Везде
Факторы риска приобщения к наркотикам (на примере Республики Мордовия)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Факторы риска приобщения к наркотикам (на примере Республики Мордовия)
Аннотация
Код статьи
S013216250023037-3-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Белова Юлия Юрьевна 
ORCID: 0000-0003-2866-328X
Должность: Ведущий научный сотрудник
Аффилиация:
Институт прикладных политических исследований НИУ "Высшая школа экономики"
Лаборатория экономико-социологических исследований НИУ "Высшая школа экономики"
Адрес: Мясницкая ул., д. 11, каб. 325
Коротков Петр Анатольевич
Должность: доцент кафедры транспортно-технологических машин
Аффилиация: Поволжский государственный технологический университет
Адрес: Йошкар-Ола, Россия
Фадеева Ирина Михайловна
Должность: заведующий Центром анализа и прогноза развития научно-технологического комплекса
Аффилиация: Российский научно-исследовательский институт экономики, политики и права в научно-технической сфере
Адрес: Москва, Россия
Выпуск
Номер 11
Страницы
149-153
Аннотация

Анализируются результаты социологических опросов 2017–2020 гг. в Республике Мордовия (N = 2001) для выявления факторов риска вовлеченности населения в потребление наркотиков. Разработана типология населения 14–60 лет исходя из восприятия близости к потребителям наркотиков и их воспринимаемой доступности. Выявлены социально-демографические характеристики, влияющие на принадлежность к разным сегментам. Обнаружено, что факторами принадлежности к кластеру высокого риска наркопотребления являются мужской пол и статус студента колледжа/техникума.

Ключевые слова
наркомания, социальная близость к наркопотребителям, воспринимаемая доступность наркотиков
Источник финансирования
Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ и темы НИР «Мониторинг наркоситуации в Республике Мордовия». Благодарим В.Н. Мотькина (к.социол. н., Научный центр социально-экономического мониторинга, г. Саранск) за организацию и участие в сборе и первичной обработке эмпирической базы исследования.
Классификатор
Получено
14.12.2022
Дата публикации
20.12.2022
Всего подписок
3
Всего просмотров
29
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 Большинство статистических показателей здравоохранения, характеризующих наркотическую ситуацию в России и в российских регионах, указывает в последние годы на ее стабилизацию и даже улучшение. В то же время правоохранительными органами она оценивается как «напряженная» и «тяжелая» (в зависимости от региона)1. Противоречивость наркотической ситуации в России обусловливается статистическими манипуляциями с показателями смертности от отравлений наркотиками и изменением контингента наркозависимых: возросло количество лиц с сочетанным потреблением наркотических веществ из разных химических групп, появились новые латентные формы наркопотребления, проникающие в повседневную жизнь.
1. Доклад о наркоситуации в РФ в 2020 году (выдержка). М.: Государственный антинаркотический комитет, 2021. URL: >>>> (дата обращения 26.05.2022); Мониторинг наркоситуации в Республике Мордовия за 2020 г. Доклад. Саранск: НЦСЭМ, 2021. URL: >>>> (дата обращения: 26.05.2022)
2 Согласно официальным показателям здравоохранения, за 2015–2019 гг. заболеваемость расстройствами, связанными с употреблением наркотиков, сократилась в РФ на 26,5% [Киржанова и др., 2020: 27]. Непрерывное снижение численности состоящих на учете с диагнозом «наркомания» происходит в РФ с 2013 г., в Республике Мордовия (РМ) – с 2015 г. С 2016 г. в России фиксируется сокращение поставленных на учет в связи с употреблением наркотиков с вредными последствиями. Однако в РМ коэффициент взятых на профилактический учет и состоящих на нем в 2018 г. выше, чем в Приволжском федеральном округе и России в целом2. Смертность в стране от обусловленных наркоманией психических и поведенческих расстройств показала с 2016 г. рост за счет горожан; среди сельских жителей этот параметр показывал снижение3.
2. Здравоохранение в России. М.: Росстат, 2019. С. 46, 77, прил. URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/Zdravoohran-2019.pdf (дата обращения: 26.05.2022).

3. Демографический ежегодник России. M.: Росстат, 2019. С. 138, 148, 171. URL: >>>> (дата обращения: 26.05.2022).
3 Как видим, региональные тенденции, связанные с наркотической ситуацией, могут негативно отличаться от общероссийских и характеризоваться как тревожные. РМ относится к регионам с более опасной наркоситуацией, чем в России в целом, что обусловливает необходимость ее изучения.
4

Методология исследования.

5 С учетом латентных форм потребления наркотиков, теряющих маргинальный статус и проникающих в повседневную жизнь [Позднякова, 2019: 87], людьми переосмысливается оценка их потребления в ближайшем окружении. В 2010–2012 гг. только 40% опрошенных подростков отметили, что стараются не иметь среди знакомых потребителей наркотиков [Рыбакова, 2017: 110]. Тенденция к усилению толерантности к потреблению наркотиков друзьями и знакомыми имеет устойчивый характер и обеспечивается за счет социальной сети распространения наркотиков, где друзья и знакомые становятся посредниками между потребителями и продавцами. Более того, около половины потребителей впервые пробуют наркотики по предложению друзей, с которыми они встречаются после учебы и работы [Шереги, Арефьев, 2020: 50, 54].
6 При таких тенденциях социальная близость к потребителям психоактивных веществ предсказывает вероятность потребления наркотиков: чем она теснее, тем выше риск [Ennett et al., 2006]. В концепции «социального предложения» [Coomber, Moyle, 2014] показано, что оно создается через взаимодействие с друзьями и знакомыми, которые не контактируют с «собственно наркодилерами». Употребление наркотиков «значимыми другими», наряду с восприятием легкости их получения, повышают вероятность приобщения к ним [Ikoh et al, 2019]. Окружение, употребляющее наркотики, облегчает и доступ к психоактивным веществам [Schaeffer, 2009: 135]. Таким образом, наряду с близостью к потребителям наркотиков, важно принимать во внимание воспринимаемую их доступность. При этом в отличие от «фактической» доступности наркотиков, которая достоверно не может быть известна, их «воспринимаемая» доступность – более важный предиктор потребления наркотиков [Smart, 1977].
7 Целью данной работы является построение типологии населения РМ в возрасте 14–60 лет по параметрам, обусловливающим риски наркотизации (восприятию близости к потребителям наркотиков и их предполагаемой доступности) и выявление социально-демографических факторов, повышающих эти риски. Эмпирическую основу исследования составляют данные ежегодного мониторинга наркоситуации в РМ, проведенного Научным центром социально-экономического мониторинга в 2017-2020 гг. Отбор респондентов в каждом году производился с помощью многоступенчатой квотной выборки (пол, возраст и место проживания – город/село), рассчитанной на основе данных государственной статистики о населении Республики Мордовия, затем выполнено простое объединения многолетних данных по респондентам за 2017-2020 гг. в одном массиве. Это правомерно, поскольку изучаемые характеристики относительно стабильны. Суммарная выборка (N = 2001) обрабатывалась как однородный массив данных.
8 С помощью переменной близости к потребителям наркотиков (вопрос: «Знакомы ли вы с людьми, употребляющими наркотики?») проверялась гипотеза, что наличие в сетях социальных отношений потребителей наркотиков увеличивает риск приобщения к ним. Анализ показал, что 9% опрошенных имеют в ближайшем окружении знакомых, употребляющих наркотики. Таковых в четыре раза больше среди городских жителей, чем среди жителей села, в 2,5 раза больше среди молодых взрослых (18–39 лет), чем среди других возрастных групп, гендерные различия практически отсутствуют.
9 Субъективная доступность наркотиков измеряется переменной ответов респондентов на вопрос: «Трудно ли сегодня достать наркотики?» Анализ распределения по данной переменной показывает, что 83,8% респондентов считают наркотики легкодоступными («сравнительно легко» — 60,4%, «очень легко» — 23,4%). Среди них городских жителей в 2,4раза больше, чем сельских (59 против 25%).
10 Выбранные переменные, отражающие восприятие наркотизации окружения и доступности наркотиков, позволяют выделить группы населения РМ по потенциальному риску приобщения к ним. Для этого на первом шаге производится кластерный анализ респондентов с использованием иерархической процедуры метода Уорда, а на втором шаге – кластерный анализ методом K-средних.
11 Оценка влияния тех или иных факторов на попадание респондентов в конкретный кластер осуществляется с помощью мультиноминальной логистической регрессии. В качестве зависимой переменной выступает принадлежность к кластеру (эталонная категория – один из кластеров). Независимые переменные – социально-демографические факторы: пол, возраст, уровень образования, место жительства (тип населенного пункта).
12

Результаты и обсуждение.

13 Анализ позволил выделить три кластера, три группы респондентов, которые по результатам дисперсионного анализа статистически значимо различаются по изучаемым переменным.
14 В первый кластер (15,5% суммарной выборки) вошли респонденты, не знакомые с людьми, употребляющими наркотики, и считающие, что их трудно достать. Кластер состоит в первую очередь из молодежи 18–29 лет (28%), он равномерно наполнен представителями более старших возрастных когорт 30–60 лет (в среднем по 22% на возрастную группу). У 46% представителей кластера высшее образование, у 31% – среднее профобразование. Данная группа жителей РМ по отношению к вероятности потребления наркотиков составляет кластер «низкого риска».
15 Второй, самый многочисленный, кластер (77% от всей выборки) представлен респондентами, не знающими наркопотребителей, но полагающими, что достать наркотики сравнительно легко. В нем поровну представлены мужчины и женщины преимущественно из города (70%) с аналогичным первому кластеру распределением по возрасту. Наиболее распространено высшее (54%) и среднее профессиональное (26%) образование. Данный кластер является «промежуточным».
16 В третий, наиболее важный, кластер (7,5% выборки) попали респонденты, которые знают много людей, употребляющих наркотики, и думают, что достать наркотики сравнительно легко. В нем доминируют мужчины (60%) преимущественно из города (71%) в возрасте 18–29 лет (41%) с высшим (46%) и средним профессиональным (28%) образованием. Наиболее распространенное социально-профессиональное положение – служащие (25%), студенты колледжа/техникума (23%) и рабочие (21%). Представители данной группы образуют кластер «высокого риска».
17 Полученные данные согласуются с тем, что в России потребителями наркотиков являются чаще мужчины [Позднякова, 2019: 85; Шереги, Арефьев, 2020: 26] и люди в возрасте 18–29 лет [Позднякова, 2019: 85]. В то же время полученные результаты отличаются от других выводов о большей доле потребителей наркотиков среди рабочих, чем служащих, лиц со средним специальным, чем с высшим образованием [Позднякова, Брюно, 2019: 125], среди студентов вузов, чем учащихся техникумов и колледжей [Шереги, Арефьев, 2020: 32–33].
18 Итак, важными социально-демографическими факторами, влияющими на принадлежность к кластеру в зависимости от риска потребления наркотиков, являются пол, возраст и социально-профессиональное положение (табл.).
19

Таблица. Результаты регрессионного анализа

Независимые 

переменные

Зависимая переменная

(опорная категория – Кластер 2)

Кластер 1 (низкий риск)

Кластер 3 (высокий риск)

Пол (опорная категория – женщины)

Мужчины

0,222*

0,390**

Местоположение (опорная категория – сельская местность)

Городская местность

-0,447***

0,029

Социально-профессиональное положение (опорная категория – незанятый)

Школьник

0,319

0,294

Студент колледжа (техникума)

-0,183

0,797**

Студент вуза

0,004

0,571

Рабочий

0,088

-0,075

Служащий

-0,245

-0,047

Руководитель отдела, подразделения, организации

 

-0,400

 

-0,382
20 По результатам регрессионного анализа мужчины вероятнее женщин имеют отношение к кластерам низкого и высокого риска. Возможно, это говорит о размывании гендерных границ в приобщении к наркотикам. Проживание в городской местности ожидаемо негативно влияет на вероятность быть включенными в кластер «низкого риска» вследствие более развитой городской инфраструктурой незаконного наркооборота [Galea et al., 2005]. В кластер «высокого риска» вероятнее всего попадают студенты колледжа/техникума. Данный результат регрессионного анализа особенно интересен тем, что описательная статистика показала преобладание в группе высокого риска не студентов колледжа/техникума, а служащих.
21

Выводы.
22 Результаты исследования с использованием методов кластерного и регрессионного анализа показали, что попадание в кластер «низкого риска» (отсутствие знакомых потребителей наркотиков, воспринимаемая их труднодоступность) преимущественно обеспечивается за счет сельских жителей и лиц мужского пола. Большинство населения РМ относится к промежуточной группе, где при отсутствии знакомых потребителей наркотиков признается легкодоступность наркотических веществ. В ней больше доля служащих и существенно больше городских жителей. Кластер «высокого риска» (знакомых с потребителями наркотиков и считающих их легкодоступными) с большим отрывом составляет образованная молодежь в возрасте 18–29 лет, лица мужского пола и городские жители.
23 Общий вывод: на попадание в группу высокого риска потребления наркотиков в наибольшей степени влияют мужской пол и статус студента колледжа/техникума. Преимуществом избранной модели, в отличии от метода описательной статистики, которым чаще всего ограничиваются отечественные исследователи, являются предсказательные возможности относительно наркотизации населения в условиях ее возрастающей латентности.

Библиография

1. Киржанова В.В., Григорова Н.И., Бобков Е.Н., Киржанов В.Н., Сидорюк О.В. Деятельность наркологической службы в РФ в 2018–2019 годах: аналитический обзор. М.: ФГБУ «НМИЦПНим. В.П. Сербского» Минздрава РФ, 2020.

2. Позднякова М.Е. Новая наркоситуация в России // Вестник РФФИ. Гуманитарные и общественные науки. 2019. № 2. С. 77–89.

3. Позднякова М.Е., Брюно В.В. Распространённость употребления наркотических средств среди работающего населения как форма дезадаптационного процесса. Ч. 1. // Социологическая наука и социальная практика. 2019. Т. 7. № 3 (27). С. 120–135.

4. Рыбакова Л.Н. Контролируемое потребление наркотиков и проблемы социальных коммуникаций // Дискурс. 2017. Т. 12. № 10. С. 105–120.

5. Шереги Ф.Э., Арефьев А.Л. Социология девиации. Наркосиитуация в молодежной среде. М.: Юрайт, 2020.

6. Coomber R., Moyle L. (2014) Beyond drug dealing: Developing and extending the concept of ‘social supply’of illicit drugs to ‘minimally commercial supply’. Drugs: education, prevention and policy. Vol. 21. No. 2: 157–164.

7. Ennett S.T., Bauman K.E., Hussong A., Faris R., Foshee V.A., Cai L., DuRant R.H. (2006) The peer context of adolescent substance use: Findings from social network analysis. Journal of research on adolescence. Vol. 16. No. 2: 159–186.

8. Galea S., Rudenstine S., Vlahov D. (2005) Drug use, misuse, and the urban environment. Drug and alcohol review. Vol. 24. No. 2:127–136.

9. Ikoh M.U., Smah S.O., Okwanya I., Clement U.A., Aposhi Z.A. (2019) Factors affecting entry into drug abuse among youths in Lafia metropolis: implications on security. Sage open. Vol. 9. No. 1.

10. Schaeffer C.M., Chang R., Henggeler S.W. (2009) Responding to use of illicit drugs. In: K. Geldard (ed.) Practical interventions for young people at risk. Thousand Oaks, CA: Sage.

11. Smart R.G. (1977) Perceived availability and the use of drugs. Bulletin on Narcotics. Vol. 29. No. 4: 59–63.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести