Секция, посвященная человеческому капиталу (ЧК), являлась одним из компонентов XII международной Грушинской социологической конференции, проведенной ВЦИОМ 23–27 мая 2022 г. Секция была приурочена к 30-летию присуждения Г. Беккеру Нобелевской премии (1992) за его основополагающие работы по теории ЧК. Хотя премия присуждалась по экономике, идеи Г. Беккера с самого начала рассматривались как имеющие большое значение и для социологов. Последующие исследования по данной проблематике показали, что социологических аспектов в этом научном дискурсе едва ли не больше, чем экономических. В частности, концепция персоналиата Д.А. Давыдова¹ показывает, что акцентирование высокого значения нового ресурса, неотрывного от личности работника, логично приводит к выводу о формировании нового социального класса (персоналиата? социалиата? креаклов? профессионалов?..), который качественно отличается от классов индустриального (капиталистического) общества.

В вводном докладе <strong>Ю.В. </strong><strong>Латова</strong> (ИС ФНИСЦ РАН) и <strong>Н.Е. Тихоновой</strong> (НИУ ВШЭ) «Стал ли человеческий капитал главным ресурсом нового российского класса?» обсуждался вопрос, насколько современная Россия близка к тому «посткапитализму», где главной социальной группой станут обладатели высокого ЧК. Ведь если Россия тоже переходит от индустриального к постиндустриальному обществу, то следует ожидать, что у российских профессионалов будут следующие признаки: высокая численность, высокий уровень человеческих ресурсов (прежде всего образовательных), получение доходов в зависимости от их уровня образования и иных человеческих качеств, формирование постденежной мотивации, высокая политическая акторность. Однако «в жизни всё не так, как на самом деле». Профессионалами можно считать уже каждого четвертого российского работника, но из них «нормальные» профессионалы, имеющие дневное очное высшее образование и работающие согласно полученным в вузе дипломом, – это только четверть от одной четверти (примерно 6% работников). При этом их включенность в дополнительное профобразование низка, что чревато обесценением некогда полученных знаний. Капитализация человеческих ресурсов находится под вопросом, поскольку давно идет дискуссия, насколько в современной России высока/низка доходность образовательного капитала. Про постденежную мотивацию можно говорить только применительно к отдельным группам профессионалов (типа «айтишников»).

<strong>Д.С. </strong><strong>Попов</strong> (НИУ ВШЭ) в своем выступлении «Международные исследования образования и оценка человеческого капитала. Почему в России индексы работают не так?» представил сравнительный анализ человеческих ресурсов российских и зарубежных работников. Докладчик обратил внимание на то, что если первоначально ЧК (редуцированный до образовательного капитала) измерялся в основном через длительность образования, то в последнее время его стали измерять «напрямую», через тестирование знаний, умений и компетенций. Обнаружилось, в частности, что по «грамотности чтения» школьников и взрослых Россия находится примерно посередине всех стран мира. Однако если смотреть, насколько образование родителей влияет на достижения тестируемых, то такое влияние оказалось очень низким. Это значит, что в нашей стране плохо работает воспроизводство ЧК на уровне семейной трансляции. По мнению докладчика, наибольший прирост ЧК приходится на примерно 1950–1980-е гг., а затем эту советскую экономику стабильного роста человеческих ресурсов мы, к сожалению, утратили.

Доклад <strong>Г.Ф. </strong><strong>Ромашкиной</strong> и <strong>В.А. Давыденко</strong> (ТюмГУ) «Социологические методики изучения человеческого капитала: эмпирические измерения на примере Тюменской области» акцентировал внимание на необходимости более комплексного понимания человеческих ресурсов. В частности, помимо собственно ЧК (знания, навыки и способности) докладчики использовали концепт социального капитала (доверие, социальная поддержка и др.). Для анализа роли этих ресурсов в Тюменской области было опрошено 2100 человек, репрезентативных для работающих жителей этой области 20–65 лет. Исследование показало, что трудовой доход демонстрирует ожидаемую связь с образованием, но сами работники связывают прирост своего дохода скорее с социальным капиталом, чем со своими конкретными производственными навыками и умениями. Взаимосвязь между человеческим и социальным капиталом существенна (корреляция по Кенделлу 0,374), однако социальный капитал в целом отстает по темпам роста от человеческого капитала. Данное исследование показывает, что при анализе «посткапиталистических» тенденций важно обращать внимание на растущее значение в современном производстве не только профессиональных знаний, но и «сопутствующих» высоких человеческих качеств, без которых высокие знания сами по себе «работают» слабее. В то же время с социальным самочувствием работников (их самовосприятием своей жизни, включающим удовлетворенность жизнью в целом) самооценки человеческого и социального капитала оказались связаны, как показало исследование в Тюменской области, чрезвычайно неустойчиво. Значит накопление человеческих ресурсов повышает доход, но пока не делает жизнь работника лучше, а потому преимущества имеющих высокие человеческие ресурсы остаются под вопросом. Поскольку Тюменская область – один из богатых регионов России, с высоким уровнем развития связанных с нефтяной отраслью наукоемких производств, то выводы об этом регионе характеризуют авангард российского общества.

Понимание роли образования в формировании современных российских работников<strong> </strong>углубили<strong> Е.С. </strong><strong>Попова</strong> и <strong>Д.Л. Константиновский</strong> (ИС ФНИСЦ РАН) в докладе «Траектории накопления человеческого капитала: от восприятия перемен – к изменению социального поведения». Авторы рассмотрели самооценки ЧК в ряде регионов страны (Москва, Красноярский край и др.). Это выступление полемизировало с установкой, что «нормальным» образованием для профессионалов должно быть обязательно очное дневное высшее. В современных российских условиях среднее специальное образование демонстрирует такое важное преимущество как практикоориентированный характер, ведет к относительной легкости последующего трудоустройства. Что же касается тех, кто избрал стандартную с позднесоветских времен траекторию получения высшего образования сразу после школы, то для них характерна рефлексия относительно случайности этого выбора, неуверенность в правильности выбора, последующее разочарование в выбранной профессии и сложности с трудоустройством. В результате в современной России активно развивается нелинейность образовательных траекторий: вместо традиционного пути «школа – вуз – рынок труда» всё чаще встречают многосоставные траектории (например, «школа – среднее профобразование – рынок труда – вуз – рынок труда»). За кажущейся невыгодностью некоторых траекторий на самом деле часто скрывается рациональность, адаптация самореализации своего ЧК к текущим социально-экономическим условиям. При выборе стратегии большое значение имеет проактивность: выигрывают те, кто проявляет инициативу, осознанно реагирует на сложности. Поэтому отмеченное в первом докладе невысокое количество «нормальных» профессионалов скрывает происходящее на наших глазах умножение норм, ни одна из которых не является тупиковой.

Доклад <strong>А.В. Каравай</strong> (ИС ФНИСЦ РАН) «Человеческий капитал российских профессионалов: состояние и факторы» был направлен на уточнение реальных характеристик этой социальной группы. По состоянию на конец 2020 г. нормой для российских специалистов было обучение в течение 16 лет, типичные профессиональные траектории предполагают, как и раньше, полное среднее образование плюс еще пять-шесть лет вуза. В то же время четверть российских специалистов высшей квалификации, занимая соответствующие рабочие места, учились менее 15 лет и не имели диплома о высшем образовании. Кроме того, по полученной в вузе специальности работают лишь немногим более трети российских специалистов. Треть российских специалистов обучались заочно. Стандартные образовательные траектории отечественных специалистов не предполагают включенность в процесс непрерывного образования: по данным РМЭЗ, в 2020 г. дополнительно обучались только 8% специалистов, хотя в 2018 г. их было 10% (для сравнения, за рубежом – порядка 20%). Для выявления причин высокой гетерогенности отечественных специалистов по их качеству ЧК докладчик провел регрессионный анализ определяющих факторов. Его результаты показали, что барьеры, препятствующие наращиванию ЧК российскими специалистами, связаны в основном со структурными факторами и институциональными условиями. Это – отраслевая структура экономики (занятость в самых крупных отраслях, промышленности и торговле, не требует от большинства специалистов профессионального совершенствования) и региональная дифференциация спроса на высококвалифицированную рабочую силу (соответствующие предприятия концентрируются в немногих крупных городах). К тому же приблизительно к 40 годам у профессионалов сокращается склонность к наращиванию своего ЧК: в условиях существующей на российском рынке труда дискриминации возрастных работников (снижения их зарплаты и устойчивости их занятости) отсутствие у профессионалов старше 40 лет мотивации к обновлению знаний – рациональная реакция на уменьшение возможности получить отдачу на инвестиции в свое образование.

Органичным продолжением выводов об ограничениях роста человеческого капитала стал доклад <strong>Н.В. Латовой</strong> (ИС ФНИСЦ РАН) «Миграция российских специалистов как метод повышения отдач на человеческий капитал». Действительно, если отдача на ЧК сильно зависит от места проживания, то повышать ее можно не только наращиванием знаний/навыков, но и переездом туда, где выше выгоды от уже имеющихся человеческих качеств. Изучение материалов проведенного в 2017 г. опроса показало, что у специалистов основной мотив миграции – это именно поиск «хорошей работы». При этом если у россиян в целом миграция чаще является ступенчатой (жители ПГТ и сел едут в райцентры, жители райцентров перебираются в облцентры, жители облцентров стремятся в Москву и Санкт-Петербург), то у специалистов доминирует столицецентризм – они сразу хотят переезжать в столицу (в крайнем случае – в облцентры). Такая давно сложившаяся столицецентричность – существенный минус развития России: мигрирующие в столицы специалисты получают больше отдачи, но при этом «оголяются» не только села и ПГТ, но даже районные и областные центры. Стягивание всего лучшего в центр ведет к анклавности российской модернизации, поскольку «европеизация» передовых регионов происходит в значительной степени за счет застоя или даже архаизации «провинции».

Финальный доклад <strong>Е.Д. Слободенюк</strong> (НИУ ВШЭ) «Человеческий капитал российских профессионалов и динамика их субъективного благополучия» рассматривал социальную мобильность профессионалов по панельным данным РМЭЗ НИУ ВШЭ за 2014–2018 гг. Под профессионалами при этом понимается второй класс классификатора ISCO-08 («люди, которые производят новые знания, применяя для этого научные и художественные концепции, или систематически этому обучают других людей»). Главный результат анализа заключается в том, что большая часть отечественных профессионалов пребывает в своих стратах (по критериям доходов, жизненных шансов/рисков и субъективному благополучию) стабильно. Российские профессионалы до сих пор не застрахованы от рисков хронической бедности или депривированности, хотя это – все же редкое для них явление. В то же время есть высокая корреляция между положением в стратах и уровнем ЧК, определяемого по полученному образованию. Так, если в среднем по стране 51% профессионалов имеет высокое качество общечеловеческого капитала, то в верхней страте (среди устойчиво привилегированных) – 3/4, а в нижней страте (среди устойчиво депривированных) – лишь чуть больше 1/4. Наличие высшего образования не только у самого профессионала, но и у обоих его родителей очень хорошо коррелирует с попаданием в число устойчиво привилегированных, а в бедность чаще скатываются те, у кого хуже ЧК. Таким образом, чем выше человеческий капитал профессионала, тем больше шансов, что он будет застрахован от жизненных рисков, что его жизнь будет благополучнее большинства россиян. Но на доходы и на мобильность по доходам до сих пор очень сильно влияет иждивенческая нагрузка и поселенческие неравенства, которые на себя стягивают все другие виды неравенств. Поселенческие неравенства задают для российских профессионалов границы возможностей, которым они мало что могут противопоставить.

Как видно, материалы разных докладов на этой секции во многом дополняли друг друга, создавая комплексный – во многом объективно противоречивый – образ современного российского профессионала и его человеческих ресурсов. Обсуждение показало, что современные российские профессионалы пока все еще гораздо ближе к наемным работникам индустриальной эпохи, чем к «постиндустриалам», для которых главным становится самовыражение, а не заработок. Личные качества действительно уже становятся важным фактором материального благосостояния и социального самочувствия представителей этой социальной группы, но наблюдаемые тенденции изменения ЧК свидетельствуют, что говорить о превращении российских профессионалов в новый класс (пусть даже незрелый – «класс-в-себе») еще рано. Этот вывод важен для понимания реальности «посткапитализма», ростки которого в современной России есть, однако для их расцвета потребуется явно не одно десятилетие.