К некоторым важнейшим сегодняшним задачам общей социологии относятся: во-первых, систематизация ее основ; во-вторых, определение ее содержания; в-третьих, как можно более точное суммирование ее признанных научных обобщений, в-четвертых, удаление всех тех гипотез и обобщений, которые либо дают повод для ложных выводов, либо являются чисто риторическими, расплывчатыми, «пустыми» результатами, вводящими в заблуждение. Эти задачи, конечно, не исключают дальнейших исследований, нацеленных на поиск и описание новых причинных связей между разными классами социальных явлений. Однако это в меньшей степени дело общей социологии, чем специальных социологических исследований.

Первые четыре сочинения посвящены решению четырех вышеуказанных задач современной социологии. Два сочинения, Курта Вернера¹ и Л.Т. Хобхауса,² пребывают между социологией и такими конкретными социальными науками, как политэкономия, этика и конституционное право. Работы Гроувза³ и Огборна⁴, Андерсона и Линдмена⁵, относятся к специальной области социологического исследования конкретных социальных феноменов. Сделаем краткий обзор того, как первая группа книжных изданий решает вышеназванные задачи общей социологии.

Несомненно, самым значительным из этих сочинений является второй том профессора Л. фон Визе⁶. Известно, что этот выдающийся социолог возложил на себя трудную задачу оформить общую социологию как самостоятельную науку, четко отделенную от других научных дисциплин, единую и строго систематизированную (Allgemeine Soziologie, часть I, стр. VIII). В первом томе представлены наиболее существенные компоненты понятия социологии фон Визе в качестве его «учения о социальных отношениях и их надындивидуальных образованиях». В данном томе он определяет социологию как науку о формах социальных процессов и дает их подробную классификацию⁷. Содержание первого тома его сочинения общеизвестно в социологии и поэтому нет необходимости рассматривать его здесь.

Его второй том продолжает и расширяет понятие социологии. Если первый том направлен на анализ и классификацию человеческих отношений, выступающих в социальных явлениях, то второй том содержит «анализ социальных образований» (S. 17). Под социальными образованиями он понимает «множество существующих отношений, связанных между собой таким образом, что они воспринимаются как единое целое» (S. 18). В таком смысле социальные образования являются формой и одновременно результатом социального процесса, в то время как социальные процессы «являются результатом персональной позиции (H) и ситуации (S)». Отсюда следует формула: P=HS, которая далее точнейшим образом разлагается на ее компоненты (S. 14 и далее). После такой разработки понятия «социального образования» автор представляет нам их классификацию. Он демонстрирует возможность множества разных классификаций и останавливается на классификации социальных образований по «социальной дистанции, с которой мы рассматриваем данное социальное образование». Отсюда следует разделение всех социальных образований на три класса: массы, социальные группы и абстрактные коллективы. Каждый из этих классов затем делится на ряд подклассов и ответвлений. В дальнейшем автор точнейшим образом анализирует особый смысл каждого из этих классов и ответвлений. Он описывает способ их возникновения, развития и обеспечения их устойчивости, изменения и распада. В анализе группы мы обнаруживаем наглядную «анатомию» пары, трех ее членов, малых и больших групп. Особенно интересен и ценен анализ пары. В классе абстрактных коллективов внимание направлено главным образом на государство и церковь как важнейших типов таких образований. Книга завершается обобщением взаимосвязей между разными социальными образованиями. Такова ее структура. Вышеизложенное никак не касается богатого фактического материала этой книги и множества проанализированных автором частных проблем, например, проблемы «целого и части», проблемы «Я» (Ichheit), индивидуума и общества и так далее. Автор также представляет ряд чисто методологических теорий, подробно останавливаться на которых здесь нет возможности.

В общем и в целом книга является заметным вкладом в социологию. Каждый социолог должен ее прочесть. Особенно ценны следующие мысли, изложенные в книге, с которыми рецензент полностью согласен: опыт формирования социологии как внутренне взаимосвязанной, систематической дисциплины со своим предметом, методом и логической структурой. Далее, примечательно, что автор настаивает на необходимости освобождения социологии от этических и иных подобных оценок; его метод изучать социальные процессы по фактам и по их существу выдерживает любую критику. Его формула социального процесса очень неплоха. Многие его суждения о природе массы, групп и абстрактных коллективов способствуют прояснению этих феноменов. Короче говоря, сочинение является сокровищницей ценнейшего анализа и размышлений, не говоря уже о строгой логике автора. Эти утверждения означают высокую оценку книги рецензентом. Ниже будет указано на отдельные недостатки книги, касающиеся лишь некоторых моментов, представляющихся рецензенту сомнительными и слабыми, что никоим образом не умаляет ее ценности.

Прежде всего, из обоих томов автора невозможно с уверенностью понять, считает ли он, что посредством анализа «форм и структуры» человеческих отношений и основанных на них социальных образований, как он их себе представляет, исчерпано содержание и контуры общей социологии, или же это не так. Если он так считает, то с ним трудно согласиться. По мнению рецензента, в двух томах фон Визе рассматривается лишь часть общей социологии, но никак не ее общее содержание. Пользуясь сравнением, можно утверждать, что это соответствует систематике и отчасти анатомии (с гистологией) в ботанике и зоологии. Однако в составе этих наук имеются и другие дисциплины, например, физиология. Аналогичным образом и общая социология должна иметь свою физиологию, которую она фактически и имеет, о которой, однако, в обоих томах нет и речи. Исследование причинных и функциональных взаимосвязей между разными классами социальных феноменов, а также между социальным и несоциальным (географическим, биологически и т.д.), исследование движущих сил человеческих отношений и динамики социальных процессов, каузальное и индуктивное исследование динамики возникновения, развития, смены и распада социальных образований, ─ всё это и ряд других проблем образуют собственный предмет общей социологии как формального анализа человеческого общества. Это представляется тем важнее, что собственные теории рецензента в области формального анализа (представлены в двух русских томах «Системы социологии», Петроград, 1920) довольно точно совпадают с теориями Л. фон Визе. Включение «общей социальной психологии» в общую социологию никак не помешало бы ни ее характеру как науки, ни ее логической взаимосвязанности и ее теоретико-познавательной системе (См. мое определение социологии как науки в моей работе «Contemporary Sociological Theories», p. 760–762 и след.⁸ и, в основном, гл. I в «Principles of Rural-Urban Sociology» Сорокина-Циммермана, Нью-Йорк, 1929 г.⁹ ). Без включения «физиологической» части в сочинение по общей социологии оно похоже на рассуждения, состоящие лишь из введения без основной части, к которой всякое введение должно, так сказать, служить лишь введением.

Кроме того, рецензент уже обозначил свое критическое отношение к недостаткам «формальной школы в социологии» (как она представлена Зиммелем и другими), к которой фон Визе в первом томе ближе, чем к какой-либо иной социологической школе (см. Сорокин, «Современные социологические теории», гл. IX). Здесь нет необходимости повторять эту критику. Однако рецензент с удовлетворением констатирует, что фон Визе признает, по меньшей мере частично, обоснованность этой критики и поэтому в своем втором томе уже свободнее от недостатков «формальной социологии», чем в первом, но они всё еще есть¹⁰.

Ниже следует указать еще на ряд слабых мест, не имеющих особого значения. Например, автор придает большое значение теории четырех желаний У. Томаса.¹¹ Эта теория, как и многие аналогичные (пять классов интересов А. Смолла¹², теория Ратценхофера¹³, Э. Росса¹⁴, Ч. Эллвуда¹⁵и т.д.), вряд ли имеет практическое значение и, наверное, представляет собой наихудшую классификацию желаний, влечений, инстинктов или интересов. Ее включение в систему фон Визе даже менее необходимо, чем теория четырех желаний, которая находится лишь в механической, а не в логической связи с учением фон Визе и вовлекает его в противоречия между психологией и теорией познания.

В авторском определении государства также есть недостатки. Его главная слабость состоит в двойственности. С одной стороны, фон Визе пытается представить государство как своего рода особое образование в соотнесении его с другими социальными коллективами, а с другой стороны, он приписывает ему характерные качества (социальное расслоение, господство сильного над слабым и так далее) практически всех организованных общественных групп, будь то государство, политическая партия, гильдия, банда разбойников или религиозная община и т.д. Такое определение не может удовлетворить ни социолога, ни юриста.¹⁶ Неясно и определение церкви, и ее отличие от государства. Рецензент сомневается в том, что классификация «социальных образований» фон Визе является наилучшей. Её fundamentum divisionis¹⁷ представляется довольно неясным. Понятие «абстрактные коллективы» в основном является неполным. Деление всех социальных групп на элементарные и кумулятивные с дальнейшей разбивкой, как это сделал рецензент в своей «Системе социологии», представляется логически более связанным и научно продуктивным.

Однако эти и подобные недостатки не мешают книге быть одним из наиболее систематических опытов упорядочения классификации социальных процессов и групп.

* * *

Работы Леви¹⁸, Лемана¹⁹ и Фрайера²⁰ очень слабо связаны с социологией. Они представляют собой в первую очередь эпистемологические (теоретикo-познавательные) исследования некоторых понятий и методов социологии. Существо выводов Леви видно по следующим цитатам: «Социология не является исследованием причинности... Естественнонаучная истина должна быть подтверждена точным измерением в эксперименте, социологическая истина находит свое подтверждение в мировой истории и посредством нее… Однако автономия социологического метода существует также и несмотря на все попытки ее этизации, ее обоснования ценностными категориями» (S. 44–47).

Отсюда можно заключить, что автор лишь немного знаком с социологией (в своей работе он не использует каких-либо социологических исследований и не цитирует их). Если бы он ознакомился с современной социологией, то увидел бы, что она была и есть «исследование причинности» и использует экспериментальные, статистические и другие методы естествознания. Однако время от времени там на удивление появляются «философы», не имеющие понятия о социологии, но определяющие, чем социология должна быть, а чем нет, наделяя ее основными признаками, которых нет, и отказывая ей в тех, которые у нее есть. Автор вышеуказанной книги является «философом» такого типа. Так как в «теоретико-познавательных» выступлениях автора еще и нет особо строгой логики, достаточно констатировать, что социологу не стоит читать эту книгу.

Книга Лемана является теоретико-познавательным исследованием понятий коллективного сознания, используемых некоторыми социологами, психологами и философами. Автор демонстрирует всеобъемлющее знание литературы по предмету. Он дает исторически и логически упорядоченный обзор индивидуалистского, реалистического, органического, онтологического и метафизического понятия коллективного сознания, различий отдельных понятий и теоретико-познавательных предпосылок и противоречий, связанных с понятиями данных типов. В итоге констатируется, что каждому из этих типов понятий присущи свои недостатки и слабые места. Автор высказывает свою точку зрения по данному вопросу. Для социолога книга ценна как вследствие представленного в ней обзора, так и предложенными рекомендациями для употребления таких словосочетаний, как коллективное сознание, общественное мнение, душа масс и так далее. Однако для социолога, считающего ее эмпирической наукой, основанной на индуктивном методе, подлинный интерес которого состоит в охвате причинных и функциональных связей в широком поле человеческих отношений и социальных процессов, книга не принесет особой пользы. Как и большинство теоретико-познавательных публикаций по социологии, данная работа слишком сильно привязана к словам, слишком мало – к эмпирической реальности социальных феноменов. То, что автор считает неразрешимыми противоречиями в понятиях коллективного сознания, кажется нам большим преувеличением. По нашему мнению, методологически безразлично, какое понятие кладется в основу исследования так называемого коллективного сознания, будь то чисто индивидуалистическое как взаимоотношение сознаний индивидуумов, либо, как по Гегелю, – понятие собственной сущности; все зависит от тщательности разработки точки зрения и ее применения к определенному предмету исследования. Иными словами, мы рассматриваем проблему скорее как технико-методологическую, а не как теоретико-познавательную.

Сочинение Фрайера имеет подзаголовок «Введение в философию культуры». На стр. 133 читаем, что философия культуры является учением о принципах объективно-духовного мира, что является изящным повтором гегелевской философии объективного духа. В еще более тесной связи вся система Фрайера находится с неогегельянской социальной философией Бо́занкета²¹. Она лишь немногим отличается от них. В ней тоже выдвигается постулат бытия объективного духа. Культурные и социальные феномены считаются объективацией духа. Основными формами объективации духа являются структуры, устройства, знаки, социальные формы и образование. Как следствие автор анализирует объективный дух как процесс и систему. Все это делается со вкусом и привлекательно. Однако нужно ли делать из книги вывод о том, что социологам следует заимствовать эту теорию объективного духа или что она есть нечто жизненно необходимое для социологов?

Ответ на этот вопрос дан в сочинении Хобхауса. Основным предметом его книги является острая критика гегельянского и неогегельянского понятия объективного духа. То, что Хобхаус утверждает о теориях Гегеля и Бо́занкета, можно по аналогии отнести к теории Фрайера. Хобхаус убедительно обнаруживает дефицит этих теорий как в логическом, так и в теоретико-познавательном отношении и дает своего рода индивидуалистскую интерпретацию социальных и культурных феноменов, но означает ли это, что логические и теоретико-познавательные принципы Хобхауса лучше неогегельянских и что социологам следует принять их? Никоим образом. Обе теории остаются, так сказать, вне социологии как индуктивной и эмпирической науки. Это же можно утверждать и о большинстве социально-философских и социально-эпистемологических сочинений. Перенимает ли социолог философию объективного духа или рассматривает конкретные социальные феномены как результат активных связей между отдельными участниками группы, для изучения конкретных проблем в их причинной и эмпирической действительности, роли не играет. Если он желает провести социологическое исследование своей проблемы, то должен обработать статистический и прочий количественный материал по проблеме, проанализировать его согласно требованиям индуктивных и статистических методов, создать кривую динамики своего предмета и связать либо соотнести его с «переменными», как они представляются в фактах и в их анализе. Тем самым выполнена научная разработка проблемы. Ни гипотеза объективного духа, ни индивидуалистская или какая-либо иная философия не могут внести ничего существенного в научный результат, полученный указанным выше способом. Все, что могут дать подобные философии – лишь удовлетворение философских воззрений автора. Такая установка оправдана, но не относится к необходимым элементам социологического исследования и не влияет на него. Установка остается в стороне от них, точно так же, как эстетические вкусы и антипатии социолога. По этой и аналогичным причинам рецензент не считает нужным полемизировать с этой приятной социальной философией, точно так же, как он не берется за оценку поэзии любого рода. У философии и поэзии нет ничего общего с нашей наукой, с социологией. Если они хороши, то обладают самостоятельной ценностью, отличающейся от научной, но к социологии они не относятся, не могут быть отнесены к ней и никак не могут влиять на вид и характер эмпирического, реалистичного и индуктивного социологического исследования. По этим причинам (которые приведены здесь довольно кратко и отчасти догматично, но которые можно подробнее найти в работе профессора Турнвальда «Индуктивная социология»²² в сентябрьском номере 1927 г. «Журнала этнопсихологии и социологии») рецензент полагает, что не только данные, но и многие другие книги, например, изданные в последнее время сочинения Т. Литта²³, О. Шпанна²⁴ и К. Бринкмана²⁵ мало связаны с социологией. В принципе это социально-философские, теоретико-познавательные, психологические и иные, но не социологические труды. Они мало что дают, если вообще что-либо дают, для понимания причинных и функциональных связей в области конкретных социальных феноменов; они не предлагают описание динамических процессов этих феноменов в их конкретной реальности, основанное на фактах. Они поразительно «свободны» как от статистики, результатов экспериментов, данных наблюдений, так и даже от исторических фактов. Они именно философские. Хороши или нет эти философии, нам все равно. Что касается нас, так это констатация того, что данные сочинения и уже рассмотренные труды Лемана, Фрайера, Леви)²⁶ и Хобхауса в принципе стоят вне социологии и что социолог, как таковой, к ним почти не имеет отношения. По этому пункту всё.

Что касается книги Хобхауса, то необходимо помимо всего прочего констатировать, что она в некоторых деталях несет на себе приметы последней войны и ее ненормальных условий. Например, в ней скорее вводит в заблуждение то, что философия Гегеля объявляется ответственной за последнюю войну, как будто она могла быть основной причиной войны и как будто еще до Гегеля не было философии о божественной природе государства, как например, в Англии («Левиафан» Гоббса) и в других странах. В книге известного английского социолога и социального философа много других подобных оплошностей.

Монография Курта Вернера является критикой основных учений в экономической теории Оппенгеймера²⁷. Выводы автора негативны. Ни теория стоимости Оппенгеймера в целом, ни его теория прибыли, ни теория дифференциальной ренты и его основные методологические положения не принимаются. Критика ведется очень тщательно; однако рецензент не может дать верную оценку ее достоинств; приходится оставить это политэкономам.

Монография Огборна и Гроувза об американском браке представляет собой эссе по конкретной социологии. Наибольшая и по-настоящему ценная часть книги содержит статистическое изучение Огборном американских брачных отношений по результатам переписи населения в США, очень тщательное и превосходное по использованию статистического метода и техники. Книга является наиболее полным и подробным изданием о браке и сопутствующих ему явлениях в Америке. Некоторые из важнейших заключений автора этой книги следующие:

1. Количество умерших среди состоящих в браке примерно вдвое меньше, чем среди не состоящих, разведенных и овдовевших.

2. Процент преступников среди состоящих в браке намного меньше, чем среди не состоящих в браке.

3. Процент душевнобольных и бедных среди состоящих в браке намного меньше, чем среди не состоящих в браке.

4. С 1890 по 1920 гг. количество вступивших в брак в 15 лет и старше выросло на 4,6%.

Также представляют интерес ряд других выводов профессора Огборна. Помимо этого, он весьма тщательно попытался причинно определить найденные корреляции. Это сделано весьма деликатно и мастерски. Недостаток места не позволяет представить здесь дальнейшие заключения и установленные причинные связи. Каждому, кто интересуется социологическими исследованиями брака и сопутствующими явлениями, не следует оставлять данную книгу без внимания. Она представляет собой одно из лучших в мире социологических исследований связей, относящихся к проблеме брака.

Книга «Социология города» Андерсона и Линдмена является учебником для университетов, в которых читается курс социологии города. В качестве такового он, пожалуй, наилучший в данной области. Авторы дают систематический анализ всех важных аспектов города: город как географический факт, как экологический факт, как совокупность разных профессиональных групп. Вторая часть книги описывает социальные функции города: приток, «выгорание» людей, транспорт, мобильность и технизированные условия жизни. В третьей части рассматривается психология городского населения и его типы. Последняя часть посвящена анализу основных учреждений, явлений культуры и признаков упадка города. На основе этих ограниченных данных видно, что исследования двух авторов охватывают все характерные качества города. Такая всеобъемлющая характеристика весьма уместна в книге, претендующей на учебник для высших учебных заведений. Стиль изложения и разъяснения отвечают этой цели: авторы не вдаются в мелкие подробности и часто ограничивают свои интерпретации общими характеристиками важнейших черт города.

Книга является прекрасной основой преподавания, но как монография имеет, конечно, много недостатков. Причина тому отчасти в ее учебном характере. Во-первых, авторы редко обращаются к первоисточникам. Во-вторых, в списке рекомендуемой литературы нет ряда основополагающих работ о городе (например, «Das Wachstum der Städte» E. Weber²⁸), в то время как цитируются много малоизвестных и даже популярных изданий. В-третьих, некоторые из заключений авторов сомнительны. Короче говоря, в качестве научной монографии у книги много недостатков, но как учебник она отличная, а если учесть, что литературы о городе пока очень мало и что книга является в некотором смысле пионерской работой, эти недостатки большей частью простительны.

<p><em>Перевод с немецкого Н.A. Головина</em></p>