Везде
«Несокрушимая и легендарная» на закате советской эпохи
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
«Несокрушимая и легендарная» на закате советской эпохи
Аннотация
Код статьи
S013216250021401-4-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Образцов Игорь Владимирович 
Должность: Заведующий социологической лабораторией, профессор кафедры социологии
Аффилиация: Московский государственный лингвистический университет
Адрес: Москва, Россия
Выпуск
Номер 11
Страницы
123-134
Аннотация

Вооруженные Силы СССР как один из столпов политического режима и гарантов обеспечения военной безопасности к концу 1980-х гг. испытывали на себе все последствия деформации советской общественно-политической системы и нуждались в реформировании. Ключевыми проблемами в дискуссиях о военной реформе выступали вопросы оптимизации численности вооруженных сил до пределов «разумной достаточности», их профессионализации и устранения политического контроля со стороны правящей партии. И если сокращение численности армии и флота ослабляло бремя экономической нагрузки, а комплектование воинских формирований военнослужащими на принципах добровольчества устраняло проблему «дедовщины», то департизация и деполитизация силовых структур размывали основания их «советской» сущности. На основе анализа малоизвестных результатов социологических исследований 1989–1991 гг. в статье предпринят поиск ответа на вопрос, почему попытки сделать вооруженные силы «последним оплотом советской государственности» оказались безуспешными.

Ключевые слова
армия, вооруженные силы, распад Советского Союза, социальные проблемы, военная реформа, военная социология
Классификатор
Получено
19.12.2022
Дата публикации
20.12.2022
Всего подписок
3
Всего просмотров
22
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 Введение. На протяжении почти 70-летней истории существования Советского Союза его вооруженные силы (ВС) олицетворяли собой военную мощь государства, обеспечивая защиту его суверенитета и территориальной целостности не только от внешних, но в определенные периоды и от внутренних угроз. Пожалуй, самыми драматичными и противоречивыми стали 1988–1992 гг. их функционирования (см. российские публикации: [Путч, 1991; Пихоя, Соколов, 2008; История современной, 2008; Распад СССР, 2009–2016; Цыганок, 2012; Медведев, 2015] и работы зарубежных авторов: [Rumer, 1991; Odom, 1998; Reese, 2000; Higham, Kagan, 2002, Zubok, 2007]). Однако с социологической точки зрения период распада СССР и его институтов если и проанализирован [Социология перестройки, 1990; Грушин, 2001-2006; Докторов и др., 2014], то с явными пробелами, касающимися ВС.
2 Исследователи процессов распада военных институтов [Самойлов, 2005; Михайленок, 2006; и др.] констатируют «высокий уровень боевой готовности» советских ВС и «здоровое политико-моральное состояние» всех категорий военнослужащих вплоть до фактического развала СССР. «Историческая роль Вооруженных сил СССР, их организованность, идеологизированность и обученность были причиной того, что военные более негативно, чем остальная часть населения, восприняли развал того самого государства, которое они были призваны защищать. “Служу Советскому Союзу!” – для офицерского корпуса, да и для рядового состава вооруженных сил были не просто слова, это была суть их мировоззрения, убеждений, за которой стояла готовность действовать, оборонять свое Отечество» [Михайленок, 2006: 151]. Эти оценки в определенной мере совпадают с выводами представителей высшего военно-политического руководства СА и ВМФ [Советские вооруженные..., 1988; Макаров, 2010; Язов, 2011]. Но в реальности ситуация, видимо, выглядела не столь однозначной.
3 Как представляется, одним из немногих источников1 объективированной информации об этом периоде функционирования советских ВС могли бы послужить результаты проводившихся в войсках социологических исследований. Но надо учитывать, что, несмотря на продекларированную в конце 1980-х гг. демократизацию общественных отношений и формальную открытость силовых структур, массовые опросы военнослужащих по-прежнему были недоступны для социологических институтов и центров. Такими возможностями в тот период (и в последующие годы – вплоть до настоящего времени) обладали только специализированные подразделения в структуре ВС. Результаты исследований «социологов в униформе» если и не носили гриф «для служебного пользования», то в открытой печати публиковались крайне редко и фрагментарно. В этой связи определенный интерес представляют материалы из архива Центра военно-социологических, психологических и правовых исследований ВС РФ (ЦВСППИ)2, как опубликованные [Соловьев, Образцов, 1997]3, так и не введенные в научный обиход.
1. Важным источником информации также служат данные военных архивов (в частности, фонд Главного политического управления СА и ВМФ), содержащие регулярные доклады политорганов о «политико-моральном состоянии» военнослужащих, однако идеологическая ангажированность их содержания и, главное, закрытый доступ к этим документам затрудняют их использование в научной работе.

2. По состоянию на январь 1995 г. архив ЦВСППИ вместе с результатами исследований предыдущих исследовательских подразделений Главного политического управлении СА и ВМФ (Центр изучения общественного мнения военнослужащих и Центр исследований социальных и психологических проблем (ЦИСПП)) за период 1987-1994 гг. включал более 250 исследовательских проектов. Руководство Главного управления воспитательной работы ВС РФ не видело в этих данных никакой ценности и отдало распоряжение об их уничтожении. Автору, в тот период – штатному сотруднику этого центра вместе с коллегой С.С. Соловьевым удалось часть этих материалов систематизировать, обработать и сохранить.

3. Наиболее интересные фрагменты «спасенных» данных (по 75 исследовательским проектам) были опубликованы отдельным изданием [Соловьев, Образцов, 1997] тиражом в 100 экз., сразу сделавшим его библиографической редкостью. В 1998 г. эта книга стала победителем Всеармейского конкурса на лучшую военно-научную работу Министерства обороны РФ.
4 В статье на основе этих данных предпринята попытка проанализировать настроения и мнения различных категорий военнослужащих в последние годы существования ВС СССР с целью получения ответов на ряд дискуссионных вопросов. Какую поддержку у кадровых военнослужащих имели основные идеи военной реформы, связанные с профессионализацией и деполитизацией ВС? Какие проблемы терзали армию и флот в последние годы их существования? Как воспринимался военнослужащими процесс растаскивания единой армии по «национальным квартирам»? Почему ВС не смогли стать «последним оплотом советской государственности»?
5 Идеи и издержки военной реформы. Перестроечные процессы сделали достоянием общественности многие ранее «закрытые» для публичного обсуждения темы, в т.ч. связанные с военными расходами СССР4 и проблемами функционирования ВС. Наиболее остро эта тематика обсуждалась на страницах многотиражных еженедельных изданий «Аргументы и факты» и «Огонек». Ее лейтмотивом выступала мысль, что все хронические проблемы ВС СССР от борьбы с неуставными взаимоотношениями («дедовщиной») до повышения престижа военной службы и обеспечения социальной защищенности военнослужащих и членов их семей могут быть решены только в ходе военной реформы. Ее итогом должна стать политически неангажированная профессиональная армия, формируемая на принципах добровольчества по примеру большинства современных западных ВС.
4. Расходы на оборону в 1989 г. составляли 77,3 млрд руб. или 15,6% от госбюджета СССР. К 1995 г. удельный вес военных расходов подлежал сокращению в 1,5–2 раза (Правда. 1989, 11 июня).
6 Острота развернувшихся дискуссий, часто выходившая за рамки конструктивной критики и превращавшаяся в шельмование ВС, вынудила официальных представителей военной элиты высказать свою позицию. Советник М.С. Горбачева по военным вопросам Маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев в открытом письме главному редактору «Огонька» В. А. Коротичу изложил ведомственную точку зрения, в которой, по сути, отверг все предлагаемые изменения: «Нам нужна крупная5 сильная современная армия, основанная на всеобщей воинской обязанности, позволяющей иметь большие резервы на случай агрессии, сохраняющая партийное руководство и политорганы» [Ахромеев, 1989: 7]. Это вызвало появление на страницах журнала множества откликов офицеров, выразивших принципиальное несогласие с позицией маршала6. В публичное обсуждение проблем реформирования ВС в статусе народных депутатов СССР и РФСР, а также в качестве представителей общественно-политических организаций, ориентированных на военную аудиторию, активно включились кадровые военнослужащие, в большинстве своем офицеры-политработники.
5. В апреле 1989 г. в Лондоне М.С. Горбачев впервые публично назвал численность ВС СССР – 4258 тыс. человек. В результате одностороннего сокращения на 500 тыс. чел. к 1 января 1991 г. они должны были иметь численность 3760 тыс. чел.

6. Огонек. 1990. № 1 и № 3.
7 В итоге дискуссий на свет появились два проекта военной реформы: первый, разработанный Министерством обороны СССР, содержал «косметические» корректировки, но не предполагал кардинальных изменений; второй – альтернативный, предложенный группой народных депутатов СССР, предлагал появление профессиональной и деполитизированной армии. Их обсуждение продемонстрировало поляризацию мнений офицерского состава7: 53% затруднилась отдать предпочтение какому-либо из вариантов военной реформы; проект Министерства обороны СССР поддержал лишь каждый пятый офицер (18%), а вариант группы народных депутатов СССР – 29%. Ожидаемо всеобщую поддержку получило положение о главной функции ВС в виде «защиты Отечества от внешней агрессии и предотвращении войны» (96%) в противовес функциям, связанным с обеспечением законности и предотвращением массовых беспорядков, участием в уборке урожая и т.д. Для этого, по мнению 67% офицеров, нужна была армия «уровня оборонной достаточности». Большинство кадровых военнослужащих (60%) поддержали идею создания профессиональной армии. По их мнению, введение принципа добровольчества способствовало бы повышению уровня боевой подготовки войск и воинской дисциплины. При этом 35% опрошенных выступали за полный перевод армии на профессиональную основу, 45% рассматривали смешанный вариант ее комплектования (частично по контракту, частично – по призыву). К сожалению, данные этого исследования не были учтены при разработке концепции военной реформы8.
7. Опрос проведен сотрудниками ЦИСПП в июле 1990 г. в местах дислокации воинских частей и военно-учебных заведений на территории шести военных округов и Северного флота. Опрошено 1069 офицеров, представлявших все виды ВС и рода войск.

8. Предложение о направлении результатов исследования в Комитет Верховного Совета СССР по вопросам обороны и государственной безопасности для учета мнения кадровых военнослужащих в законотворческой деятельности не получило одобрения руководства ГлавПУ СА и ВМФ. Кроме того были высказаны неудовлетворенность полученными данными, а также сомнения в их объективности, особенно в части, касающейся оценок офицерами проекта военной реформы, предложенного Министерством обороны СССР. Дальнейшая исследовательская работа по данной тематике оказалась свернута [Соловьев, Образцов, 1997: 123].
8 Помимо профессионализации армии ключевым элементом ее реформирования выступал вопрос о политическом контроле над ней. Эпоха безраздельного господства КПСС над силовыми структурами через систему интегрированного в них партийно-политического аппарата подходила к концу. Сначала изменение формулировки шестой статьи Конституции СССР поставило КПСС в один ряд с «другими политическими партиями, а также профсоюзными, молодежными иными общественными организациями и массовыми движениями»9 и привело к департизации военных институтов. Затем решение о преобразовании политических органов в «военно-политические органы проведения государственной политики в области обороны и безопасности СССР, воспитания и социальной защиты военнослужащих»10 запустило процесс деполитизации армии.
9. Закон СССР от 14 марта 1990 г. N 1360-I «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР».

10. Указ Президента СССР от 3 сентября 1990 г. № УП 665 «О реформировании политических органов Вооруженных Сил СССР, войск Комитета государственной безопасности СССР, Внутренних войск Министерства внутренних дел СССР и Железнодорожных войск». URL: >>>> (дата обращения: 07.07.2022).
9 Решения о реформировании политических структур запаздывали. Согласно данным исследования11, в апреле 1990 г. за их упразднение выступали 59% офицеров, хотя после июльских решений XXVIII съезда КПСС о реформировании политорганов в силовых структурах, а затем и соответствующего Указа Президента СССР число «ликвидаторов» снизилось до 42%. Мнения офицерского состава как о будущем самих политорганов, так и о поддержке их обновляемых функций оказалось поляризованным в зависимости от особенностей взаимодействия каждой из должностных категорий с представителями партийно-политического аппарата в ходе служебной деятельности (табл. 1).
11. Опрос проведен по всеармейской выборке в сентябре – октябре 1990 г. сотрудниками ЦИСПП на территории шести военных округов, Московского округа ПВО, Балтийского и Северного флотов. Опрошено 1130 офицеров, представлявших все виды ВС и рода войск.
10 Таблица 1. Характер отношения кадровых военнослужащих к перспективам функционирования в СА и ВМФ военно-политических органов и их новым функциям, по должностным категориям офицерского состава, %
Показатели (вопросы) Варианты ответов Должностные категории офицерского состава
командный политический инженерно-технический тыловой
Перспективы военно-политических органов в СА и ВМФ Упразднение 46 4 51 56
Реформирование 41 91 41 33
Затруднились ответить 13 5 8 11
Функция проведения в ВС государственной политики в области обороны и безопасности СССР Поддерживаю 50 89 53 60
Не поддерживаю 38 10 36 29
Затруднились ответить 12 1 11 11
Функция воспитания у военнослужащих патриотизма, готовности к защите Родины Поддерживаю 66 88 62 54
Не поддерживаю 24 8 27 26
Затруднились ответить 10 4 11 20
Функция обеспечения социально-правовой защищенности военнослужащих и членов их семей Поддерживаю 67 95 69 74
Не поддерживаю 27 2 24 21
Затруднились ответить 6 3 7 5
Составлено по: [Соловьев, Образцов, 1997: 141–143].
11 В конечном счете «деполитизация» ВС СССР свелась к формальным изменениям функционала военно-политических органов, которые осуществляли свою деятельность вплоть до августа 1991 г.12, обеспечивая лояльность военнослужащих не правящей партии, а военно-политическому руководству страны.
12. 29 августа 1991 г. Главное военно-политическое управление СА и ВМФ было расформировано, а военно-политические органы упразднены. На их основе образованы структуры «по работе с личным составом», должностной статус работников которых был понижен с заместительского звена до «помощников командира». 12 января 1994 г. образовано Управление воспитательной работы МО РФ, а соответствующие структуры получили наименование «органов воспитательной работы» с возвращением их работникам прежнего должностного статуса. В 2018 г. им вновь возвращено наименование «военно-политических органов» ВС РФ.
12 Единые вооруженные силы vs национальные республиканские армии. На момент распада Советского Союза его ВС, комплектовавшиеся личным составом по экстерриториальному принципу, были дислоцированы на территории 15 союзных республик. Часть войсковых группировок, военных баз и объектов находились за пределами территории СССР.
13

21 декабря 1991 г. главами 11-ти союзных республик – учредителей СНГ был подписан протокол о возложении командования ВС СССР «до их реформирования» на Министра обороны СССР маршала авиации Евгения Шапошникова13 (с 14.02.1992 г. – Главнокомандующий Объединенными Вооруженными Силами СНГ (ОВС))14. Это «реформирование» пока еще единых ВС по сути означало легитимацию уже начавшегося процесса их растаскивания по «национальным квартирам». «Парад суверенитетов» союзных республик в 1988–1990 гг. и провозглашение их независимости (подтверждения самостоятельного государственного статуса) в 1990–1991 гг., неизбежно привели к принятию решений о создании национальных ВС: самыми первыми были Латвия (23.08.1991) и Украина (24.08.1991), самыми последними – Казахстан (07.05.1992), Россия (07.05.1992)15, Киргизия (29.05.1992) и Таджикистан (23.02.1993).

13. Единый реестр правовых актов и других документов Содружества независимых государств. URL: >>>> (дата обращения: 07.07.2022).

14. Там же. URL: >>>> (дата обращения: 07.07.2022).

15. Указ Президента РФ от 16.03.1992 г. № 252 «О Министерстве обороны Российской Федерации и Вооруженных Силах Российской Федерации»; Указ Президента РФ от 07.05.1992 г. № 466 «О создании Вооруженных Сил Российской Федерации».
14 Хотя фактический раздел ВС СССР в соответствии с межгосударственными соглашениями начался во второй половине 1992 г., дискуссии о необходимости сохранения единых ВС или создания национальных воинских формирований активно развернулись в СМИ еще в предыдущие годы. Констатируя итоги данной полемики, заместитель председателя Государственного комитета РФ по оборонным вопросам В.Н. Лопатин отмечал: «Удалось создать стойкое мнение о необходимости и возможности сохранения единой армии в прежнем виде. Хотя это – очередной миф. Крушение тоталитарной системы неизбежно ведет к распаду и ее военной организации. Мировая история не знает примеров, когда бы несколько государств имели единую армию. И любой эксперимент по обеспечению единства армии в этой ситуации является попыткой сохранить условия для возврата к прежней системе… приближает к развязке по югославскому варианту»16 [Лопатин, 1992].
16. Лопатин В.Н. Защитит ли Красная армия Белый дом // Известия. 1992. 13 февраля.
15 Вместе с тем исследования17 в войсках демонстрировали желание большинства военнослужащих (68%) сохранить единые «общесоюзные» вооруженные силы. Только 15% поддерживали «союзно-республиканский» вариант их существования (единые силы ядерного сдерживания и республиканские силы общего назначения) и 17% выступали за создание армий союзными республиками. Мнение респондентов было дифференцировано по категориям военнослужащих и по их национальной принадлежности (табл. 2). Ожидаемо больше всего сторонников единых ВС было среди старших офицеров, система ценностей которых сформировалась в советский период. Среди приверженцев «союзно-республиканского» и «республиканского» вариантов преобладали военнослужащие срочной службы, желавшие исполнять воинский долг на территории своих национальных республик. Выступление большинства военнослужащих за сохранение единства армии коррелировало с их позицией на референдуме о сохранении СССР: 73% выразили поддержку, 12% выступили против.
17. Опрос проведен по всеармейской выборке в период с 11 по 16 февраля 1991 г. сотрудниками ЦИСПП на территории восьми военных округов, Западной группы войск, Балтийского и Тихоокеанского флотов. Опрошено 1460 военнослужащих всех категорий, представлявших все виды ВС и рода войск.
16 Таблица 2. Характер отношения военнослужащих к перспективам (формам) построения вооруженных сил, %
Категории респондентов Общесо-юзные ВС Союзно-респуб-ликанские ВС Республи-канские ВС
В целом по выборке 68 15 17
Старшие офицеры 85 11 4
Младшие офицеры 70 22 8
Прапорщики (мичманы) 77 18 5
Солдаты и сержанты 60 11 29
Русские 70 22 8
Украинцы 61 16 24
Белорусы 89 - 11
Национальности Средней Азии* 65 26 10
Примечание. *Данные по представителям других национальностей нерепрезентативны.
17 Составлено по: [Соловьев, Образцов, 1997: 170–171].
18 Процесс раздела находившихся на территории союзных республик военного имущества и боевой техники не везде происходил «безболезненно». В Закавказском военном округе он принял наиболее драматические формы18: наличие в регионе армяно-азербайджанского (Нагорно-Карабахского) конфликта породило проблему «наемничества»; были случаи19 перехода в конце 1991 – начале 1992 гг. некоторых кадровых военнослужащих в национальные вооруженные формирования Армении и Азербайджана20 для участия в боевых действиях за материальное вознаграждение. Следует отметить, что это происходило в условиях отсутствия каких-либо правовых оснований21. По мнению экспертов, «наемничество» как явление, имевшее эпизодический характер, в случае обострения социально-экономических проблем кадровых военнослужащих и членов их семей могло принять массовый характер. К счастью, процесс раздела единых ВС в итоге произошел не по югославскому сценарию, в чём немалая заслуга советских офицеров.
18. Только в течение 1992 г. в Грузии было зафиксировано 288 случаев вооруженных нападений на военные городки, караулы, колонны машин, военнослужащих, в Армении – 42, в Азербайджане – 87. При этом в Грузии погибло 30, в Армении – 64 и в Азербайджане – 11 военнослужащих. В марте 1992 г. при выводе из Степанакерта (Нагорный Карабах) 366-го гвардейского мотострелкового полка потери составили: 2 убитых, 10 раненых, 180 чел. пропали без вести. Вся боевая техника была уничтожена на месте или захвачена боевиками (Армия. 1993. № 14).

19. В июле 1992 г. сотрудниками ЦИСПП в форме индивидуальных бесед было проинтервьюировано 120 офицеров и прапорщиков в Закавказском военном округе, а также 150 офицеров, прибывших для поступления в военные академии г. Москвы из частей и соединений Закавказского, Туркестанского и Одесского военных округов, на территории которых имели место факты «наемничества».

20. Острый дефицит собственных офицерских кадров в национальных воинских формированиях и необходимость привлечения в них кадровых военнослужащих были обусловлены незначительным числом представителей неславянских этносов в офицерском корпусе ВС СССР: азербайджанцев – 1,1%, армян – 0,8%, грузин – 0,6%, и др.

21. Решение Совета министров обороны государств СНГ «О порядке взаимного перевода военнослужащих Вооруженных Сил государств Содружества» принято 3 сентября 1992 г. От его подписания отказались представители оборонных ведомств Украины, Туркменистана и Молдовы.
19 Под грузом проблем. Помимо появления новых вызов в виде падения престижа военной службы, снижения уровня социальной защищенности кадровых военнослужащих и членов их семей, ослабления партийного контроля и сокращения численности войск, на рубеже 1980–1990-х гг. обострился и целый ряд «традиционных» для ВС СССР проблем. Обозначим лишь одну из них, носившую застарелый характер и имевшую деструктивные последствия для функционирования военной организации, – неуставные взаимоотношения среди военнослужащих срочной службы (НУВ). НУВ или «дедовщина» (флотский вариант – «годковщина») как система организованного психологического и физического насилия старослужащих над молодыми воинами во многом являлась первопричиной как суицидальных происшествий, так и ежегодной гибели до 4 тыс. военнослужащих срочной службы, 6 тыс. случаев дезертирства и уклонений от военной службы, десятков тысяч увечий [Армия и общество, 1990: 427].
20 В условиях гласности общественность отреагировала на информацию о «дедовщине» появлением правозащитных организаций «Движение “Солдатские матери России”» (1990 г.) и «Комитет солдатских матерей России» (1991 г.). Военное руководство, как и в прежние годы, ограничилось ссылками на низкое качество призывных контингентов, получающих на гражданке «опыт дедовщины» и привносящих его в армейскую среду.
21 Между тем эта проблема носила системный характер – институт младших командиров (сержантский и старшинский состав) с конца 1960-х гг. (по другим данным – и ранее) постепенно утрачивал регулятивно-управленческую функцию в низшем звене военной иерархии. При молчаливом согласии (точнее, несогласии брать на себя это бремя) офицерского состава, эта функция постепенно перешла к неформальному институту старослужащих. В результате иерархия «организованного беспорядка» функционировала во всех воинских подразделениях независимо от вида ВС, рода войск и мест дислокации воинских частей22. Меры «борьбы» и «профилактики» если и давали эффект, то только кратковременный, потому что на месте разрушенных неформальных структур должен был быть воссоздан эффективный (а не номинальный) институт младших командиров, чего, к сожалению, не происходило. Не случайно поэтому большинство офицеров, поддерживая идею профессионализации армии, ее воплощение связывали, прежде всего, с формированием профессионального сержантского состава, способного осуществлять управление воинскими коллективами в первичном звене. Живучесть «дедовщины» была основана на ее способности к самовоспроизводимости. Парадоксально, но самой заинтересованной стороной ее существования была категория бесправных молодых солдат, обладавшая возможностями повышения своего статуса по мере прохождения службы – гарантированным переходом из «касты» унижаемых в привилегированную группу унижающих.
22. Этой «болезнью» страдали практически все армии стран Варшавского договора за исключением Национальной народной армии ГДР, в которой исторически роль унтер-офицерского состава была необычайно высока и эффективна.
22 Устояв под воздействием мер «искоренения» и «профилактики», «дедовщина» практически стала утрачивать свою роль, когда воинские коллективы стали более многонациональны23. Тогда ее функции стали переходить к «землячеству» – также иерархизированной системе, основанной на преобладающем влиянии (по численным параметрам и/или агрессивному поведению) конкретной этнической группы военнослужащих. Во многих родах войск «землячество» окончательно вытеснило «дедовщину». В этом случае «унижаемая» группа, как правило, состояла из военнослужащих славянских национальностей, а «унижающая», чаще всего, – из представителей этносов Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии.
23. В связи с демографической ситуацией в стране доля молодежи из республик Средней Азии, Северного Кавказа и Закавказья в призывном контингенте постоянно возрастала, изменяя национальный состав ВС. Весной 1989 г. в ВС СССР насчитывалось более 125 тыс. воинов, слабо владеющих русским языком, – в полтора раза больше, чем осенью 1988 г., и в 12 раз – чем 20 лет назад.
23 Многие конфликты в воинских коллективах возникали на почве межнациональных отношений: так, в 1989 г. с ними было связано до 20% всех преступлений, от 40 до 70% – грубых нарушений воинской дисциплины, практически каждый второй случай неуставных взаимоотношений (в Сухопутных войсках – 61%). Две трети преступлений на почве неуставных взаимоотношений совершались военнослужащими из числа представителей народов Средней Азии и Закавказья; среди пострадавших от глумлений и издевательств – в основном русские, украинцы и белорусы (на их долю приходилось более 80% самоубийств)24.
24. Армия. 1991. № 19.
24 Страх «дедовщины» и «землячества» стал одной из главных причин снижения престижа военной службы в глазах призывников (табл. 3).
25 Таблица 3. Динамика отношения призывников и молодых воинов к военной службе 1975–1990 гг., %
Характер суждений о военной службе 1975 (N = 1500 призывники) 1986 (N = 1500 призывники) 1990 (N = 1015 призывники/ молодые воины)
Иду служить (служу) с интересом, понимаю необходимость и важность выполнения воинского долга 78 63 41/12
Интереса к службе не испытываю, хотя понимаю необходимость и важность выполнения воинского долга 20 30 39/67
Служба, военное дело не привлекают вообще 2 3 18/16
Другие суждения - 4 2/5
Источник: [Соловьев, Образцов, 1997: 123].
26 В этих условиях должностные лица суточного наряда, назначаемого в каждой воинской части, не всегда могли эффективно выполнять свои обязанности по поддержанию внутреннего контроля над состоянием дел в подразделениях и своевременному принятию мер по предупреждению правонарушений, особенно в ночное время и в выходные дни. Повсеместно ему в помощь появился неформальный институт «ответственных» из числа офицерского состава, которые были вынуждены в свободное время поочередно присутствовать в своих подразделениях, контролируя поведение военнослужащих срочной службы, т.е. по существу вынужденно принимая на себя функции по-прежнему номинально существовавшего (но фактически не работавшего) сержантского состава. Это привело к большим нагрузкам на офицерский состав, для которого понятие «свободного времени» практически перестало существовать, «служба – дни и ночи» превратилась в повседневную реальность. Согласно данным исследования25, 68% офицеров отмечали перегрузки на службе и неупорядоченность рабочего дня и отдыха, 75% – несоответствие денежного содержания служебным трудозатратам, 53% демонстрировали разочарование в общественной ценности и полезности воинского труда. Обычным явлением стала средняя продолжительность рабочего дня по 11–12 часов. Только 4% опрошенных тогда офицеров и прапорщиков имели два, а 41% – один выходной день в неделю, остальные же 55% использовали от одного до трех выходных дней в месяц или вообще их не имели.
25. Опрос проведен по всеармейской выборке в марте-апреле 1990 г. сотрудниками ЦИСПП в 12-ти военных округах, на Северном флоте и Амурской военной флотилии. Опрошено 754 офицеров и прапорщиков (мичманов), 992 курсантов военно-учебных заведений всех видов ВС и родов войск.
27 Ситуация с «землячеством», как и в случае с «дедовщиной» разрешилась помимо воли руководства ВС. К началу 1990-х гг. проблемы «землячества» стали отходить в прошлое в связи со срывом призывов в национальных республиках26. Обнаружился некомплект личного состава: «В солдатские караулы ходят офицеры и прапорщики, части и подразделения укомплектованы солдатами на 20–40% от штата, не имеют профессиональных младших командиров и приближаются по своему составу к мононациональным» [Лопатин, 1992]. Дедовщина вернулась в казармы и кубрики. Сокращение в последующие годы сроков службы по призыву сначала до 1,5 лет, а потом до года изъяло из неформальной иерархии промежуточные звенья, сделав ее более жесткой (молодой воин – старослужащий). Это явление унаследовали некоторые национальные ВС, выросшие из «советской шинели», в которых не была проведена профессионализация сержантского состава.
26. В 1985 г. было зарегистрировано 830 случаев уклонения от службы в армии, за это осуждено 230 человек. В 1990 г. отказников насчитывалось около 30 тыс., осуждено судом 29. Начиная с весны 1990 г., в большинстве союзных республик призывные кампании начали саботироваться на республиканском уровне.
28 Почему армия не стала «последним оплотом советской государственности». Столкнувшись на рубеже 1980-1990-х гг. с новыми вызовами в общественной сфере, союзные и республиканские партийно-советские руководители оказались неспособны эффективно решать их ни политическими методами, ни с помощью сил охраны правопорядка. Самый эффективный инструмент «разрешения» возникавших проблем они увидели в использовании армейских частей и соединений, с согласия союзного центра активно привлекая их к выполнению нехарактерной для них внутренней функции.
29 Видимо, члены КГЧП, осуществившие 19 августа 1991 г. ввод в Москву войсковых соединений27, действовали в логике именно таких представлений. Большинство аналитиков с этим связывают провал «путча»: «тбилисский, бакинский и вильнюсский “синдромы”, когда армия использовалась, но была подвергнута хуле за то, что было поднято оружие против “мирного населения”, затрудняли и даже делали практически невозможным ее привлечение для активных действий в Москве… армия, кроме ВДВ, явно не поддержала ГКЧП» [Цыганок, 2012: 88, 84]. «Ни офицерский состав, ни солдаты не были психологически подготовлены к действиям в столице страны против русскоязычного [выделено мною. – Прим. И.О.]28 населения» [Путч, 1991: 245].
27. По приказу Министра обороны СССР Маршала Советского Союза Д.Т. Язова в Москву были выдвинуты полки Таманской мотострелковой и Кантемировской танковой дивизий в составе 362 танков, 140 боевых машин пехоты, 148 бронетранспортеров, 430 тяжелых армейских грузовиков, 3809 человек личного состава, а также Тульская воздушно-десантная дивизия, не считая подразделений МВД и КГБ [Пихоя, Соколов, 2008: 375–376].

28. По логике авторов, видимо, «русскоязычный» состав российской столицы явился главным сдерживающим (психологическим) фактором отказа военнослужащих применять оружие против мирного населения, который «отсутствовал» в Тбилиси, Баку и Вильнюсе в предшествующие годы.
30 Вместе с тем данные экспресс-опроса около 500 военнослужащих, проведенного офицерами ЦИСПП29 в Москве 19-20 августа 1991 г., свидетельствовали об отсутствии среди них единства как в поддержке ГКЧП, так и в отношении к провозглашенным «путчистами» целям. Большинство (53%) выразили свою поддержку, 29% в такой поддержке отказали, 18% затруднились выразить свою позицию. Уровень поддержки ГКЧП и его целей, как и характер испытываемых в тот период чувств, оказались дифференцированными среди разных категорий военнослужащих (табл. 4).
29. Отчетные и аналитические материалы по данному исследованию подготовлены не были, часть исходных данных оказалась утрачена. Удалось восстановить массив данных на 256 респондентов, в этой связи возможная относительная ошибка выборки может превышать 5%.
31 Таблица 4. Характер отношения различных категорий военнослужащих к деятельности ГКЧП, % опрошенных в Москве 19–20 августа 1991 г.
Вопросы Варианты ответов Категории военнослужащих
старшие офицеры младшие офицеры прапор-щики солдаты и сержанты
Преобладающие в настоящее время чувства Удовлетворение 17 28 - 19
Сомнение 17 36 86 44
Тревога 58 32 14 36
Другие чувства 8 4 - 1
Отношение к созданию ГКЧП Поддерживают 36 52 25 59
Не поддерживают 48 33 63 21
Затруднились ответить 16 15 12 20
Оценка необходимости создания ГКЧП Есть необходимость 56 44 25 57
Нет необходимости 24 22 50 20
Затруднились ответить 20 34 25 23
Одобрение содержания целей ГКЧП Одобряют полностью 56 69 25 43
Одобряют частично 28 27 25 34
Не одобряют 16 4 38 9
Затруднились ответить - - 12 14
Оценка первых шагов ГКЧП по выводу страны из кризиса Положительная 23 56 37 67
Отрицательная 28 22 63 22
Затруднились ответить 36 22 - 11
Уверенность в том, что ГКЧП сможет вывести страну из кризиса Уверены полностью 32 50 12 45
Уверены частично 8 31 50 33
Не уверены 48 19 38 12
Затруднились ответить 12 - - 10
Составлено по: [Соловьев, Образцов, 1997: 200–201].
32 На фоне поддержки ГКЧП большей частью младших офицеров и военнослужащих срочной службы бросается в глаза повышенное чувство тревожности, определенный консерватизм и сдержанность в оценках целей и действий ГКЧП со стороны старших офицеров, на которых лежал основной груз ответственность за принимаемые решения. Видимо, подобные настроения преобладали и среди высшего командного состава, который проявил сдержанность в отдаче приказов на применение военной силы в отношении протестующих. Определенная поддержка большей частью военнослужащих ГКЧП и его целей во многом была основана на доминирующей идее сохранения единого государства (но не КПСС и возврата ее к власти), признаки распада которого угадывались в происходящих событиях.
33 Ввиду отсутствия репрезентативных данных по ВС сложно строить предположения, каков в целом был уровень поддержки ГКЧП военнослужащими. Но даже далеко не полные данные по Московскому гарнизону свидетельствовали, с одной стороны, об отсутствии единой позиции военнослужащих, с другой – о сохранении управляемости воинских подразделений и частей в условиях дисфункциональности других государственных институтов. Поэтому вывод, что армия «однозначно не поддержала ГКЧП», основанный на неприменении войсками военной силы против населения столицы (при отсутствии такого приказа) и единичном факте перехода на сторону защитников Белого дома танкового подразделения под руководством офицера (а не самостоятельно), вряд ли можно считать обоснованным. Войска повиновались приказам – сначала о вводе в столицу, затем о возвращении в пункты постоянной дислокации. Как повиновались они им в октябре 1993 г., когда танки той же Кантемировской дивизии вели обстрел Белого дома.
34 Заключение. В рассматриваемый период армия априори не могла спасти ни советскую государственность, ни саму себя от уже начавшегося развала. Цепь неотвратимых событий под воздействием целого ряда объективных и субъективных факторов, главный из которых был связан с демократизацией общественной жизни, привела к утрате КПСС руководящей роли и к отстранению ее от управления государством. Это означало изъятие из некогда монолитной партийно-советской системы ключевого элемента в виде жесткой вертикали партийного руководства, во многом подминавшего под себя и подменявшего собой исполнительные органы советской власти. Поэтому когда контроль и руководство со стороны КПСС сначала ослабли, а затем исчезли, то советские исполнительные органы оказались не в состоянии эффективно функционировать, адекватно реагируя на новые вызовы. Это запустило процесс распада единого государства и его институтов.
35 В условиях ВС партийное руководство, вступая в противоречие с принципами единоначалия, трансформировалось в функцию партийного контроля (надзора). Но и после департизации и деполитизации ВС политаппарат продолжил выполнение задач по обеспечению лояльности военнослужащих правящему режиму, потеряв при этом основополагающие элементы «партийности» и «советскости». Другими словами, армия, перестав быть советской идеологически, уже не могла спасти советскую (социалистическую) государственность.

Библиография

1. Грушин Б.А. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения: очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина: В 4-х кн. М.: Прогресс-Традиция, 2001–2006.

2. Докторов Б.З., Ослон А.А., Петренко Е.С. Эпоха Ельцина: мнения россиян: социологические очерки. М.: Директ-Медиа, 2014.

3. Макаров В.И. В Генеральном штабе на разломе эпох, 1990–2008: Воспоминания. М.: Кучково поле, 2010.

4. Медведев Р.М. Советский Союз. Последние годы жизни. М.: Время, 2015.

5. Михайленок О.М. Государство и армия в России. 19–20 века. М.: ИС РАН, 2006.

6. Пихоя Р.Г., Соколов А.К. История современной России: кризис коммунистической власти в СССР и рождение новой России, конец 1970-х – 1991 гг. М.: РОССПЭН, 2008.

7. Путч [19-21 авг. 1991 г.]: Хроника тревожных дней: Сб. / Ред. Э.В. Расшивалова, Н.С. Серегин. М.: Прогресс, 1991.

8. Распад СССР: документы и факты (1986–1992 гг.). Сб. документов: в 2 т. / Общ. ред. С.М. Шахрай. М.: Волтерс Клувер. Т.1. 2009; Т.2. 2016.

9. Самойлов В.И. Актуальные проблемы реформирования военной организации российского общества. М.: ИСПИ РАН, 2005.

10. Советские Вооруженные Силы на страже мира и социализма / Под общ. ред. А.И. Сорокина. М.: Наука, 1988.

11. Соловьев С.С., Образцов И.В. Российская армия от Афганистана до Чечни: Социологический анализ. М.: Нац. Ин-т им. Екатерины Великой, 1997.

12. Социология перестройки / Отв. ред. В.А. Ядов. М.: Наука, 1990.

13. Цыганок А.Д. Военные под российским флагом: русский взгляд, 1991–1993. М.: АИРО-XXI, 2012.

14. Язов Д. Август 1991. Где была армия. М.: Эксмо, 2011.

15. Higham R., Kagan F. (eds) The Military History of the Soviet Union. New York: Palgrave, 2002.

16. Odom W.E. The Collapse of the Soviet Military. New Haven, CT: Yale University Press, 1998.

17. Reese R.R. The Soviet Military Experience: A History of the Soviet Army, 1917–1991. London: Routledge, 2000.

18. Rumer B.E. The End of Monolith. The Politics and Military Reform in the Soviet Armed Forces. Santa Monica, CA: The RAND Corporation, 1991.

19. Zubok V.M. A Failed Empire: the Soviet Union in the Cold War from Stalin to Gorbachev. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2007.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести