Написать о вкладе Николая Ивановича Лапина в развитие социологии в России, казалось бы, просто. Его труды широко известны, они поистине неисчерпаемый источник научных идей и практик их реализации самим этим ученым и его учениками в нескольких поколениях социологов. С другой стороны, мы встречаемся с таким разнообразием научных интересов исследователя, который работал не просто на границе взаимодействия нескольких наук, но и за более чем 60 лет научной деятельности создал труды, которые до сих пор вызывают интерес социологов, философов, историков философии и социологии, системотехников, исследователей трудовых коллективов, правоведов, психологов, представителей других направлений социального знания. И в каждом из них мы находим разносторонний авторский подход, который становился надежной опорой создания ряда научных направлений отечественной науки: социология организаций, социология управления, социология инноватики, социальных проблем глобального моделирования, социология кризисного социума и социокультурной трансформации, региональная социальная компаративистика. Темперамент Н.И. Лапина как ученого не ограничивался научными исследованиями. Он был в центре организационных новаций, будь то создание новых лабораторий и отделов социологического профиля в институтах, организация новой редакции в издательстве, участие в подготовке условий для создания первого в стране социологического института (Института конкретных социальных исследований), организация Российского общества социологов, утверждение социологии и политологии в списке номенклатуры специальностей, по которым присуждаются ученые степени по социологии, что открыло путь созданию в вузах социологических факультетов и кафедр, других институций, направленных на укрепление места социологии в системе общественных наук в России и в повышение ее роли в изучении социальных проблем страны. Нельзя не упомянуть вклад Н.И. Лапина в создание и координацию крупных исследовательских проектов «Социальная организация промышленного предприятия: соотношение планируемых и спонтанных процессов» (1968–1973), «Труд и профессиональные характеристики рабочих в автоматизированном и неавтоматизированном производствах» (1972–1973), «Нововведения в организациях: стимулы и препятствия» (1977–1984), «Социально-экономические аспекты развития и применения микропроцессорной техники в странах – членах СЭВ» (1983–1985). Два крупных проекта, задуманных Николаем Ивановичем Лапиным, осуществляются и сейчас коллективом, которым он руководил последние 30 лет – Центр изучения социокультурных изменений Института философии РАН: всероссийский мониторинг «Ценности и интересы населения России» (с 1990 г.), «Социокультурная эволюция России и ее регионов» (с 2005 г.). Диапазон ученого был столь широк, что трудно назвать социологическое направление, по которому он бы не оставил значимых научных работ. Читая их сегодня, видишь, что в каждое Лапин внес весомую лепту. В этом сказывалась научная любознательность ученого, его фундаментальная философская подготовка на философском факультете МГУ в горячую пору идеологического противостояния сторонников партийности философии и профессиональных преподавателей, которые привлекали студентов к самостоятельному изучению источников, учили научному подходу к предмету.

Такой фундаментальный подход определил интерес Лапина к самостоятельной реконструкции начальных этапов формирования взглядов К. Маркса, что вылилась в 1968 г. в защиту докторской диссертации и публикацию монографии «Молодой Маркс», выдержавшей 3 издания в России и 11 изданий в других странах мира [Лапин, 1968]. Обращает на себя внимание заостренный Лапиным факт, что на становление материалистических взглядов Маркса большое влияние оказало проведенное самим Марксом социальное исследование среди крестьян Мозельского края и чиновников. Здесь видится первое обостренное внимание Лапина к эмпирическим фактам, что позднее выльется в неизменный интерес к изучению реальных социальных общественных проблем на основе достоверных эмпирических данных, в желание их анализировать и соотносить с теоретическими положениями и выводами, которые обосновывал ученый.

Теоретические новые подходы и собственные разработки Н.И. Лапина были в основе практически всех проектов, которые он инициировал и воплотил в жизнь. В рамках статьи невозможно сказать даже о половине из них, остановимся на трех основных направлениях. Первое – самое раннее (1968–1973), посвящено социальной организации промышленного предприятия и труду рабочих в автоматизированном и неавтоматизированном производствах. Второе направление посвящено изучению социокультурной эволюции России и ее регионов, которое включало теоретическую разработку АСК-концепции и эмпирическую часть – всероссийский мониторинг и реализацию программы «Социокультурный портрет регионов». Третье направление, которому Н.И. Лапин посвятил свои последние годы – участие в мегапроекте Института философии РАН «Российский проект цивилизационного развития», воплотившем размышления об истории и судьбе России, ее месте на цивилизационной карте мира. В нем рассматривалось, какие институты и механизмы общественного бытия и сознания двигают страну в ее своеобразном цивилизационном состоянии. Не сомневаюсь, что эти размышления подпитывались тем социологическим материалом, который за несколько десятилетий составил научный капитал ученого – философа и социолога.

Итак, первое направление сейчас, на первый взгляд, самое тривиальное – <strong>изучение предприятия как социальной организации</strong>. Но в контексте времени, когда в стране была сделана попытка провести косыгинские реформы с некоторым ослаблением административного диктата и расширением самостоятельности предприятий, встретившая после чехословацких событий 1968 г. нарастающее противодействие, теоретическая постановка проблемы соотношения планируемых и спонтанных процессов на предприятиях обладала несомненной научной новизной. В это время преобладал административно-командный подход в управлении страной и предприятиями, в котором не было места несогласованной инициативе снизу, учету личных интересов работников предприятий, не совпадающих с целями организации. В этом исследовании был использован структурно-функциональный анализ предприятия как социальной организации в противовес рассмотрению предприятия только как производственного коллектива. Такой подход позволил минимизировать влияние идеологических установок и осуществить критический анализ социальных процессов на предприятиях. В теоретическом плане была предложена концепция социальной организации предприятия как системы социальных групп, возникшей на стыке двух систем – предприятия и общества. Обоснованы функции и изменяемые параметры социальной группы: анализировались группообразующие факторы, морфологические и динамические характеристики. Была проведена типология социальных групп на советском предприятии (целевые, неформальные и др.), рассмотрены особенности каждой из них. Социальные процессы на предприятиях были классифицированы по определенным функциям – генетические, базовые, интегративные, поддерживающие, регулирующие, обоснован перечень спонтанных факторов социальных процессов. Базовая концепция и методология Н.И. Лапина легли в основу специальных программ исследования структуры и динамики социальной организации промышленного предприятия, в которых участвовали многие научные коллективы под руководством в будущем известных советских социологов: О.И. Шкаратана, Л.С. Бляхмана, Н.Ф. Наумовой, А.И. Пригожина, В.В. Колбановского, В.Н. Шаленко и др. Были выполнены 29 эмпирических исследований на почти 100 объектах, опрошено около 25 тыс. человек. Проанализированный материал позволил сделать неутешительные выводы об обострении социальных проблем труда на предприятиях, о широком распространении тяжелого ручного и непривлекательного видов труда, охватывающих большие группы рабочих, об устойчивой тенденции падения престижа труда рабочих в обществе. Предложения к изменению такого положения, в том числе привлечение рабочих к управлению делами предприятия, высказанные в записке «Социальные потребности в механизации и автоматизации тяжелых и вредных видов труда» в адрес Правительства страны, не были услышаны. Проект закрыли в 1973 г., многие его результаты, методология и инструментарий не были опубликованы в те годы. Только спустя 32 года Н.И. Лапину удалось издать программу и инструментарий, а также современный комментарий и два тома материалов, подготовленных в те годы для публикации [Социальная организация…, 2005]. Делая сегодня выводы о теоретическом и практическом значении описываемого исследования, можно отметить, что это была первая систематическая работа в отечественной социологии организаций, которая дала импульс к разработке широкого круга проблем изучения предприятий и организаций, развитию заводской социологии, послужила зарождению социологии инноваций. Это направление возникло на стыке двух ориентаций, реализуемых исследовательским коллективом под руководством Н.И. Лапина. Во-первых, на основе исследований технологических инноваций был сделан вывод о необходимости изучения социально-психологических аспектов инновационных процессов и, во-вторых, проведенный анализ низкой эффективности планов социального развития, широко внедряемых в то время на предприятиях, привел к заключению о влиянии спонтанных процессов на производстве на планируемые [там же: 38]. Проект «Социальная организация» подготовил соответствующий уровню социологической науки своего времени инструмент, позволяющий эмпирически изучать и теоретически анализировать и обобщать факторы социальных процессов на предприятии. Междисциплинарный характер проекта стимулировал формирование в стране отраслевых социологических направлений: промышленной социологии, социологии труда, повлиял на совершенствование планирования социального развития предприятий, на изучение конфликтов в производственных коллективах и др. Позже в рамках этого направления оформилось практическая ветвь социологии - консультации по управлению и организационному развитию предприятий [Пригожин, 2005: 60].

Второе направление, которому хотелось бы отдать дань в статье – <strong>социокультурная эволюция России и ее регионов</strong>. При реализации этого направления была сформулирована авторская теоретическая концепция – антропосоциокультурный подход (АСК-подход), который дополняет в современной интерпретации междисциплинарные методологии изучения человека, его сообществ и общества в целом. Данный подход позволяет понять общество и личность как противоречиво-динамическую систему, включающую действующих индивидов, природные условия, культуру и социум как совокупность отношений между людьми в процессах их деятельности. Выстраивание этой концепции проходило параллельно с изучением наиболее острых проблем развития российского общества в переломный период современной истории, когда прекратила существование страна – Советский Союз и с большими противоречиями и рисками дальнейшего распада страны происходило становления новой – постсоветской России. Н.И. Лапин не мог остаться в стороне от анализа причин распада СССР. Он видел эти причины в тотальном отчуждении человека, которое породило отчуждение социума от развития, его кризисное состояние. В статье 1990 г. «Тотальное отчуждение и общий кризис раннего социализма» Лапин выдвинул гипотезу о двух сопряженных кризисных циклах, или «восьмерке блужданий российского общества между либерализацией и рецидивирующей традиционализацией [Лапин, 1990: 15–23]. Можно констатировать, что эта гипотеза проверяется практикой и сегодня.

В наиболее полном виде концепция АСК-подхода воплощена в многолетнем исследовании, которое проводил Центр изучения социокультурного развития Института философии РАН под руководством Н.И. Лапина. Начиная с 1990 г. с периодичностью в 4–5 лет проходил Всероссийский мониторинг, который давал богатый эмпирический материал о ценностных ориентациях населения, его социальном самочувствии, отношении к разным аспектам повседневной жизни и оценках общественных событиях в масштабе страны и регионов проживания респондентов. АСК-подход предполагает анализ функций и структур, включая анализ социокультурной динамики. За годы мониторинга на основе получаемых данных были созданы несколько методик: для изучения стратификации общества, выделения среднего класса и материальных страт, уровня и качества жизни, социального самочувствия и благополучия, направлений профессиональной мобильности, мобильности в условиях смешанной экономики, структуры ценностей населения, состояния политической системы в контексте прав и свобод человека, измерения человеческого и социального капитала, инновативного поведения населения и некоторые другие. Одними из важнейших направлений исследований стали изменения структурации общества за последние 30 лет: характеристика направлений социальной и профессиональной мобильности населения, разгосударствление собственности и занятость в секторах смешанной экономики, динамика социальной стратификации, соотношение материальных слоев, формирование акторов развития (среднего класса, слоев с интеллектуальными и организационными ресурсами, молодежных когорт). Н.И. Лапин уделял большое внимание характеристикам состояния общества, которому соответствовал конкретный период проведения мониторинга. Поскольку он проводился с периодичностью в 4–5 лет (всего проведено 7 волн), можно было фиксировать тот или иной темп динамики происходящих изменений и качественно новое состояние общественных проблем. Но в своих исследованиях Николай Иванович не ограничивался современным актуальным материалом, а уделял большое внимание исторически обусловленным чертам общества, заглядывал вглубь веков, находя в них многие истоки современных проблем, в частности во взаимоотношениях элит и общества, пассивности и патернализма населения. Обобщающий комплексный анализ российского общества, который итожит многолетние исследования Николая Ивановича Лапина, содержится в его последней монографии [Лапин, 2021].

Целью мониторинга было не фиксировать сиюминутные проблемы, настроение общества и политическую конъюнктуру, а выявить устойчивые тенденции трансформации российского общества, их восприятие людьми, по возможности, пути решения основных проблем в интересах населения. За годы мониторинга было проведено интервью почти с 10 тысячами респондентов по выборкам, репрезентирующим население России по основным социально-демографическим характеристикам.

Ключевая проблема и задача исследования, сформулированная Н.И. Лапиным в начале мониторинга, состояла в том, чтобы определить структуру ценностей населения и их типологию в соответствии с градацией: традиционные, современные (модернистские, либеральные) и универсальные, общечеловеческие. Эта типология актуальна и в современном контексте, поскольку дает информацию о том, насколько предлагаемые обществу преобразования соответствуют доминирующим в нем ценностным ориентациям, и приближает к ответу на вопрос - будут ли они поддержаны населением и какими его группами. При анализе данных уже первой волны мониторинга (1990) Лапин выделил центральное противоречие структуры базовых ценностей россиян – значительно возросло влияние властолюбивого эгоизма и вседозволенности, которые противостояли повседневному гуманизму и традиционным ценностям большинства населения. Мониторинг отразил динамичное совмещение всех трех типов культурно различных ценностей. В начале наблюдений (1990–1996) отмечалась либеральная модернизация структуры ценностей, близкое к ним положение занимали универсальные ценности, а традиционные располагались в нижней половине перечня ценностных позиций [Кризисный …, 1994]. В 1996–1999 гг. в сознании населения произошли частичный возврат к ценностям советского прошлого, определенная ретрадиционализация ценностей. В последующие годы (с 2000 г. по 2015 гг. – последняя волна мониторинга) отмечалась тенденция стабилизации различных типов ценностей, взаимоприемлемый симбиоз, который стал адаптивным ответом разных слоев населения на аксиологические вызовы возникшего контрастного в социальном отношении общества. Изучение ценностей населения стало неотъемлемой частью анализа путей развития постсоветского общества начиная с кризисного этапа 1990-х гг. Ценности, по Н.И. Лапину, являются глубинными регуляторами человеческих действий самих индивидов и социальных групп как субъектов общественных процессов [Динамика ценностей…, 1996: 14].

Н.И. Лапину принадлежит периодизация и раскрытие содержания каждого из периодов в общественном развитии России постсоветского времени. Подчеркну, что эта периодизация имела под собой серьезную эмпирическую базу, включающую, помимо анализа социокультурных и экономических процессов, состояние общественного сознания населения, дифференцированного по социальным, демографическим, поселенческим, функциональным группам.

Были выделены три качественных этапа развития России, обоснованные теоретическим анализом материалов мониторинга. На первом этапе (1990-е гг.) происходившие социально-экономические и политические реформы отличались остроконфликтым характером, при них дестабилизировалась структура населения, более 50% людей по материальному положению оказались на и за гранью выживания. Средний класс (выделенный по материальному уровню жизни, образованию и самоидентификации) начал формироваться, составляя к началу 2000-х гг. менее 15% населения с доминированием нижнего, нестабильного по положению слоя в его составе. Верхний средний слой был занят преимущественно в частном секторе экономики (54%) и на акционерных предприятиях (46%). На этом этапе с формированием многоукладной экономики изменились профессиональные предпочтения, особенно молодежи, которая стремилась работать в частном секторе. Но более старшие возрастные группы слабо адаптировалась к рынку труда, оставались невостребованными на предприятиях новых форм собственности. Возраст стал существенным фактором занятости и материальной дифференциации населения. В эти годы сохранялось базовое ядро ценностей, среди которых доминировали порядок, семья, общение при постепенной либерализации структуры ценностей, складывалась ценностная поддержка, культурная легитимация процессов российской трансформации. К концу этого периода структура ценностей населения стала более либеральной, но с сохранением традиционалистских компонентов. На первом этапе было зафиксировано острое противостояние ценности свободы человека и его безопасности, усугубляемой вседозволенностью снизу и сверху. До четверти населения поддерживали ценности вседозволенности, порожденные состоянием хаоса первого десятилетия реформ. Рост преступности, незащищенность от угроз волновали более 95% граждан, как и отсутствие равенства перед законом и судом. Эти оценки подкреплялись низким доверием граждан к правоохранительным институтам. Вместе с тем к этому времени произошло повышение удовлетворенности части россиян своей жизнью и уверенности в будущем. Многие освобождались от патерналистских ожиданий, становясь более самостоятельными в решении жизненных проблем.

На втором этапе – «нулевые годы» XXI в., три волны мониторинга показали стабилизацию новых структур и процессов. В России устоялась социальная стратификация занятого населения, большинство которого занято в индустриальном секторе с элементами доиндустриальной и постиндустриальной экономики. Самый большой социальный слой – до 40%, составляли адаптированные к экономическим условиям работники, обладающие востребованной квалификацией, но в своем большинстве небольшими ресурсами повышения своего социального статуса. В то же время около 50% населения имели культурный капитал, профессионализм и были более-менее адаптированы к переменам. Они могли рассматриваться как социальная база экономической модернизации, создали массовую базу распространения демократических установок и либеральных ценностей. Эти слои позитивно оценивали свое ближайшее и отдаленное будущее, у них закрепляются рыночные стереотипы и положительное отношение к реформам в России. В обществе в целом шло увеличение численности сторонников свободы, достигнув в 2010 г. одной трети населения, в среднем классе этот показатель был еще выше. Запрос к государству на обеспечение личной безопасности выдвигали около 50% населения. Появилась надежда, что можно совместить свободу и безопасность, если будут эффективно исполняться государственные функции.

События третьего этапа показали, и это зафиксировала 7-я волна мониторинга – 2015 г., что эта проблема не может быть удовлетворительно решена в современных российских условиях. Резервы роста были исчерпаны, страна стояла перед дилеммой: стагнация возникшего социального порядка или его модернизация? В России воспроизводились социокультурные контрасты и риски для населения. С другой стороны, осуществлялась постепенная модернизация общества. Численность среднего класса немного уменьшилась в результате отсутствия позитивных сдвигов в экономике и низких темпов создания высокотехнологичных, хорошо оплачиваемых рабочих мест. Средний класс сохранял б<em><strong>о</strong></em>льший оптимизм, легче преодолевал кризисы, чаще выбирал активные стратегии сохранения или улучшения своего материального положения, чем другие слои общества. Он меньше рассчитывает на помощь государства и чаще высказывается за самостоятельность, против вмешательства государства в деятельность частного сектора. В менталитете среднего класса устойчиво сохраняются и даже постепенно увеличиваются ценности самостоятельности, автономности, свободы. Опрос показал, что незащищенность от бедности остается в обществе на критическом уровне (60%), хотя несколько снижается незащищенность населения от преступности, произвола чиновников и правоохранительных органов. Впервые в опросе 2015 г. был поставлен вопрос дифференциации подоходного налога на физических лиц. Большинство поддержали идею, но с умеренной дифференциацией налога. Впервые было зафиксировано падение популярности современных базовых либеральных ценностей (жизнь, независимость, свобода, инициативность). Их поддержка непрерывно повышалась с 1990 г., но в 2015 г. впервые заметно снизилась. Начался рост сторонников авторитарной вседозволенности. Теперь это устойчивый тренд, который может существенно влиять на укрепление традиционных для России авторитарных форм правления, совокупность которых образует российско-азиатский этатизм. Знаковым стал регресс в обеспечении права на равенство граждан перед законом, снизилась самооценка их самостоятельности при решении проблем своей жизнедеятельности по сравнению с зависимостью от общероссийской власти. Таким образом, седьмая волна мониторинга продемонстрировала попятное движение России по либеральной траектории, укрепление в сознании людей ценности авторитаризма, который поддерживается, прежде всего, низкоресурсными группами населения.

Еще в первые годы такого всеобъемлющего проекта, как мониторинг 1990–2015 гг., Н.И. Лапин сделал важное заключение: «Расщепление интересов и их многоплановость как важнейшие аспекты процесса социальной дифференциации приводят к тому, что объединительные, генерализирующие задачи переключаются в область ценностей, понимаемых не в качестве проекций социально-экономического положения, а в качестве системообразующих компонентов культуры» [Динамика ценностей …, 1996: 170]. Такой подход к системе ценностей населения развит автором в работах по российскому цивилизационному проекту, о чем речь ниже.

Параллельно с всероссийским мониторингом в Центре вызревала идея изучения российских регионов как составных элементов большого российского общества, отличающихся существенными экономическими и социокультурными характеристиками. Стало очевидным, что знать Россию – это, прежде всего, знать регионы страны. Центр с большим энтузиазмом приступил к разработке методологии исследования регионов с опорой на всероссийскую и региональную статистику и эмпирические исследования. К 2005 г. – моменту реального начала работы над программой «Социокультурные портреты регионов», был накоплен теоретический и методологический задел, аналитический опыт для продолжения изучения России и ее регионов. К этому времени было опубликовано много статей и несколько коллективных и индивидуальных монографий о кризисном, переходном состоянии российского общества, которые послужили стартовой теоретической площадкой разработки комплексной Программы изучения регионов.

Проект изучения российских регионов возник не на пустом теоретическом и методологическом поле¹. К 2005 г. была подготовлена первая Типовая методика [Социокультурный…, 2006] и начал складываться межрегиональный научный коллектив. Число регионов, участвующих в проекте, сейчас превышает 25. Научный авторитет Н.И. Лапина, привлекательность и новизна его идей позволили создать сеть исследовательских коллективов, добровольно работающих по единой методике с проведением репрезентативных опросов населения, качественных методик и анализом доступной статистической информации. Накоплен уникальный научный и методический опыт. В регионах стало возможно соотносить местные данные с материалами всероссийского мониторинга. Все коллективы регионов получили безвозмездно базы данных по мониторингу, который проводил ЦИСИ. Единый инструментарий и единые принципы формирования баз данных позволяют сравнивать регионы между собой, проводить довольно сложный перекрестный анализ каждому коллективу самостоятельно. Весомым результатом пяти лет работы стала коллективная монографии [Регионы…, 2009]. В этой объемной работе отражена специфика социокультурного развития нескольких регионов Европейской части России, Урала и Западной Сибири на фоне общероссийского социокультурного пространства. Было убедительно показано, что во всех регионах за постсоветский период произошла деиндустриализация экономики. Россия в целом значительно отстала от развитых стран в информационных технологиях, сократился объем научных исследований, усилились тенденции автократизма и бюрократизации общественной жизни и связей, глубоко пустила метастазы коррупция, подверглись удару качественные параметры жизни значительной части населения, стал реальностью длительный тренд нарастающей депопуляции и высокой смертности населения трудоспособных возрастов. Среди острых проблем развития отмечена архаизация социально-профессиональной структуры населения, возврат к моделям самообеспечения взамен разделения труда.

Вместе с тем удалось выявить тенденции, которые говорили о постепенном восстановлении в некоторых регионах производственной сферы и начавшемся в начала 2000-х годов экономическом росте. В результате этих позитивных изменений там повысился уровень жизни части населения, произошло становление новых моделей поведения и трудовых мотиваций, имплицитно присущих наиболее образованным и молодым слоям общества, которые озабочены реализацией и наращиванием своего социокультурного капитала, имеют высокий уровень достижительных трудовых ориентаций. Исследования в регионах и в России в целом показали, что формирующийся средний класс с относительно высоким качеством жизни и ориентациями на позитивные практики является потенциальной базой разработки и реализации инновационного курса развития России. Но оказалось, что удельный вес среднего класса в населении регионов существенно различается, чем и можно объяснять разные потенциальные возможности их развития. В большинстве регионов очень значительна доля бедного населения, не располагающего современными ресурсами для изменения своего положения в общественной иерархии и не позволяющая включиться в инновационные процессы.

Результаты анализа наглядно показали, что регионы сильно различаются между собой по ряду социокультурных характеристик: уровень и качество жизни, наличие бедного населения, миграционные настроения, социальное самочувствие и др. Для объяснения разнородности российских регионов требовалось надежное непротиворечивое объяснение. И такое объяснение было получено на следующем этапе проекта, когда основное внимание было уделено классификации регионов по уровням модернизации с акцентом на социокультурные составляющие. В качестве методологической базы сравнения регионов Н.И. Лапин адаптировал методику китайского ученого Хe Чуаньци [Обзорный…, 2011] в соотнесении с процессами модернизации 130 стран мира. Участники Программы ее использовали и получили сопоставимые данные о состояниях модернизированности всех регионов страны. В решении этой задачи незаменимую работу выполнил ИСЭРТ РАН (Вологда), сотрудники которого создали автоматизированную информационно-аналитическую систему «Модернизация», активно использованную участниками проекта в мониторинговом режиме.

В итоговой монографии, подготовленной к 85-летию Николая Ивановича, «Атлас модернизации России и ее регионов: социоэкономические и социокультурные тенденции и проблемы» изложена стройная система классификации всех регионов и федеральных округов России по уровню модернизации. В ней обосновывается необходимость и возможность новой государственной стратегии, интегрирующей регионы и российское общество, все население России в целостную цивилизацию [Атлас…, 2016]. Эта вывод обоснован Лапиным на основе анализа динамики изменения уровней модернизации регионов России, в результате которого он констатировал: спонтанное продолжение модернизации происходит настолько заторможенно, что проблемы вхождения «России в число модернизационно развитых стран остаются сложными» [там же: 303]. Действительно, модернизация шла по догоняющему сценарию, характерному для развивающихся стран мира, предполагала сырьевую ориентированность экономики. Сейчас новые социально-политические реалии стимулируют использование человеческого и культурного потенциала населения в специфических, негражданских отраслях и направлениях. При этом активизируется и перераспределяется энергия воплощения новых идей и разработок в жизнь.

<strong>Цивилизационное развитие России.</strong><em> </em>

Новый этап в научной деятельности Н.И. Лапина был связан с включением его в качестве руководителя и автора в крупное исследование Института философии РАН «Российский проект цивилизационного развития». Для Лапина чрезвычайно интересной и актуальной темой всегда были цивилизационные особенности России на разных исторических этапах. Он часто обращался к историческому материалу. Особенно продуктивным в познавательном смысле было изучение регионов России как социальных общностей, несущих на себе печать своей истории, своей культуры, особенностей жизненного мира и системы ценностей населения [Лапин, 2021: 108–186]. В подготовленном для проекта Института философии тексте, который обсуждался на семинарах ИФ РАН, Н.И. Лапин сформулировал основную проблему, объект и основание исходных гипотез данного исследования: соотношение многоцивилизационности и многополярности существующего мироустройства. Обращаясь к локальной цивилизации, в том числе российской, он выделил три основные сферы ее бытия. Прежде всего, это высшая, смыслополагающая сфера<strong> </strong>логики культуры, а также<strong> </strong>терминальных ценностей и обобщенных норм, как ядро цивилизационного сознания людей, причастных к данной локальной цивилизации. Иную, первичную, или базовую сферу<strong> </strong>бытия локальной цивилизации составляет<strong> </strong>предметно-практическая сфера<strong> </strong>жизнеобеспечения. Между высшей, смыслополагающей и первичной, базовой сферами находится срединная сфера взаимодействий<strong> </strong>граждан, находящихся под влиянием ядра культуры данной локальной цивилизации, – взаимодействий между собою как индивидами и взаимодействий с обществами-государствами и с локальной цивилизацией как целостными образованиями. Она возникает на основе совокупности социальных отношений между людьми в первичной сфере и характеризуется культурой их взаимодействия с обществом и цивилизацией (не только своей).

Н.И. Лапин отмечал, что идентификация<em><strong> </strong></em>индивидов с ядром культуры цивилизации представляет собой сложный, можно сказать, постоянный процесс оценивания людьми содержания ядра культуры данной и иных цивилизаций и результирующего выбора<em> </em>приемлемых/неприемлемых смыслов их жизнедеятельности. Причастность каждого человека к той или иной цивилизации, идентичность его мировоззрения со смыслами ядра ее культуры формируется в процессе социализации человека в обществе, культура которого находится в сфере преимущественного влияния ядра культуры данной цивилизации.

Своеобразие Российского цивилизационного процесса (еще не завершившегося) предстает в оценках Н.И. Лапина как северо-евразийский, всесубъектно собирающий, открытый мультидиалогу, но в то же время – пограничный из-за внутренней сложности, на протяжении тысячелетней истории неоднократно разрывавшийся, а в настоящее время нуждающийся, прежде всего, в преодолении двойной цивилизационной идентичности, порождающей разрыв между западным цивилизационным сознанием «верхов» населения и исходными смыслами ядра культуры его исполнительских «низов». В этих условиях требуется консолидация локального цивилизационного сознания всего населения России.

Свою лепту в своеобразие локальной российской цивилизации, в цивилизационное сознание населения вносит региональная гетерогенность общества, ярко высветившаяся при составлении социокультурных портретов регионов. Лапин одним из первых в нашей стране поставил вопрос о цивилизационных смыслах разных уровней модернизации регионов России [Лапин, 2015]. В своей статье он задает вопрос: не таятся ли за модернизационными различиями регионов более глубокие социокультурные основания, имеющие цивилизационный характер? Действительно, так исторически сложилось, что южные регионы фронтира представляют в своем большинстве самые многоконфессиональные, многоэтнические, многокультурные образования. Для этих регионов характерна своеобразная социальная структура населения, образ жизни, ценностные ориентации, демографические и миграционные процессы и т.д. При этом они находятся по показателям модернизации на нижней позиции по сравнению с другими регионами страны. В других регионах с многообразием этнических, религиозных, культурных отличий относительно высок уровень модернизации и расположены они в центральной части России. В России как бы взаимодействуют два типа гетерогенностей – цивилизационная и модернизационная. Николай Иванович подчеркивает: исследования Центра изучения социокультурных изменений Института, проведенные в последние 30 лет, показали, с одной стороны, высокое единство структуры базовых ценностей населения большинства регионов и европейской, и азиатской частей Российской Федерации, а с другой – их значимую этнокультурно-конфессиональную дифференциацию. Он выделил на цивилизационной карте Российской Федерации субкультурные макрорегионы: преимущественно русский Европейский (Центральный, Северо-Западный федеральные округа) и многоэтничные Уральский, Южный, Сибирский, Дальневосточный, Крайне-Северный, и пришел к заключению: для становления качественно новой России необходим решительный поворот к внутреннему развитию России, выравниванию уровня модернизационного развития регионов. Внешние ограничения, с которыми ныне сталкивается Россия, следует использовать как стимулы к такому повороту. Н.И. Лапин видел большие перспективы для социологического изучения цивилизационного сознания населения России и ее регионов в целях нахождения путей консолидации общества и формирования единого цивилизационного облика страны. В последних статьях и выступлениях Николай Иванович вдохновлял нас, своих сотрудников и учеников на изучение этих проблем. Сейчас тематика цивилизационного развития страны стала основной в планах Центра изучения социокультурных изменений, которым в течение 30 лет руководил Н.И. Лапин.