Везде
Risk Factors for Drug Addiction (the Case of Mordovia Republic)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Risk Factors for Drug Addiction (the Case of Mordovia Republic)
Annotation
PII
S013216250023037-3-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Yulia Belova 
ORCID: 0000-0003-2866-328X
Occupation: Leading Research Fellow
Affiliation:
Institute for Applied Political Studies, HSE University
Laboratory for Studies in Economic Sociology, HSE University
Address: 11 Myasnitskaya Ulitsa, room 503
Peter A. Korotkov
Occupation: Associate Professor, Department of Transport and Technological Machines
Affiliation: Volga State University of Technology
Address: Yoshkar-Ola, Russia
Irina M. Fadeeva
Occupation: Department Head, Center for analyze and foresight of Science and Technology development Industrial Policy
Affiliation: Russian Research Institute of Economics, Politics and Law in Science and Technology
Address: Moscow, Russia
Edition
Issue 11
Pages
149-153
Abstract

The aim of the study is to construct a typology of the population of the Republic of Mordovia according to the indicators that determine the risks of drug addiction (perception of proximity to drug users and perception of drug availability). The first stage is using cluster analysis. The second aspect of the goal is to identify socio-demographic factors that affect belonging to the types found (regression analysis). The results of the analysis revealed three groups of the population of the Republic of Mordovia aged from 14 to 60 years: a "low-risk" cluster, an "intermediate" cluster, and a "high-risk" cluster. At the second stage, the socio-demographic characteristics of the groups are found out. Men are more likely to include into the cluster oflow-risk and high-risk drug use. Getting into a low-risk cluster is more influenced by living in rural areas.

Keywords
drug addiction, social, perceived available
Acknowledgment
This article results from a research project implemented as part of the Basic Research Program at the National Research University Higher School of Economics (HSE University) and the research project «Monitoring of the drug situation in the Republic of Mordovia» at the Scientific Centre of Social and Economic Monitoring. We thank V.N. Motkin (Ph.D. in Sociology, Scientific Center for Social and Economic Monitoring, Saransk, Russia) for organization and participation in the collection and primary processing of the empirical database of the study.
Received
14.12.2022
Date of publication
20.12.2022
Number of purchasers
3
Views
32
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Большинство статистических показателей здравоохранения, характеризующих наркотическую ситуацию в России и в российских регионах, указывает в последние годы на ее стабилизацию и даже улучшение. В то же время правоохранительными органами она оценивается как «напряженная» и «тяжелая» (в зависимости от региона)1. Противоречивость наркотической ситуации в России обусловливается статистическими манипуляциями с показателями смертности от отравлений наркотиками и изменением контингента наркозависимых: возросло количество лиц с сочетанным потреблением наркотических веществ из разных химических групп, появились новые латентные формы наркопотребления, проникающие в повседневную жизнь.
1. Доклад о наркоситуации в РФ в 2020 году (выдержка). М.: Государственный антинаркотический комитет, 2021. URL: >>>> (дата обращения 26.05.2022); Мониторинг наркоситуации в Республике Мордовия за 2020 г. Доклад. Саранск: НЦСЭМ, 2021. URL: >>>> (дата обращения: 26.05.2022)
2 Согласно официальным показателям здравоохранения, за 2015–2019 гг. заболеваемость расстройствами, связанными с употреблением наркотиков, сократилась в РФ на 26,5% [Киржанова и др., 2020: 27]. Непрерывное снижение численности состоящих на учете с диагнозом «наркомания» происходит в РФ с 2013 г., в Республике Мордовия (РМ) – с 2015 г. С 2016 г. в России фиксируется сокращение поставленных на учет в связи с употреблением наркотиков с вредными последствиями. Однако в РМ коэффициент взятых на профилактический учет и состоящих на нем в 2018 г. выше, чем в Приволжском федеральном округе и России в целом2. Смертность в стране от обусловленных наркоманией психических и поведенческих расстройств показала с 2016 г. рост за счет горожан; среди сельских жителей этот параметр показывал снижение3.
2. Здравоохранение в России. М.: Росстат, 2019. С. 46, 77, прил. URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/Zdravoohran-2019.pdf (дата обращения: 26.05.2022).

3. Демографический ежегодник России. M.: Росстат, 2019. С. 138, 148, 171. URL: >>>> (дата обращения: 26.05.2022).
3 Как видим, региональные тенденции, связанные с наркотической ситуацией, могут негативно отличаться от общероссийских и характеризоваться как тревожные. РМ относится к регионам с более опасной наркоситуацией, чем в России в целом, что обусловливает необходимость ее изучения.
4

Методология исследования.

5 С учетом латентных форм потребления наркотиков, теряющих маргинальный статус и проникающих в повседневную жизнь [Позднякова, 2019: 87], людьми переосмысливается оценка их потребления в ближайшем окружении. В 2010–2012 гг. только 40% опрошенных подростков отметили, что стараются не иметь среди знакомых потребителей наркотиков [Рыбакова, 2017: 110]. Тенденция к усилению толерантности к потреблению наркотиков друзьями и знакомыми имеет устойчивый характер и обеспечивается за счет социальной сети распространения наркотиков, где друзья и знакомые становятся посредниками между потребителями и продавцами. Более того, около половины потребителей впервые пробуют наркотики по предложению друзей, с которыми они встречаются после учебы и работы [Шереги, Арефьев, 2020: 50, 54].
6 При таких тенденциях социальная близость к потребителям психоактивных веществ предсказывает вероятность потребления наркотиков: чем она теснее, тем выше риск [Ennett et al., 2006]. В концепции «социального предложения» [Coomber, Moyle, 2014] показано, что оно создается через взаимодействие с друзьями и знакомыми, которые не контактируют с «собственно наркодилерами». Употребление наркотиков «значимыми другими», наряду с восприятием легкости их получения, повышают вероятность приобщения к ним [Ikoh et al, 2019]. Окружение, употребляющее наркотики, облегчает и доступ к психоактивным веществам [Schaeffer, 2009: 135]. Таким образом, наряду с близостью к потребителям наркотиков, важно принимать во внимание воспринимаемую их доступность. При этом в отличие от «фактической» доступности наркотиков, которая достоверно не может быть известна, их «воспринимаемая» доступность – более важный предиктор потребления наркотиков [Smart, 1977].
7 Целью данной работы является построение типологии населения РМ в возрасте 14–60 лет по параметрам, обусловливающим риски наркотизации (восприятию близости к потребителям наркотиков и их предполагаемой доступности) и выявление социально-демографических факторов, повышающих эти риски. Эмпирическую основу исследования составляют данные ежегодного мониторинга наркоситуации в РМ, проведенного Научным центром социально-экономического мониторинга в 2017-2020 гг. Отбор респондентов в каждом году производился с помощью многоступенчатой квотной выборки (пол, возраст и место проживания – город/село), рассчитанной на основе данных государственной статистики о населении Республики Мордовия, затем выполнено простое объединения многолетних данных по респондентам за 2017-2020 гг. в одном массиве. Это правомерно, поскольку изучаемые характеристики относительно стабильны. Суммарная выборка (N = 2001) обрабатывалась как однородный массив данных.
8 С помощью переменной близости к потребителям наркотиков (вопрос: «Знакомы ли вы с людьми, употребляющими наркотики?») проверялась гипотеза, что наличие в сетях социальных отношений потребителей наркотиков увеличивает риск приобщения к ним. Анализ показал, что 9% опрошенных имеют в ближайшем окружении знакомых, употребляющих наркотики. Таковых в четыре раза больше среди городских жителей, чем среди жителей села, в 2,5 раза больше среди молодых взрослых (18–39 лет), чем среди других возрастных групп, гендерные различия практически отсутствуют.
9 Субъективная доступность наркотиков измеряется переменной ответов респондентов на вопрос: «Трудно ли сегодня достать наркотики?» Анализ распределения по данной переменной показывает, что 83,8% респондентов считают наркотики легкодоступными («сравнительно легко» — 60,4%, «очень легко» — 23,4%). Среди них городских жителей в 2,4раза больше, чем сельских (59 против 25%).
10 Выбранные переменные, отражающие восприятие наркотизации окружения и доступности наркотиков, позволяют выделить группы населения РМ по потенциальному риску приобщения к ним. Для этого на первом шаге производится кластерный анализ респондентов с использованием иерархической процедуры метода Уорда, а на втором шаге – кластерный анализ методом K-средних.
11 Оценка влияния тех или иных факторов на попадание респондентов в конкретный кластер осуществляется с помощью мультиноминальной логистической регрессии. В качестве зависимой переменной выступает принадлежность к кластеру (эталонная категория – один из кластеров). Независимые переменные – социально-демографические факторы: пол, возраст, уровень образования, место жительства (тип населенного пункта).
12

Результаты и обсуждение.

13 Анализ позволил выделить три кластера, три группы респондентов, которые по результатам дисперсионного анализа статистически значимо различаются по изучаемым переменным.
14 В первый кластер (15,5% суммарной выборки) вошли респонденты, не знакомые с людьми, употребляющими наркотики, и считающие, что их трудно достать. Кластер состоит в первую очередь из молодежи 18–29 лет (28%), он равномерно наполнен представителями более старших возрастных когорт 30–60 лет (в среднем по 22% на возрастную группу). У 46% представителей кластера высшее образование, у 31% – среднее профобразование. Данная группа жителей РМ по отношению к вероятности потребления наркотиков составляет кластер «низкого риска».
15 Второй, самый многочисленный, кластер (77% от всей выборки) представлен респондентами, не знающими наркопотребителей, но полагающими, что достать наркотики сравнительно легко. В нем поровну представлены мужчины и женщины преимущественно из города (70%) с аналогичным первому кластеру распределением по возрасту. Наиболее распространено высшее (54%) и среднее профессиональное (26%) образование. Данный кластер является «промежуточным».
16 В третий, наиболее важный, кластер (7,5% выборки) попали респонденты, которые знают много людей, употребляющих наркотики, и думают, что достать наркотики сравнительно легко. В нем доминируют мужчины (60%) преимущественно из города (71%) в возрасте 18–29 лет (41%) с высшим (46%) и средним профессиональным (28%) образованием. Наиболее распространенное социально-профессиональное положение – служащие (25%), студенты колледжа/техникума (23%) и рабочие (21%). Представители данной группы образуют кластер «высокого риска».
17 Полученные данные согласуются с тем, что в России потребителями наркотиков являются чаще мужчины [Позднякова, 2019: 85; Шереги, Арефьев, 2020: 26] и люди в возрасте 18–29 лет [Позднякова, 2019: 85]. В то же время полученные результаты отличаются от других выводов о большей доле потребителей наркотиков среди рабочих, чем служащих, лиц со средним специальным, чем с высшим образованием [Позднякова, Брюно, 2019: 125], среди студентов вузов, чем учащихся техникумов и колледжей [Шереги, Арефьев, 2020: 32–33].
18 Итак, важными социально-демографическими факторами, влияющими на принадлежность к кластеру в зависимости от риска потребления наркотиков, являются пол, возраст и социально-профессиональное положение (табл.).
19

Таблица. Результаты регрессионного анализа

Независимые 

переменные

Зависимая переменная

(опорная категория – Кластер 2)

Кластер 1 (низкий риск)

Кластер 3 (высокий риск)

Пол (опорная категория – женщины)

Мужчины

0,222*

0,390**

Местоположение (опорная категория – сельская местность)

Городская местность

-0,447***

0,029

Социально-профессиональное положение (опорная категория – незанятый)

Школьник

0,319

0,294

Студент колледжа (техникума)

-0,183

0,797**

Студент вуза

0,004

0,571

Рабочий

0,088

-0,075

Служащий

-0,245

-0,047

Руководитель отдела, подразделения, организации

 

-0,400

 

-0,382
20 По результатам регрессионного анализа мужчины вероятнее женщин имеют отношение к кластерам низкого и высокого риска. Возможно, это говорит о размывании гендерных границ в приобщении к наркотикам. Проживание в городской местности ожидаемо негативно влияет на вероятность быть включенными в кластер «низкого риска» вследствие более развитой городской инфраструктурой незаконного наркооборота [Galea et al., 2005]. В кластер «высокого риска» вероятнее всего попадают студенты колледжа/техникума. Данный результат регрессионного анализа особенно интересен тем, что описательная статистика показала преобладание в группе высокого риска не студентов колледжа/техникума, а служащих.
21

Выводы.
22 Результаты исследования с использованием методов кластерного и регрессионного анализа показали, что попадание в кластер «низкого риска» (отсутствие знакомых потребителей наркотиков, воспринимаемая их труднодоступность) преимущественно обеспечивается за счет сельских жителей и лиц мужского пола. Большинство населения РМ относится к промежуточной группе, где при отсутствии знакомых потребителей наркотиков признается легкодоступность наркотических веществ. В ней больше доля служащих и существенно больше городских жителей. Кластер «высокого риска» (знакомых с потребителями наркотиков и считающих их легкодоступными) с большим отрывом составляет образованная молодежь в возрасте 18–29 лет, лица мужского пола и городские жители.
23 Общий вывод: на попадание в группу высокого риска потребления наркотиков в наибольшей степени влияют мужской пол и статус студента колледжа/техникума. Преимуществом избранной модели, в отличии от метода описательной статистики, которым чаще всего ограничиваются отечественные исследователи, являются предсказательные возможности относительно наркотизации населения в условиях ее возрастающей латентности.

References

1. Kirzhanova V.V., Grigorova N. I., Bobkov E.N., Kirzhanov V.N., Sidoryuk O.V. (2020) Activity of the narcological service in Russia in 2018–2019: An analytical review. Moscow: SNMRCPN. (In Russ.)

2. Pozdnyakova M.E. (2019) New drug situation in Russia. Vestnik RFFI. Gumanitarnye i obshchestvennye nauki [RFBR Journal. Humanities & social sciences]. No. 2: 77—89. (In Russ.)

3. Pozdnyakova M.E., Bryuno V.V. (2019) Prevalence of drug use among the working population as a form of disadaptation process. P.I. Sociologicheskaya nauka i social'naya praktika [Sociological science and social practice]. Vol. 7. No. 3: 120–135. (In Russ.)

4. Rybakova L. N. (2017) Controlled consumption of drugs and problems of social communications. Diskurs [Discourse]. Vol. 12. No. 10: 105–120. (In Russ.)

5. Sheregi F.E., Aref'ev A.L. (2020) Sociology of deviation. Drug situation in the youth environment. Moscow: Yurayt. (In Russ.)

6. Coomber R., Moyle L. (2014) Beyond drug dealing: Developing and extending the concept of ‘social supply’of illicit drugs to ‘minimally commercial supply’. Drugs: education, prevention and policy. Vol. 21. No. 2: 157–164.

7. Ennett S.T., Bauman K.E., Hussong A., Faris R., Foshee V.A., Cai L., DuRant R.H. (2006) The peer context of adolescent substance use: Findings from social network analysis. Journal of research on adolescence. Vol. 16. No. 2: 159–186.

8. Galea S., Rudenstine S., Vlahov D. (2005) Drug use, misuse, and the urban environment. Drug and alcohol review. Vol. 24. No. 2:127–136.

9. Ikoh M.U., Smah S.O., Okwanya I., Clement U.A., Aposhi Z.A. (2019) Factors affecting entry into drug abuse among youths in Lafia metropolis: implications on security. Sage open. Vol. 9. No. 1.

10. Schaeffer C.M., Chang R., Henggeler S.W. (2009) Responding to use of illicit drugs. In: K. Geldard (ed.) Practical interventions for young people at risk. Thousand Oaks, CA: Sage.

11. Smart R.G. (1977) Perceived availability and the use of drugs. Bulletin on Narcotics. Vol. 29. No. 4: 59–63.

Comments

No posts found

Write a review
Translate