Новая монография профессора Николая Генова суммирует оригинальные исследовательские результаты, полученные им в последние годы в области, находящейся на пересечении основных интересов автора – фундаментальной социологической теории, исследований социетальных трансформаций и глобальных трендов, изучения институциональных условий и эффектов инноваций, разработки моделей объяснения трансграничной миграции.

В значительной мере эта книга стала итогом последовательно реализуемого стремления решать метатеоретические вопросы социологии, подобные продолжающемуся парадигматическому расколу и порождаемому им коммуникативному кризису конкурирующих социологических дискурсов, не только и не столько на уровне метаязыка формальной теории, сколько на пересечении общей теории и «объектного» языка содержательных социологических теорий «среднего уровня». Это успешно реализуемое стремление позволяет автору во многом преодолевать характерный для социальных наук разрыв между высоким теоретизированием и сфокусированными на вопросах текущей социальной повестки, прагматически ориентированными актуальными исследованиями острых социальных проблем.

Исходная постановка вопроса о фундаментальных предположениях, лежащих в основании различий и сходств между социологическими парадигмами, часто приводит к повторяющемуся обсуждению различий между структурой и действием, номинализмом и реализмом, объективизмом и субъективизмом в терминах метатеоретических дилемм. Н. Генов, хотя отчасти и разделяет редкую для современных теоретиков и философов социальных наук оптимистическую веру в потенциальную возможность эмпирической проверки глубинных парадигматических предположений в социологии, отмечает, что на практике такой подход остается нереализуемым, и не столько в силу пресловутой сложности предмета социальных наук и изменчивости социальной реальности, сколько из-за того, что ведущие сторонники разных моделей объяснения не проявляют истинной заинтересованности ни в такой проверке, ни в переходе к интегративным и кумулятивным исследовательским программам: «Вопреки регулярно высказываемой поддержке проектов интеграции, выдающиеся социологи, как правило, не заинтересованы в интеллектуальной интеграции дисциплины. Идея установить и применять процедуры для интерсубъективного подтверждения эффективности парадигм обычно сталкивается с контраргументами и возражениями. Соображения, касающиеся поддержания профессионального биографического профиля, институционального влияния, реализации на рынке и профессионального престижа играют ведущую роль в дебатах. Парадигматические различия используются для прекращения рациональной дискуссии либо как аргумент в пользу необходимости укрепления единства последователей любой данной парадигмы в изоляции от всех других» (p. 3).

Однако задача создания интегративной парадигмы, по мнению Генова, все же может быть решена посредством построения некоторой области пересечения общей социологической теории и содержательных теорий среднего диапазона. В первую очередь, как полагает автор, необходимо избрать определенное концептуальное ядро, поле взаимосвязанных и принимаемых большинством социологов теоретических конструктов. Объяснительные модели, построенные для некоторой тематически ограниченной исследовательской области, например, модели факторов трансграничной миграции, создадут информационные ресурсы, которые необходимы для связывания абстрактных конструктов и теоретических переменных, имеющих хождение в данной исследовательской области (стадия категориальной систематизации, в терминах Н. Генова). Эти шаги, в свою очередь, обеспечат условия для скоординированного функционирования общей парадигматической рамки и соответствующих моделей объяснения, генерирующих искомые теории среднего уровня (стадия теоретической конкретизации). Следует отметить, что предложенная стратегия основана на широкой интерпретации понятия «парадигма» как концептуальной рамки, функции которой заключаются в ориентировании и регуляции социологических исследований, ведущих к кумулятивному приращению знания (p. 5–6).

Во второй главе книги (которая, как и первая, опирается на материалы ранее опубликованной статьи), автор формулирует ряд требований к такому концептуальному ядру общей социологической теории, которое могло бы служить цели, определяемой как «парадигматическое усовершенствование социологии», и обосновывает центральную роль соответствующего этим требованиям <em>понятия социального взаимодействия</em>, указывая на онтологическую устойчивость феномена социального взаимодействия, проявляющегося в различных формах и измерениях – от прямого, лицом-к-лицу, обмена энергией, материальными ресурсами и информацией, до взаимоориентированного и сопряженного поведения глобальных сверхдержав.

Особый интерес представляет предложенная автором краткая, но содержательная историко-социологическая реконструкция вариативных концептуализаций социального взаимодействия. В качестве одного из истоков нынешних интерпретаций рассматривается, в частности, понимание Ф. Энгельсом взаимодействия, обоюдного действия (Wechselwirkung) как подлинной causa finalis всех вещей, прослеживаемое в своей интеллектуальной генеалогии, не только к Г.Ф.В. Гегелю, но и к Аристотелю.

Однако главная теоретическая интрига этого раздела состоит в детальном рассмотрении не только очевидных исторически сложившихся связей концепта интеракции с традиционной микросоциологической точкой зрения, но и в убедительном обосновании того, что социальное взаимодействие не является прерогативой индивидуальных акторов, но характерно и для коллективных акторов, включая организационных, чьи характеристики, цели, ресурсы и предпочтения имеют эмерджентные свойства и не могут быть редуцированы к кумулятивным эффектам индивидуальных взаимодействий. Генов приводит убедительные аргументы, часть которых была исходно сформулирована в социологии организаций. К сожалению, за рамками рассмотрения в книге пока остается детальная социологическая концептуализация и историко-социологический анализ становления организаций как интенциональных корпоративных акторов и, шире, описание генезиса современного «организационного общества», в котором индивиды всё чаще взаимодействуют именно с организациями, во всё более значительной степени опосредующими и межиндивидуальные взаимодействия. Последние были представлены в работах Дж. С. Коулмена, который сумел дополнить исходную модель рационального выбора, опираясь на концептуальный аппарат необихевиористской теории социального обмена, и продемонстрировать возникающие в результате основных форм обмена эмерджентные социетальные эффекты, не сводимые к уровню индивидуального целеориентированного действия. Однако опора на новейшие работы в области социологических теорий организаций, как и в областях теории социальных движений и глобального взаимодействия регионов капиталистической мир-системы, компенсирует эту относительную лакуну.

Таким образом, в предложенной Н. Геновым реконструкции ядра концептуальных связей, образующего искомую интегративную парадигму, центральную роль начинает играть не только принципиальное понимание социального действия как формы взаимодействия, которое может быть возведено к Г. Зиммелю, но и расширенная интерпретация понятия социального актора, до сих пор не получавшая, как представляется, достаточной теоретической проработки в социологии. Общим контекстом и результатом взаимодействия, принимающим многообразные формы в зависимости от типа обмена и характеристик акторов, в разрабатываемой аналитической рамке становятся сети социальных отношений, а динамический аспект социальных отношений может быть представлен нейтральной, с точки зрения оценки исторической направленности, категорией социальных процессов (p. 31). Идентификация социальных акторов, включенных в различные аспекты социальных отношений и процессов, в контексте построения содержательной теории, относящейся к ограниченной области социальных взаимодействий, позволяет строить объяснительные модели, идентифицирующие причины и эффекты социальных феноменов. В качестве частной иллюстрации этого тезиса автор приводит пример аналитической классификации, получаемой в результате выделения различных аналитических аспектов многомерного процесса иммиграции – аккультурации как интернализации культурных паттернов другой группы, ассимиляции как экономической, политической и культурной интеграции индивидуального или группового актора в новое социальное окружение и т.д. (ibid.).

Предлагаемое автором общее определение социального взаимодействия может быть представлено как «обмен материей, энергией и информацией между индивидуальными и коллективными социальными акторами в сети социальных отношений и в ходе социальных процессов» (p. 32). И хотя определения перечисленных конструктов носят отчасти циркулярный характер, автор находит убедительную возможность перейти от исходной сетки аналитически заданных конструктов к динамическим отношениям между ними, характеризующим потенциально изменчивую конфигурация разноуровневых взаимодействий, которая, в свою очередь, обнаруживает свойства системности. Эта теоретическая стратегия отчасти перекликается с той, которая ранее была использована Т. Парсонсом, особенно в описании детерминирующих социальное взаимодействие экологического (environmental), технологического, экономического, политического и культурного (или символического) комплексов. Однако последние не упорядочены иерархически и образуют реципрокную сеть «онтологических параметров социального взаимодействия» (см., в частности, рис. 2.2 на с. 38).

Избранная аналитическая стратегия, в соответствии со сформулированными автором критериям, должна продемонстрировать не только объяснительные возможности применительно к задачам построения теорий «среднего уровня», но и потенциал для решения актуальных задач социальной практики. Генову удается продемонстрировать продуктивность и практическую применимость интегративной парадигмы социального взаимодействия применительно к нескольким широким содержательным областям теоретически-информированного и эмпирически-фундированного социологического исследования.

В третьей главе книги он предлагает углубленную разработку представленной парадигмы взаимодействия применительно к задаче концептуального обновления такого популярного направления практико-ориентированных социологических исследований, как исследования социальных инноваций, концептуализируемых как «организованное социальное изменение в целях преднамеренного конструирования социальных структур, процессов и практик, удовлетворяющих игнорируемые, новые или изменившиеся социальные потребности» (p. 51). Эвристические возможности детальной концептуализация инновации как социального взаимодействия проверяются здесь на локальных кейсах (в частности, на известном примере разработанной в Бангладеш в 1970-е системы микрокредитов).

В четвертой главе, посвященной теоретически и практически актуальной проблеме социальных инноваций в кризисном управлении, представлены результата анализа «в реальном времени» разноуровневых попыток преодоления кризиса, связанного с пандемией COVID-19. В этом анализе автору удается продуктивно использовать оба типа концептуальных ресурсов, разработанных применительно к центральной категории социального взаимодействия: описанные выше детерминирующие социальное взаимодействие комплексы (экологический, технологический и т.д.) и центральные концепты социальных акторов, отношений и процессов.

Заключительные главы книги посвящены самым актуальным темам не только профессионального, но и публичного дискурса последних десятилетий − от теоретической интерпретации исторических трансформаций и попыток макросоциальных инноваций в Восточной Европе XX в., неуспех которых в длительной исторической перспективе не может быть сведен к провалам конкретного идеологического дискурса или неудачам модели централизованного планирования, через осмысление комплексных детерминант и отдаленных последствий деиндустриализации, ставшей своеобразной родовой травмой для постсоциалистической трансформации восточноевропейских обществ, до основанного на концептуальном ядре парадигмы социальных интеракций моделирования глобальных трендов, определивших историческую логику названных процессов. Равно далекий и от разоблачительных «диагнозов нашего времени», безостановочно производимых критическими теоретиками, и от характерных для технических экспертов наивно-просвещенческих претензий на рационалистскую позицию, предложенный Геновым проект сфокусированного на оптике социальных взаимодействий теоретического анализа самых драматических и впечатляющих социальных изменений последнего времени, которые ставят под вопрос как фундаментальные границы частного и публичного, индивидуальной свободы и общественной необходимости, так и предположительно альтруистические цели корпоративных и институциональных социальных акторов, инструментально использующих гуманистическую риторику спасения жизней для решения рыночных и геостратегических задач, указывает один из возможных путей превращения социологической теории не только в более внутренне согласованную, но и в более близкую задачам социальной практики дисциплину.