<h3><strong>Введение.</strong></h3>

О Якове Александровиче Новикове (1849–1912) как социологе в отечественной литературе информации мало. В большинстве случаев она представлена в виде скупых заметок и ограничивается общими сведениями: окончил юридический факультет Новороссийского университета, принадлежал к органическому направлению, был известен больше на Западе, чем в России. Наиболее подробно о нем рассказывается в: [Кукушкина, 2013: 79–80], где кроме всего прочего упоминается, что по основному роду деятельности он был предпринимателем и разработал «оригинальную биоорганическую теорию общества», содержание которой, однако, не раскрывается. Следует также отметить статью О.В. Костенко [2014], посвященную исследованию Новиковым борьбы в биологическом мире и конфликтов в мире социальном, и работу М.М. Савченко [2020], касающуюся его экономических воззрений и критики протекционистской экономической политики¹. Однако в целом ситуация с изучением и анализом трудов Я.А. Новикова в России мало изменилась за сто лет, прошедших с момента публикации небольшой заметки о нем Е.В. Де Роберти: «...книги его печатались многими изданиями и на мнения его постоянно делаются ссылки в наиболее серьезных социологических и экономических работах иностранных ученых, зато в собственном отечестве о Новикове даже специалисты имеют очень смутное понятие»² [Де Роберти, 1912: 390–391].

Малая известность Я.А. Новикова-социолога на родине объясняется в первую очередь тем, что подавляющее большинство его трудов выходило за рубежом. Издав пару работ на русском, он перешел на французский и начал публиковаться во Франции, куда часто выезжал по делам своего предприятия. Именно там были напечатаны без малого два десятка его книг и масса статей, появлявшихся в основном на страницах <em>Revue</em><em> </em><em>internationale</em><em> </em><em>de</em><em> </em><em>Sociologie</em>, в редколлегии которого он состоял с момента основания журнала. Кроме того, Я.А. Новиков активно участвовал в деятельности европейских учебных заведений. В частности, он сотрудничал с Международным институтом социологии в Париже, был его вице-председателем с самого момента основания в 1894 г., преподавал в Брюссельском Новом университете и Русской Высшей школе общественных наук в Париже [Долгова, 2011: 268].

Другая причина малого внимания к работам Я.А. Новикова в России – их жанр, который был ближе к научно-популярным сочинениям и эссе, нежели к собственно научным исследованиям. Помимо этого современный читатель встретит в них архаику, обусловленную состоянием естествознания того времени и отчасти напоминающую (особенно в ранних произведениях) рассуждения Г. Спенсера о сходных закономерностях в развитии и функционировании биологических и социальных агрегатов. Однако, если не считать явно устаревших моментов, в его трудах присутствует осмысление острых социальных противоречий в развитии западноевропейского и российского общества начала XX в. и ведется напряженный научный поиск, содержащий ростки нового знания, не утратившего, возможно, своей актуальности и сегодня.

Даже из краткого перечня тем, занимавших Я.А. Новикова, и названий его книг видно, что социология была для него не просто досужим увлечением просвещенного промышленника, а интеллектуальной миссией: 1) причины и социально-экономические последствия протекционизма [Новиков, 2020], 2) экономическая и социальная борьба в обществах и между ними [Novicow, 1893], 3) проблемы устранения войн [Novicow, 1894], 4) способы избавления от нищеты и насилия [Novicow, 1908], 5) перспектива формирования федераций государств и объединения западноевропейских национальных государств в единую федерацию [Novickow, 1901], 6) критика социал-дарвинизма [Novicow, 1910], 7) социальная справедливость, мораль и право [Novicow, 1905; 1912]. Однако поскольку Я.А. Новиков предпочитал реализовываться как социолог не в России, материалов о нем в отечественной литературе довольно мало. Именно поэтому необходимо, на наш взгляд, восполнить имеющийся дефицит, конкретно и развернуто представить его социологическое творчество для русскоязычной аудитории.

Одной из последних работ Я.А. Новикова – «Проблема нищеты и естественные экономические явления» (1908) – в настоящей статье будет уделено особое внимание. Центральной для нее, как следует из названия, стала проблема повышения общественного благосостояния и избавления человечества от бедности. Помимо нее в книге также обсуждается ряд смежных тем, в частности представлен подробный анализ политических и социальных проектов социалистов с разбором особенностей и истоков их ошибок.

<h3><strong>Связь биологического и социального: ассоциация, эволюция, адаптация. </strong></h3>

Свое исследование проблем нищеты Я.А. Новиков предваряет рассуждениями о единстве всех форм существования природы и демонстрацией связей между неорганическим, органическим и социальным мирами. Для этого он вводит понятие «<em>ассоциация</em>», которым обозначает универсальный принцип организации материи на разных уровнях, подобный ньютоновскому закону всемирного тяготения и противоположный диссоциации – распаду: «Жизнь невозможна без ассоциации не только в социологической области, что понятно всем, но также и в биологической области» [Novicow, 1912: 11]. В качестве ассоциаций он рассматривает разные природные и социальные объекты: объединение живых клеток в сложный организм, объединение животных, сбивающихся в стаю, объединение людей в клан, банду, племя, объединение держателей капиталов в акционерное общество, представляющее собой ассоциацию капиталов. Люди, между которыми устанавливается обмен деятельностью и услугами, представляют собой участников ассоциации, а общество в целом суть ассоциация ассоциаций.

Я.А. Новиков активно проводит аналогии между биологическими и социальными процессами и полагает социальную жизнь продолжением жизни природной, из чего делает вывод, что «социология неразрывно связана с биологией» [Novicow, 1893: 10]. В качестве аргументов он использует примеры из биологической эволюции: «Сообщества животных, очевидно, относятся к области зоологии, так как их составными единицами являются животные; но они также входят и в область социологии, если исходить из отношений, связывающих эти единицы. Даже если мы ограничим область социологии человеческим видом, нельзя будет указать границы этой науки по отношению к биологии. Человек медленно дифференцировался от своего животного предка, и поэтому нельзя сказать, с какого момента начинается человеческое общество, как нельзя сказать, с какого момента начался человеческий вид» [там же].

Констатировав длительность выделения человека как социального и разумного существа из животного мира, Я.А. Новиков переходит к рассмотрению особенностей антропогенеза. Основа эволюции в живой природе и человеческом обществе, утверждает ученый, общая – <em>адаптация</em> к условиям жизни. Опираясь на теорию Ч. Дарвина, он трактует биологическую эволюцию как постепенный переход от простой реакции живых существ на среду к умению воздействовать на нее и менять. Результатом борьбы за существование оказывается выживание наиболее приспособленных, т.е. наиболее адаптированных к среде существ. Человек же, в отличие от прочих растений и животных, адаптируется к окружающей среде не столько пассивной перестройкой организма, сколько ее изменением, созданием более комфортных условий, отвечающих его потребностям [Novicow, 1893: 31; 1908: 14].

Концепция адаптации к среде, включая способы ее трансформации людьми, стала для Я.А. Новикова универсальной аналитической рамкой для объяснения многих социальных явлений и процессов. Он выделил два типа адаптации в живой природе: <em>пассивную</em>, представляющую собой внутреннюю реакцию живого существа на воздействие среды, и <em>активную</em>, понимаемую как ответное воздействие живого существа на среду, приводящее к изменению последней [Novicow, 1908: 41]. Зачатки активной адаптации присутствуют и у животных, однако человек достигает в этой сфере наибольшей эффективности, поскольку осуществляет ее сознательно и целенаправленно: «До тех пор пока адаптация среды осуществляется через неосознанные рефлексы, она представляет собой чисто биологический акт. Человек осуществляет адаптацию среды осознанно, через представление внутренних образов, замыслов» [там же: 137–138]. По сути, Я.А. Новиков предвосхищает подход В.И. Вернадского к построению теории биосферы и ноосферы и показывает, насколько масштабно человек изменяет природные ландшафты. Прокладка дорог и каналов, овладение природными движущими силами, посев сельскохозяйственных культур, осушение болот, строительство городов и т. д – все это не что иное, как адаптация природной среды, и она осуществляется везде, где живут люди. В результате их адаптационной деятельности формируется искусственная очеловеченная среда: «Чем дальше будет прогрессировать человеческий род, ...тем мощнее будет оказываемое людьми воздействие на среду» [там же: 23].

Однако, выделившись из биологического мира, люди в то же время остались привязанными к нему, что и демонстрирует Я.А. Новиков. Правда, подбирая аргументы в защиту данного тезиса, он порой необоснованно переносит человеческие качества на животный мир, не учитывая надбиологического, социального характера человеческой деятельности. Так, например, зародыши трудовой деятельности он отыскивает вне человеческого общества на более низких уровнях организации жизни, ссылаясь на принцип единства природы, в силу которого «даже самые сложные явления содержатся в зародыше в более простых» [там же: 40].

<h3><strong>От концепции адаптации к модели капиталистического производства. </strong></h3>

<em>Трудовую деятельность людей</em> Я.А. Новиков трактует как «адаптацию внешней среды к ее удобству для человека» [там же: 20], при этом он наделяет способностью трудиться не только людей, но и представителей животного мира, и даже стремится возвести трудовую деятельность в ранг всеобщего закона живой природы, от которого не может уклониться ни одно живое существо: «В целом можно сказать, что феномен питания одновременно входит как в биологию, так и в политическую экономию, поскольку питание возможно только благодаря производству. И как только мы встаем на эту точку зрения, так видим, насколько ошибочно считать, что производство является исключительно человеческим и социальным процессом. Напротив, оно представляет собой явление биологическое и универсальное. Простейшая из инфузорий беспрестанно стремится изменить окружающую ее среду, и, следовательно, она работает и производит. Экономические и социальные явления не парят в сфере, где господствует исключительно человеческая воля; нет, они целиком входят в сферу природных фактов» [там же: 11]. Конечно, с высоты сегодняшнего дня стремление видеть в трудовой деятельности исключительно биологическое явление кажется по меньшей мере странным. И здесь невольно вспоминаются строки из «Капитала» К. Маркса: «Паук совершает операции, напоминающие операции ткача. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове» [Маркс, 1960: 189]. Тем не менее Я.А. Новиков неожиданно сходится с К. Марксом в убеждении, что материальные блага и общественные богатства могут создаваться только в процессе производства «благодаря преобразованию среды, осуществляемому посредством разумного труда человека» [Novicow, 1908: 148].

Для Я.А. Новикова свойственно чрезмерно увлекаться аналогиями. Например, усмотрев сходство между использованием материальных ресурсов в производстве и переходом физической энергии из одной формы в другую, он уподобляет аккумуляцию <em>капитала</em> как производственного ресурса накоплению потенциальной энергии и приравнивает процесс капитализации к процессам превращения потенциальной энергии в кинетическую и обратно [там же: 26–28]. Отсюда он делает вывод: «производство без использования капитала противоречит законам природы», поскольку это «означало бы получение кинетической энергии без какого-либо предварительного накопления потенциальной энергии» [там же: 34]. Более того, согласно Я.А. Новикову, капиталом может быть любой предмет, необходимый для осуществления производственного процесса, и потому в обществе «беспрестанно совершается переход от производства к капитализации и от капитализации к производству. Мы погружены в это явление так же, как наше тело погружено в земную атмосферу. Поэтому оно ускользает от нашего сознания. Отсюда колоссальная ошибка, что производить можно и без наличия капитала» [там же: 36]. Участие денег, считает Я.А. Новиков, затрудняет правильное понимание сути данного явления, и для некоторых людей понятия «капитал» и «деньги» становятся идентичными, хотя на самом деле деньги выступают лишь посредником в обмене товарами и услугами [там же: 29]. «Поскольку мы видим, что производство осуществляется порой без участия денег, мы впадаем в грубую ошибку, когда полагаем, что производство возможно без капитала. Плохо понимая суть экономических явлений, некоторые известные люди, выступая с народных трибун, начинают всерьез заявлять, что капиталистическое производство – это лишь переходная фаза человечества, буржуазная фаза, охватывающая период с XVII по XX век» [там же: 36]. Увлекшись критикой сторонников социализма, Я.А. Новиков абсолютизирует капиталистический принцип производства, заявляя: «...на самом деле производство всегда и всюду было капиталистическим, как среди первобытных людей эпохи палеолита, так и в наши дни на заводах Круппа и Крезо» [там же: 36], вследствие чего сам становится уязвимым для критики. Во-первых, он не учитывает, что капиталистическое производство не сводится исключительно к использованию капитала и наемного труда, а предполагает также разделение труда, специализацию производственной деятельности, существование свободной рабочей силы, развитость товарно-денежных отношений и наличие рынков сбыта, без которых капиталы омертвеют и не дадут прибыли (капитализм никак не мог возникнуть в эпоху палеолита!). Во-вторых, капитал трактуется Я.А. Новиковым слишком широко, как всякий ресурс, необходимый для производства, и это до известной степени сводит на нет его возражения социалистам, которым он приписывает стремление упразднить капитал (см. об этом ниже).

Я.А. Новиков выделяет в структуре производства три базовых элемента – идея, капитал, труд – и ставит им в соответствие три роли, выполняемые людьми в процессе производства, – изобретатель, капиталист, рабочий. Три указанных элемента обязательны: без наличия хотя бы одного из них процесс производства невозможен, но при этом вовсе не обязательно, чтобы соответствующие им роли исполнялись разными людьми: «В небольших семейных мастерских, которые еще сохранились в наше время в некоторых регионах, можно встретить случаи, когда идея, капитал и труд соединены в одном человеке. Это, к примеру, характерно для токаря или гончара, который придумывает новую игрушку или какой-нибудь иной полезный в домашнем быту предмет и затем производит его собственными инструментами» [там же: 27]. Однако «по мере того как общества становятся цивилизованными и усложняются, три фактора производства могут распределиться между тремя различными индивидами: изобретателем, предпринимателем, или капиталистом, и рабочим» [там же: 27], при этом капитал выступает в качестве посредника – он служит ресурсом, позволяющим реализовать идею в процессе труда [там же: 31]. Нечто аналогичное, утверждает Я.А. Новиков, происходит и в природе: «Химические вещества, содержащиеся в почве, представляют собой запасы потенциальной энергии, которую растения преобразуют в текущую энергию своей жизнью и ростом. Поэтому минеральные вещества – это своего рода капитал для растений» [там же: 31].

Итогом рассуждений Я.А. Новикова о производстве как составной части процесса адаптации природной среды и предпринимательстве как воплощении инновационных идей, приводящих к улучшению производства, становится вывод о том, что прогресс в развитии общества связан с совершенствованием адаптации, ее облегчением и ускорением [там же: 41–42], а его основным фактором оказывается <em>получение удовольствия</em>: «Любое живое существо стремится обеспечить себе равновесие со своей средой, сделать тем самым более интенсивными свои жизненные движения, или, если подойти с психологической точки зрения, получить максимум удовольствий и наслаждений. Эта давно известная истина выражается фразой, что любое живое существо ищет удовольствий и избегает страданий» [там же: 40].

На ускорение адаптации в надорганической среде не последнее влияние оказывает организация, полагает Я.А. Новиков, и потому уделяет соответствующее внимание явлениям кооперации и разделения труда, а также значению организационных изобретений [там же: 65–70]. По мере своего развития общество переходит от простых форм кооперации (объединения усилий нескольких людей для выполнения однородных задач и простых операций типа перемещения тяжелых предметов) к более сложным видам коллективной деятельности, требующим дифференциации труда, что приводит в дальнейшем к дифференциации профессий [там же: 68–69]. К числу организационных изобретений, сильно ускоривших развитие человеческого общества, Я.А. Новиков относит формирование <em>рынка</em> как фиксированного места совершения обмена товарами и изобретение <em>денег</em>, выполняющих функцию посредника и измерителя при товарном обмене. Важные шагом в развитии последних он считает принятие людьми в качестве денег определенных драгоценных металлов, извлекаемых из недр в малых количествах и не подвергающихся коррозии. Следующее усовершенствование заключалось в придании деньгам особой формы, которая позволила их считать, а не взвешивать. Далее произошли инновации в области финансов – появились банкноты, чеки, векселя. Таким образом, «вся серия изобретений, совершавшихся в области денег с самых древних времен и до наших дней, имела единственную цель, заключающуюся в сокращении времени, необходимого для оплаты, то есть в том, чтобы позволить совершать большее количество транзакций за то же время, что эквивалентно ускорению торговых обменов» [там же: 71].

<h3><strong>Проблема бедности и критика социалистов.</strong></h3>

По мнению Я.А. Новиков, данная проблема не может быть решена так, как предлагают это сделать многие социалисты, а именно путем простого перераспределения производимых в обществе материальных благ [там же: 148–149]. Впрочем, прежде чем озвучивать решение какой-либо проблемы, необходимо разобраться в сути стоящих за ней явлений, поэтому свои рассуждения о бедности и способах ее устранения Я.А. Новиков начинает с анализа того, что вообще следует понимать под общественным богатством. Для большинства людей – это груды золота в сейфах и иных укромных местах. Однако подобная точка зрения является ошибочной. На самом деле богатство – «совокупность продуктов, которые поступают на рынки и должны беспрестанно извлекаться из физической среды» [там же: 149], а вовсе не золото или серебро, выступающие в качестве денежного эквивалента [Novicow, 1893: 702]. Единственным источником богатства является труд: «Богатства – это адаптация планеты к потребностям человека. Чтобы осуществлять эту адаптацию, надо изменять состояние планеты, то есть работать» [Novicow, 1908: 231]. Следовательно, для быстрого роста общественного благосостояния «надо, чтобы воздействие человека на среду осуществлялось непосредственно, без обходных путей и лишних затрат времени. Когда собственность на средства производства способствует этому, она полезна» [там же: 285]. Таким образом, заключает Я.А. Новиков, социалисты неправы, утверждая, что передача собственности на средства производства рабочим или государству «позволит решить социальный вопрос, или, иными словами, обеспечить всеобщее благосостояние» [там же: 285–291].

Другое ошибочное и чреватое социальными бедами, но тем не менее весьма распространенное убеждение состоит в том, что быстрее обогатиться, отняв у ближних, чем трудиться самому, создавая новые блага. Не только бандитизм и войны приводят народ к обнищанию, полагает Я.А. Новиков, но и другие формы «насилия снизу» и «насилии сверху», включая протекционистскую политику государства, системы прогрессивного налогообложения, штрафов, экспроприаций, конфискаций и поборы населения правящими группами: «...представление, будто общее благополучие может быть достигнуто путем присвоения имущества других людей, столь глубоко укоренилось в сознании, что целые экономические системы, претендующие на то, чтобы считаться научными, такие как социализм, были возведены на нем» [там же: 162]. Он не готов согласиться с бельгийским экономистом Г. де Молинари, что «создание орудий разрушения предшествовало созданию орудий производства, и человеческий род начинал свой путь с добывания средств к существованию через убийства и грабежи» [Molinari, 1907: 26–27]. Действительно, существование ранних и древних государств и обществ было тесно связано с военными походами, агрессией в отношении соседних народов и государств, а также с защитой от чужой агрессии и возведением защитных сооружений, однако собственно богатство даже тогда создавалось путем производства, которое предшествовало ограблению.

Исходя из отстаиваемой им трактовки сути и источника богатства, Я.А. Новиков считает неприемлемым способ решения социального вопроса и снижения поляризации общества, который предлагают социалисты, поскольку они противоречат естественным законам природы и общества, примитивны и не в состоянии обеспечить рост благосостояния масс. Не менее сомнительной кажется ему и уверенность социалистов в том, что после их победы в обществе почти сразу настанет социальный мир и «человечество вступит в рай всеобщего согласия» [там же: 206]. В этом они похожи на христиан, верящих в чудо и наступление рая на земле после Апокалипсиса: «“На развалинах старого мира мы построим мир будущего”, – постоянно говорят они [социалисты]. Я спросил у одного экзальтированного юноши в моей стране: “Что же вы понимаете под словом “развалины”? По-видимому, это сказано в переносном смысле, с точки зрения социальных институтов?” – “Вовсе нет, мы намерены разрушить принадлежащие капиталистам дома, фермы, предприятия, а затем их выстроим вновь, и тогда они уже станут общим социальным достоянием”» [там же: 204].

Хотя социалисты объявляют себя выразителями интересов всех трудящихся классов и защитниками всех обездоленных, в первую очередь, указывает Я.А. Новиков, они апеллируют к тем, кого именуют пролетариями. Крестьяне заботят их в гораздо меньшей степени, и они совершенно не учитывают интересы мелких буржуа и работников интеллектуального труда, тем самым совершая очередную последовательность ошибок. Во-первых, «грубой ошибкой является отождествление <em>труда</em> исключительно с экономическим производством» [там же: 218]. Во-вторых, «без наличия некоторого количества людей, обладающих достаточным состоянием, чтобы посвятить себя исключительно интеллектуальному производству, общество впадает в интеллектуальную стагнацию, которая приводит к аграрному и промышленному застою, то есть в конечном счете к обнищанию» [там же: 220]. И в-третьих, «социалисты утверждают, что нищенское положение современных наций вызвано тем, что рабочие экспроприированы капиталистами. Чтобы положить конец этому злу, социалисты не смогли найти ничего лучшего, чем повернуть ситуацию в противоположную сторону, то есть предложить рабочим в свою очередь экспроприировать капиталистов. ...этот детский способ не приведет ни к какому иному результату, кроме еще большего снижения уровня благосостояния масс, увы, весьма скромного» [там же: 238]. Вместе с тем они «тысячу раз правы, когда утверждают, что нищета возникает из-за экспроприации собственности некоторых одних людей в пользу некоторых других. Социалисты тысячу раз правы, когда протестуют всеми своими силами против этой экспроприации» [там же]. Однако из этого верного тезиса они снова делают ошибочный вывод, противопоставляя труд капиталу и предлагая решить проблему нищеты путем ограбления трудом капитала [там же: 225]. Стоящее за указанным решением отождествление капиталистов с грабителями Я.А. Новиков считает заблуждением и не разделяет лежащее в его основе клише, восходящее к социалистам XIX в. и К. Марксу, будто капитализм – антагонистический общественный строй, при котором капитал используют в целях извлечения прибыли посредством хищнической эксплуатации труда, интеллекта, знаний человека, природных ресурсов и т.д. На самом деле, уверен Я.А. Новиков, «можно быть грабителем и не быть капиталистом, как можно быть капиталистом и не быть грабителем. Это две совершенно разные вещи» [там же: 238].

Практически все социалисты в той или иной мере оказываются противниками частной собственности, так или иначе выступают за ее перераспределение и «намерены добиться принятия ряда законодательных мер, которые изымут собственность имущих классов, чтобы ее приписать пролетариям» [там же: 198]. Я.А. Новиков не разделяет подобного негативного отношения к частной собственности, полагая ее основой самой социальной жизни, а не причиной социального неравенства [там же: 363]. Ликвидация частной собственности, на которой настаивают социалисты, не приведет, по его мнению, к подъему благосостояния народных масс, а напротив, обернется разрушением социального порядка и еще большим обнищанием населения, так как грабеж остается грабежом независимо от того, лишает ли гражданина плодов его труда напавший на него сосед, или же их изымают у него по законодательному акту, принятому в официальном порядке. А поскольку «они [социалисты] стремятся практиковать ограбление в пользу одного единственного класса и в ущерб совокупности других, то они вновь впадают в старые заблуждения: меньшинство привилегированных и большинство угнетенных. Оказывается ли привилегированный класс дворянством или пролетариатом, совершенно не меняет сути дела. Паразитизм одинаково разрушителен для социального порядка и человеческого счастья независимо от того, исходит он “снизу” или “сверху”. Если же социалистами предлагается совершить ограбление во благо всем, то они впадают в вопиющее противоречие: полагают, что смогут обеспечить радость посредством страданий; намереваются сделать всех счастливыми, сделав всех несчастными» [там же: 356].

Особенно тревожили Я.А. Новикова призывы к насильственному переделу собственности, распространившиеся среди радикальных социалистов России периода Первой русской революции. Он был убежден: благосостояние населения не поднимут никакие конфискации и перераспределения собственности богатых классов, поскольку это ничто иное, как способ, «который еще с незапамятных времен ввергал человеческий род в разорение и запустение, а именно: бандитизма» [там же: 225]. Социальный вопрос невозможно решить ликвидацией капиталистического производства и упразднением капитала, как предлагают социалисты³, потому что их невозможно уничтожить, это противоречит экономическим и физическим законам. Тем не менее приемлемое решение существует, считает Я.А. Новиков, достаточно взглянуть на проблему с другой стороны – упразднить пролетариат: «Вместо того чтобы мечтать о реализации неосуществимой химеры, чтобы никто не был капиталистом, <em>надо стремиться к тому,</em> <em>чтобы все становились капиталистами</em>» (курсив мой. – <em>А.З</em><em>.</em>) [там же: 216]. Именно «такое решение окажется верным, поскольку оно не противоречит законам природы» [там же].

Единственный способ преодолеть бедность и нищету и обеспечить благосостояние народных масс, утверждает Я.А. Новиков, сделать так, «чтобы человечество не было разделено на работающих и грабящих, ...чтобы все стали работающими» [там же: 362]. Как только из жизни общества будут устранены любые формы «бандитизма», спрос на продукты станет немного превышать предложение и производители всегда будут загружены заказами. А поскольку предложение рабочей силы напрямую зависит от спроса на производимые товары, «рабочие, получая хорошую плату за труд, станут более активно приобретать предметы потребления, что даст импульс к повышению производственной активности, и так далее» [там же: 363]. И конечно же, благосостояние народа, благополучие индивидов и процветание обществ непосредственно связано с развитием правовой культуры, повышением общественной морали и уважением всеми гражданами прав ближних [там же: 374].

<h3><strong>Заключение.</strong></h3>

Я.А. Новиков был реалистом и не выражал надежд на скорый приход благополучной эпохи процветания народов – эры без насилия и войн. Спустя два года после его ухода из жизни разразилась Первая мировая война, а с ее окончанием мир сильно изменился, как и социализмы. Двадцатый век превзошел век девятнадцатый масштабами войн и иных проявлений «бандитизма», включая ограбление состоятельной части населения в странах победившего социализма путем проведения широкомасштабных конфискаций и национализаций. Строительство «нового общества» в СССР не обошлось без применения разных форм организованного насилия на государственном уровне, о которых в свое время пророчески писал Я.А. Новиков. А ближе к концу XX в. подтвердились и другие его опасения: «Как социалисты не видят, что если коллективизм, явно ложная доктрина, имеет так много сторонников в нашем индивидуалистическом обществе, то индивидуализм, явно верная доктрина, обретет еще больше сторонников в их коллективистском обществе, если оно когда-нибудь будет создано? Утверждение коллективизма отнюдь не приведет к установлению рая на земле и к всеобщему согласию, как считают социалисты. Коллективистское правительство окажется в аду еще более неприятном, поскольку коллективизм содержит меньше правды, и для поддержания противоестественного режима потребуется намного больше насилия и давления, чем требуется для поддержания режима, отвечающего реальности вещей» [там же: 206].