Везде
The Korean Conflict and the North Korean Nuclear Problem in Public Opinion Research
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Korean Conflict and the North Korean Nuclear Problem in Public Opinion Research
Annotation
PII
S013216250019651-9-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Moon-Young Lee 
Occupation: Associate Professor, Institute for Peace and Unification Studies
Affiliation: Seoul National University
Address: Republic of Korea, Siheung
Edition
Issue 7
Pages
120-128
Abstract

This article examines differences in perceptions between North and South Koreans regarding the Korean unification, as well as attitudeы of citizens of interested neighboring 4 countries to the North Korean nuclear issue, based on the analysis of various public opinion surveys. There is a significant difference in the unification perceptions between North and South Koreans: The more time passes and the younger the generation, the more negatively South Koreans think about unification, while an absolute majority of North Koreans, regardless time and generation, express a desire for unification. On the North Korean nuclear issue, the perceptions by Russians and Chinese strikingly differ from the perception in South Korea, Japan and USA. Positions of six countries clearly show a confrontational structure between the DPRK-China-Russia and the ROK-Japan-USA, resembling the Cold War structure.

Keywords
political sociology, Korean conflict, Korean unification, North Korean nuclear issue, public opinion
Acknowledgment
This work was supported by the Ministry of Education of the Republic of Korea and the National Research Foundation of Korea (NRF-2021S1A5B8096371).
Received
27.07.2022
Date of publication
22.09.2022
Number of purchasers
3
Views
30
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1

Корейский конфликт как «организованный не-мир».

2 Так называемый корейский конфликт начался в 1948 г. с разделения Кореи на Республику Корея (РК) на юге и Корейскую Народно-Демократическую Республику (КНДР) на севере. Это разделение закреплено в ходе Корейской войны 1950–1953 гг. и сохраняется более 70 лет. В начальный период разделения обе стороны рассматривали друг друга как врага и настаивали на объединении только путем «поглощения» одной страны другой – военной силой. Однако обе стороны постепенно начинали признавать друг друга и стремиться к сосуществованию. Кроме того, был достигнут консенсус, что объединение должно осуществляться поэтапно посредством сотрудничества на долгосрочной основе и на основе мирного урегулирования. Отсюда следует, что «слепое» стремление к объединению может серьезно угрожать миру на полуострове [Lee, 2022: 187, 198].
3 Однако при реализации выработанных принципов и договоренностей возникало немало трудностей. Чем дольше длилось разделение, тем глубже становились различия между двумя Кореями. В начальный период экономическая мощь Северной Кореи превосходила мощь Южной, однако с начала 1970-х гг. экономика Южной Кореи стала стремительно развиваться, произошло «южнокорейское чудо». В результате в 2020 г. номинальный ВВП Северной Кореи (28,2 млрд долл. США) составлял всего 1,8% от ВВП Южной (1,6 трлн долл.), а номинальный ВНД на душу населения Севера (1120,7 долл. США) – лишь 3,7% от ВНД Юга (30573,8 долл. США) [대한민국 통계청, 2021: 10-11]. Южная Корея занимает 6-е место в мировом рейтинге военной мощи, в то время как Северная Корея – 28-е [Global Fire Power, 2021].
4 Корейский конфликт обостряется тем, что Северная Корея для преодоления экономического и военного отставания, а также для обеспечения своей безопасности с середины 1980-х гг. интенсивно занималась ядерными разработками. В октябре 2006 г. Северная Корея провела первые испытания ядерного оружия, а после успешного запуска в ноябре 2017 г. МБР, способной нанести удар по материковой части США, КНДР официально объявила о «завершении создания ядерных сил». Это было воспринято как политический кризис, поскольку КНДР как «ядерная держава» стала источником угроз безопасности соседних стран [조성렬, 2019: 72; Lee, 2022: 192, 194, 197], усилился международный характер корейского конфликта. Попытки международных договоренностей по устранению северокорейской ядерной проблемы остаются малорезультативными из-за слишком большой разницы в позициях сторон. В частности, понимание «денуклеаризации Корейского полуострова» у КНДР и США совершенно разное: для США – это, прежде всего, ядерное разоружение Северной Кореи в одностороннем порядке, в то время как для КНДР денуклеаризация включает в себя также «сворачивание ядерного зонтика США» на Корейском полуострове.
5 Корейский конфликт является ярким примером «организованного не-мира» (organized peacelessness). Данная концепция была предложена ведущим немецким исследователем проблем мира Д. Сенгхаасом. По его мнению, «не-мир» представляет собой комплексную структуру, в которой переплетаются разные факторы – международные отношения, внутренние социальные системы и стратегии, восприятие и мотивация и т.д. Межкорейские отношения также находятся под влиянием комплекса факторов и имеют организованный характер [Senghaas, 1969: 17-20; 이동기, 2013: 53; Lee, 2022: 187].
6 Для преодоления корейского конфликта и объединения двух стран важны многие факторы, однако в последнее время первостепенная роль отводится такому фактору как «интеграция сознания и мышления» жителей двух Корей. Это связано с тем, что возможность объединения и его устойчивость на политическом и институциональном уровнях, равно как и решение северокорейской ядерной проблемы, во многом зависят от уровня социокультурной интеграции. Они могут быть разрешены только при наличии согласия и поддержки граждан стран, заинтересованных в их решении [Lee, 2022: 198]. Далее мы перейдем к конкретному анализу различий в восприятии северными и южными корейцами проблемы объединения Кореи, а также к анализу отношения граждан соседних стран (Китая, Японии, России и США) к северокорейской ядерной проблеме.
7

Восприятие проблемы объединения южными корейцами.
8 «Интеграция сознания и мышления» является трудной задачей. В частности, по мере усугубления расхождений в политических системах Северной и Южной Кореи, а также углубления разрыва в уровне экономического развития, различия в мышлении и сознании северных и южных корейцев стали представлять собой серьезную проблему. Это явственно отражается в разном отношении северных и южных корейцев к проблеме объединения и его необходимости.
9 Институт исследований проблем мира и объединения при Сеульском национальном университете с 2007 г. ежегодно проводит исследования на тему восприятия проблемы объединения Кореи‎, респондентами которых являются 1200 южных корейцев. Кроме того, с 2011 г. ежегодно проводятся исследования на тему восприятия проблемы объединения северными корейцами, респондентами которых являются северокорейские перебежчики, живущие в Южной Корее. Хотя северокорейских перебежчиков сложно отождествлять с обычными гражданами КНДР, данный способ является единственно доступным для оценки их восприятия, так как проведение прямого опроса северных корейцев невозможно. Для компенсации недостатков данной выборки опрашивают только тех северокорейских перебежчиков, которые прибыли из Северной Кореи менее года назад, и оценивается их отношение к объединению Кореи «на момент проживания в Северной Корее». Размер выборки варьируется в зависимости от года проведения исследования, в среднем эта цифра составляет 124 человека.
10 Что касается восприятия южных корейцев, то, согласно результатам опросов последних 15 лет (2007–2021), процент граждан, по мнению которых объединение необходимо, демонстрирует тенденцию к понижению (рис. 1).
11

Рис. 1. Динамика восприятия южными корейцами необходимости объединения Кореи, 2007-2021 гг., в % от числа опрошенных. Источник: [IPUS, 2022: 31].
12 Согласно опросу 2021 г., процент южных корейцев, по мнению которых объединение необходимо, составил 44,6%, что является самым низким показателем с начала опросов (2007 г.). С другой стороны, процент респондентов, по мнению которых в объединении нет необходимости, составил 29,4% – самый высокий показатель с их начала. Эти результаты контрастируют с результатами опроса 2018 г., когда возлагались большие надежды на три межкорейских саммита, а также на первый в истории саммит КНДР и США, когда ожидания установления мира на Корейском полуострове были сильны. Ведь если не принимать во внимание опрос 2007 г., в 2018 г. был зафиксирован самый высокий за период проведения опроса процент южных корейцев, считающих, что объединение необходимо (59,7%), а процент респондентов, по мнению которых в объединении нет необходимости, в том году был самый низкий (16,1%). Всего за три года количество южных корейцев, по мнению которых объединение необходимо, упало на 15 п.п., в то время как число тех, по мнению которых в объединении нет необходимости, увеличился более чем на 13 п.п. С учетом респондентов, у которых нет определенного мнения относительно необходимости объединения, в настоящее время более половины южных корейцев (54%) относятся к объединению негативно или безразлично. В 2021 г. данное соотношение впервые превысило 50% [IPUS, 2022: 31]. Это напрямую отражает разочарование южных корейцев в так называемых «встречах века», которые имели символическое значение, не принеся ощутимых результатов. Уже в июне 2020 г. южные корейцы после взрыва властями КНДР межкорейского офиса связи, построенного в результате договоренности на межкорейском саммите 2018 г. в Кэсоне, испытали глубокое разочарование. Негативное отношение к объединению особенно заметно среди молодого поколения. Так, по результатам опроса 2021 г., почти половина корейцев в возрасте 20-30 лет (43%), а также более трети корейцев в возрасте 30-40 лет (35%) не видят необходимости в объединении [IPUS, 2022: 32].
13

Восприятие проблемы объединения северными корейцами. 
14

В отличие от южных корейцев, абсолютное большинство северных корейцев считают объединение необходимым, и данный показатель сохраняется без существенных изменений с 2011 г. (рис. 2)1.

1. В мониторинге нет данных за 2021 г., так как проведение стандартных исследований было затруднено из-за резкого сокращения количества северокорейских перебежчиков в связи с пандемией COVID-19.
15

Рис. 2. Изменения в восприятии северными корейцами проблемы необходимости объединения Кореи, 2011-2020 гг. в % от числа опрошенных. Источник: [IPUS, 2021b: 45].
16 В опросе 2020 г. на вопрос «Насколько необходимым вам казалось объединение, когда вы жили в Северной Корее?», 80,7% северокорейских респондентов ответили «очень необходимо» и 12,8% – «в какой-то мере необходимо», лишь 0,9% ответили, что «в объединении нет необходимости». Кроме того, на вопрос «Насколько, по вашему мнению, северные корейцы хотят объединения?» 78,9 % респондентов ответили «очень хотят» и 18,3% – «в какой-то мере хотят» [IPUS, 2021b: 196-197]. В отличие от южных корейцев, у северных корейцев нет большой разницы между поколениями. В 2020 г. доля северных корейцев в возрастах 20-30 лет и 30-40 лет, по мнению которых «объединение необходимо», составила соответственно 85,3% и 94,4% [IPUS, 2021b: 196].
17 Разница в восприятии необходимости объединения между северными и южными корейцами связана с пониманием причин необходимости объединения. В опросе 2020 г. в ответах на вопрос «Какую из следующих причин необходимости объединения вы считаете наиболее важной?» такие ответы как «устранение угрозы войны между Севером и Югом» (38,9%) и «принадлежность к одной нации» (36,6%)» оказались у южных корейцев на первом и втором местах соответственно. Что касается северных корейцев, то у них заняли первую и вторую позиции ответы «принадлежность к одной нации» (45,0%) и «чтобы северные корейцы жили хорошо» (24,8%). Таким образом, можно констатировать общее: северные и южные корейцы по-прежнему воспринимают принадлежность к одной нации как основную причину объединения. Но далее следуют различия: наиважнейшей причиной объединения южные корейцы считают «устранение угрозы войны», в то время как для северных корейцев (кроме вопроса национальности) самая важная причина – экономические выгоды. Даже в ситуации обострения проблемы разработки КНДР ядерного оружия лишь 4,6% северных корейцев в качестве причины для объединения выбрали «устранение угрозы войны» [IPUS, 2021a: 314; IPUS, 2021b: 198].
18 Разница в восприятии проблемы объединения северными и южными корейцами напрямую отражается в их восприятии преимуществ объединения. В опросе 2020 г. 93,6% северных корейцев ответили, что объединение принесет им пользу. Что касается южных корейцев, так ответили 24,9% [IPUS, 2021b: 201; IPUS, 2021a: 317]. Таким образом, значительное количество южных корейцев считает, что объединение Южной Кореи с КНДР не окажет позитивного влияния на экономику их страны. Большинство северных корейцев полагают, что объединение принесет им пользу, поэтому они не против объединения в рамках южнокорейской политической системы. На вопрос о «предпочтительной политической системе единой Кореи» 35,8% северных корейцев ответили, что «главное – это объединение, и не имеет значения, в рамках какой системы», а 29,4% хотели «объединения в рамках политической системой Южной Кореи». Процент северокорейцев, ответивших, что хотели бы «сохранения существующих систем КНДР и РК» или «объединения в рамках политической системы КНДР», составил 7,3% и 3,7% соответственно. Для сравнения: около 70% южных корейцев выразили надежду сохранить южнокорейскую политическую систему после объединения [IPUS, 2021a: 328; IPUS, 2021b: 210].
19 Анализ показывает колоссальную разницу во мнениях об объединении между южными и северными корейцами. Чем больше времени проходит и чем моложе поколения, тем негативнее южные корейцы относятся к объединению. Абсолютное большинство северных корейцев, вне зависимости от времени и поколения, выражают желание объединиться.
20

Ядерная проблема КНДР в зеркалах общественного мнения.

21 Воля граждан КНДР и РК, главных субъектов объединения Кореи, имеет большое значение, однако одной ее недостаточно. Подобно тому как разделение Кореи явилось прямым результатом международной политики периода холодной войны, международные политические факторы корейского конфликта сохраняют значение и в современном мире. Это еще более очевидно по отношению к ядерной проблеме Северной Кореи, которая оказывает негативное влияние на безопасность соседних стран Северо-Восточной Азии.
22 Согласно результатам опроса в 2021 г. известного японского агентства по исследованию общественного мнения Genron NPO среди 195-ти экспертов в области дипломатии и безопасности РК, Японии, Китая и США, факт «существования КНДР как ядерной державы» занял 1-е место среди 10-и ключевых рисков, представляющих угрозу миру в Северо-Восточной Азии. Конкуренция между США и Китаем, «тайваньский вопрос» и территориальные споры в Южно-Китайском море заняли места ниже [Genron NPO, 2021: 1]. То же самое прослеживается в опросах общественного мнения, проведенных среди граждан соответствующих стран. Согласно общенациональным опросам в РК, США и Японии в 2017 г., когда северокорейский ядерный кризис достиг своего пика, 82,8% респондентов из Южной Кореи, 89,2% из Японии и 75% из США ответили, что ядерное оружие КНДР представляет большую угрозу безопасности их стран [IPUS, 2018: 328; Genron NPO, 2017: 29; Friedhoff, Smeltz, 2017: 1].
23 В тот же период в России проводились аналогичные опросы общественного мнения на тему северокорейской ядерной проблемы. Согласно опросу Фонда «Общественное мнение», по мнению 67,0% россиян, ядерное оружие Северной Кореи представляет опасность для других стран; по мнению 60,0%, есть вероятность начала войны как результат наличия данной проблемы, а 72% считали, что Россия должна предпринять какие-либо действия в целях предотвращения войны [ФОМ, 2017].
24 По результатам опроса 2020 г., 76,1% южных корейцев, 81,0% японцев и 52% американцев считали, что ядерное оружие КНДР представляет серьезную угрозу их национальной безопасности. В российском опросе 2020 г. КНДР заняла 3-е место (после США и Китая) в списке стран, от которых исходит угроза применения ядерного оружия [IPUS, 2021a: 356; Genron Pro, 2020: 7; Friedhoff, 2020; ФОМ, 2020].
25 Сами южные корейцы отчётливо осознают международный характер корейского конфликта, включающего северокорейскую ядерную проблему, и в связи с этим хорошо понимают необходимость сотрудничества со всеми соседними странами (не только США и Японией, но и КНР и Россией). В 2017 г. процент южных корейцев, по мнению которых «необходимо сотрудничество с конкретной страной», как правило, превышал 60% опрошенных (табл.).
26 Таблица. Доля граждан Южной Кореи, высказывающихся за сотрудничество с соседними странами (%)
Годы опросов США Китай Россия Япония
2017 92,4 82,4 64,0 60,1
2020 92,3 82,8 66,2 49,7
Источник: [IPUS, 2018: 383-386; IPUS, 2021а: 423-426].
27 Тенденция значительного сокращения количества южнокорейцев, по мнению которых есть необходимость в сотрудничестве с Японией, связана с обостренным переживанием корейцами японского колониального правления 1910-1945 гг. Особо следует отметить, что более 60% южнокорейцев признают необходимость сотрудничества с Россией, лишь 1,0% отмечают национальную близость южнокорейцев к России, что намного ниже показателя близости к другим странам, например, США (67,8%) [IPUS, 2021a: 408].
28 Международное сообщество разделяет мнение, что для решения северокорейской ядерной проблемы необходимо многостороннее сотрудничество. Однако различие позиций между КНДР и США по ядерной проблеме в последние десятилетия расширяется, превращаясь в конфронтацию между группой КНДР–Китай–Россия, с одной стороны, и группой РК–Япония–США, с другой. Обе группы решительно выступают против ядерных разработок КНДР. Однако Китай и Россия отделяют северокорейскую ядерную проблему от общего северокорейского вопроса и предпринимают меры, чтобы санкции не оказывали серьезного влияния на режим КНДР. Они считают, что северокорейская ядерная проблема вызвана, прежде всего, враждебной политикой США по отношению к Северной Корее, поэтому опасения КНДР относительно национальной безопасности оправданы.
29 Официальные позиции правительств КНР и России связаны с отношением граждан двух стран к северокорейской ядерной проблеме. Согласно опросу, проведенному Китайским институтом социальных исследований (中國社會調査所, КИСИ) в июне 2003 г., 54% китайцев поддерживали развитие ядерной программы КНДР. По мнению научного сотрудника КИСИ (Ван Син, 王星), «согласно позиции китайцев, США, сами обладающие ядерным оружием, не имеют права вмешиваться в вопросы ядерных разработок других стран, поскольку обладание ядерным оружием является вопросом суверенитета». Результаты опроса авторитетной китайской газетой «Хуаньцю шиба (环球时报)» в ноябре 2010 г. показали, что 55,6% китайцев считают основной причиной кризиса на Корейском полуострове США и 9% – Северная Корея [유상철, 2003; 魏莱, 2010]. Как упоминалось выше, во время кризиса 2017 г. абсолютное большинство граждан РК, США и Японии воспринимало северокорейскую ядерную проблему как ключевую угрозу национальной безопасности своей страны. Между тем среди ответов китайцев данный показатель составлял 13% в 2017 г., а в 2020 г. он сократился до 8%. В 2017 и 2020 гг., по мнению большинства китайцев, «страна, несущая самую большую угрозу в военном отношении» – не Северная Корея, а Япония и США [Genron NPO, 2017: 29; Genron NPO, 2020: 7]. Аналогичны мнения экспертов. Согласно цитируемому выше опросу Genron NPO 2021 г., если эксперты из Южной Кореи, США и Японии единогласно считают Северную Корею первой в списке десяти ключевых угроз миру в Северо-Восточной Азии, то китайские эксперты ставят ее в конец списка (9-е место) [Genron NPO, 2021: 8].
30 В российских опросах общественного мнения прослеживается тенденция, аналогичная китайской. Согласно опросу Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в 2017 г., на вопрос «Кто в большей степени виноват в начавшемся корейском кризисе?» 57% россиян назвали США, 26% – Южную Корею, 12% – Северную Корею [ВЦИОМ, 2017b: 155]. В другом опросе ВЦИОМа того же года о странах, разрабатывающих ядерное оружие (включая, Северную Корею), 41% россиян ответили, что «эти страны имеют такое же право на ядерное оружие, как США, Россия, Китай и т.д.». Лишь 38% россиян считали, что в отношении таких стран необходимо ввести экономические санкции и изолировать их от мирового сообщества. Согласно опросу ФОМа в том же 2017 г., соотношение сторонников и противников санкционных мер ООН в отношении Северной Кореи составило 40% к 33%, что не демонстрирует существенной разницы [ВЦИОМ, 2017a; ФОМ, 2017].
31 Восприятие корейской ядерной проблемы китайцами и россиянами контрастирует с ее восприятием южнокорейцами, американцами и японцами. Согласно опросу «Chicago Council on Global Affairs (CCGA)» в 2017 г., 76% американцев ответили, что в целях прекращения разработки ядерного оружия КНДР «необходимо ввести более жесткие экономические санкции», и 11% ответили, что «разработку ядерного оружия КНДР необходимо признать». Аналогичны показатели и опроса 2020 г., когда обладание Северной Кореей ядерным оружием стало свершившимся фактом [Friedhoff, Smeltz, 2017: 3; Friedhoff, 2020: 7]. Согласно опросу общественного мнения в РК и Японии в 2020 г., 78,2% южнокорейцев и 75,2% японцев заявили, что «статус КНДР как ядерной державы не должен быть признан». Лишь 16,4% южнокорейцев и 4,4% японцев ответили, что этот «статус должен быть признан», но только при возвращении КНДР в Договор по нераспространению ядерного оружия [동아시아연구원, 겐론 NPO, 2020: 63].
32 Таким образом, понимание сути северокорейской ядерной проблемы и путей ее решения южнокорейцами, японцами и американцами разительно отличается от понимания этого вопроса россиянами и китайцами. Можно сказать, что политика правительств данных стран в отношении Северной Кореи соответствует мнению их граждан.
33

Выводы.

34 Резюмируя анализ динамики общественного мнения в 2007–2021 гг., следует констатировать, прежде всего, заметную разницу в восприятии проблемы необходимости и причин объединения Кореи между северными и южными корейцами. Чем больше времени проходит и чем моложе поколение, тем негативнее южные корейцы относятся к объединению, в то время как абсолютное большинство северных корейцев, вне зависимости от времени и поколения, выражают желание к объединению. Что касается ядерной проблемы Северной Кореи, ключевой в корейском конфликте, подтвердился факт, что в позициях разных стран и их граждан сохраняется конфронтация, унаследованная со времен холодной войны. В свете растущей конфронтации между США и Китаем, США и Россией, укрепления стратегического сотрудничества между Россией и КНР, традиционного военного альянса РК и США, Японии и США, перспективы разрешения северокорейской ядерной проблемы не очень оптимистичны.
35 Тем не менее процесс разрешения корейского кризиса – от разрешения ядерной проблемы Северной Кореи до реализации объединения – не может быть иным, чем процессом примирения интересов и позиций шести заинтересованных стран. Из этого следует, что Южная Корея должна прилагать постоянные усилия, чтобы заручиться пониманием и поддержкой не только со стороны правительств заинтересованных стран, но и со стороны их граждан.

References

1. Cho Sung-Ryul. (2019) Report on Denuclearization of the Korean Peninsula. Seoul: Baeksanseodang. (In Korean.)

2. East Asia Institute, Genron NPO. (2020) The 8th Korea-Japan Mutual Recognition Survey. Seoul: EAI. (In Korean.)

3. FOM. (2017) On North Korea and its Military Potential. 12 September. URL: https://fom.ru/posts/13704 (accessed 25.11.2021). (In Russ.)

4. FOM. (2020) On Nuclear Weapon. 7 December. (In Russ.) URL: https://fom.ru/Bezopasnost-i-pravo/14509 (accessed 17.12.2021). (In Russ.)

5. Friedhoff K. With Tensions Receding, Americans Lose Fear of North Kore. The Chicago Council on Global Affairs. 2020. February 26. URL: https://www.thechicagocouncil.org/research/public-opinion-survey/tensions-receding-americans-lose-fear-north-korea (accessed 17.12.2021).

6. Friedhoff K., Smeltz D. North Korea Now Seen as a Top Threat Facing the United States. The Chicago Council on Global Affairs. 2017. August 7. URL: https://www.thechicagocouncil.org/research/public-opinion-survey/north-korea-now-seen-top-threat-facing-united-states (accessed 20.12.2021).

7. Genron NPO. Japan-China Public Opinion Survey 2017. Tokyo: Genron NPO, 2017.

8. Genron NPO. Japan-China Public Opinion Survey 2020. Tokyo: Genron NPO, 2020.

9. Genron NPO. Top 10 Risks Threaten a Peace in Northeast Asia. Tokyo: Genron NPO, 2021.

10. Global Firepower. 2021 Military Strength Ranking. URL: https://www.globalfirepower.com/countries-listing.php (дата обращения: 05.01.22).

11. IPUS. (2018) 2017 Unification Perception Survey. Seoul: IPUS. (In Korean.)

12. IPUS. (2021a) 2020 Unification Perception Survey. Seoul: IPUS. (In Korean.)

13. IPUS. (2021b) North Koreans’ Unification Perceptions 2020. Seoul: IPUS. (In Korean.)

14. IPUS. (2022) 2021 Unification Perception Survey. Seoul: IPUS. (In Korean.)

15. Lee Dong-Gi. (2013) D. Senghaas’s Theory of Peace. Oughtopia. Vol. 23. No. 1: 31–66. (In Korean.)

16. Lee Moon-Young. (2022) Korean Conflict and Reunification Efforts. Encyclopedia of Violence, Peace and Conflict. 3rd Ed. Amsterdam, London: Elsevier: 187–199.

17. Senghaas D. Abschreckung und Frieden. Frankfurt: Fischer Verlag, 1969.

18. Statistics Korea. (2021) 2021 Key Statistical Index of North Korea. Seoul: Statistics Korea. (In Korean.)

19. VTSIOM. (2017a) Nuclear Weapons on the Korean Peninsula. 16 May. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/yadernoe-oruzhie-na-korejskom-poluostrove-novaya-ugroza-dlya-rossii (accessed 25.11.2021). (In Russ.)

20. VTSIOM. (2017b) The Korean Crisis Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes. September-October. No. 5: 154–157. (In Russ.)

21. Wei Lei. (2010) Global Times Survey. Global Times. 29 November. URL: http://roll.sohu.com/20101129/n300677144.shtml (accessed 17.12.2021). (In Chinese).

22. Yu Sang-Chul. (2003) Polls by the Chinese Social Research Institute. Joongangilbo. 7 June. URL: http://www.joongang.co.kr/article/187291#home (accessed 05.01.2022). (In Korean.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate