Тема молодежи, выпавшей из сферы образования и занятости (группа NEET-молодежи)¹, уже поднималась на страницах СоцИса [Варшавская, 2016; Блинова, Вяльшина, 2017]. В последнее время она актуализировалась рядом исследований (см., напр.: [Зудина, 2020; Демиденко, 2021; Буланова, Артамонова, 2022 и др.]), обозначив, в том числе, проблемы воспроизводства человеческого капитала [Современная российская молодежь…, 2021], основополагающие для обсуждаемой монографии.

Проблема исключения молодежи из сфер труда и образования актуальна, в том числе в связи с малочисленостью молодого поколения, что отмечают и авторы монографии. В России сокращается численность работников в молодых трудоспособных возрастах, и к 2025 г. численность участников рынка труда до 40 лет уменьшится примерно на 3,3 млн человек [Денисенко, Мкртчян, 2022]. Хотя показатели динамики NEET-группы за последние несколько лет не свидетельствуют о ее существенном увеличении (по оценкам Росстата, в 2019 г. она составляла 10,6% численности поколения 15–24-летних россиян (с. 3²)), более гибкие методы исследований показывают, что проблема намного глубже. Она связана с общими тенденциями в сфере труда и занятости (прекаризация и распространение неформальной занятости, отход от наемного труда к самозанятости, трудоустройство не по полученной специальности, частая смена работы и пр.), а также в сфере образования (разочарование в специальности, смена направлений образования, прерванная образовательная траектория и пр.).

Стоит отметить, что влияние на эту молодежную группу окажут события, связанные с началом спецоперации на Украине и последовавшими за ней санкциями в отношении нашей страны. Эксперты прогнозируют рост безработицы до 7–8% (напомню, по данным Росстата, уровень безработицы во II квартале 2022 г. составил 4%). В целом, по данным мониторингового исследования ИСПИ ФНИСЦ РАН «безработица» находится устойчиво в числе первых проблем, волнующих россиян. По данным мониторинга НИУ ВШЭ (RLMS-HSE), обеспокоенность угрозой безработицей испытывали в 2021 г. 58% взрослого населения (24,8% – очень обеспокоены, 33,2% – немного беспокоит), в пандемийный 2020 год эта обеспокоенность была выше – 63,9% (30,9 и 33% соответственно) [Козырева, Смирнов, 2022]. Более тревожны по этому поводу те, кто ниже удовлетворены своей жизнью в целом [там же]. Молодежь обычно позитивнее смотрит в будущее и на жизнь в целом, однако анализируемая группа несколько отличается в этом отношении.

В ближайшие месяцы обеспокоенность может вырасти, поскольку структурная трансформация экономики в результате санкционного давления негативно отразится на рынке труда. Открывающихся вакансий может стать меньше, и трудности с трудоустройством может испытать как раз молодежь, впервые выходящая на рынок. Поэтому важным становится обсуждение не только минимизации рисков попадания в группу NEET, но и активизации ее человеческого потенциала, форм поддержки, так как довольно низкий человеческий капитал этой группы может привести к долгосрочным негативным последствиям, увеличивая риск бедности, закрепления в статусе безработного, либо низкооплачиваемого сотрудника, усугубляя проблемы физического и психологического здоровья.

Авторы изучают проблему с точки зрения оценки накопленного человеческого потенциала молодежи, находящейся вне сферы занятости и образования, пытаясь найти пути и механизмы преобразования его в человеческий капитал. Особенность монографии как раз в том, что помимо диагностики ситуации и представления результатов исследования значимая ее часть посвящается именно ответу на вопросы «что делать?», каким образом минимизировать риски дальнейшей безработицы у данной группы молодежи. В этом ее несомненный плюс.

Напомним: человеческий потенциал и человеческий капитал – разные понятия. Концепция человеческого капитала разработана в 1960-е годы Т. Шульцем и Г. Беккером, использовавшим такие понятия, как «выгоды/издержки» и «норма отдачи» от образования. В настоящее время концепция используется чаще расширительно: не только как вложения в человека за счет образования и профессиональных навыков, повышающие способность к труду. Рассматриваются и другие стороны жизни: благосостояние, потребительские расходы, жилищные условия и т. д., т.е. в фокус внимания попадают и интеллект, и здоровье, и знания, и умения, и качество жизни – то, от чего зависит производительный и качественный труд человека и его вклад в социально-экономическое развитие. Понятие человеческий потенциал, соответственно, рассматривает все способности, потребности, досуг и межличностные отношения, т.е. количественные и качественные характеристики населения, вне зависимости от участия в экономической деятельности.

Коротко обозначим общую логику монографии. Первые две главы обозначают проблему, учитывая не только российский, но и международный контекст, описывают изучаемый феномен, историю его зарождения и представляют концептуальную рамку анализа NEET-молодежи. Как уже было сказано, анализируемая группа рассматривается с точки зрения теории человеческого капитала. Третья глава представляет результаты исследования молодежи в Санкт-Петербурге, т.е. речь идет только о городской столичной молодежи, тогда как существенную долю NEET составляют сельские жители (см. [Зудина, 2020]). Опрошено 356 человек в возрасте 15–29 лет (к сожалению, не сказано, как формировалась выборка). Каждый пятый опрошенный (20,4%) обозначил свой статус как «не учусь и не работаю», что гораздо выше, чем в исследованиях по репрезентативным выборкам по стране (см., например, РМЭЗ НИУ ВШЭ, ОНПЗ Росстата [Зудина, 2019; 2020]). Несмотря на общую малочисленность выборки, авторы сравнивают выделенную группу молодежи с более социально благополучной – те, кто учится и/или работает, такой подход представляется продуктивным. Также приводятся результаты опроса экспертов, которые сталкиваются с решением проблем этой группы молодежи (гл. 6). Практико-ориентированность позволяет авторам выявить сложности взаимодействия с NEET, так как опрошены не только эксперты (психологи, педагоги, в том числе социальные педагоги и социальные психологи, другие специалисты по этой проблеме), но и люди, имеющие опыт длительного общения с молодыми людьми этой социальной группы (родители, другие родственники, близкие знакомые, старшие товарищи). Всего оценивающих экспертов 354 человек. Как проходил эксперт-опрос и каким образом формировалась выборка, также не указано.

Авторы вводят оригинальный концепт «капитализация человеческого потенциала неучащейся и неработающей молодежи» (гл. 4), рассматривая при этом институциональные условия этого процесса (гл. 5). Рассматриваются современные особенности развития традиционных институтов влияния (семья, образование, здравоохранение, культура и средства массовой информации, труд и досуг) (с. 117–140). В заключительной главе анализируются международные и национальные подходы к поиску направлений и механизмов активизации неучащейся и неработающей молодежи в целях капитализации ее человеческого потенциала (гл. 7).

В основу выбранного авторами подхода положена триада «потребности, способности, готовности» к выполнению общественно необходимых видов деятельности молодыми людьми, исключенными из сфер образования и труда. Логика анкеты выстраивалась в соответствии с этими тремя компонентами. Такой способ достижения целей исследования оправдан и соответствует выбранной теоретической рамке. Важно понимать, что самооценка собственных способностей и потенциала всегда субъективна и может в значительной степени отличаться от реальности, но полученные данные в сравнительном контексте показывают любопытную картину, доказывая особенность изучаемой группы. Так, например, установлено, что те, кто не работает и не учится, меньше находят у себя способности (в 1,5 раза), у них меньше потребности их реализации, существенно меньше уровень готовности приступить к работе.

Исследование потребностей молодых людей, включая молодёжь, находящуюся вне сфер занятости и образования, показало, что четверо из каждых десяти опрошенных связывают свои планы с получением образования. Однако это преимущественно те, кто уже учатся, либо совмещают учебу и работу, и менее трети тех, кто в момент опроса не учился и не работал. На поиски работы в большей степени, напротив, нацелены молодые люди и девушки, кто фактически не работает и/или не учится, нежели те, кто включены в сферы труда и образования. Что касается готовности, то анализировалась готовность молодёжи к труду: чуть более половины опрошенных готовы приступить к достаточно подходящей, по их мнению, работе немедленно и еще четверть – через некоторое время. Более успешная часть молодых продемонстрировала существенно больший уровень готовности, чем представители менее социально благополучной группы. Таким образом, на данных показаны значительные различия между двумя сравниваемыми группами молодежи.

В целом авторы заключают, что человеческий капитал неучащейся и неработающей молодежи, представляет собой совокупность таких свойств (здоровья, знаний, навыков, умений и пр.), которые могут и должны обеспечивать достижение различных благ и преимуществ. Однако формирование этих свойств не происходит или идет медленно, с запозданием, поскольку человеческий потенциал этой группы на данном этапе жизни недостаточно развит, либо его не удалось реализовать в социально значимых деятельностях в достаточной степени, либо такие попытки не предпринимались. Т.е. у NEET-группы должным образом не сформированы системы потребностей, способностей и готовностей выполнять эти деятельности, социальные роли и функции (с. 60). Можно предположить, что зачастую речь идет о социально незрелых личностях. При этом 81,2% экспертов полагают, что такие подростки и молодые люди нуждаются в помощи, в первую очередь, психологической (67,1%).

Авторы тщательным образом изучили литературу по теме, включая иностранные источники. Логика монографии обоснована и продуктивна с практической точки зрения, так как исследователи пытаются найти способы конвертации человеческого потенциала NEET-молодежи в человеческий капитал. Обсуждаются механизмы активизации молодежи вне сфер занятости и образования, предлагается использовать международный опыт. Разбирая международные документы, авторы констатируют, что «проблемы молодого поколения, неучащейся и неработающей молодежи предметно находятся в поле зрения авторитетных международных организаций» (с. 215). В качестве примера возвращения молодежи к социально одобряемым зонам деятельности приводят три разноплановых подхода к решению проблемы: азиатский (Япония), европейский (Норвегия) и латиноамериканский (см. раздел 7.3, с. 216-231). Учитывается национальная специфика в отношении категории неучащейся и неработающей молодежи. Подчеркивается, что в российском обществе отсутствует четкое выделение ее как особой группы (с. 231).

Важно, что авторы отмечают разнородность анализируемой группы и стараются учитывать это при анализе причин и источников ее формирования (с. 42-49). Эту группу нужно рассматривать именно дифференцированно, не навешивая ярлык исключительно неблагополучной, потому что пути попадания в группу очень разные, как и время нахождения в ней. Авторы выделяют пять блоков источников пополнения изучаемой группы (с. 48-49). Обобщая, можно выделить три основных причины: структурные (социальные), психологические, состояние здоровья. Последняя объединяет подростков и молодежь с ограниченными возможностями здоровья с вытекающими из этого последствиями для социализации, получения образования, трудоустройства. Другой блок причин является структурообразующим для представителей молодого поколения, претерпевших/претерпевающих эмоционально-психологические неудачи и разочарования (буллинг в школе/вузе, опыт жестокого обращения, участие в межличностных конфликтах, неумение выстраивать отношения с ровесниками или старшими, потеря работы, близкого человека, любовные неудачи и неспособность пережить это). Сюда могут быть отнесены внешне вполне благополучные подростки и молодые люди, оказавшиеся в силу тех или иных причин (недостаточное родительское внимание; личностные особенности; воздействие интернет-сообщества и проч.) заложниками электронных гаджетов и виртуального пространства. Иначе говоря, это группа лиц с психологическими проблемами, которые «закрываются в скорлупу», впадают в эскапизм и испытывают сложности с адаптацией к реальности (например, феномен хикикомори в Японии как социальная проблема (с. 18-27) и т.п.).

Самый сложный комплекс источников попадания в группу – различные структурные (шире – социальные) причины. Здесь важно учитывать как неблагополучные факторы, обусловливающие и/или провоцирующие социальную уязвимость, ущербность (неблагополучие семей; низкий уровень образования родителей; проживание в небольших или отдаленных населенных пунктах; мигранты; девушки, имеющие опыт ранней беременности, включенность в криминальный образ жизни и т.п.), так и вполне благополучные, которые могут быть ситуативными, – замужество (статус домохозяйки), рождение ребенка, уход за ним или пожилым членом семьи, ведение личного хозяйства, в том числе ЛПХ.

Несколько особняком от перечисленных причин попадания в группу стоят те молодые, для кого не учиться и не работать - сознательный выбор. Чаще всего это молодые людей более старших возрастов, осознанно принимающие решения о сибаритствующем образе жизни и свободно путешествующие, занятые искусством, самообразованием и, как правило, имеющие для этого финансовые средства (рантье), либо зарабатывающие на выбранный образ жизни случайным образом.

То есть, на наш взгляд, можно говорить о разных типологических группах NEET с различным уровнем мотивации, депривации, сценариями попадания в группу, а также с попытками выхода из нее. Конечно, работа с этими группами, если ориентироваться на социальную политику в целом, и государственную молодежную в частности, должна вестись по разным схемам различной направленности.

Авторы видят проблему слабой применимости молодежью своего человеческого капитала в том, что «в России плохие институциональные условия для капитализации знаний» (с. 211). Ими предлагается комплексный подход выведения молодежи из категории неучащейся и неработающей: поиск пути должен находиться на стыке государственной молодежной политики, политики в сфере образования, в сфере труда и занятости, а также социальной политики вообще. Именно такой подход, на их взгляд, позволит говорить о повышении качества человеческого потенциала молодежи и максимизации его капитализации, позволяющей скомпенсировать сокращение численности молодежи (с. 233). Не спорим, именно комплексное решение проблем зачастую является выходом, однако механизмы взаимодействия разных структур не всегда отлажены. Для реализации подобных мер необходима работа межведомственных комиссий. Однако особенность системы работы с молодежью в нашей стране в том, что социальные службы рассматривают и опекают молодежь в основном до 18 лет, а в дальнейшем выпускают их из поля своего ведения (если только молодые самостоятельно не обращаются за получением каких-либо видов поддержки, помощи и т.д.). Эта группа остается наедине со своими проблемами. Нет механизмов, которые бы ее выявляли и поддерживали.

Основной тезис авторов: в процессе формирования человеческого капитала ключевую роль играет включенность человека в сферу образования на старте жизненного цикла и актуализация полученного образования через вовлечение в непрерывное образование в последующие периоды. Реализация же накопленного человеческого капитала происходит через включение его в сферу общественного производства, труда и занятости (с. 143). Таким образом, исследователи видят реализацию человеческого потенциала исключительно через сферу труда и занятости посредством непрерывного образования. Такое понимание проблемы, на наш взгляд, узкое. Современное прочтение концепции человеческого капитала шире и эффективнее. В настоящее время происходит переформатирование представлений о занятости, меняются нормы и отношение к труду, особенно ярко новые тренды проявляются в среде молодежи. Однако предложенные исследователями механизмы активизации потенциала NEET-молодежи правомерны и вполне могут стать рабочими для социальных служб и ГМП, особенно лиц с психологическими проблемами адаптации. Но помощь должна быть адресной, осуществляться по группам, так как не всем она требуется. Однако контроль за наиболее уязвимыми может вполне осуществляться. И здесь возникают другие проблемы — слабый уровень доверия к государственным структурам у этой группы молодежи и слабая информированность о мерах поддержки.

Подытоживая, отметим, что представленная монография представляется комплексным исследованием проблемы возвращения молодежи в сферу труда и образования и активизации ее человеческого потенциала, обогащая наши представления об объекте. Несмотря на то что анализ построен на данных локального исследования городской молодежи, проведен обстоятельный анализ вторичных данных, введены новые концептуальные понятия, а выводы и рекомендации могут применяться и к сельской молодежи NEET-группы.