др., 2013], то при отборе было важно найти респондентов с разной оценкой уровня жизни и с разной степенью религиозности – неверующие, аффилированные с православием или исламом, практикующие верующие (прихожане). Важно отметить, что отбор респондентов происходил в несколько шагов, что позволяло обсуждать и корректировать критерии в процессе сбора данных.

В ходе проведения интервью важно было удержать несколько базовых вопросов касающихся того, что родители сами думают о жизни в многодетной семье, что для них важно, как они объясняют свои жизненные переходы.

Обобщение проведенных глубинных интервью показывает, что в итоговом массиве присутствуют довольно разные истории переходов к жизни в многодетной семье. Вместе с тем прослеживаются несколько общих точек в родительской биографии, которые объединяют аргументации разных респондентов, вне зависимости от их уровня образования, дохода и города проживания. Далее мы представим формализованные типы жизненных переходов к многодетности, укажем на маркирующие аргументацию суждения, а также сделаем предположение о факторах переходов к многодетности, которые можно тестировать на количественных данных.

Типы родительских переходов к многодетности.

Анализ глубинных интервью проводился методом постоянных сравнений, который считается одной из основных процедур обоснованной теории (grounded theory) [Забаев, 2011]. Мы кодировали разные случаи перехода к многодетности, сравнивая истории родителей между собой, выделяя сходства и различия в мотивах перехода к рождению новых детей, а также прекращения рождений, контролируя при этом на структурные признаки изучаемых семей, описанные выше. По мере накопления случаев, маркируемых общими кодами, формировалась типология, представленная разными внутренними и внешними признаками семей.

По итогам анализа интервью мы выделили пять типов переходов к многодетности, которые характеризуются разными мотивами, форсирующими факторами и результирующими признаками семей³: случайный, планируемый, формальный, естественный, совместный. Выделенные типы переходов характеризуют разные группы семей в нашей выборке в диапазоне от 3 до 15 детей, в единственном или нескольких браках, а также разным интервалом рождения детей. Все описанные типы переходов могут рассматриваться внутри смысловой дихотомии «открытость рождениям» – «ответственность перед рождениями». Они стали «осевыми категориями» в рамках анализа.

Случайный переход. Характеризует случаи многодетности, которые являются результатом неожиданной, незапланированной беременности и последующего рождения ребенка. Внутри выборки его типичные представители – родители с тремя, но не более детьми. Специфика данного типа состоит в том, что родителям сложно вменить целенаправленную мотивацию рождения третьего ребенка. У семьи был второй ребенок, рождение которого планировалось, но третьего не ждали или не ждали сейчас. Вместе с тем родители говорят о желании оставить третьего ребенка (в том числе не делать аборт) и последовавшей радости от его появления в семье. Одновременно они не хотят обсуждать вероятность рождения последующих детей, говоря о том, что и третьего не ждали («оставили ребенка», «так получилось, мы не ждали»). «Второго ребенка мы, вообще, планировали, хотели. Ну, я планировала двух детей. Один считала, что это как-то маловато, один. И что он потом. Мне самое главное, что мы потом уйдем, а ребенок останется один в жизни своей, и не известно, как у него сложится вообще в жизни, и как он останется на этом свете один, даже ни брата, ни сестры у него не будет. Все-таки двое, как минимум. Про третьего мы не мечтали, даже и не думали. Дети меня просили третьего. Я говорю, вы что, какой третий, нам достаточно вас вот так вот. При том, мы же с мужем встретились уже в таком возрасте, и начали рожать в возрасте, поэтому куда. Ну, третий сам пришел, поэтому нас не спросил он. У меня мои так сильно обрадовались!» (ж., трое детей, высшее, 43 года, нерелигиозная, Москва).

Планируемый переход. Планируемый переход характеризует многодетность в единственном браке, в котором родители аргументируют рождение троих детей и интервалы между их рождениями через взвешивание различных условий, а также оценку текущего уровня жизни и качества отношений. Статус многодетности в данном случае возникает в следующих обстоятельствах. Во-первых, третий ребенок был зачат и рожден по желанию родителей и являлся следствием позитивной оценки отношений в семье («прошло несколько лет, дети подросли, мы решили, что если все так хорошо, то можем и третьего родить»), ресурсных возможностей, поддержки со стороны родственников. Это не значит, что родители, представляющие данный тип перехода, заранее знали, что у них будет трое или четверо детей. Решение о рождении очередного ребенка принималось заново, взвешенно, с учетом материального уровня жизни семьи, занятости матери, а также здоровья родителей и детей. В то же время в дальнейшем родители решают не продолжать рожать детей из-за возникших субъективно значимых ограничений: возрастных и медицинских противопоказаний; желания пожить для себя, выйти на работу; высокой физической и психологической нагрузки, травмирующей родительские отношения в семье. Фактически рождения планируются таким образом, чтобы они не нарушали сложившийся в семье порядок жизни и родительские отношения. В данном случае в дискурсе появляется категория «ответственности» как всей семьи, так и отдельных супругов, которая отвечает за решение о продолжении или остановке новых рождений. «Ну, у нас трое. Пока хватит. Ну, уже, на самом деле, времени мало для нас, поэтому я думаю, что на этом мы остановимся. Потому что надо и этих на ноги поставить умудриться» (м, трое детей, 44 года, высшее, нерелигиозный, Москва). Во-вторых, рождение троих (четверых) детей было запланировано родителями изначально, поскольку у одного из них была установка именно на троих детей или ребенка определенного пола («всегда хотели мальчика»!) в силу собственного опыта жизни в семье. Так, один из супругов мог быть не единственным ребенком в семье (семья его родителей также могла быть многодетной), и он считал естественной и желанной реализацию такого же плана семейной жизни для себя. И наоборот, он был в семье единственным ребенком, но его стремление к многодетности стало результатом негативной оценки жизни семьи с одним ребенком. «...всегда хотелось брата или сестру. То есть, вот общения именно внутри семьи детского мне всегда не хватало. И потом, в старшем возрасте, я даже ну вот как-то завидовала именно тому, что там есть брат, сестра мне кажется, это важно. Хотя бы даже в плане разделения помощи и ответственности» (ж.,четверо детей, 44 года, высшее, православная, не прихожанка, Москва). Данный тип характеризуется либо большими интервалами рождений (в среднем 4–5 лет), по сравнению с остальными типами, либо небольшими интервалами, но ранним прекращением новых рождений.

Формальный переход (повторный брак). Характеризует случаи многодетности, в которых, как правило, второй и третий (реже четвертый) ребенок рождаются не в единственном браке, а во втором или последующих браках (союзах). В данном случае статус многодетного родителя возникает формально/административно для матери с несколькими детьми, являясь результатом разрыва отношений в первом браке (в т.ч. смерти супруга) и желания родить детей в новом браке. Респонденты, в основном женщины, выражают желание иметь ребенка следующим образом: «хотела детей в каждом новом браке», «хотела детей с новым мужем», «первый ребенок был от первого брака». Выделен также случай многодетности с шестью детьми, который также можно отнести к данному типу перехода. «У меня двое было от первого мужа, потом Вася [имена изменены, И.П.] у нас общий, а у него трое от первой жены. Всего шестеро» (ж., шестеро детей в семье, 55 лет, высшее, православие, Архангельск).

Естественный переход. Естественный переход к многодетности предполагает выбор супругов в пользу того, что они не будут сдерживать или препятствовать зачатию и рождению детей. Такой выбор в интервью маркируется следующими цитатами: «Дети – дар Божий, от которого нельзя отказываться», «мы не планируем рождение, сколько Бог даст», «Нам важно не отказываться от рождения детей», «Бог дал детей, даст и на детей». Открытость рождению детей в данном случае противопоставляется планированию рождений, которое в пределе для первых означает отказ от новых рождений. «Муж говорит, что он даже не мечтал в молодости, что у меня будет пять детей когда-нибудь там. Ну как бы он хотел, конечно, этого, но не мечтал. Я не знаю, то есть, мы об этом не думаем, сколько Господь даст... Но вот когда появляется ну вот опять ребенок – ты понимаешь, какое же это чудо, несказанно совершенное какое-то счастье такое» (ж., семеро детей, высшее, 36 лет, православие, прихожанка, Москва).

В выборке данный тип перехода характерен и для многодетной городской семьи с шестью и более детьми, рожденными в единственном браке. Рождения в таких семьях жестко не планируются («как Бог даст»), а интервалы рождений небольшие (не превышают двух-трех лет)⁴. Данный тип перехода представлен многодетной семьей, в которой один, а чаще оба родителя являются религиозными (воцерковленными)⁵, прошедшими религиозную социализацию и имеющими опыт жизни в многодетной семье. Иными словами, они были воспитаны в церковной традиции и имеют духовника, который участвует в жизни семьи и ее решениях, являет пример своей семейной жизни (если она есть).

Можно предположить, что родители данного типа отличаются низким уровнем образования. Вместе с тем от респондентов, получивших высшее образование и имеющих ученую степень, можно услышать те же аргументы. Около половины интервью, представляющих данный тип перехода, сделаны с респондентами, получившими одно или два высших образования, или получивших ученую степень. Их аргументация, как женщин, так и мужчин, выстраивается вокруг дилеммы «рождение детей – вовлеченность в семью» против «построение карьеры – вовлеченность в работу», но в которой они сделали свой выбор в пользу первого. Это не значит, что родители не имеют занятости в течение всей жизни, но она не является определяющей в их жизненном пути и выстраивается в связи с нуждами семьи и детей. Пример занятости матерей – организатор семейного детского сада, преподаватель в школе и в вузе, редактор в издательстве и на радио, регент в хоре. «Р. Я закончила МГУ, Мехмат. Защитилась. И сейчас работаю – семейный детский сад. И.: Почему вы делаете так, а не карьеру математика? Извините за провокационные вопросы.Р.: Потому что я вышла замуж. Раз я вышла замуж, и Господь дал мне много детей. Если бы мне нужна была карьера математика, значит у нас бы не было детей, но Господь дает нам детей. Отказаться от этого? Как можно отказаться от дара Божьего» (ж., девять детей, канд. физ.-мат. наук, 43 года, православие, прихожанка, Москва).

Несмотря на выраженную устойчивую ориентацию на рождение нескольких детей, такой выбор нельзя описать как аффективный или неразумный. Решения, связанные с его последствиями, предполагают в сознании информантов определенную методичность и последовательность действий: особую организацию времени родителей и логистику, выстраивание занятости детей и их образовательной траектории, принятие решений о здоровье и лечении и т.п. В данном случае супруги устраивают семейную жизнь таким образом, чтобы не отклоняться от изначально выбранного пути в браке вне зависимости от рисков и неопределенностей, которые с ним связаны. Переход к многодетности осмысляется ими как «естественный», поскольку родители не принимают решение о рождении нового ребенка каждый раз заново; можно утверждать, что, при прочих равных, оно было принято ими раз и на всю жизнь. В этом смысле рождение ребенка не оказывается риском, проблемой, проектом, а является естественным ходом семейной жизни⁶. Особенность таких семей – они включены в плотные родственные и общинные связи, которые в том числе помогают снять часть материальных и нематериальных вопросов устройства жизни с детьми.

Совместный переход. Значимую роль в его осуществлении сыграли социальные дружеские связи родителей с другими многодетными семьями. В данном случае переход к жизни с несколькими детьми осуществлялся родителями не в одиночестве, а в определенном социальном окружении, с другими многодетными семьями, которые уже прошли этот путь. «Ну я как-то для себя думала, что хотя бы два, но три… У наших друзей есть хороший такой опыт, у нас наши близкие друзья, тоже достаточно поздно у них появились дети, и у них какой-то такой позитивный опыт. Они чуть-чуть постарше идут, а так близко к нашим детям. И мы, может быть, на них глядя, чтобы можно было как-то все это сдюжить» (ж., трое детей, высшее, 41 год, православная, не прихожанка, Москва).

Можно выделить определенную специфику семей данного типа: родители росли не в многодетных семьях и не прошли первичную религиозную социализацию, которая оказывается важным предиктором в будущей семейной жизни и отвечает за рождение нескольких детей, как это был показано в случае естественного перехода [Забаев и др., 2013]. Их переход к многодетности случился уже после вступления в брак, и, возможно, после рождения первого или второго ребенка. Описания перехода к многодетности таких семей показывают, что он происходил вопреки мнению окружения, которое выражало непонимание в тот момент, когда ожидалось рождение следующего ребенка или обсуждался третий, четвертый и т.д. ребенок⁷. Источником альтернативных взглядов на семью являлись дружественные многодетные семьи, в том числе семьи священников, которые могут выступать в качестве примера для прихожан⁸. Фактически, значимость такого социального окружения объясняется возможностью услышать другие аргументы и увидеть другие примеры семейной жизни. «Среда очень помогает как-то не бояться и тоже стать многодетными. Когда в среде, среди своих же людей, когда кто-то есть, кто рядом с тобой, и ты видишь, что тоже тяжело, но они не боятся, и у них такая радость, и я и результат сразу вижу. Или, там, из поколения в поколение многодетная семья, тоже сразу, конечно, видно, что получается. Ну вот не просто, что вот у них дети маленькие, хорошо получается, а когда видишь, что вырастает, там, мои сверстники, какие они, и у них там образование у всех высшее, и они работают, и еще при этом семья тоже, и не боятся ничего, и помогают нам тоже» (ж., трое детей, высшее, 26 лет, Москва, православие, прихожанка).

Если обобщать случаи, то связи с другими многодетными семьями важны по нескольким причинам. Во-первых, они выступают в качестве образца для молодой семьи, способствует желанию подражания и перенимания образа жизни больших семей. Признаками могут выступать следующие маркеры: «Я увидела на конкретном примере, как можно жить в семье счастливо», «мы захотели такую семью, как у нашего священника», «для меня эта семья очень важна как такой образец для подражания», «пообщавшись с ними, и посмотрев, как они живут, мы поняли, что это [«много детей». – Прим. И.П.] естественно». Во-вторых, они позволяют снимать страхи, не замыкаться на своих проблемах, обучаться на примере, наблюдая за жизнью таких же многодетных семей. В-третьих, они выступают узлами в сети «круговорота вещей», обмена подарками. Взаимопомощь семей включает не только обмен детскими вещами (пеленки, коляски), но и помощь в трудоустройстве и поиске жилья.

Описание совместного типа перехода к многодетности указывает на значение социальных или сетевых эффектов религиозности, в ситуации отсутствия примеров, знаний, помощи со стороны ближайшего родственного окружения [Забаев и др., 2014; Голева, 2019].

Заключение.

Описанные типы родительских переходов к многодетности – результат аналитического сравнения жизненных историй, рассказанных родителями в биографических интервью, а также обобщения и формализации этих историй. Мы не останавливались на описании повседневной жизни многодетных семей, общении детей и родителей, супругов, решении бытовых вопросов. Нам важно указать на разные траектории современной городской многодетности, выявить факторы, которые могут способствовать проявлению того или способа перехода к многодетности.

«Случайный» и «планируемый» переходы описывают случаи многодетности, для которых характерны, как правило, третьи, максимум четвертые рождения в единственном браке. В первом типе рождение произошло неожиданно, во втором – ожидаемо. Тем не менее общим местом оказывается логика взвешенного ответственного отношения к рождению детей, которая в том числе предъявляется в качестве аргумента в пользу остановки рождений. Формальный тип характеризует переход, стимулируемый новым браком к рождению совместных детей в новом союзе. Отдельно с точки зрения логики аргументации и форсирующих факторов находятся естественный и совместный переход к многодетности. Фактически, логике открытости рождениям в браке противопоставлена логика взвешенности или ответственности перед рождениями. По итогам описания и сравнения «естественного» и «совместного» типов перехода можно сделать предположение, что религиозность до сих пор оказывается важным измерением в обсуждении детерминант современной рождаемости и многодетности. Анализу этого фактора в демографии и социальных науках не уделяется достаточно внимания. Например, выделенный нами совместный тип перехода к многодетности позволяет указать на важность социального измерения религиозности в постсоветском контексте рождаемости – среды для общения и взаимодействия родителей и образования коллективных форм жизни (семейные детские сады, семейные ассоциации, приходские проекты).

Изучение жизненных переходов к многодетности позволяет понимать рождаемость как процесс, который осознается родителями в разных категориях и логиках аргументации. Такая позиция позволяет преодолеть объяснение нескольких рождений в логике структурной детерминированности или психологической склонности и установки. Переход к многодетности, в независимости от количества детей, означает выбор для семьи, имеющий свои причины и последствия для родителей. Важно подчеркнуть, что поворотные точки в биографии, описываемые как значимые для перехода к родительству, очень опосредованно связаны с экономическими и политическими факторами, которые обсуждаются в связи с демографической и социальной политикой, призванной стимулировать рождение детей. Последние описываются уже в контексте конкретных решений семейной жизни и родительского перехода.