Дискуссии о «глобальной социологии» ведутся давно, но главной проблемой остается их фрагментарный характер. Книга «Социологии в диалоге» представляет собой новый шаг в решении данной проблемы, предлагая интегрированный интеллектуальный продукт, объединяющий усилия социологов из 20 стран. Это не столько результат «низовой инициативы» индивидуальных исследователей, сколько институционального действия одного из главных социологических объединений в мире – Международной Социологической Ассоциации (МСА). Одним из ее редакторов выступает С. Ханафи (Sari Hanafi), президент МСА в 2018–2022 гг.; другой редактор, Чин-Чун И (Chin-Chun Yi), также имеет богатый опыт работы в ассоциации.

Книга примечательна, как минимум, по двум причинам. Во-первых, это одна из первых попыток (наиболее масштабная по количеству участников) не просто обратить внимание на «местную специфику» развития социологического знания в различных частях планеты, но и последовательно рассмотреть конкретные кейсы на локальном, национальном, международном и глобальном уровнях, учитывая их взаимосвязи и размещая полученные результаты в едином концептуальном пространстве. Во-вторых, рецензируемая книга по-новому ставит вопрос о роли как нашей науки, так и профессионального сообщества социологов в социально-экономических изменениях. Авторы не ограничиваются популярными (и широко критикуемыми рядом специалистов в России и за рубежом) призывами к социологам «сделать мир лучше» через прямое практическое (или, другими словами, «публичное») действие. Они также предлагают, пусть в ограниченном объеме, новые подходы, концепции и понятия, которые, преодолевая ограничения упрощенных и отчасти устаревших, но популярных среди многих социологов представлений, могут не только продвинуть вперед социальную теорию, но и положительно повлиять на социальную практику.

Центральное значение с этой точки зрения имеет вводная глава, в которой С. Ханафи и Чин-Чун И формулируют и кратко обосновывают три «условия диалога социологий» (с. 2) как концептуальную основу монографии. (1) Авторы предлагают «деконструировать бинарную логику антагонистических категорий, таких как традиция/современность, Восток/Запад, универсализм/контекстуализм...» (с. 2). Доминирующие в социологическом мейнстриме концептуальные рамки действительно зачастую оказываются чрезмерно жесткими и упрощенными, неадекватными для понимания современного сложного социального мира. Однако вопрос в том, какие конкретные новые категориальные системы могут эффективно заменить существующие? В книге предлагается несколько набросков таких новых концептуальных рамок (подробнее ниже). Однако, по большей части, это остается задачей будущих исследований.

(2) Поиск «универсальных концепций» социологического знания (с. 2). Авторы предлагают оригинальное, хотя и спорное решение. Они рекомендуют решать указанную задачу на уровне «идей», не на уровне привычных для социологического мейнстрима формализованных моделей или механизмов. Разработка теоретически осмысленных, но при этом эмпирически операционализируемых моделей объектов социологического анализа находится в ядре современного социологического канона. В XIX и начале XX в. усилиями Э. Дюркгейма, М. Вебера, П. Сорокина и других первопроходцев эмпирической социологии доказательный, основанный на данных, характер социологической аргументации и концептуализации стал рассматриваться как обязательный признак «правильной социологии». На первый взгляд, призыв отказаться от данного взгляда может казаться «шагом назад». Наверняка найдутся социологи, которые категорически не согласятся с подобными предложениями. Вместе с тем, учитывая растущую турбулентность и разнообразие институциональных контекстов на местном, национальном и глобальном уровнях, этот подход представляется имеющим право на существование; однако проблема в том, как совместить его с требованием методологической согласованности социологии как науки, а не идеологии. К сожалению, в содержании книги представляются лишь первые попытки выстраивания того рода «глобальной социологии идей», которые не позволяют сделать вывод о том, насколько жизнеспособным с научной точки зрения окажется предложенный ход. В частности, сам феномен «глобальности», по нашему мнению, не получил в рассматриваемой книге достаточного внимания. Между тем, его целостное осмысление в концептуальной логике социологии (в особенности, с учетом событий первой половины 2022 года) может оказаться не менее важным, чем преодоление пространственных барьеров между отдельными географическими блоками внутри «глобального» мира, о которых говорят С. Ханафи и Чин-Чун И.

Например, понятие «социальный класс», которому уделено серьезное критическое внимание авторов, действительно требует пересмотра – но не только потому, что оно ориентировано на западную традицию, на чем делают основной акцент редакторы. Не менее важный аргумент заключается в том, что в своих традиционных интерпретациях (популярных у социологов из стран Востока не менее, чем у их коллег с Запада) с точки зрения имущественных признаков, формального уровня образования или корпоративных трудовых отношений, понятие «социальный класс» не позволяет адекватно отразить наблюдаемые сегодня изменения в социально-экономической динамике, в том числе, связанные с преобразованием характера работы, формированием новых профессиональных и трудовых общностей, или с ростом нетрадиционных типов занятости, а также неформального образования.

(3) Признать английский язык «Lingua franca» современной социологии (без дискриминации других культур и их родных языков). На фоне широких дискуссий о, так называемых, «коренных социологиях» и девестернизации¹, специальный акцент руководства МСА на роли английского языка как ведущего (при всём наборе политически необходимых оговорок) представляется важным сигналом международным и национальным социологическим сообществам. Его суть в том, что для полноценного участия в научной жизни необходимым становится владение английским языком. Это не означает навязывания тех или иных содержательных позиций, но означает способность понимать зарубежных коллег, которая не только не снижает свою полезность, но становится особенно важной для представителей социальной науки в текущей международной обстановке.

Книга состоит из пяти частей. В первой рассматриваются наиболее острые проблемы формирующейся глобальной социологии: что на самом деле означает интернационализация и глобализация социологии для социологических сообществ по всему миру? Какие последствия это имеет для теории и методологии нашей науки? П. Борнья (Paola Borgna) на примере итальянской социологии показывает, как происходит структурирование внутренней социологической коммуникации под влиянием международной системы академических рейтингов. Т. Дуайер (Tom Dwyer) и К. Бенедито Мартинс (Carlos Benedito Martins) рассматривают интернационализацию социологии в португалоговорящих странах, показывая важность перехода от традиционной оси анализа Север-Юг в размышлениях об интернационализации социологии к менее изученному измерению Юг-Юг. Д. Вудман (Dan Woodman) пишет о «глобальных поколениях» на примере конкретного явления. На его взгляд, «глобальные поколения» встроены в новый тип реальности, для которой «воображаемое» не менее важно, чем «реально существующее»; это объясняет, почему указанные поколения (то есть вполне конкретную категорию индивидов) можно рассматривать как одновременно и универсальный феномен, и специфичный для контекста. А. Вессели (Anna Wessely) поднимает вопрос: увеличивает ли ценность той или иной социологической теоретической разработки тот факт, что конкретная теория (идея) пришли из конкретной «недостаточно представленной» в социологическом мейнстриме страны или сообщества? Несмотря на максимальное соблюдение пиетета к незападным традициям социологического знания, Вессели дает, по сути, отрицательный ответ.

Вторая часть «Возникающие новые локальные социологии» объединяет работы представителей России, Филиппин, Тайвани, Мексики и ряда других стран Латинской Америки. Особый интерес в этом разделе представляет глава Р. Брисеньо-Леон (Roberto Briceño-León), который предлагает социологическую программу, сочетающую элементы марксизма и функционализма с идеями психоанализа. М.Ф. Черныш демонстрирует особенности постсоциалистических социальных изменений. В центре его внимания - проблема справедливости в ее культурном и структурном измерении.

Часть «Социология в (пост)авторитарном контексте» примечательна главой С. Ханафи о феномене «арабских левых». Он подчеркивает две особенности, недостаточно учитываемые в современных дебатах: антиимпериалистическую и антизападную природу этого явления. Предлагаемое методологическое решение состоит в том, чтобы объединить «пост-колониальный» подход с «пост-авторитарным».

Четвертая часть «Когда социология становится публичной» открывается статьей К. Сейямы (Kazuo Seiyama) о сложных взаимоотношениях между нормативной и эмпирической сторонами социологии на примере изучения вопросов социальной политики. Поскольку одной из главных задач социологии является «изучение желательного» (с. 239), автор утверждает необходимость учета нормативной ценности изучаемых явлений, включая такой конструкт, как «общество всеобщего благосостояния». Отметим и статью Т. Уотерспуна (Terry Wotherspoon), о том, что нынешние многочисленные кризисы призывают социологов на практике доказать «ценность своего ремесла и знаний» (с. 241), требуя «продвижения глобального диалога в рамках дисциплины» (с. 262).

Заключительная часть продолжает критический обзор различных путей социологии в неанглосаксонском мире, включая Бангладеш, Португалию и Палестину. Шейх М. Кайс (Shaikh Mohammad Kais) утверждает, что «беспорядочное и неорганизованное развитие программ социологии в университетах и колледжах может привести к девальвации этой науки, практика которой требует критического ума со способностью к независимому мышлению» (с. 339). Он приводит доказательства того, как в Бангладеш «количественный рост» социологического образования сопровождался «критическим качественным вырождением» (с. 355). Такая постановка представляется весьма своевременной не только в отношении азиатских стран, но и мира в целом, включая Россию.

Таким образом, рецензируемая книга пытается отразить растущее разнообразие национальных социологий в XXI в., стимулируя взаимодействие между ними как частями глобальной социологии. В этом ее очевидное достоинство. Вместе с тем, пожалуй, единственное что придает цельность книге – это самоидентификация авторов как социологов и их близость к МСА. На наш взгляд, постановочные тезисы редакторов о трех новых «поворотах» в развитии социологии, имеют высокую ценность, но они не в полной мере отражены в последующем содержании. Еще одним поводом для беспокойства является то, что мы видим лишь два или три примера явных теоретических или методологических инноваций (например, тезис о «глобальных поколениях»). От столь амбициозного проекта можно было ожидать большего именно в части продвижения социальной теории.