<strong>Отношение к традиционной свадьбе студентов из Средней Азии, </strong> <strong>обучающихся в Москве</strong>¹ <em>Барсукова Светлана Юрьевна</em> – доктор социологических наук, профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ (Москва), <a target=_blank href="mailto:sbarsukova@hse.ru">sbarsukova@hse.ru</a> конт.тел. 8-919-725-75-62 <em>Аннотация</em> Свадьбы играют огромную роль в культурном пространстве Средней Азии. Множество гостей, обилие затрачиваемых ресурсов, огромное значение для репутации семьи – слагаемые таких свадеб. Насколько молодые люди из стран Средней Азии, обучающиеся в Москве, готовы транслировать эту традицию? Для ответа на этот вопрос были проведены интервью со студентами одного из московских университетов. Опрос показал неоднородность отношения молодых людей к свадебным традициям: от готовности им безоговорочно следовать до конфликтного несогласия с родителями по этому поводу. Критику традиционного формата вызывает масштаб свадебных мероприятий и сопутствующие им затраты. Молодые люди выступают за более камерный формат свадеб, за экономию средств, за отказ от обрядов, акцентирующих гендерное неравенство. <em>Ключевые слова:</em> свадебные ритуалы, ритуалы жизненного цикла, молодежь, студенты, конфликт поколений, свадьба в Средней Азии

Традиционная свадьба является важнейшей частью культурного кода жителей Средней Азии [Хушкадамова, 2010]. Многоэтапное ритуальное действие, требующее значительных ресурсных вложений, является актом приверженности традициям и включенности в национальную культуру. Ценностные смыслы, заключенные в ритуалах, являются способами фиксации культурного кода общества [Большаков, 2016, Хушкадамова, 2011]. Сформированные в определенных социально-исторических условиях ритуалы и традиции передаются от поколения к поколению, опираясь на ценностной консенсус в обществе [Юнусова, 2013]. Что происходит, когда консенсус не очевиден? Может ли свадьба стать точкой конфликта между поколениями отцов и детей? Могут ли молодые люди критически относиться к свадебным обрядам и противиться их соблюдению? Статья посвящена отношению к свадебным традициям молодых людей из стран Средней Азии (Узбекистана, Казахстана и Кыргызстана), которые учатся в России. Их отличает высокая мобильность и нацеленность на получение образования как основу успешной карьеры. Сам факт приезда в Москву свидетельствует о готовности принять ценности и модели поведения, условно называемые «западными». Важно подчеркнуть: речь идет не о молодежи вообще, а о наиболее верстернизированных молодых людях из стран Средней Азии. Многие намерены вернуться на родину после окончания учебы и в этом смысле могут служить социальными катализаторами коррозии традиций. Статья написана в традициях этнографического описательного исследования, что предполагает значительный объем цитатного материала.

<em><strong>Методология исследования</strong></em> Исследование проведено в качественной методологии. Его основу составили интервью со студентами из Средней Азии (Узбекистана, Казахстана, Кыргызстана), обучающиеся в одном из ведущих вузов Москвы. Речь идет об университете с высоким уровнем требований к знаниям и обязательным владением русским языком. Иностранным студентам по электронной почте было разослано приглашение принять участие в разговоре на свадебную тему. Желающих поговорить об этом оказалось больше, чем временные возможности интервьюера. Более того, несмотря на информацию, что к интервью приглашаются студенты только из стран Средней Азии, студенты из других стран также хотели поучаствовать в исследовании (настойчивые просьбы некоторых пришлось удовлетворить). Молодые люди не просто согласились дать интервью, а активно заявили о своей заинтересованности обсудить эту тему. Этот факт говорит об их потребности в вербализации своих размышлений о свадьбах как одной из популярных тем в молодежной среде. В итоге было проведено 23 интервью с девушками (12) и парнями (11) в возрасте от 18 до 22 лет (Узбекистан – 8, Кыргызстан – 5, Казахстан – 10). На момент проведения исследования некоторые молодые люди имели партнеров, с которыми надеялись создать семью. Одна девушка непосредственно готовилась к свадьбе. Вторым источником информации послужили материалы экспедиции в Самарканд (Узбекистан) в мае 2022 года. Атмосферу свадьбы в Средней Азии невозможно почувствовать вне собственного опыта, что точно фиксируется пословицей «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». В ходе экспедиции удалось побывать на свадьбах, взять интервью в семьях, имеющих опыт их проведения, а также у руководителей и активистов махалли (поселенческая община, аналог нашего муниципального управления), вовлеченных в организацию свадебных торжеств. Характер собранных данных не позволяет делать выводы о степени распространенности тех или иных суждений и моделей поведения. Качественная методология дает возможность выявить репертуар мнений, способы легитимации своей позиции, вариативность отношения молодых людей к традиционной среднеазиатской свадьбе.

<em><strong>Свадьба – не событие, а последовательность ритуалов</strong></em> Свадьба в культурной традиции Средней Азии – не одноразовое действие, а целый перечень мероприятий со своими правилами. Череда обрядов может растягиваться на несколько недель или даже месяцев. Между сватовством («кудалык») и свадьбой проходит множество мероприятий. И это не фольклорные представления для туристов, а реальная жизнь наших современников из стран Средней Азии, что резко контрастирует с русскими свадьбами с точки зрения затрачиваемых средств и сложности обрядов: <em>«Русские свадьбы менее роскошные, менее замороченные»</em> (3). Оговоримся, что свадебные традиции различаются не только между странами Средней Азии, но и внутри стран существуют значительные региональные различия. Эти различия закрепляются в многообразных терминах, которые имеют локальное распространение. Даже, казалось бы, канонический «калым» (выкуп невесты) или «махр» (выделяемое жене имущество) используют не во всех регионах Средней Азии. Региональные различия прослеживаются в массе нюансов. <em>«Даже бишбармак будет отличаться. На юге меньше мяса добавляют. На севере меньше теста, а сверху почти целого коня могут положить» </em>(2)<em>. </em>С учетом оговорки о региональных различиях опишем общий порядок свадебного ритуала. Прежде всего, надо найти подходящую невесту. Несмотря на новые веяния поиск невест остается важным слагаемым создания новой семьи. <em>«Со стороны мальчика его родственницы могут ходить в махалли и спрашивать, если ли девочки на выданье. Даже в университеты, в лицеи, в колледжи пускали этих женщин, показывали им досье на девочек. Они расспрашивали учителей. Если нашли хорошую девочку, могут связаться с ее родителями, чтобы организовать знакомство. Если по фотографиям дети не против, то им организуют встречу»</em> (10). В целом, первый фильтр родительского отбора происходит заочно. Традиции не позволяют привести для знакомства девушку, не получив для этого предварительного согласия родителей. Поводом для отказа от знакомства могут быть ее возраст, район проживания, национальность, положение родителей и пр. Вот как описывает свое удивление молодой человек из Кыргызстана: <em>«У меня совсем недавно с мамой произошел разговор. Я был обескуражен. Я хотел познакомить родителей со своей девушкой. Но мама сказала: «Нет, ты приведешь домой только ту девушку, которая станет твоей женой». Я был ошарашен. Я думал, что мои родители более современные. Причем моя мама учительница, то есть это даже не от образования зависит. Это установлено на культурном уровне»</em> (7). Национальность может стать причиной родительского запрета на брак. <em>«Мне не было прямо сказано, но установка от родителей была, что девушку я могу взять только свою, из Кыргызстана, или из Казахстана. Из Узбекистана и Таджикистана тоже нет. Русскую я не смогу взять. Я уверен в этом» </em>(7). Последняя фраза принадлежит молодому человеку, мама которого, киргизка, преподает в школе русский язык и литературу, дома часто говорят на русском языке. Впрочем, не надо делать поспешных выводов о национальной нетерпимости. Внутри страны региональные различия также могут стать препятствием для брака. <em>«У нас в Киргизии существует жесткое деление между областями. Север и юг не очень хорошо друг к другу относятся. На этой почве может быть отказ. Я с севера, если приведу девушку с юга, родители могут сразу отказать»</em> (7). Если предварительный отбор прошел благополучно и знакомство состоялось, то приступают к сватовству, которое также является многоактным действием. (При отсутствии согласия невесту могут и украсть [Ларина, Наумова, 2010]). Мать жениха приходит в дом невесты с корзиной подарков. Если женщины договорились, то к переговорам присоединяются мужчины, которые оговаривают сроки и условия проведения свадьбы. Обряд помолвки сопровождается ритуальными действиями, например, в Узбекистане это разламывание лепешки. Это вправе делать только мужчины рода. Кусочки такой ритуальной лепешки вместе с конфетами упаковывают и раздают родственникам с обеих сторон. Отдельно проходит обряд надевания будущей свекровью сережек невестке как символ принятия девушки в новую семью (<em>«</em><em>сырга салу»</em>). Мать невесты должна получить ценный подарок от родителей жениха, который имеет красноречивое название «за молоко матери». Затем уплачивается калым за невесту, который получают ее родители². Отдельно жених дарит невесте ценный подарок или выделяет долю в собственности («махр»), что останется с ней и в случае развода.<em> «Муж по исламу обязан подарить жене драгоценный подарок, и эта сумма оговаривается»</em> (2). Затем приходит очередь провожать невесту из отчего дома в дом жениха («кыз узату»). Предварительно в дом новобрачных привозят приданное невесты («сарпа» у узбеков или «сеп» у казахов). Это делается в присутствии родственников жениха. Важно, чтобы они были удовлетворены обилием и качеством приданного. Не случайно «сарпа» переводится с узбекского языка как «с ног до головы», что подчеркивает обилие вещей, позволяющих полностью покрыть потребность невестки в одежде. В разных странах Средней Азии свои традиции, придающие своеобразие и национальный колорит свадебным торжествам. Например, у узбеков свадьбу предваряет утренний плов («ош»), на который собираются только мужчины. Также плов обязательно готовят, когда жених и его родственники-мужчины приезжают забирать невесту из отчего дома. <em>«У ташкентских узбеков принято, что жених должен всех неженатых покормить пловом с руки»</em> (10). А у казахов есть отдельный обряд предоставления невесты родственникам жениха под традиционную музыку на домбре («беташар»). Наконец, молодые регистрируются в ЗАГС, кроме того, их союз скрепляет представитель духовенства («никах» или «никох») [Латипова, Ганиева, 2019], после чего наступает черед собственно свадьбы. Но на этом история не заканчиваются. В некоторых регионах родители невесты должны приносить еду в дом новобрачных три раза в день в течение нескольких недель после свадьбы, а молодая жена должна встречать гостей в платьях, доставшихся ей в качестве приданного. В гости к новобрачным приходят гости, много гостей, и невестка должна встречать, радовать глаз, меняя наряды, при этом закрывать рот символическим платком, не произнося ни звука. Право голоса у нее появляется после того, как свекор сделает ей подарок. Это может произойти на следующий день, или через несколько недель, как повезет.

<em><strong>Критика традиционной свадьбы</strong></em> В отличие от российских студентов молодые представители Средней Азии имеют более обширный опыт посещения свадеб. Свадьба как акт единения кланов предполагает широкое вовлечение родственников без возрастных ограничений, поэтому родители, старшие родственники брали их с собой на свадьбы с детских лет. <em>«За всю жизнь была на свадьбе, наверное, раз 10 или 15. У меня нет такого понятия – дальние или недальние – просто родственники»</em> (1). <em>«Меня брали с очень раннего возраста»</em> (6). <em>«С детства ходил по свадьбам. Обычно меня брали дед с бабушкой» </em>(8). В интервью отчетливо прочитывается дистанция между тем, «как считают правильным родители» и «какую свадьбу хочу я». Собственную свадьбу в мечтах видят более приватную, менее обременительную с точки зрения затрачиваемых усилий и денег. <em>«На своей свадьбе я хочу видеть только близких мне людей. Моя семья, мои подруги, друг и больше никто» </em>(1). <em>«Я не любитель этих больших тоев. Мне не нравится такое»</em> (4). <em>«Огромное количество родственников, которых ты просто не знаешь. Минимум сто-двести человек – мне не хотелось бы. Мне хочется локальную свадьбу, с близкими людьми»</em> (8). <em>«Я сейчас как раз замуж выхожу. И мы с родителями по этому поводу спорим. У родителей ментальность такая, что нужно весь мир пригласить даже если они мало общаются, из уважения, а иначе что они подумают о нас»</em> (2). Респонденты противопоставляют «традиционной» свадьбе так называемую «современную», которую часто называют «европейской». При этом никто из наших респондентов в Европе на свадьбе не был. Речь идет о ментальной конструкции, построенной на отрицании того, что более всего раздражает в традиционной свадьбе. <em>«Вызывает отвращение само это мероприятие, которое проходит в традиционном формате. Мы хотим более по-европейски»</em> (2). В данном случае Европа мыслится не как реальный образец (со множеством национальных различий в свадебных форматах), а как символ вестернизации, победы индивидуализма над клановой архаикой азиатского общества. В контексте интервью «свадьба по-европейски» характеризуется меньшим числом приглашенных гостей, более скромным форматом свадебного торжества, иной музыкой, стилистикой проведения и, возможно, изменением традиционных финансовых схем. <em>«Чаще всего на традиционных свадьбах все оплачивает сторона жениха. Но в моей семье были более европейские взгляды и поэтому у нас оплачивали пополам. Каждый платил за своих гостей»</em> (10). Представление о традиционном каноне редуцируется к словам – «много гостей», «богато», «ритуалы», «престиж». Характерно высказывание: <em>«у нас не традиционная семья в смысле помпезности» </em>(10).<em> «У нас очень любят роскошь, чтобы все в стразиках» </em>(9). Отсутствие личных отношений между молодоженами и гостями является, пожалуй, основной претензией к традиционной свадьбе. <em>«Гостей может быть 300 человек, а ты сам знаешь из них человек 60. Остальные это знакомые родителей, которых зовут чисто из уважения»</em> (3). <em>«Слишком много людей. А ты даже не знаешь, кто это»</em> (4). <em>«Я был на свадьбе, где было 500 или даже 700 человек. Огромные банкетные залы в Казахстане специально для этого есть. Есть даже на 1000 человек, я видел на юге»</em> (8). <em>«Приглашают не только близких людей, как это принято в Европе и в России. Слишком много лишних людей, по-моему, на наших свадьбах»</em> (11). Наши респонденты явно ценят приватность выше общинности. Личные связи ранжируются как более значимые по сравнению с номинальным родством. Вместо родства на первый план выходят личные отношения. <em>«Родственников, даже близких, я бы не хотела себе на свадьбу звать. Я не считаю, что если человек мне по крови родной, то я должна его звать» </em>(1). <em>«Я, конечно, люблю своих родственников, но звать родственников моей бабушки я не собираюсь»</em> (3). Еще одной отчетливо формулируемой претензией в традиционной свадьбе является чрезмерное, неоправданное с из точки зрения респондентов расходование ресурсов семьи. <em>«Накрывают огромный стол, подают первое, второе, режут корову, это тоже большие деньги. Гости наедаются только салатами. Мясо и все остальное они забирают домой. Это чистая трата ресурсов семья» </em>(3). <em>«Мне не очень нравится эта пышность, это пиршество. Лучше поехать на отдых за эти же деньги. чем на минутную роскошь потратиться ради какого-то престижа перед родственниками» </em>(9). Доходит до курьезов. Девушка из Узбекистана рассказала, как на свадебные столы поставили графины с золотыми рыбками. По мнению организаторов, рыбки должны были символизировать богатство. Во время свадьбы рыбки умерли. <em>«Представляете себе? На каждом столе плавают дохлые рыбки! Зачем это делается?»</em> (10). Важно отметить, что критика чрезмерности трат не обязательно связана с дефицитностью ресурсов, то есть критика имеет не столько калькулируемую, сколько ценностную основу. <em>«Если бы я была даже супер-обеспеченным человеком, я бы все равно сделала свадьбу небольшую»</em> (4). Важной претензией к традиционной свадьбе, которую озвучивали в ходе интервью исключительно девушки, явилась закрепленная в традициях и обрядах специфичная роль невесты, которую наши респонденты трактовали в терминах гендерной дискриминации. <em>«После свадьбы в дом новобрачных приходят родственники. Она должна, как кукла, выходить, кланяться, подавать им еду. Она почти не кушает, потому что постоянно ухаживает за гостями»</em> (11). <em>«Очень противная традиция выносить простыню, запачканную кровью. И потом эта простыня с грязными пятнами хранится в сундуке у девушки всю жизнь. У бабушек в сундуках до сих пор хранятся эти вонючие тряпки»</em> (11). <em>«Если честно, я не особый фанат наших традиций, потому что они не принимают девушку как достойную уважения»</em> (11). Поборники гендерного равенства в ходе интервью соскальзывали от обсуждения собственно свадьбы к критике традиционного семейного уклада как такового. Регулярно всплывала тема властной свекрови и бесправной невестки, вынужденной подчиняться согласно неписанной семейной иерархии. <em>«Когда девушка выходит замуж, ее не ценят, ее воспринимают как рабыню, как бесплатную рабочую силу. Она как будто не человек. И только когда она женит своего сына, </em><em>только тогда она получит власть. До этого она никто в этой семье. Когда появляется человек рангом ниже ее, ее невестка, только тогда она начинает выливать все, что у нее накопилось»</em> (11). Традиционный семейный уклад, по мнению респондентов, ведет к тому, что в семьях изначально формируется разное отношение к дочерям и сыновьям. <em>«Дочка воспринимается как гость в твоем доме. Ты ее растишь для другой семьи. Поэтому к дочкам не привязываются у нас. Они воспринимаются как чужие дети»</em> (11). Характерно, что гендерные темы поднимались в интервью только девушками, которые декларировали нежелание быть «куклой», «рабыней» и пр., видя в свадебных обрядах разнообразные доказательства ущемляющего их неравенства. Много гневных слов было сказано по поводу необходимости кланяться гостям и многократно менять одежду, демонстрируя свое приданное. «Д<em>евушку закрывают платком, рядом певец играет на домбре, и поет имена друзей и родственников жениха, которые подходят и кидают деньги. Каждому девушка должна кланяться. Я не хочу этого делать. Я не хочу никому кланяться, я не хочу стоять с закрытым платком» </em>(1). Последнее высказывание подчеркивает неприятие телесных практик, подчеркивающих покорность и беспрекословность женщины. Досталось и узбекской традиции, согласно которой родители невесты должны привозить еду в дом жениха в течение 40 дней после свадьбы. <em>«Вы только подумайте! Когда сестру выдали замуж, целые дни убивались на готовку. Хорошо, что ее семья оказалась понимающей и через три дня они сказали, что больше не надо. Но три дня они это ели! Как они могут есть то, что мы готовили? Почему?»</em> (11). Общий пафос критики традиционной свадьбы восходит к нелогичности многих обрядов. Слова <em>«это не рационально», «я не вижу в этом смысла», «это же тупо», «в чем логика?»</em> повторялись в интервью довольно регулярно. Досталось в том числе и национальным костюмам: «<em>это все нерационально. Наряды, выполненные в традиционном стиле, потом никто не будет носить в повседневной жизни. Они тяжелые, в них жарко» </em>(5)<em>. </em>Объектом критики, в частности, стали подарки гостям, участвующим в свадебных обрядах. Наши респонденты не мыслят свадьбу как ритуал, скрепляющий родственные связи и воспроизводящий социальную иерархию, соответственно не видят смысла в обмене подарками. Место этого они транслируют логику: чья свадьба – тому и подарки, то есть подарки должны доставаться новобрачным. <em>«Приходят пожилые уважаемые люди и им дарят подарки: национальную жилетку ручной работы, или платок белый, или мужчинам колпак. В чем прикол? Моим родителям это тоже дарили, а они не носят. У них их десятки штук лежат»</em> (3). <em>«Куда потом этот чапан носить? Никуда. Передаривают. Или просто лежит дома»</em> (10). Молодые люди пытаются логически доказать абсурдность традиции в изменившихся условиях. Дескать, в прошлом, когда юрты стояли рядом, праздник был общий, что естественно. Однако «с<em>о временем все изменилось. Мы уже живем не рядом, это другой мир. Можно просто созвониться. В тоях нет смысла»</em> (4). Таким образом, список претензий к традиционной свадьбе обширен и, как представляется респондентам, аргументирован. В своей совокупности это звучит как протест против совместности, общности, закрепляемой и воспроизводимой посредством ритуалов, в пользу индивидуализма и сокращения социального принуждения.

<em><strong>Конфликт отцов и детей</strong></em> Дихотомия традиционной и современной свадьбы является формой конфликта отцов и детей.<em> «Я против пышной свадьбы. Для моей семьи это звучит, как будто я убила кого-то» </em>(1). Практически во всех интервью звучит тема конфликта поколений. <em>«Молодежь к этому относится иначе, для нас это больше личное, чтобы не приглашать много гостей»</em> (2). <em>«Про свадьбу с родителями мы не говорим. Знаю, что будут разногласия»</em> (3). Вообще так или иначе, но респонденты часто в ходе интервью позиционировали себя через сравнение с родителями: <em>«Мой папа глубоко религиозный человек, он все соблюдет. Но я не так живу» </em>(4). <em>«Сколько я слышал, кто-то не хотел делать свадьбу, но его заставили. Хотя, скорее, он просто присутствовал, просто как тело, которое нарядили»</em> (8). Многие респонденты подчеркивали поколенческий разрыв в дискуссии о традиционной свадьбе. <em>«У нас был такой президент Каримов, он умер уже. Он узбек. Его внучка недавно выходила замуж, уже после его смерти. Она нарушила все, что можно. Она отпраздновала свадьбу в Лас-Вегасе»</em> (6). Этот пример многократно упоминали как легитимацию своего протеста против традиционности свадеб: если внучка президента страны попрала традиции, то нам тем более можно. Критическое отношение к традиционной свадьбе трактуется молодыми людьми как своеобразный маркер взросления. <em>«Я ходила на свадьбы еще в детстве, и я тогда не понимала, почему мои русские </em><em>подружки в шоке от моих рассказов. С возрастом понимаешь, что это все безумно звучит»</em> (3). Сравнение восприятия в детстве и во взрослом возрасте становится рамкой рассуждения о свадьбе. Детскому восторженному восприятию противопоставляется рассудочность взрослого человека. <em>«Все детство я постоянно ходила с бабушкой, я представляла себя на месте невесты и думала: «Наступит день, и я повторю все это». А сейчас я смотрю на них больше, как на позеров, чем на что-то такое красивое. Сейчас я отношусь к этому… Нет, не негатив, это личное дело каждого, но я бы не повторяла такое на своей свадьбе»</em> (5). При этом важно подчеркнуть, что индивидуальные характеристики семей, степень близости и взаимопонимания родителей и детей могут смягчить, но не полностью нейтрализовать различия в нормативных представлениях поколений. <em>«У меня родители достаточно современные. Но временами все равно: мы купили тебе посуду в приданное. Приданное! Господи, что это за слово такое»</em> (1). Основой конфликта служит спор о том, чьим праздником является свадьба. Молодые считают, что это их день и он должен соответствовать их пожеланиям. Родители считают свадьбу важнейшим днем своей жизни с соответствующими правами на его организацию. <em>«Мы вообще не хотим свадьбу или пусть она будет очень небольшая, камерная. Когда родители это услышали, были очень недовольны. Они сказали: «Как это так? Свадьба для родителей» Мы говорим: «Это же наш день». «Нет, для родителей». И начали перечислять, кого хотят пригласить»</em> (2). <em>«На свадьбе моей сестры был выделен всего один столик для ее подруг, это 8-10 мест. А всего с нашей стороны </em><em>было 60 гостей. Получается где-то 50 мест на родственников, на друзей и коллег родителей»</em> (10). Такая асимметрия прав родителей и детей в выборе формата свадьбы связана не только с традициями, но и с вполне прагматичным обстоятельством: в Средней Азии в брак вступают довольно рано, не успев встать на ноги. Отсутствие собственных доходов лишает молодых людей права голоса. <em>«Родители женят, когда парень и девушка еще только студенты. Они сами еще ничего заработать не успели. Все затраты берут на себя родители»</em> (3). <em>«Я не знаю ни одного случая, чтобы в Кыргызстане свадьбу и калым оплачивал сам парень. Только родители» </em>(3). <em>«Молодые вообще к финансовой теме не допускаются. Им в среднем 18-20 лет, они еще сами ничего не заработали. За все платит глава семьи» </em>(6). <em>«У нас такая цифра есть страшная -18-20 лет. Потом, говорят, ты никому не нужна будешь»</em> (6). Обсуждение темы свадеб часто перетекало в дискуссию об иерархии поколений, принятой в архаичном обществе. Отсутствие права голоса в решении свадебных вопросов трактовалось как частный случай более широкой проблемы межпоколенческого взаимодействия. <em>«У нас патриархальное общество. Мы кто? Мы никто. Люди – это только те, кто с бородами»</em> (11). <em>«У нас живут несколько поколений под одной крышей. И пока дед 70-ти лет не умрет, его 50-тилетний сын все равно ребенок, он обо всем спрашивает своего отца. У нас в семье после дедушки главной была бабушка. И моя взрослая мама отпрашивалась у нее, чтобы куда-то сходить. Это же тупо! Нет независимости, нет развития!»</em> (11). Неприятие традиционной свадьбы далеко не всегда обосновывается рациональными доводами, критикующими демонстративную роскошь. В интервью звучали мотивы, сводящиеся к эстетическому и эмоциональному дискомфорту от традиционной свадьбы. <em>«Я с детства не любила свадьбы, потому что надо было подходить к непонятным людям, всех обнимать, целовать»</em> (1). <em>«Невеста, моя подруга, стояла закрытая платком. Я так ржала над этим!»</em> (1). Роль новой эстетики, транслируемой массмедиа, играет огромную роль в предпочтения молодежи. Молодые люди смотрят кино, где показаны камерные свадьбы, и этот образ контрастирует с тем, что их окружает. <em>«Я смотрел фильм, там свадьба в Греции или Италии была. Высоко в горах, красивая музыка, гостей человек сорок. Я помню, как меня это поразило, как это эстетично»</em> (7). Молодые люди смотрят на традиционную свадьбу через призму иной культурной укорененности. У них, если можно так выразиться, взгляд <em>не аборигена, а туриста</em>. Им нравится яркость традиции, но они не идентифицируют себя с ней. В интервью доминирует отчужденность наблюдателя, который воспринимает свадебные обряды как шоу. Туриста могут переполнять самые разные эмоции, от восторга до отвращения, но эти эмоции накладываются на осознание того, что это уже не его мир. Это иное. <em>«Мне было интересно за этим наблюдать, но не более»</em> (8). <em>«Я люблю ходить по национальным свадьбам, но свою такой видеть не хочу»</em> (8). <em>«Это прикольно»</em> (10). <em>«Я настрадалась от наших традиций. Они красивые, если за ними наблюдать со стороны. Это для туристов как декоративные штучки»</em> (11). Показательно в этом смысле интервью с девушкой из Узбекистана, где первая часть интервью была посвящена свадебным обрядам, а вторая часть – ее личным взглядам и планам по поводу свадьбы. По ходу интервью девушка кардинально меняла риторику. Сначала она была в образе гида, увлеченно рассказывала о традициях, подчеркивая их красоту и зашитые в них сакральные смыслы. Особенно ее впечатлила традиция погружения рук невесты в муку, чтобы дом был полной чашей. <em>«Невесту ведут в центр зала и разворачивают ткань, на которой раскатывают тесто, там мука. И самая уважаемая женщина молится и окунает руки невесты в муку, чтобы в доме было вкусно и щедро. И этот обычай – руки в муке – это очень красиво</em><em>»</em> (11). Но далее девушка перешла к собственным оценкам: <em>«Жить в таком обществе, когда невеста никто, я ни за что не собираюсь. Я возвращаться не буду, останусь в России» </em>(11). От восторженного описания рук в муке до категоричного отказа жить в традиционном обществе прошло всего полчаса.

<em><strong>Воспроизводимость традиции</strong></em> Однако свадебные ритуалы в странах Средней Азии продолжают воспроизводиться. Как объясняют их устойчивость молодые люди, которые их критикуют? Наши респонденты называют несколько причин воспроизводимости традиций. - уважение к предкам, желание избежать конфликт. <em>«Никто не хочет расстроить бабушку, поэтому делают, как она хочет. Иначе это бы уже давно никто не соблюдал» </em>(5). - бесправие девушек как гендерная норма. <em>«На проводах невесты она сидит на возвышении и каждый 30-40 минут меняет свои наряды, показывая, что ей приобрели ее родители. И в каждом новом наряде она делает традиционный поклон. Потом садится, немного посидит и снова переодевается. В большинстве случаев она этого не хочет. Но у девушек редко есть право голоса в семьях. Если им сказали, что они будут десять раз менять наряды, то никто не спорит. Особенно в традиционных узбекских семьях»</em> (5). - дефицит репертуара радостных событий, потребность в разрыве повседневности. <em>«У моего народа нет другой радости, чем сыграть свадьбу и сделать счастливыми своих детей. Чтобы потом всю жизнь вспоминать и смотреть фотографии. Цель жизни - сыграть такую свадьбу, чтобы о ней говорили следующие 20 лет. Сложно перестроить мышление всего народа и сказать им: свадьба – это пустая трата денег» </em>(5). - потребность семей в демонстрации своей успешности, подтверждение социального статуса. <em>«Для них это очень важное событие: показать себя перед родственниками и соседями. Это стимул держать свою семью в достатке» </em>(6). <em>«У меня дядя три раза свадьбу справлял, и каждый раз в кредит. И я не видел, чтобы он сожалел. Главное – показать родственникам, что род в благополучии»</em> (8). <em>«Такая имитация богатства! Все делается ради престижа»</em> (9). - боязнь позора, потери репутации. <em>«Большую свадьбу проводят, потому что боятся осуждения. В локальных беседах могут сказать: «Этот человек провел слабую свадьбу». Люди думают о репутации, поэтому тратятся на свадьбу»</em> (7). - желание опереться на силу клана, использовать принцип взаимности как ресурсную основу решения жизненных проблем. <em>«Вот на похороны приходят люди, чтобы потом и на их похороны пришли. Может и со свадьбами что-то такое есть»</em> (9). <em>«У нас тебя запросто, не особо спрашивая, заставят сидеть с чьим-то ребенком. Как будто мы все вместе, все родственники растим их детей»</em> (11). По сути, в своей совокупности воспроизводимость традиций основана на том, что они «прописывают» индивида в сообществе, обеспечивают погружение «я» в «мы». И бунт, протест против традиций сводится к индивидуализму, к желанию расширения зоны автономного существования. <em>«Мне говорят, сходи к тете, посиди с ее ребенком. Это входит в мои обязанности? Я рожала этого ребенка? Мне это странно и глупо кажется»</em> (11). <em>«Я всю жизнь прожила в большой семье. Но недавно мы купили свой дом и тогда я почувствовал, что жизнь существует. Что можно жить, а не выживать. Что можно на ужин просто приготовить салат, а не варить суп, который захотела бабушка»</em> (11). Следует заметить, что воспроизводимости традиций способствует их трансформация, приспосабливаемость к современности. Они пластичны, гибко следуют ограничениям той или иной семьи – материальным и ментальным. <em>«Обычаи смешиваются с западными традициями. Что-то для какой-то семьи кажется устаревшим. Глава семьи может разрешить какую-то традицию не соблюсти»</em> (6). Свадебные традиции в Средней Азии дифференцированы не только между странами, но и между регионами внутри одной страны. Более индустриальные регионы демонстрируют более спокойное отношение к отклонению от жесткого канона, корректируют традиции в соответствии с новыми реалиями. Аграрные регионы становятся бастионами поддержания неизменных традиций. <em>«Южный и Западный Казахстан – это традиционный, национальный. На Севере традиции чтят, но не до такой степени»</em> (2). Например, северный Казахстан практически отказался от обычая сватовства детей, менее распространено многоженство, кража невест. <em>«Я выросла в северном Казахстане. Нас иногда зло называют обрусевшими. Это абсолютная неправда. Мы чистые. Но у нас не все традиции соблюдаются. Западный и Южный – более традиционный. Там мало уважают женщину. Там влияние ислама намного сильнее» </em>(1). Заметим, что респондент трактует дискриминацию женщин как синоним традиционности.

<em><strong>Варианты отношения к традиционной свадьбе</strong></em> Отношение молодых людей к традиционной свадьбе различно. О количественном наполнении этих групп мы не можем судить ввиду качественной методологии исследования, но важно зафиксировать этот спектр. Первая группа представлена теми, кто добровольно намерен следовать традиционным свадебным обрядам.<em> «У нас есть традиции, и мы их выполняем»</em> (10). <em>«Мне очень нравится вся эта суета, полный дом гостей. Все эти обычаи такие красивые»</em> (10). <em>«В каждом ребенке с детства закрепляется, что эти мероприятия обязательны» </em>(7). Описание свадеб изобилует проявлениями эстетической восторженности. Импонирует эстетика национальных музыкальных инструментов, обрядов, их четкой регламентированности и детализации. Девушек радует возможность собрать щедрый урожай подарков в виде нарядов и ювелирных украшений. Вторая группа объединяет тех, кто умеренно критикует свадебные традиции, но готов им подчиниться, чтобы не расстраивать родственников. Это группа свадебных конформистов. <em>«Мне бы хотелось обойтись без этого, но знаю, что придется подчиниться»</em> (10). Одна девушка из Узбекистана рассказала фрагмент своих детских воспоминаний. На свадьбе старшей сестры отец, угощая пловом друзей, сказал, что его мечта – дожить до утреннего плова на ее свадьбе. <em>«И я эти слова впитала и не хочу расстраивать своего папу» </em>(6). Эта же девушка с явным восхищением рассказывала про щедрость подарков невесте. <em>«Моей знакомой из Бухары подарили золотых браслетов, прямо до локтя можно руку украсить»</em> (6). Желание не расстраивать отца органично уживалось с желанием украсить руку до локтя золотыми браслетами. Умеренные критики в ходе интервью периодически извиняются за то, что позволяют себе критически высказываться о традициях (<em>«Может это не хорошо, что я так говорю»</em>). Наконец, третья группа представлена резкими критиками традиционных свадебных обрядов. Они ведут себя спокойно и порой высокомерно по отношению к родителям, которых они, как им кажется, переросли в своем развитии (<em>«Не нужно на них злиться, они не виноваты, что такие»</em>). Они критикуют не снизу, с позиции вынужденной подчиненности, а сверху, с позиции своего осознанного интеллектуального превосходства. В этой группе транслируется убежденность, что они смогут договориться с родителями и настоять на своем, провести свадьбу вопреки традиционному канону.

<em><strong>«Шведский стол» свадебных традиций</strong></em> В интервью многократно проявлялось восприятие многоходовой обрядовости не как традиционного монолита, который можно принимать или отрицать в его комплексности, а как набора практик, отношение к которым дифференцировано. Соответственно, строились планы на частичное следование традициям. Если уместна аналогия, то обряды воспринимались не как комплексный обед, а как шведский стол, предоставляющий право выбора. <em>«Из традиций я оставлю только то, что мне нравится»</em> (1). Например, в Узбекистане невеста после свадьбы должна встать в 5 часов утра, чтобы поклонами поприветствовать родственников мужа. Однако <em>«мы решили дать поспать»</em> (6). Избирательность по принципу «это беру, а от этого отказываюсь» подчеркивает специфическую природу обрядовости в современном обществе. Традиционная свадьба в комплексе мероприятий обеспечивала своего рода прописку невесты в новый род с соответствующими обязательствами перед ней и ее детьми. Череда обрядов с привлечением множества свидетелей (гостей) сертифицировала брак как достояние рода. Принцип «шведского стола» разрушает эту систему, оставляя внешнюю обрядовость как внешнее свидетельство приверженности традициям, выхолащивая его суть. Довольно показательный рассуждения девушки из Узбекистана, которая хочет традиционную свадьбу. <em>«Всегда нахожусь под впечатлением от этой красоты, от приятной суеты. Я хочу провести все по традиции» </em>(6). Девушка детально и восторженно описывает обрядовую часть свадьбы, демонстрирует знание этого вопроса и вообще полную лояльность традициям. <em>«Я бы хотела, чтобы мой будущий муж, как положено, пришел к моему отцу, заплатил достойный выкуп, чтобы он заплатил за все торжество».</em> И тут же продолжает: <em>«Но я не хочу жить с его мамой. Я хочу иметь свою кухню и жить без свекрови. Мне будет тяжело с настоящей узбекской свекровью. Не хочу обставлять его дом. Хочу все свое, технику, мебель не в его дом покупать, а в свой»</em> (6). То есть внешняя сторона обряда вызывает эстетический восторг и желание ему следовать. Тогда как традиционный семейный уклад, воспроизводимый через свадебные обряды, не устраивает и решительно отторгается. Другой молодой человек из Кыргызстана категорически против масштабной свадьбы, однако с радостью готов соблюдать традиции, предшествующие свадьбе. Он признает право родителей выбрать ему невесту. Приветствует сватовство, выкуп невесты. Но свадьбу своей мечты описывает как ту, что видел в европейском кино – мало гостей, тихая музыка, светские разговоры, никаких многочисленных родственников. То есть отсутствует целостность восприятия свадебной традиции, взаимосвязанности и неотъемлемости их элементов как ритуала прописывания новой семьи в социальных отношениях общины. Поскольку речь идет о странах Средней Азии, то нельзя не сказать о скреплении брака представителями духовенства (имамом или муллой). Эта мусульманская традиция не вступает в противоречие со светской нормой регистрации брака в ЗАГС. Эти обряды совершают поочередно (например, в Узбекистане муллам запрещено совершать обряд без справки из ЗАГС³). Сакральность религиозного обряда выделяет его в отдельный смысловой регистр. Даже самые решительные ниспровергатели традиций склонны пройти этот обряд. Девушка, рассуждающая о традиционной свадьбе с использованием таких слов, как «отвращение», «ужас», говорит: <em>«В мечеть мы сходим, мы сами хотим»</em> (2). Таким образом, нет полного отождествления свадебных ритуалов и мусульманского религиозного таинства. Единственный отказ от никяха в наших интервью был связан с тем, что избранник русский.

<em><strong>Заключение</strong></em> Все молодые люди были свидетелями свадебных обрядов у себя на родине, имели собственный эмоциональный опыт участия в традиционных свадьбах. Их отношение к свадебным обрядам характеризуется амбивалентностью, что является следствием их специфической социальной диспозиции – выходцы из Средней Азии, обучающиеся в крупнейшем городе России. Они являются инсайдера и аутсайдерами в одном лице. С одной стороны, они (как инсайдеры) детально знают обряды, с радостью рассказывают о них, выполняя роль квалифицированных гидов. Они признают красоту обряда, ценят его эстетическую составляющую. С другой стороны, они (как аутсайдеры) критически оценивают свадебные традиции, подчеркивая их архаичность и нерациональность. Особенное неприятие вызывает численность гостей на свадьбе. Диапазон отношения к свадебным обрядам варьируется от снисходительного прощения («у моего народа так мало радости») до резкого неприятия, протеста против традиций («ненавижу», «это полный бред»). Основой неприятия выступает то, что респонденты, живя в чудом городе, преодолевая массу бытовых трудностей, приспосабливаясь к новой среде, начинают ощущать себя активными <em>субъектами</em>. Тогда как свадебная традиция предписывает им роль <em>объекта</em>, на который направлены усилия родственников и социального окружения, где их мнение о формате свадьбы мало кого интересует. Фактически, традиционная свадьба воспринимается ими как подчинение их индивидуального «я» воле сообщества. Однако, говоря о предполагаемой свадьбе, практически все молодые люди хотят провести ее на родине и намерены выбрать в мужья (жены) людей своей национальности. Кто-то при этом готов пойти на компромисс, а кто-то на конфликт с родственниками. Традиции и обряды трактуются вестернизированными молодыми людьми не как «комплексный обед», а как «шведский стол», с которого они что-то готовы взять, а что-то намерены игнорировать.

Литература <em>Большаков В.П.</em> Культурные практики в процессах становления культуры // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. 2016.№ 2 (27). С.16-22. <em>Ларина Е.И., Наумова О.Б.</em> «Кража – это вечный наш обычай»: умыкание невесты у российских казахов // Этнографическое обозрение. 2010. № 5. С.3-20. <em>Латипова Н.М., Ганиева М.Х.</em> Религия в жизни современной молодежи Узбекистана // Экономика. Социология. Право. 2019. № 4 (16). С.58-64. <em>Сумачев</em><em> А.В.</em> Уголовно-правовое регулирование народных обычаев // Вестник Тюменского института повышения квалификации сотрудников МВД России. 2014. № 2 (3). С.25-28. <em>Хушкадамова Х.О.</em> Семейно-брачные отношения в современном таджикистанском обществе // Социология власти. 2010. № 3. С.79-88. <em>Хушкадамова Х.О.</em> Национальные обряды в современном Таджикистане // Социологические исследования. 2011. № 5 (325). С.78-81. <em>Юнусова Н.М.</em> Роль семейных традиций и домашних ритуалов в формировании личности ребенка // Вестник Таджикского национального университета. 2013. Т.2. № 3-7. С.192-194.

Attitude to the traditional wedding of students from Central Asia studying in Moscow Svetlana Y. BARSUKOVA, Dr. Sci. (Soc.), Professor, Department of Sociology, Faculty of Social Sciences, National Research University Higher School of Economics, Moscow, Russia ( <a target=_blank href="mailto:sbarsukova@hse.ru">sbarsukova@hse.ru</a> ) <strong>Acknowlegements.</strong> This work was supported by Russian Foundation for Basic Research (RFBR) (project No. 20-59-22001). <strong>Abstract.</strong><strong> </strong>A traditional wedding is an important part of the cultural code of the inhabitants of Central Asia. Can a wedding become a point of conflict between generations? The article is devoted to the attitude to wedding traditions of young people from Central Asian countries (Uzbekistan, Kazakhstan and Kyrgyzstan) who study in Moscow. The research method is a semi-structured interview (N=23). In the interview, the distance between "what parents think is right" and "what kind of wedding I want" is clearly visible. Young people want to hold their own wedding more privately and less burdensome in terms of effort and money spent. There are several reasons for the reproducibility of wedding traditions: - respect for the ancestors, the desire to avoid conflict with relatives, - disenfranchisement of girls as a gender norm, - the need of families to demonstrate their success, - fear of shame, loss of reputation. The attitude of young people to a traditional wedding varies. Someone is willing to voluntarily follow traditional wedding rituals. Someone moderately criticizes wedding traditions, but is ready to obey them so as not to upset relatives. Someone sharply criticizes traditional wedding ceremonies and intends to hold a wedding contrary to the traditional canon. <strong>Keywords:</strong> wedding rituals, rituals of the life cycle, youth, students, generational conflict, wedding in Central Asia

<strong>References</strong> Bolshakov V.P. (2016) Cultural practices in the formation of culture. <em>Vestnik Sankt-Peterburgskogo Gosudarstvennogo Universiteta Kulturi I </em><em>Iskusstv</em> [Bulletin of the St. Petersburg State University of Culture and Arts]. No. 2 (27): 16-22. (In Russ.) Larina E.I., Naumova O.B. (2010) Capture is our everlasting custom: bride kidnapping among the Russian kazakh. <em>Etnograficheskoe Obozrenie</em> [Ethnographic Review]<em>.</em> No. 5: 3-20. (In Russ.) Latipova N.M., Ganieva M.H. (2019) Religion in the life of modern youth of Uzbekistan. <em>Ekonomika. Sotsiologiya. Pravo</em> [Economy. Sociology. Law]. No. 4 (16): 58-64. (In Russ.) Sumachev A.V. (2014) Criminal law regulation of folk customs. <em>Vestnik Tyumenskogo Instituta Povisheniya Kvalifikatsii Sotrudnikov MVD Rossii </em>[Bulletin of the Tyumen Institute for Advanced Training of employees of the Ministry of Internal Affairs of Russia]. No. 2 (3): 25-28. (In Russ.) Hushkadamova Kh.O. (2010) Marriage relations in modern Tadzhikistan society. <em>Sotsiologiya Vlasti</em> [Sociology of Power]. No. 3: 79-88. (In Russ.) Hushkadamova Kh.O. (2011) National rites in Tajikistan today. Sotsiologicheskie Issledovaniya [Sociological Studies]. No. 5 (325): 78-81. (In Russ.) Yunusova N.M. (2013) The role of family traditions and household rituals in the formation of a child's personality. <em>Vestnik Tadzhikskogo Natsionalnogo Universiteta </em>[Bulletin of the Tajik National University].Т.2. No. 3-7: 192-194. (In Russ.)