Везде
Имидж Калининградской области в нарративах мигрантов
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Имидж Калининградской области в нарративах мигрантов
Аннотация
Код статьи
S013216250020897-9-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Щекотуров Александр Вячеславович 
Должность: доцент, заведующий социологической лабораторией анализа, моделирования и прогнозирования рисков
Аффилиация: Балтийский федеральный университет им. И. Канта
Адрес: Российская Федерация, Калининград
Выпуск
Номер 6
Страницы
43-54
Аннотация

Имидж региона – предмет интердисциплинарного исследования. Как на международном уровне анализа, так и в отечественных работах в данной области присутствуют концептуально противоречивые подходы и потребность в социологическом сопровождении результатов. Статья преследует цель продемонстрировать теоретико-методологическую ценность и эмпирический потенциал изучения имиджа региона как результата взаимосвязи медийных образов и социальных суждений. Объект исследования – информационное пространство, создаваемое российскими СМИ в отношении Калининградской области. Предмет исследования – воспроизводство медиаобразов Калининградской области в представлениях о регионе социальных групп иммигрантов и эмигрантов. Методы исследования: контент-анализ публикаций СМИ и глубинные интервью. Посредством платформы «Медиалогия» была выгружена генеральная совокупность сообщений российских СМИ о Калининградской области за 2014–2020 гг. (N=7000), выборочная совокупность составила 2577 публикаций. Глубинные интервью с иммигрантами (N=45) и эмигрантами (N=15) проанализированы в программе Atlas.ti. Описана структура информационного поля Калининградской области. Установлено, что в группе иммигрантов доминирует имидж Калининградской области как туристически привлекательного региона международного сотрудничества. Имидж туристически привлекательного региона с развивающейся инфраструктурой преобладает в группе эмигрантов. Под имиджем региона мы предлагаем понимать систему конституирования и воспроизводства представлений и социальных практик (отношений), зависимую от типа используемых ресурсов (информационных источников) и социальной группы акторов (целевой аудитории).

Ключевые слова
имидж региона, социальные представления, образ, СМИ, мигрант, Калининградская область
Классификатор
Получено
27.06.2022
Дата публикации
28.06.2022
Всего подписок
11
Всего просмотров
62
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 Введение. Современные исследования в области медиалогии и имиджелогии территорий, миграциологии демонстрируют диверсификацию и междисциплинарность предмета, и как следствие, обнаружение новых значимых детерминант, с одной стороны, потребность в социологической интерпретации полученных результатов на уровне концептуализации и на уровне практики – с другой. Одним из важных выводов является обнаружение устойчивой связи между медиадискурсом, медиаобразом региона и – шире – информацией о нем в традиционных и новых медиа, Интернете с формированием пространственной мобильности индивида, развитием туризма и миграции [Almedia-Garcia et al., 2020; Afshardoost, Eshaghi, 2020; Nadeau, Olafsen, 2015]. Однако эти работы не лишены недостатков, среди которых невозможность сведение базовых категорий исследования к набору универсальных оперантов [Lopez, Balabanis, 2020: 765] и непринятие во внимание флуидности и изменчивости информационной среды.
2 В русскоязычных media studies нет согласия относительно используемой терминологии в том числе и потому, что исследователи различают категории «образ» и «имидж», наделяя каждую собственной коннотацией [Драчева, 2019; Глушкова, Зайцева, 2017]. Исследования, посвященные анализу влияния медийного образа-имиджа региона на формирование миграционных установок индивидов, представлены единичными статьями [Shchekoturov et al., 2021; Зимовина и др., 2020].
3 Статья стремится внести вклад в это направление исследований, продемонстрировав эмпирические находки в российском контексте на примере Калининградской области – самого западного региона страны, на территории которого проходят активные миграционные процессы. В связи с этим, основная цель статьи – выявить различные имиджи Калининградской области в структуре нарративов двух социальных групп: иммигрантов и эмигрантов. Выбор этих категорий обусловлен экзистенциальным выбором, перед которым встал каждый их них: сделать регион своим местом жительства или покинуть свою малую Родину. На наш взгляд, этот выбор вынуждает человека быть хорошо осведомленным о регионе и повышает его способность к рефлексии на интересующую нас тему.
4 От образа города к имиджу территории: зарубежный и отечественный опыт исследований. Образ города как предмет исследования берет начало с теоретических работ К. Линча, который обращает внимание на отражение архитектуры города в сознании людей, утверждая, что образ «должен быть достаточным, верным в прагматическом смысле, т.е. давать индивиду возможность действовать в желаемых пределах окружения» [Линч, 1982: 21]. С тех пор вопросы концептуализации и прикладного использования имиджа территории столь разнообразны, что периодически появляются публикации, посвященные рефлексии и анализу достижений в этой сфере [Roth, Diamantopoulos, 2009; Carneiro, Faria, 2016; Lu et al., 2019]. Согласно последнему обзору, в развитии имиджа территории выделяют три этапа в зависимости от доминирующих в конструкции смыслов. В 1989–2000-х гг. в понимании имиджа страны преобладали концепты «товара», «потребителя» и «восприятия» [Lu et al., 2019: 86]. В 2001–2010-е гг. триада «товар-потребитель-верования (beliefs)» стала чаще фигурировать в определении имиджа [idib.: 86]. В период 2011–2017 гг. самым цитируемым определением стало следующее: «Имидж страны – набор всех представлений, идей и верований индивида относительно конкретной страны» [Hynes et al., 2014: 80]. Развитие термина показывает, как имидж страны, изначально определяемый через маркетинг и потребительские качества товара, становится социальным феноменом. Но и последнее определение нельзя считать исчерпывающим, поскольку не ясно, что считается страной (политическая система государства, территория или население) и как определяются критерии представлений, идей и верований индивида. Само понимание имиджа территории и ряда коннотативных понятий (country of origin, country product image, destination image, place image) нуждаются в эмпирической верификации [Elliot et al., 2011] и лишены социологического осмысления, несмотря на обнаруженные социально обусловленные связи.
5 Для отечественного научного диспута характерна большая диверсификация родового понятия «образ территории» и большая представленность темы в поле социологии. В русскоязычных работах часто встречаются понятия образ и имидж региона, его бренд, стереотип и репутация [Гуров, Корцыгина, 2016; Гравер, 2012]. Многие термины лишены должной методологической разработки [Грибова, 2018; Антонова, Ракевич, 2016: 161; Бондаренко, 2010: 39]. Исследователи в области социологии маркетинга подчеркивают, что имидж «отображает самую яркую сторону объекта» и выступает «инструментом конкурентоспособности региона» [Гуров, Корцыгина, 2016: 11] или образом, «на который пытаются воздействовать с целью изменения» [Гравер, 2012: 39].
6 В рамке социально-конструктивистской парадигмы можно рассмотреть две другие дефиниции. И.Г. Напалкова и К.В. Курочкина определяют имидж территории как «комплексный эмоционально воспринимаемый образ, наделенный определенными ценностями, целенаправленно формируемый и транслируемый средствами коммуникативных технологий, исходя из имеющихся территориальных ресурсов, повышающих ее конкурентоспособность, продвигаемый среди представителей целевых групп и воспроизводимых ими» [Напалкова, Курочкина, 2018: 423]. Главными целевыми аудиториями являются коренное население территории, приезжие и туристы из других регионов и стран. Н.Л. Антонова и Е.В. Ракевич определяют имидж как «вид социальной практики, представляющей систему социальных действий и взаимодействий индивидов и групп, имеющей как направленный контролируемый, так и стихийный неконтролируемый характер, и определяющий образ города и мнение о нем как совокупности различного рода его характеристик» [Антонова, Ракевич, 2016: 161]. Имидж конструируется сверху (реализация идей администрации) и снизу, когда сами горожане «в своих повседневных практиках воспроизводят заданную модель» [там же: 162]. СМИ участвуют в этом процессе на каждом уровне: официальные СМИ транслируют имидж, создаваемый администрацией города, на уровне жителей больше представлены независимые СМИ, «в оценках которых город может быть представлен и в негативном аспекте» [там же].
7 На наш взгляд, эти определения объединяют и выделяют среди прочих подходов две принципиальные особенности: 1) дуальный характер имиджа, который как целенаправленно конструируется для целевой аудитории, так «воспроизводится» ею в ходе социальных взаимодействий; 2) проактивная роль СМИ и технологий коммуникации, обеспечивающая процесс трансляции и создания образов территории.
8 Развивая утверждения упомянутых авторов, считаем, что имидж региона сформирован только тогда, когда информационная среда (в широком смысле) находит отражение в осведомленности, представлениях и социальных практиках индивида, а они, в свою очередь, регулярно воспроизводятся в информационном поле. Другими словами, транслируемые в СМИ сюжеты о регионе остаются образами до тех пор, пока целевая аудитория не начнет их артикулировать и воспроизводить. Как и социальные практики, связанные с признанием за регионом уникальных черт, без поддержки СМИ будут оставаться локальными представлениями. Это понимание имиджа территории является базовым теоретическим конструктом данной работы.
9 Замысел и методика изучения продолжают цикл исследований взаимосвязи информационного пространства Калининградской области и формирования миграционных установок [Shchekoturov et al., 2021; Зимовина и др., 2020; Кришталь и др. 2019]. Российский эксклав взят в качестве кейса, поскольку там наблюдаются существенные для региона миграционные процессы: эмиграция калининградской молодежи, иммиграция старших поколений из других регионов России и мира, рост численности населения исключительно за счет миграции1. Калининградская область, являясь культурным фронтиром России на западном порубежье, находится под прямым влиянием информационной риторики стран Европейского союза и военного блока НАТО, что отражается в медийной повестке и российских СМИ [Щекотуров, Винокуров, 2020]. В связи с этим, возникает вопрос, как и в какой степени дискурс массмедиа о Калининградской области и риторика переселенцев связаны и подкрепляют друг друга.
1. Численность населения области на 01.01.2021 // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Калининградской области. URL: >>>> (дата обращения: 31.08.2021).
10 Информационная среда Калининградской области, конструируемая региональными и федеральными СМИ России, представлена публикациями, полученными с помощью аналитической системы «Медиалогия». Была выгружена генеральная совокупность сообщений в российских СМИ о Калининградской области за 2014–2020 гг. (N=7000). В выборку для анализа отнесены те из них, которые: а) максимально релевантны региону (Калининградская область упоминалась в заголовке публикации или в первом абзаце); б) не содержали информацию о правонарушениях, поскольку большая часть этих публикаций не имеет региональной специфики.
11 Оценка осведомленности об информационной среде Калининградской области была реализована посредством серии глубинных интервью с иммигрантами (приехавшими из других регионов России или из других стран, N=45) и эмигрантами (уехавшими в другой регион России или другую страну, N=15) в возрасте от 18 до 51 года. Данные границы обусловлены выделением поколения миллениалов и реформенного поколения, взятых в качестве дополнительного фактора [Радаев, 2018]. Поиск информантов осуществлялся методом снежного кома, критерии отбора – возраст и смена места жительства в течение 2015–2020 гг. Анализ полученных нарративов происходил в программе Atlas.ti с применением с-коэффициента. Его значения свидетельствуют о силе связи кода с фрагментом текста и варьируют от 0 до 12.
2. Atlas.ti 8 Windows — User Manual — updated for program version 8. 4. P. 169. URL: downloads. atlasti.com/docs/manual/atlasti_v8_manual_en.pdf (дата обращения: 08.09.2021).
12 Единицей анализа выступили ответы информантов на вопросы интервьюера. Анализ нарративов состоял из этапов: разработка бланка кодировки, процесс работы с текстом и анализ получившихся взаимосвязей. Бланк кодировки состоял из перечня кодов с их описанием. Каждый код соответствовал определенной переменной, которую он конкретизировал (например, переменная «образ региона» представлена двенадцатью кодами по числу ранее выявленных медиаобразов). Работа с текстами интервью заключалась в кодировке каждого ответа информанта в соответствии с поставленными задачами. Например, комментарию Виталия (43 года) о том, что «Возможность развивать заграничные связи – самое большое преимущество Калининградской области» были присвоены несколько кодов: 1) регион международного сотрудничества; 2) иммигрант; 3) реформенное поколение; 4) мужчина. На этапе анализа в программе Atlas.ti была построена таблица сопряженности кодов, которая продемонстрировала силу их взаимной связи: чем чаще коды встречаются в одних и тех же фрагментах текста (ответы информантов), тем она выше. Бланк кодировки и спорные моменты в работе с текстом обсуждались с участниками исследовательского проекта.
13 Результаты. Подробное описание процедуры «сборки» образов, их наполнение и анализ динамики за 2014–2018 гг. представлены в публикации [Щекотуров, Винокуров, 2020]. В данной работе впервые представлена структура медиаполя Калининградской области за 2014–2020 гг. на основе контент-анализа публикаций (табл. 1).
14 Таблица 1 Структура медиаполя Калининградской области в 2014–2020 гг., в %
Показатели 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020
Регион с развивающейся инфраструктурой 17,9 6,7 10,3 13,5 13,9 15,0 8,0
Регион международного сотрудничества 14,2 9,2 13,7 8,1 5,0 6,0 1,0
Регион, пострадавший от санкций 12,9 - - - - - -
Военный форпост России 11,6 16,8 21,0 15,9 12,5 19,0 12,0
Туристически привлекательный регион 7,5 10,7 10,3 9,2 9,1 13,0 7,0
Экономически привлекательный регион 7,2 18,3 15,6 18,3 22,4 16,0 9,0
Социально ориентированный регион 6,9 - 3,6 4,6 3,9 5,0 -
Регион, борющийся с коррупцией 4,1 - - - - - -
Регион, принимающий ЧМ по футболу - 7,4 4,3 5,9 11,1 - -
Регион исторической памяти - 3,8 5,0 4,3 3,0 6,0 6,0
Регион особого идеологического влияния России - 3,1 - 3,0 - 4,0 -
Регион пострадавший от COVID-19 - - - - - - 42,0
Другое 17,6 23,9 16,3 17,3 19,1 16,0 15,0
Всего 318 447 416 371 364 354 307
15 Для лучшего понимания результатов интервью и последующего анализа дадим краткую характеристику образов Калининградской области, которые были представлены в гайде глубинного интервью. Регион с развивающейся инфраструктурой – сообщения в СМИ о текущих объектах строительства преимущественно в медицинской, энергетической и логистической отраслях. Регион международного сотрудничества – заявления российских и европейских чиновников о взаимном стремлении поддерживать и развивать сотрудничество; примеры приграничного взаимодействия. Военный форпост России – публикации о милитаризации Балтийского региона посредством увеличения присутствия войск НАТО, усиление ВПК и ВМФ РФ. Туристически привлекательный регион – публикации об учреждении игорной зоны, проведении в регионе фестивалей, развитии культурных объектов и природных достопримечательностей (национальный парк «Куршская коса»). Социально ориентированный регион: расселение обманутых дольщиков, адаптация мигрантов, военная ипотека. Регион исторической памяти: сохранение восточно-прусского и советского наследия, почтение к подвигу армии и народа в Великую Отечественную войну, военно-патриотические мероприятия. Регион особого идеологического влияния России: внимание высших лиц государства к региону (визиты в регион президента РФ, премьер-Министра РФ, патриарха РПЦ и других высокопоставленных лиц).
16 В таблицах 2 и 3 представлены значения с-коэффициента, полученные в ходе компьютерного анализа текстов интервью. Они демонстрируют различия в силе, с которой обнаруженные медиаобразы Калининградской области воспроизводятся в представлениях мигрантов.
17 Таблица 2 Структура основных образов в нарративах иммигрантов
Регион с развивающейся инфраструктурой Регион исторической памяти Туристически привлекательный регион
0,11 0,27 1,00
Военный форпост Регион с хорошей экологией Экономически привлекательный регион
0,27 0,51 0,33
Регион международного сотрудничества Регион старинной архитектуры Регион с высоким образовательным потенциалом
0,78 0,56 0,11
18 Из всех медиаобразов Калининградской области в интервью с иммигрантами воспроизведены шесть: информанты показали различную степень осведомленности о каждом из них. Наиболее сильно в сознании переселенцев выступил туристически привлекательный регион. Каждый респондент имел представление об одном или нескольких мест, привлекающих туристов: «Здесь много достопримечательностей, много того, чего нет в других городах. Люди, которые интересуются историей, едут сюда. Люди, которые увлекаются архитектурой, едут сюда» (Анна, 25 лет).
19 Представления о Калининградской области как регионе с высоким потенциалом международного сотрудничества широко присутствовало в интервью: «Возможность развивать заграничные связи – самое большое преимущество Калининградской области» (Виталий, 43 года).
20 Следующие три образа в гораздо меньшей степени отражены в представлениях о регионе и миграционных установках переселенцев. Часть респондентов рассматривали Калининградскую область как возможность для улучшения экономического положения: «При переезде в Калининград основной моей целью являлся бизнес, связанный с туризмом… Меня интересовали специалисты в данной сфере, я был уверен, что в Калининграде достаточно много свободных кадров, которые подойдут для работы у меня в компании» (Илья, 32 года). Нередко информанты демонстрировали способность выразить отношение к истории Калининградской области: «Калининград старше Омска, что, безусловно, влияет на его внешний вид, на его архитектуру, на дороги и так далее… Это старый город, это бывшая Восточная Пруссия, здесь есть на что посмотреть» (Дарья, 29 лет).
21 Интерес к региону как военному форпосту России практически отсутствовал. Однако отношение к нему среди осведомленных информантов различно и во многом обусловлено поколенческой спецификой [Shchekoturov et al., 2021]: «На сегодняшний момент … мы находимся в своеобразном таком лагере – хорошем, охраняемом. Вокруг – не то, чтобы враги, но не очень хорошие соседи» (Виталий, 51 год); «Меня это совершенно не беспокоит. Все мирные люди в XXI веке, все хотят жить спокойно» (Иван, 27 лет).
22 Образ региона с развивающейся инфраструктурой практически не представлен в нарративах иммигрантов. Определенные представления были преимущественно у тех, кто бывал в Калининграде до переезда и мог сравнить: «Из всех российских городов Калининград самый современный, самый комфортабельный, с развитой инфраструктурой, с хорошими дорогами, с современными жителями» (Елена, 45 лет).
23 Обратим внимание, что у переселенцев выраженно фигурировали представления о Калининградской области как о регионе с хорошей экологией и старинной архитектурой (табл. 2), которые не представлены в поле медиа: «Очень много зелени. Стоит отметить особенно приятный воздух. Мягкий, достаточно умеренный климат. Близость к морю, пусть оно и холодное, но всё-таки море, и при желании можно туда попасть в любое время» (Эдуард, 44 года).
24 Несколько реже встречались ответы, демонстрирующие интерес к освоению профессии в Калининграде и запрос на высокие образовательные стандарты, что позволило заявить о существовании и образа Калининградской области как региона с высоким образовательным потенциалом: «Я смотрел, что есть, какие вузы. Потому что у меня дети растут…  Их будущее в первую очередь было для меня важно» (Николай, 39 лет).
25 Далее рассмотрим результаты анализа интервью с эмигрантами (табл. 3).
26 Таблица 3 Структура основных образов в нарративах эмигрантов
Регион особого идеологического влияния России Регион с развивающейся инфраструктурой Регион «забытого» исторического наследия
0,4 0,80 0,73
Регион с потенциалом международного сотрудничества Социально неориентированный регион Туристически привлекательный регион
0,33 0,27 0,80
Военный форпост Экологически незащищенный регион Экономически непривлекательный регион
0,40 0,60 0,53
27 Практически в ответах каждого опрошенного переселенца фигурируют три сюжета, которые можно выразить определением: Калининградская область – регион с развивающейся инфраструктурой, туристически привлекательное место и, одновременно, регион «забытого» исторического наследия.
28 Российский эксклав как регион, богатый достопримечательностями и туристическими маршрутами, является единственным образом, который не только широко представлен в сознании эмигрантов, но и наделен положительным контекстом: «Да, область является привлекательной для туристов… Есть места, парки отдыха, развлечений, есть много кофеен, ресторанов с интересной кухней, интересные заведения для искушенных петербуржцев или москвичей» (Зоя, 28 лет).
29 В отношении региональной инфраструктуры представлены рассуждения комплексного и сравнительного характера (что в принципе и предполагает этот образ): «Слаба медицина, очень мало городских поликлиник... Есть новостройки, жилой комплекс очень развит. Дороги хорошие, мне нравятся» (Мария, 26 лет).
30 Образ региона исторической памяти, в том виде, в котором он существует в СМИ, не нашел подтверждения, получив обратную коннотацию. Это позволило определить данный образ как регион «забытого» исторического наследия: «Это боль моя, потому что такое ощущение, что об истории как будто не заботятся вообще... У нас много было исторического наследия, у нас много немецких зданий и я понимаю, что сразу после войны город был разрушен, что потом еще уничтожали немецкое наследие, потому что была вражеская эта… Я понимаю чувства людей, которые это делали на тот момент, но уже спустя какое-то время у нас что-то да осталось… Но ничего не восстанавливают... Королевский замок… часть фундамента стеклом закрыли… Слышала, что там торговый центр хотят делать...» (Юлия, 24 года).
31 Высокая осведомленность и озабоченность зафиксирована по поводу экологической ситуации: «Экологию в Калининградской области я оценивала достаточно удовлетворительно, пока на нашем прекрасном острове не построили стадион… потому что был ухудшен большой пласт фауны, флоры… большинство птиц, которые проживали на этом участке, были вынуждены мигрировать» (Светлана, 45 лет).
32 Негативную оценку получила социально-экономическая обстановка в регионе: «Хочу сказать, что партнеры со временем теряют интерес к нам, к Калининградской области, она... перестает быть инвестиционно-привлекательной» (Виталий, 51 год). «По факту я не видела никакой поддержки малого бизнеса. И сама столкнулась с тем, что пыталась найти работу... Я бы не сказала, что есть какие-то изменения в этом плане» (Валерия, 21 год).
33 Остальные образы Калининградской области артикулированы в меньшей степени, отношение к ним по-прежнему различно. Обсуждая формы идеологического влияния официальной Москвы, часть информантов затруднилась сформулировать собственную позицию, мнения других чаще позитивны: «Внимание со стороны первых лиц, безусловно, есть. И визиты президента Владимира Владимировича, и патриарха. И это не просто визиты, это конкретные решения. И это правильно и полезно для региона. Это как в большой семье: много детей, но Калининград всегда немножко больше привлекает внимания» (Анна, 39 лет).
34 Довольно слаб интерес и преимущественно нейтрально отношение в отношении образа Калининградской области как военного форпоста: «Знаком с этим тезисом (о военном форпосте. – Прим. авт.) в самом первом приближении. Это какие-то чтения новостей и обсуждения с друзьями, студентами на парах, возможно, но не более того» (Таир, 23 года).
35 Эмигранты высоко оценивают потенциал международного сотрудничества Калининградской области, печально отзываясь о текущем состоянии дел в этой области: «А про Калининград и международное сотрудничество ответ мой будет таким: здесь есть очень большой потенциал, как у всех территорий, которые находятся в приграничье. Так что теоретически – да, но на практике – в Калининграде есть проблемы, которые связаны с границами, передвижением и прочее» (Анна, 39 лет)
36 Менее всего в ответах переселенцев представлены формы социальной поддержки населения. Информанты, способные выразить собственное мнение, настроены скептично: «Социальная инфраструктура на очень низком уровне. То, что творится с нашими пенсионерами, с больными раком... Они не получают поддержку, получают, но это такие крохи и это столько надо нервов вымотать. Ты просто даешься диву и, наверное, благодарен своему здоровью, что тебе не нужно по каким-то инстанциям таскаться, чтобы что-то получить» (Юлия, 35 лет).
37 Обсуждение. В структуре образов Калининградской области в российских СМИ за 2014-2020 гг., абсолютное большинство (за определенным исключением) конструируется в положительном контексте. Последние два года наблюдается снижение доли большинства образов за исключением трех: военный форпост России, туристически привлекательный регион и регион исторической памяти. На наш взгляд, это связано с тем, что период пандемии COVID-19 демонстрирует жизнеспособность векторов медиапозиционирования области, которые во многом определены журналистским взглядом и официальным дискурсом. Тем важнее определить, насколько они артикулированы среди социальных групп переселенцев: иммигрантов и эмигрантов.
38 Иммигранты: Калининградская область – туристически привлекательный регион международного сотрудничества. Чаще всего в ответах этих информантов Калининградская область воспроизводилась в контексте туризма и международного сотрудничества, что может быть объяснено специфичностью ее геополитического положения и истории, которые выделяют данный регион среди потенциальных дестинаций. Причем преимущество территории определяется через рыночные, образовательные, культурные и дипломатические перспективы, не с позиции военной угрозы и конфронтации политических сил. Этим обусловлена низкая информированность об образе форпоста России на Балтике.
39 Слаба связь с распространенным в СМИ образом Калининградской области как экономически привлекательном регионе. Анализ нарративов показывает, что причиной тому худшее положение иммигранта у себя на родине. Другими словами, экономическая ситуация выступает, скорее, выталкивающим, нежели притягивающим фактором.
40 Не представленность в СМИ, но высокая дискурсивность в среде информантов обнаружена в восприятии Калининградской области как региона с хорошей экологией и старинной архитектурой. Это может быть объяснено тем, что для большинства переселенцев информационным ресурсом о регионе выступили не только СМИ, но и YouTube, социальные сети, родственники, друзья, знакомые, проживающие там, личный опыт посещения области в качестве туриста.
41 Практическое отсутствие остальных образов в рефлексии информантов во многом обусловлено их ориентацией на другую целевую аудиторию: местное население. Данное предположение находит подтверждение в анализе интервью с калининградцами, эмигрировавшими в другой регион России или за границу.
42 Таким образом, медиаобразы региона и представления информантов о регионе связаны преимущественно в двух контекстах: туристическая привлекательность и международное сотрудничество. Это позволяет говорить о сформированности только этих имиджей Калининградской области в среде иммигрантов. Визуально это представлено на рисунке 1.
43 Эмигранты: Калининградская область – туристически привлекательный регион с развивающейся инфраструктурой. Ответы калининградцев, переехавших в другой регион России или другую страну, были насыщены бÓльшей негативной коннотацией в отношении практически каждой обсуждаемой темы. Их суждения логично объясняют смену места жительства, служа интерпретацией и в определенной мере оправданием переезда.
44 Наиболее частое воспроизводство образов замечено в обсуждении Калининградской области как туристически привлекательного региона и региона с развивающейся инфраструктурой. Транслируемый в СМИ образ региона исторической памяти в представлениях эмигрантов трансформирован в образ региона с богатым, но забываемым прошлым. Ответы информантов полны желанием приобщиться к практикам сохранения исторического наследия, что, на наш взгляд, их заметно отличает от иммигрантов, поскольку является частью региональной идентичности. В отличие от иммигрантов, некоторые эмигранты отмечали присутствие идеологического влияния со стороны федеральной власти. Это один из маркеров региональной идентичности, отличающих местных от приезжих.
45 Остальные образы получили качественно иное содержание с точки зрения отношения к ним. Так, в большинстве своем люди были не готовы поддержать тезис об экономической привлекательности области. Если приезжие информанты отмечали высокие ожидания в сфере экологии и международного сотрудничества, то эмигранты находили аргументы в пользу неразвитости этих направлений. Практически не получили развития такие медиадискурсы Калининградской области, как военный форпост и социальная политика, что объяснимо иной системой ценностно-идеологических координат переселенцев и тем, что они привыкли полагаться на себя больше, чем на поддержку государства.
46 Анализ нарративов эмигрантов также показал присутствие нескольких источников информации или ресурсов, обеспечивающих конструирование суждений о регионе. С точки зрения предмета данного исследования, мы можем заявлять о формировании двух вариантов имиджа Калининградской области – туристически привлекательного региона и региона с развивающейся инфраструктурой. Только они в одной тональности значимо представлены в СМИ и в ответах эмигрантов (рис. 2).
47 Заключение. Установлена связь между образами Калининградской области в СМИ и отношением к ним двух типов мигрантов. Иммигранты продемонстрировали гораздо более позитивную риторику в отношении региона. Их представления и ожидания от места дестинации шире структуры медиа образов. Эмигранты пессимистично отзывались о своей малой Родине. Некоторые суждения противоречили как медиадискурсу (например, “социально неориентированный регион”, регион “забытого наследия” или экономически непривлекательная область), так и впечатлениям иммигрантов (например, экологически незащищенный регион).
48 Разрыв между тем, как представлен регион в СМИ, и что от него ожидают мигранты, может рассматриваться как проблема низкой информированности о регионе одной целевой аудиторией (иммигранты) или недоверие к подобной информации со стороны другой (эмигранты). Как следствие, это подрывает эффективность программ выстраивания положительного имиджа Калининградской области, регионального бренда и привлечения инвестиций.
49 Анализ нарративов зафиксировал роль других источников информации о регионе (прежде всего, социальные сети и YouTube). Вероятно, анализ этих каналов коммуникации в контексте дискурсивной логики мигрантов позволит выявить новые имиджи Калининградской области.
50

В целом, результаты исследования позволяют определить имидж региона как систему конституирования и воспроизводства представлений и социальных практик (отношений), зависимую от типа используемых ресурсов (информационных источников) и социальной группы акторов (целевой аудитории). В такой трактовке Калининградская область имеет имидж туристически привлекательного региона, транслируемый и воспроизводимый за пределами эксклава и внутри его. Имиджи региона как территории для международного сотрудничества и развивающейся инфраструктуры варианты более частные, поскольку сформированы среди различных групп. О существовании иных разновидностей имиджа Калининградской области можно будет говорить после определения типа ресурса, его значимости в структуре информационных источников индивида и воспроизводства в представлениях и практиках социального субъекта.
51

Рис. 1. Механизм конструирования имиджа Калининградской области в среде иммигрантов
52

Рис. 2. Механизм конструирования имиджа Калининградской области в среде эмигрантов

Библиография

1. Антонова Н.Л., Ракевич Е.В. Горожане как субъект формирования имиджа города // Вестник Пермского университета. 2016. Вып. 2(26). С. 160–166. DOI: 10.17072/2078-7898/2016-2-160-166

2. Бондаренко Е.В. Имидж региона как категория социологии культуры // Вестник Ставропольского государственного университета. 2010. № 4. С. 39-45.

3. Глушкова Т.С., Зайцева О.А. Медиаобраз как инструмент создания территориального имиджа: когнитивный аспект // Наука о человеке: гуманитарные исследования. 2017. № 3 (29). С. 50–57. DOI: 10.17238/issn1998-5320.2017.29.50

4. Гравер А.А. Образ, имидж и бренд страны: понятия и направления исследования // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 3(19). С. 29–45.

5. Грибова К.Л. Имидж города в условиях глобализации // Социология. 2018. № 3. С. 93–101.

6. Гуров С.А., Корцыгина В.А. Восприятие, образ, имидж, стереотип и бренд территории: сопоставление категорий // Ученые записки Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского. 2016. Т. 2 (68). №2. С. 3−22.

7. Драчева Ю.Н. Понятие медиаобраза и его описание в языковедческом и неязыковедческом аспектах // Вестние Череповецкого гос. университета. 2019. № 2. С. 134−146. DOI: 10.23859/1994-0637-2019- 2-89-13

8. Кришталь М.И., Щекотуров А.В., Зимовина Е.П. Геополитические и социокультурные компоненты образа Калининградской области в представлениях реформенного поколения и поколения миллениалов // Псковский регионологический журнал. 2019. № 4 (40). С. 34-47.

9. Зимовина Е.П., Щекотуров А.В., Кришталь М.И. Пространственная мобильность и миграционные установки реформенного поколения и поколения миллениалов Калининградской области // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Серия: Гуманитарные и общественные науки. 2020. № 2. С. 86–105.

10. Линч К. Образ города. М.: Стройиздат, 1982.

11. Напалкова И.Г., Курочкина К.В. Имидж региона: специфика, основные элементы и технологии конструирования // Экономическая история. 2018. Т. 14. № 4. С. 404–413. DOI: 10.15507/2409-630X.043.014.201804.414-429

12. Радаев В.В. Миллениалы на фоне предшествующих поколений: эмпирический анализ // Социологические исследования. 2018. № 3. С. 15-33. DOI: 10.7868/S0132162518030029

13. Щекотуров А.В., Винокуров В.В. Форпост или регион международного сотрудничества: как менялись образы Калининградской области в российских СМИ в 2014-2018 гг. // Медиаскоп. 2020. № 3. С. 3. DOI 10.30547/mediascope.3.2020.3.

14. Almedia-Garcia F., Domigunez-Azcue J., Mercade-Mele P., Perez-Tapia G. Can a destination really change its image? The roles of information sources, motivations, and visits // Tourism Management Perspectives. 2020. No. 34. P. 1—16. doi: 10.1016/j. tmp.2020.100662.

15. Afshardoost M., Eshaghi M. Destination image and tourist behavioral intentions: a meta-analysis // Tourism Management. 2020. No. 81. P. 1—10. doi: 10.1016/j. tourman.2020.104154

16. Carneiro J., Faria F. Quest for purposefully designed conceptualization of the country-of-origin image construct // Journal of Business Research. 2016. Vol. 69. No. 10. P. 4411–4420. DOI: 10.1016/j.jbusres.2015.12.075

17. Elliot S., Papadopoulos N., Kim S.S. An Integrative Model of Place Image: Exploring Relationships between Destination Product and Country Images // Journal of Travel Research. 2011. Vol. 50. No. 5. P. 520–34. DOI: 10.1177/0047287510379161

18. Hynes N., Caemmerer B., Martin E., Masters E. Use, abuse or contribute! A framework for classifying how companies engage with country image // International Marketing Review. 2014. Vol. 31. No. 1. P. 79–97. DOI: 10.1108/IMR-12-2012-0206

19. Lopez C., Balabanis G. Country Image Appraisal: More Than Just Ticking Boxes // Journal of Business Research. 2020. Vol. 117. P. 764-779. DOI: 10.1016/j.jbusres.2019.09.004

20. Lu I., Kwan E., Heslop L., Thomas D., Cedzynski M. The ivory tower and the street: how researchers defined country image over four decades and what consumers think it means // Journal of Business Research. 2019. Vol. 105. P. 80−97. DOI: 10.1016/j.jbusres.2019.07.030

21. Nadeau J., Olafsen A. Country image evaluations and migration intentions, Place Branding and Public Diplomacy. 2015. No. 11. P. 293—308. doi:10.1057/pb.2015.8.

22. Roth K.P., Diamantopoulos A. Advancing the country image construct // Journal of Business Research. 2009. Vol. 62. No. 7. P. 726–740. DOI: 10.1016/j.jbusres.2008.05.014

23. Shchekoturov A.V., Krishtal M.I., Zimovina E.P. Media Images of the Kaliningrad Region in the Structure of Migration Attitudes of Millennials and the Reform Generation // Baltic Region. 2021. Vol. 13. No S2. P. 165-182. DOI: 10.5922/2079-8555-2021-2-9.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести