<h3><strong>Актуальность и постановка проблемы. </strong></h3>

Развитие средств массовой коммуникации в XX в. сформировало потребителя новостей, стремящегося быть в курсе последних событий. XXI в. с его экспансией Интернета и социальных сетей не только превратил пассивного реципиента информационного контента в активного и креативного просьюмера, но и сделал принципиально невозможным его выход из насыщенного медиапространства. Непрерывное восприятие, транслирование и производство сообщений развлекательного и новостного характера порождают страх упустить что-нибудь важное (FOMO – fear of missing out – англ.). Это выражается в потребности постоянно оставаться «на связи». Бурное развитие традиционных и цифровых информационных источников, в роли которых выступают и сами пользователи, обострило и без того жесткую конкуренцию между ними за общественное внимание. Стремясь привлечь и удержать интерес аудитории, ограниченный в том числе размерами «лишнего сострадания» («surplus compassion») [Hilgartner, Bosk, 1988], медиа отбирают, интерпретируют и представляют общественности острые вопросы повестки дня, а синергия коммуникационных каналов усиливает воздействие информационных потоков. Применяя различные стратегии проблематизации, СМИ не только формируют у публики картину мира, но и вызывают интенсивный эмоциональный отклик, инициируют социальную активность.

Вопросы эффективности воздействия медиа на аудиторию занимают значительную нишу в исследованиях массовых коммуникаций. При этом остаются лакуны в понимании и объяснении сложных, нелинейных отношений между реципиентами информационного контента и источником сообщений. Одним из малоизученных феноменов является эффект «усталости сострадать», под которым понимают реакцию аудитории на насыщение медиапространства негативной информацией о драматичных событиях и социальных проблемах. Как правило, это выражается в формировании утомления и безразличия, сопровождающихся целенаправленным отказом от получения новостей, отчуждением и нежеланием инициировать коллективные действия, направленные на изменение ситуации [Borer, 2012; McIntyre, 2017; McIntyre, 2019; Moeller, 1999; Tester, 2001]. Именно об «усталости сострадать» проблеме COVID-19 в период первой волны эпидемии со стороны активных пользователей интернета пойдет речь в данной статье. Актуальность темы обусловлена двумя основными обстоятельствами.

Во-первых, реакции эмоционального выгорания публики в результате опосредованной коммуникации зачастую ускользают от взгляда отечественных ученых. Поиск по словосочетанию «усталость сострадать» в базе данных РИНЦ выдает восемь релевантных публикаций, содержащих лишь два эмпирических социологических кейса. В зарубежных исследованиях массовых коммуникаций и социальных проблем еще со времен Р. Мертона и П. Лазасфельда [Лазарсфельд, Мертон, 2002] этой проблематике уделяется большое внимание. «Усталость сострадать» рассматривается и как пассивный ответ массовой аудитории, противопоставляемый интересу, вовлеченности и энтузиазму [Haavisto, Maasilta, 2015], и как «активный взгляд в сторону» [Seu, 2003]. Она может быть длительной или мгновенной, глобальной или локальной реакцией, индивидуальной практикой или коллективной установкой. Большинство работ посвящены поиску факторов, детерминирующих рассматриваемый эффект. Как правило, ученые сосредотачиваются на анализе содержания медиасообщений, связывая эмоциональный отклик публики со способами репрезентации ситуаций [Maier, 2015; Ong, 2014] и различными журналистскими техниками [Haavisto, Maasilta, 2015; McIntyre, 2017].

Полученные разными исследователями результаты весьма противоречивы. С одной стороны, по данным С. Майера, риторические приемы оказывают незначительное воздействие на онлайн-аудиторию, тогда как тема сообщения и географическая близость освещаемого события влияют на частоту комментариев пользователей, количество лайков в Facebook и практики цифрового обмена [Maier, 2015]. С другой стороны, привыканию и скуке способствует стереотипизация социальных проблем и их участников («жертв» и «спасателей») [Hoijer, 2004; Moeller, 1999], а информационные сообщения, трактуемые как пропагандистские или фейковые, существенно снижают интерес аудитории к событиям [Haavisto, Maasilta, 2015]. Такие свойства медиаконтента, как акцент на сенсационности, преобладание «плохих» новостей, неспособность представить контекст ситуации и повышенное внимание к проблемам, а не к их решениям, оказались значимыми факторами эмоционального выгорания аудитории в исследовании американских ученых [Kinnick et al., 1996]. Согласно их данным, степень интенсивности медиапотребления также вносит вклад в эмоциональную опустошенность зрителей, а общественный интерес зависит от типа проблемы. Констатируются социокультурная, гендерная, классовая обусловленность «усталости сострадать» [Hoijer, 2004], а также существование разных форм сочувствия и равнодушия [Haavisto, Maasilta, 2015]. В российском контексте данные о связи медиастратегий проблематизации ситуации с эмоциональными реакциями публики и, в частности, с возникновением эффекта «усталости сострадать» отсутствуют. Имеющиеся исследования в основном обращаются к контенту печатных и телевизионных СМИ. Наше внимание сконцентрировано на активных пользователях Интернета и их практиках медиапотребления. Полагаем, что интерактивный формат цифровых медиа, обеспечивая б<em>о</em>льшую вовлеченность аудитории, вызывает и более интенсивный и быстрый эмоциональный ответ.

Во-вторых, в качестве кейса будут рассмотрены применяемые СМИ способы интерпретации и проблематизации ситуации распространения COVID-19 в период первой волны эпидемии – в марте – апреле 2020 года. Текущая пандемия – событие беспрецедентное не только в силу глобальных медико-социальных последствий, но и в связи с тем, что впервые в истории эпидемический процесс сопровождается массовым использованием технологий и социальных сетей, что позволяет вести наблюдение в режиме реального времени. Жесткие ограничения «живого» взаимодействия, вступившие в силу весной 2020 г., повысили значимость коммуникации, опосредованной медиа. По данным ВЦИОМ, в апреле 2020 г. по сравнению с февралем на 6 п.п. увеличилась доля россиян, использующих Интернет для получения новостей о жизни в городе, стране или мире (89 и 83% соответственно)¹. Пользователи, постоянно погруженные в колоссальные потоки онлайн- и офлайн-информации, содержащей как достоверные данные, так и фейки, оказались в крайне уязвимой позиции. Обеспокоенная сложившимся положением дел ВОЗ фактически констатировала разворачивание двух эпидемий: с одной стороны, экспансию биологического вируса, а с другой, инфодемию – распространение «вируса» информационного². По данным Интерфакс³, на 20 марта 2020 г. каждая третья публикация в нашей стране была посвящена COVID-19; число упоминаний о вирусе в российских СМИ превышало 114 тыс. в сутки в течение недели замеров. Согласно результатам опроса ВЦИОМ⁴, на 19 марта 2020 г. о коронавирусе знали 99% россиян, а 59% были уверены, что эта болезнь опасней, чем сезонный грипп⁵. Изучение практик медиапотребления новостей о COVID-19 и способов реагирования аудитории на переизбыток противоречивых сведений в период первой волны оправданно и еще по одной причине. Возникшая ситуация была абсолютно новой, не имеющей аналогов в повседневном опыте человека, а потому СМИ сначала обладали практически неограниченной властью в формировании мнений и установок аудитории. Колоссальная неопределенность сложившейся обстановки и эмоциональная перегрузка, вызванная в том числе режимом самоизоляции, обострили чувствительность публики к медиадискурсу. По мере адаптации к иной реальности люди в своих оценках стали реже опираться на сведения, поставляемые СМИ, и все чаще – на личный опыт и информацию, полученную в межличностном общении.

<h3><strong>Дизайн эмпирического исследования.</strong></h3>

Для выявления связи эмоциональных реакций активных пользователей Интернета с их практиками медиапотребления и информационным контентом авторы провели эмпирическое исследование. Мы стремились обнаружить эффект «усталости сострадать» по отношению к проблеме коронавируса в период первой волны эпидемии, а также описать его проявления и детерминанты. Сбор данных производился спустя месяц после начала активных карантинных мероприятий в нашей стране, что позволило зафиксировать реакции аудитории на насыщение медиадискурса сообщениями о новом вирусе. Эмоциональное выгорание публики в период пандемии может быть обусловлено в том числе кардинальными изменениями образа жизни (режим самоизоляции, переход к дистанционному формату занятости и т.д.). При этом цель нашего исследования состояла в определении вклада медиа в этот процесс. По данным ФОМ, на пике пандемии за новостями о коронавирусе внимательно следили более 70% наших сограждан, совсем не были вовлечены в этот процесс лишь 2–3%. По состоянию на конец июля 2020 г., 36% респондентов наблюдали за этой темой внимательно, 41% – не очень внимательно, 22% совсем не следили. При этом среди последних половина раньше отслеживали новости на эту тему, а на момент опроса перестали⁶. Несмотря на то что в данном исследовании описываются некоторые используемые респондентами стратегии получения информации, за рамками интереса оказываются спектр эмоций по поводу содержания новостей, а также их связь с практиками целенаправленного ограничения медиапотребления.

В ходе настоящего исследования фиксировались: информированность респондентов о проблеме коронавируса и о последних событиях, связанных с эпидемией; переживания, которые проблема вызывает у человека, а также практики потребления медиаконтента (активный поиск информации либо уклонение от нее). В качестве факторов, способных оказать влияние на возникновение «усталости сострадать», проверке подверглись: интенсивность просмотра новостей о COVID-19 и основные источники информации (традиционные СМИ или «новые» медиа); оценка респондентом содержания новостного контента; обсуждение проблемы коронавируса с другими людьми. Поскольку одно содержание может восприниматься по-разному мы, не в пример большинства западных исследований, принимали в расчет субъективные оценки информационных сообщений. Отдельно анализировались социально-демографические различия в проявлении «усталости сострадать».

Объект исследования – не население в целом и не вся аудитория СМИ, а активные пользователи Интернета и социальных сетей. Соответственно, наиболее эффективным для рекрутинга указанной целевой группы является метод онлайн-опроса, который и был использован. Он⁷ был размещен в двух официальных группах социальной сети «ВКонтакте» – «Хитрый Петербург» (109600 тыс. подписчиков) и «Объявления ПУНК, ВУНК, ДУНК, СПбГУ – Студенты СПб» (11900 тыс. подписчиков), а также на личной странице одного из авторов в период с 25 апреля по 6 мая 2020 года. Выбор этих площадок был обусловлен значительным количеством участников сообществ, доступностью поля и готовностью администрации ресурсов сотрудничать. Анализ данных проводился с помощью программы SPSS Statistics (ver.20), p (Sig.) < 0,05 была принята значимой.

Выборка составила 253 человека, из них 75,1% женщин и 24,9% мужчин. Формат онлайн-опроса предопределил возрастной состав опрошенных, основная доля которых принадлежит представителям более молодых поколений, традиционно являющихся главными пользователями Интернета: 37,9% в возрасте 18-24, 24,9% – 25-34, 18,6% – 35-44, 11,5% – 45-54. Среди респондентов лишь 3,6% относятся к категории 55-66 и 2,4% старше 65. 59,5% имеют высшее образование, 25,8% – неоконченное высшее образование, 10,3% – среднее профессиональное образование.

<h3><strong>Практики </strong><strong>медиапотребления</strong><strong>.</strong><em><strong> </strong></em></h3>

Как и следовало ожидать, большинство опрошенных (61,7%) регулярно следили за актуальной информацией о коронавирусе. 36% имели представление о проблеме, однако не интересовались новостями и лишь 2,3% респондентов что-то слышали о COVID-19 и не были осведомлены о последних событиях. Значимых гендерных и статусных различий в данных практиках обнаружено не было. При этом с увеличением возраста респондента росла его осведомленность о проблеме.

Наиболее популярными источниками информации о COVID-19 являются официальные группы в социальных сетях и сайты Интернет-СМИ (например, «Лентач», «Медуза», «РБК» и т.д.) – их использовали 58,9% опрошенных. 49,4% узнавали новости из разговоров с родными, близкими, друзьями. 26,9% обращались для этих целей к телевидению, 23,3% – к YouTube-ресурсам центральных телеканалов, журналистов и т.д. 17,4% использовали электронные издания газет и журналов. Развлекательные паблики в социальных сетях (8,7%), а также такие традиционные медиа, как радио (9,1%) и печатные версии газет и журналов (2,4%) являлись наименее привлекательными ресурсами для аудитории. Предсказуемо, что опрошенные в возрасте 18-54 предпочитали получать информацию о коронавирусе из социальных сетей и сайтов Интернет-СМИ, а представители группы старше 55 лет использовали для этих целей центральные телеканалы.

Больше половины респондентов (57,1%) смотрели/читали/слушали новости о коронавирусе 1-2 раза в день, 16,5% обращались к информационным каналам 3-5 раз в день, 9,5% опрошенных – 6 и более раз в день. 12,5% не смотрели/не читали сообщения о COVID-19. При этом осведомленность респондентов о проблеме росла с увеличением частоты потребления новостей (критерий Спирмена 0,5, Sig. = 0,00). Поскольку ситуация с коронавирусом была принципиально нова и неопределенна, то респонденты не просто ежедневно узнавали последние сведения (как например, фиксировал ФОМ), но делали это несколько раз в течение дня. В то же время такие практики медиапотребления оказываются вполне рутинными для активных пользователей Интернета и скорее демонстрируют непрерывное погружение в Сеть.

Почти половина респондентов (49,4%) полагали, что стали тратить меньше времени на просмотр новостей о вирусе за последний месяц; 45,4% были уверены, что их практики медиапотребления не изменились, 5,3% затруднились с ответом. Таким образом, примерно у половины опрошенных было отмечено снижение интереса к проблематике COVID-19 уже на протяжении первого месяца эпидемии – в марте – апреле 2020 г. 57,3% принявших участие в исследовании (сумма ответов «согласен» и «скорее согласен») признались, что им приходилось целенаправленно избегать информации о вирусе. 40,9% отрицали уклонение от медиасообщений, при этом категорично делали это лишь 11,9%. Среди игнорировавших новости 66,2% пролистывали сообщения в ленте в социальных сетях, 53,8% сократили время на просмотр пабликов Интернет-СМИ и чтение новостей, а 34,5% полностью отказались от данных практик, 43,4% перестали смотреть новости по телевизору. При этом лишь 20,7% прекратили участие в обсуждениях в группах в социальных сетях/форумах и 13,1% перестали ставить лайки и делать репосты сообщений на личную страницу в социальных сетях. Среди тех, кто целенаправленно продолжал интересоваться новостями о коронавирусе, 52,8% читали сообщения о COVID-19 в группах или на сайтах Интернет-СМИ/официальных телеканалов, 36% искали более подробную информацию в Интернете, 16,7% включались в просмотр телевизионного контента (делали громче звук, фокусировали внимание). Наименее распространенные способы поиска информации о вирусе: участие в обсуждениях в социальных сетях/форумах (3,7%), лайки и репосты (3,7%), а также увеличение громкости звука радио (1,9%).

Подавляющее большинство (90,9%) обменивались мнениями о проблеме с другими людьми, при этом значимых гендерных и возрастных различий обнаружено не было. Наиболее популярные способы: личные встречи (не использовали лишь 22,5%), телефонная и компьютерная аудио- и видеосвязь, например, звонки по мобильному телефону, в скайпе, WhatsUp, Zoom (не использовали 35%); личная переписка в социальных сетях (совсем не применяли 20,1%). Лишь четверть респондентов (27,1%) оставляли комментарии под новостными постами в социальных сетях, а также ставили лайки и делали репосты. Обычно обсуждали COVID-19 с родственниками 88,9% опрошенных, 79% – с друзьями и знакомыми, 51,3% делились новостями с коллегами, лишь 3% дискутировали с незнакомыми людьми (например, с сотрудниками магазинов, банков).

<h3><strong>Оценка новостного контента о проблеме коронавируса.</strong><em><strong> </strong></em></h3>

Одна из задач исследования состояла в определении восприятия аудиторией различных стратегий проблематизации проблемы COVID-19. Предлагаемые для оценки новости были разделены на условно «позитивные» – акцентирующие положительные аспекты эпидемиологической ситуации, и условно «негативные» – подчеркивающие отрицательные последствия распространения вируса. Респондентам предлагалось выразить свое согласие или несогласие со степенью насыщенности медиапространства различными типами сообщений. Сводные результаты, полученные при объединении вариантов ответа «согласен» и «скорее согласен», а также «не согласен» и «скорее не согласен», представлены в таблице 1 (табл. 1). Подавляющее большинство опрошенных согласны с тем, что преобладали новости, подчеркивающие масштабность проблемы коронавируса – таких 77,1%. Этот вариант набрал и меньшее количество несогласных (7,9%), а также сомневающихся (15%). Примерно поровну разделились согласные и несогласные с превалированием сообщений, акцентирующих отрицательные последствия эпидемии для страны. Почти половина (46%) опрошенных полагали, что наиболее распространена драматичная информация, и лишь треть (33,8%) видела избыток сенсаций.

В блоке условно «позитивные» новости лидирующие позиции заняла информация, отражающая меры, принятые для решения проблемы коронавируса в нашей стране. Считают, что такие сообщения занимают значительную долю медиаконтента, 53,8% респондентов. Вместе с тем не согласны, что новости содержат информацию об успехах здравоохранения по борьбе с вирусом 38,3%, а 49,6% опрошенных недостаточно информации о мобилизации населения для решения проблемы COVID-19. В целом респонденты более охотно соглашались с тем, что в медиа преобладают негативные сообщения, подчеркивающие отрицательные последствия ситуации, а не ее решения.

<p><em>Таблица 1.&nbsp;</em><strong>Оценка медиа сообщений</strong> (%, <em>N</em>=253)</p> <div align="center"> <table border="1" cellspacing="0" cellpadding="0"> <tbody> <tr> <td valign="top" width="132"> <p align="center">&nbsp;</p> </td> <td valign="top" width="161"> <p>Преобладают новости</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>Сумма ответов согласен/скорее согласен</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>Сумма ответов не согласен/скорее не согласен&nbsp;</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p>Затруднились ответить</p> </td> </tr> <tr> <td rowspan="4" valign="top" width="132"> <p>&laquo;Негативные&raquo; новости</p> </td> <td valign="top" width="161"> <p>Подчеркивающие масштабность проблемы коронавируса</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>77,1</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>7,9</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p>15</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="161"> <p>Содержащие драматичную информацию о проблеме коронавируса</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>46,0</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>32,1</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p align="center">21,9</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="161"> <p>Отражающие негативные последствия коронавируса для страны</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>39,3</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>35,1</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p align="center">25,6</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="161"> <p>Сенсационные новости о проблеме коронавируса</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>33,8</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>43</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p align="center">23,2</p> </td> </tr> <tr> <td rowspan="4" valign="top" width="132"> <p>&laquo;Позитивные&raquo; новости</p> </td> <td valign="top" width="161"> <p>Отражающие меры, принятые для решения проблемы коронавируса</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>53,8</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>15,3</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p align="center">30,9</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="161"> <p>Подчеркивающие деятельность государства в борьбе с вирусом</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>43,6</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>29,8</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p align="center">26,6</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="161"> <p>Отражающие успехи здравоохранения</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>26,6</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>38,3</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p align="center">35,1</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="161"> <p>Подчеркивающие мобилизацию населения для решения проблемы коронавируса</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>23</p> </td> <td valign="top" width="142"> <p>49,6</p> </td> <td valign="top" width="95"> <p align="center">27,4</p> </td> </tr> </tbody> </table> </div>

Помимо этого, участники исследования могли самостоятельно охарактеризовать содержание информационных потоков, проблематизирующих эпидемию. Полученные комментарии можно сгруппировать следующим образом. Первая группа подчеркивает пресыщение информацией о COVID-19: <em>«переизбыток информации о вирусе отбивает желание вообще читать новости», «они заполонили все новости, 9/10 новостей о коронавирусе»</em>.<em> </em>Второй блок содержит оценки новостного контента как неопределенного и пугающего:<em> «вгоняют людей в панику и депрессию», «преобладают новости, оставляющие ощущение …неизвестности…». </em>Третья группа делает акцент на пропагандистском характере медиаконтента: <em>«много излишне надоедливой пропаганды, противостояния точек зрения относительно коронавируса, бесконечные ток-шоу ...», «раздутая проблема». </em>Опрошенные также считали, что<em> «СМИ нагнетают массовую истерию» </em>и отмечали, что способ подачи материала, доминирование информации о коронавирусе в медиадискурсе <em>«отбивают желание»</em> читать/слушать/смотреть новости; такие сообщения <em>надоедают.</em> Интересно, что в ответах на открытый вопрос поднимались темы легитимности медиаэкспертизы и (не)доверия источникам информации: <em>«каждый второй стал экспертом в области вирусологии»</em>, <em>«много фейковой информации», «тотальное вранье на государственных телеканалах», «оч</em><em>ень много диванных аналитиков».</em>

По мнению респондентов, сетевой контент в большей степени по сравнению с содержанием телевизионных новостей насыщен драматичной информацией, а также сведениями, подчеркивающими масштабность проблемы и отражающими негативные последствия COVID-19 для страны. В то же время опрошенные полагали, что центральные телеканалы делают акцент на деятельности государства в борьбе с вирусом.

<h3><strong>Эмоциональные реакции на проблему COVID-19.</strong><em><strong> </strong></em></h3>

В ходе исследования мы стремились выявить эмоциональные реакции аудитории в отношении освещения темы коронавируса российскими медиа, а также изменения эмоционального фона на протяжении первого месяца эпидемии (см. табл. 2).

<p><em>Таблица 2.</em> <strong>Характеристики испытываемых эмоций при потреблении информации о коронавирус</strong>е <em>(%, </em><em>N</em><em>=253)</em></p> <div align="center"> <table border="1" cellspacing="0" cellpadding="0"> <tbody> <tr> <td valign="top" width="128"> <p align="center">Эмоции</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p align="center">Испытывал месяц назад (сумма ответов &laquo;согласен&raquo; и &laquo;скорее согласен&raquo;)</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p align="center">Не испытывал месяц назад (сумма ответов &laquo;не согласен&raquo; и &laquo;скорее не согласен&raquo;)</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p align="center">Испытываю сейчас (сумма ответов &laquo;согласен&raquo; и &laquo;скорее согласен&raquo;)</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p align="center">Не испытываю сейчас (сумма ответов &laquo;не согласен&raquo; и &laquo;скорее не согласен&raquo;)</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="128"> <p>Страх, паника и отчаяние</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>23</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>61,9</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>10,9</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p>67,7</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="128"> <p>Усталость и раздражение</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>13,9</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>73</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>47,8</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p>40,4</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="128"> <p>Равнодушие и безразличие</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>22,9</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>63,1</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>22</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p>62,7</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="128"> <p>Спокойствие</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>37,1</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>40,6</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>30,8</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p>41,9</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="128"> <p>Вера в лучшее</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>52,9</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>24,8</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>50,4</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p>30,2</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="128"> <p>Скептицизм</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>32,8</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>45,5</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>34,3</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p>41,4</p> </td> </tr> <tr> <td valign="top" width="128"> <p>Интерес и желание что-либо сделать в отношении проблемы</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>16,9</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>62,3</p> </td> <td valign="top" width="128"> <p>18,2</p> </td> <td valign="top" width="129"> <p>54,4</p> </td> </tr> </tbody> </table> </div>

В начале режима самоизоляции страх, панику и отчаяние испытывали 23% опрошенных, а спустя месяц их доля сократилась до 10,9%, что не позволяет рассматривать этот период как классическую «моральную панику». Лишь 16,9% и 18,2% респондентов соответственно проявляли интерес и желание что-либо сделать в отношении сложившейся ситуации, т.е. большинство демонстрировало пассивное потребление медиаконтента и проявляло низкую социальную активность. Важно, что подобные эмоции статистически значимо связаны с декларацией дефицита информации о мобилизации населения для решения проблемы коронавируса (критерий Спирмена 0,179, Sig. = 0,049): те, кто не испытывал интерес и желание изменений, чаще соглашались с недостатком новостей о мобилизации, и наоборот. Наиболее существенно на протяжении марта – апреля 2020 г. выросла доля ощущающих усталость и раздражение в отношении транслируемой информации о вирусе: если в начале введения активных карантинных мероприятий таких было 13,9%, то месяц спустя их количество увеличилось до 47,8%. Практически не изменились доли тех, кто остался равнодушным и безразличным к новостям – таких порядка 20%, значит, проблема COVID-19 волновала людей. Любопытно, что на 6,3 п.п. сократилось количество «спокойных» респондентов, т.е. отмечался небольшой рост тревоги.

Участники исследования имели возможность описать в свободной форме свои эмоции в отношении проблемы (35,2% опрошенных оставили свои комментарии). Здесь также можно выделить наиболее часто встречающиеся типы суждений. Во-первых, был зафиксирован факт «нормализации» проблемы коронавируса:<em> «уже не воспринимается как что-то сверхъестественное и необычное…. привычные новости, несмотря на статистику заразившихся и умерших, ощущение обыденности…»</em>.<em> </em>Во-вторых, респонденты вновь указывали на состояние усталости от чрезмерного потока сообщений: <em>«уже надоело это все обсуждать», «скука, раздражение». </em>В-третьих, часть опрошенных признавалась в практиках избегания новостей, а также выражала обеспокоенность противоречивостью медиасообщений: <em>«желание не читать ничего по этой теме»,</em> <em>«растерянность из-за разной информации, которую транслирует СМИ». </em>Кроме того, респонденты отмечали тревогу, в том числе за состояние своих родных и близких, особенно пожилых, а также проявляли сочувствие медикам как основной жертве COVID-19. Ключевую роль в формировании отрицательных эмоций опрошенные приписывали транслируемой медиа информации о коронавирусе.

Переживания респондентов варьируют в зависимости от источника сведений. Например, усталость и раздражение, а также страх и панику в большей степени вызывают новости, размещенные на сайтах и в официальных группах Интернет-СМИ в социальных сетях. Кроме того, пользователи Интернета более скептично настроены к получаемой информации. А вот спокойствие и вера в лучшее, как правило, свойственны преимущественно зрителям центральных телеканалов.

В большей степени усталость и раздражение проявляются у респондентов, полагающих, что в информационном пространстве преобладают драматичные новости о вирусе (критерий Спирмена 0,3, Sig. = 0,00), а также сенсационные сообщения (критерий Спирмена 0,11, Sig. = 0,00). Данные переживания оказались статистически значимо связаны с практиками избегания новостей о проблеме (критерий Спирмена -0,3, Sig. = 0,00): если среди респондентов, не уклоняющихся от медиаконтента, лишь 13,8% испытывают подобные переживания, то среди тех, кто целенаправленно игнорирует новости о COVID-19, таких 51,8%. Опрошенные, испытывающие усталость и раздражение, склонны меньше обсуждать проблему с другими людьми (18%) по сравнению с теми, кому эти эмоции совсем не свойственны (2,3%). Резкое увеличение респондентов, ощущающих усталость и раздражение по отношению к новостям на протяжении марта – апреля 2020 года, а также связь эмоций с изменениями практик медиапотребления позволяют говорить о возникновении «усталость сострадать» в отношении проблемы коронавируса уже в первую волну эпидемии. Интересно, что данные настроения не связаны с интенсивностью обращения к медиаконтенту (критерий Спирмена 0,054, Sig. = 0,3). Однако, по сравнению с другими группами, среди тех, кто вообще не смотрит/не слушает новости о короновирусе, наибольшую долю составили испытывающие усталость и раздражение, что косвенно подтверждает наличие связи между негативными эмоциями и отказом от активного медиапотребления.

Мужчины в меньшей степени, чем женщины (критерий Спирмена 0,2, Sig. = 0,02), испытывают усталость и раздражение и, соответственно, реже избегают новостей (критерий Спирмена -0,22, Sig. = 0,003). В то время как среди женщин 63,6% (сумма ответов «согласен» и «скорее согласен») признались в практиках уклонения от информации, среди мужчин таких 38,1%. Полагаем, что выявленные гендерные различия объясняются не столько отличиями в восприятии медиаконтента, сколько разницей в социальном и культурном нормировании эмоций и неодинаковыми ожиданиями, предъявляемыми к представителям разного пола. Статистически значимых различий в проявлении подобных переживаний по критериям образования, возраста и уровня дохода выявить не удалось. Однако, в группах с доходами менее 20 тыс. руб./в месяц и более 100 тыс. руб./в месяц сравнительно б<em>о</em>льшие, по сравнению с другими группами, доли респондентов испытывают усталость и раздражение. Вероятно, эти категории оказались в наиболее уязвимой позиции в результате эпидемии. Полагаем, что первых волнует перспектива лишения собственного бизнеса или высоких доходов, а вторых – возможная потеря средств к существованию. Среди испытывающих усталость и раздражение основную долю составляют респонденты в возрасте 18-54 лет, т.е. наиболее экономически активная группа населения, а также главные пользователи Интернета и социальных сетей. В меньшей степени подобные переживания свойственны опрошенным старше 55 лет. Выявленные различия могут объясняться предпочтением разных источников информации: контент Интернет-СМИ оценивается более негативно и, соответственно, вызывает отрицательные переживания. Старшее поколение предпочитает телевизионные новости и присваивает им позитивные значения, что, в свою очередь, определяет спектр испытываемых ими эмоций. Полагаем, что на разницу в оценках медиаканалов влияет доверие к ним и уверенность в правдивости демонстрируемого контента.

<h3><strong>Выводы. </strong></h3>

В ходе эмпирического исследования был обнаружен эффект «усталости сострадать» в отношении проблемы коронавируса среди активных пользователей Интернета и социальных сетей. Хотя любые эмоциональные реакции являются феноменом мультифакторным, установленные статистически значимые связи позволяют говорить о вкладе медиа в их формирование. Были выявлены эмоциональные и поведенческие проявления «усталости сострадать», а также некоторые детерминанты изучаемого эффекта. Эмпирически он выражается в нарастании усталости и раздражения аудитории от информационного потока, сопровождающихся целенаправленным избеганием новостей. Основной вклад в эмоциональное выгорание пользователей вносит насыщение медиадискурса сообщениями, оцениваемыми пользователями как драматичные и сенсационные, а потому злоупотребление СМИ подобным контентом приводит не к привлечению аудитории, а к ее «уходу». Вопреки ожиданиям именно сетевой контент воспринимается респондентами более негативно, по сравнению с телевизионным, и в большей степени вызывает отрицательные переживания. Обусловленный возрастом опыт потребления «новых» медиа определяет и оценки ситуации с новым вирусом: респонденты старших возрастов в целом настроены более позитивно. В то же время женщины в большей степени склонны испытывать эмоциональное выгорание по сравнению с мужчинами. Своеобразной профилактикой «усталости сострадать» являются практики обсуждения текущей ситуации с другими людьми. Полученные результаты не позволяют делать выводы о направленности обнаруженной связи, а потому отсутствие межличностной коммуникации может выступать не столько причиной эмоционального выгорания, сколько его следствием и говорить о прекращении вовлечения в проблему в целом.

Данные исследования свидетельствуют о резистентности активных пользователей Интернета и социальных сетей к мобилизации с помощью стратегий проблематизации и драматизации событий, используемых современными СМИ. Сверхинтенсивное медиапотребление и невозможность выхода из Сети, свойственные данной группе, приводят к тому, что «усталость сострадать» становится для ее участников априорной установкой. Именно поэтому эмоциональное выгорание в случае с COVID-19 проявилось в их ответах на вопросы исследования так быстро (спустя месяц после начала эпидемии). Вероятно, интерес и вовлеченность, равно как усталость и раздражение являются достаточно сильными, но кратковременными реакциями активных Интернет-пользователей, а их практики медиапотребления могут быть описаны метафорой серфинга на гребне все новых информационных волн.

В то же время респонденты ощущают недостаток сведений о мобилизации населения для решения проблемы коронавируса, а интерес и желание что-либо сделать в отношении сложившейся ситуации в апреле – мае 2020 года испытывали только 18,2%. С одной стороны, данный факт говорит о преобладании среди Интернет-пользователей пассивного потребления медиаконтента. С другой стороны, можно сделать вывод о парадоксальности функционирования современных СМИ. С точки зрения эффективности воздействия на аудиторию (ее привлечения и вовлечения) преимуществом обладают не доминирующие в информационном поле стратегии драматизации ситуации, а производство «позитивного» контента, нехватку которого декларируют участники исследования.

Настоящее исследование является лишь первым шагом на пути изучения сложных и нелинейных воздействий медиа на аудиторию и обладает некоторыми ограничениями. Во-первых, небольшой объем выборки не позволяет говорить о достаточной репрезентативности, а потому полученные результаты с уверенностью могут быть распространены только на участников онлайн-опроса. Во-вторых, за рамками внимания оказались такие вероятные детерминанты «усталости сострадать», как близость к проблеме (личный опыт инфицирования COVID-19, либо среди ближайшего окружения), доверие источникам информации, профессия и др. Вместе с тем получены актуальные данные о современных практиках медиапотребления активных Интернет-пользователей, которые дают возможность формулировать новые исследовательские вопросы и проверять их в иных контекстах и с использованием других инструментов.

В условиях усиливающейся медиатизации общества, обусловливающей все более интенсивное погружение аудитории в потоки информации, распространения постправды и фейковых новостей проблематика эмоционального выгорания имеет широкие перспективы дальнейшего изучения. Поскольку «усталость сострадать» предполагает наличие не только эмоционального компонента, но и поведенческого, оправданно вести речь об «усталости от вовлечения» и сфокусировать внимание не только на объяснении равнодушия публики, но и уклонения ее от социального участия.