Постановка проблемы. Исследования демонстрируют значительные расхождения в гендерных отношениях в контексте влияния различных этнических культур населяющих Россию народов [Почебут, Шмелева, 2015]. Особым этнокультурным и социально-экономическим разнообразием отличается Юг России, к которому в настоящее время относятся территории двух федеральных округов – Южного и Северо-Кавказского. В южном макрорегионе экономически развитые административно-территориальные субъекты с социальными отношениями модернового типа (Краснодарский край, Ростовская и Волгоградская области) соседствуют с территориями с демодернизированной экономикой, низкими показателями уровня жизни и традиционалистским типом социальных отношений (большая часть республиканского сегмента). С постсоветского периода на Северном Кавказе наблюдается рост значимости этнических традиций в регулировании гендерных отношений [Сиражудинова, 2022, 2015; Текуева, 2019]. Однако степень традиционализации гендерных моделей может различаться в зависимости от типа республики, социальной и демографической страты, а также области жизнедеятельности (приватной - семья, брак, этноэтикет и публичной - экономика, политика) [Клименко, 2021б].

На современном этапе северокавказские семьи характеризуются преимущественной ориентацией на многодетность, ролевой асимметрией с главенством мужчины, межполовым разделением труда [Клименко, 2021а; Стародубровская, 2019; Сиражудинова, 2022]. Воспроизводство гендерной иерархии в республиках связывают также с влиянием фактора исламизации [Сиражудинова, 2021; 2015]. В ряде республик распространяются практики многоженства, раннее замужество [Верещагина, Загирова, 2022], рост значимости старшего мужчины в семье [Клименко, 2021а], что в совокупности можно трактовать как тенденции архаизации. С другой стороны, распространение массовой культуры, необходимость экономической адаптации, миграционные процессы расширяют границы гендерных экспектаций, особенно среди женщин и в сфере их трудовой самореализации [Шоранова и др., 2021; Клименко, 2021б].

Аргументируется идея о том, что определенные традиционные нормы могут долгое время присутствовать в жизни социума, но общая логика социально-экономического прогресса сопряжена с распространением целерациональных ценностей модернового типа [Inglehart, Baker, 2022; Аузан и др., 2019; Культура…, 2002]. В свою очередь, несовпадение установок и моделей поведения населения поликультурных территорий может препятствовать социально-экономическому росту и макроуровневой интеграции региона. Рассмотрим динамику этногендерных установок населения Юга России в отношении публичной активности женщин в контексте социетальной интеграции макрорегиона.

Эмпирическая база. Используются материалы социологических опросов, реализованных в шести субрегионах Юга России в три этапа – 2004, 2010 г. и 2020 г. На первом этапе в исследовании приняло участие 880 человек (Карачаево-Черкессия N = 334, Ингушетия N = 270, Ростовская область N = 276). На втором - 862 человека (Ингушетия N=300, Кабардино-Балкария N=262, Ростовская область N = 300). На третьем этапе - 1531 человек (Адыгея N = 331, Дагестан N = 420, Кабардино-Балкария N = 373, Ростовская область N = 407). Опрос 2020 г. проведен при поддержке гранта РФФИ. Опрашивалось население столиц национальных республик и областных центров. Выборка опроса – типологическая (когда отбираются и сравниваются субрегионы Юга России из одной типологической группы) и квотно-пропорциональная (по основным социально-демографическим подгруппам жителей столиц республик и областных центров на момент опроса).

Типологический параметр выборки опирается на классификацию социально-экономической модернизированности территорий Юга России: 1) субрегионы с высоким регулирующим значением этнических традиций и демодернизированной экономкой (Ингушетия (РИ), Дагестан (РД), Чечня (ЧР); 2) республики, характеризующиеся промежуточным уровнем социально-экономического развития (Кабардино-Балкария (КБР), Адыгея (РА), Карачаево-Черкессия (КЧР), Северная Осетия-Алания (РСО-А); 3) субрегионы, в которых экономика и социальные отношения больше всего тяготеют к обществу модернового типа (Краснодарский (КК) и Ставропольский края (СК), Ростовская область) (РО) (откуда типология?). Данная типология обоснована в работах Денисовой Г.С., Уланова В.П., Дмитриева А.В., Клименко Л.В., Лапина Н.И. [Денисова, Уланов, 2003; Денисова и др., 2010; Атлас, 2016]. Как отмечают многие специалисты, социокультурная динамика в этих республиках, краях и областях схожа, что дает основания для сравнения разных субрегионов из одной типологической группы [Межэтнические, 2020; Матишов и др., 2008; Авксентьев и др., 2008].

Региональные особенности занятости и оплаты труда на Юге России. Многолетняя официальная статистика и различные исследования показывают наличие сегрегации женщин в сфере труда и социально-политической активности. На Юге России показатели трудоустройства выше у мужчин, чем у женщин, фиксируется асимметрия в уровне оплаты труда. По данным Росстата, в целом по России в 2021 г. уровень занятости женщин составляет 75 против 81% у мужчин. В ЮФО показатели трудоустройства близки к общероссийским (73 против 80%). В то же время по СКФО на фоне более низкого уровня занятости гендерная асимметрия в показателях трудоустройства имеет иной характер 58% - среди женщин и 69% – среди мужчин. Ниже всего на Юге России уровень женской занятости в Ингушетии (49%) и Дагестане (48%), выше - в Ростовской и Волгоградской областях (по 75%) (рис. 1).

Рис. 1. Уровень занятости в трудоспособном возрасте в 2019 г.,в %1[[[1. ]]]

Источник: составлено по: Женщины и мужчины России. 2020: Стат.сб./ Росстат. М., 2022. URL: >>>>

Отношение женской зарплаты к мужской составляет в России 73%. В ЮФО этот показатель равен общероссийскому, в СКФО он составляет 83%. В некоторых республиках отношение заработной платы мужчин и женщин сближается и превышает 90% в Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии. Объяснение данной ситуации не связано с гендерным равенством, а сопряжено с общими низкими показателями оплаты труда в данных субрегионах. В частности, по данным Росстата средняя зарплата в России среди женщин составляла в 2019 г. 48,6 тыс. руб., среди мужчин - 67,1 тыс. руб. На этом фоне в СКФО женщины получали в среднем 27,9 тыс. руб., а мужчины - 33,7 тыс. руб. В Ингушетии, например, средняя заработная плата составляла 24 тыс. и 25 тыс. руб. соответственно [Женщины…, 2020]. Невысокие показатели уровня жизни населения, а также «влияние религиозного фактора (ислама); воздействие традиционных установок и семейных ценностей; дискриминация по видам деятельности и необходимость получения разрешения на работу от мужчины; консервативность в государственной политике» [Хаджалова, Абдулаева, 2019: 1464] усиливают патриархальность и гендерные границы в северокавказских республиках [Клименко, 2021б; Стародубровская, 2019; Сиражудинова, 2015].

Динамика этногендерных установок населения Юга России. Наши исследования 2004-2020 гг. показывают несовпадение гендерных конструктов по этнотерриториальным и демографическим подгруппам населения.

Советская экономическая модернизация сделала распространенной и нормативной модель работающей женщины [Темкина, Роткирх, 2002]. Вместе с тем остаются устойчивыми социокультурные установки о гендерной дифференциации профессий. На Юге России труд женщин в образовании и медицине - культурная норма. Степень одобрения профессиональной карьеры женщин в этих областях в 2004 и 2010 г. составляет от 72 до 95% в разных подгруппах и выше среди женщин. Во время опроса 2020 г. показатели одобрения снижаются, что особенно заметно среди мужчин республик Северного Кавказа, более выраженным становится разрыв в оценках мужчин и женщин (рис. 2).

Рис. 2. Ответы на вопрос: «Одобряете ли вы карьерное продвижение женщины в области медицины и образования», в %

Бизнес-карьера женщин находит меньшее одобрение среди южно-российского населения и особенно среди северокавказских мужчин. На этом фоне фиксируется рост положительных оценок среди респондентов-мужчин «традиционалистских» республик (Ингушетия, Дагестан) (отрицательное восприятие в 2004 г. разделяло более двух третей опрошенных, а в 2020 г. – не более трети). Можно предположить, что обостряющиеся трудности экономического развития республик этого типа отчасти нормализуют потребность трудовой активности женщин. В то время как среди мужчин республик «переходного» типа (КЧР, КБР, РА), наоборот, отмечается определенное снижение степени одобрения женского предпринимательства (примерно с половины до четверти опрошенных). На разных этапах опроса женщины, проживающие в республиках Северного Кавказа, демонстрируют по большей части положительное восприятие (от 65 до 82%). В Ростовской области растет уровень одобрения женской бизнес-карьеры и менее выражен разрыв в оценках мужчин и женщин (рис. 3).

Рис. 3. Ответы на вопрос: «Одобряете ли вы карьерное продвижение женщины в области бизнеса?»,в %

Профессиональные траектории женщин в производственной деятельности неоднозначно оцениваются населением Юга России на разных этапах исследования. В целом, этот вид профессиональной активности менее всего одобряется мужчинами традиционалистских республик (РИ, РД) и в большей степени - женщинами переходных (КЧР, КБР, РА) и модернизированных (РО) субрегионов Юга России. В динамике от 2004 г. к 2020 г. также фиксируется небольшое увеличение поддержки в республиках традиционного типа и уменьшение - в РО (рис. 4).

Рис. 4. Ответы на вопрос: «Одобряете ли вы карьерное продвижение женщины в производственной деятельности?», в %

Наиболее ярко наличие гендерного типа сегрегации проявляется в установках относительно карьерного продвижения женщин в политике и силовых ведомствах. В частности, большинство мужчин не готовы рассматривать политику и власть как сферу гендерного партнёрства, тогда как женщины позитивнее относятся к политической карьере (наивысшие показатели одобрения фиксировались среди женщин в 2010 г.: 63% в КБР и 29% - в РО). Но в республиканских сегментах от первого ко второму этапам исследования показатели одобрения увеличиваются, а к третьему – снижаются. Среди женщин Ростовской области уровень позитивного восприятия достаточно устойчив (рис. 5).

Рис. 5. Ответы на вопрос: «Одобряете ли вы карьерное продвижение женщины в политике?», в %

Карьера женщин в силовых ведомствах не является культурной нормой для населения Юга России (одобрение не выше 44%). Наименьшие показатели положительных оценок фиксируются среди мужчин Ингушетии и Дагестана, а наивысшие – среди женщин Ростовской области. В динамике фиксировался небольшой рост положительного восприятия среди мужчин и женщин в 2010 г. и опять снижение – в 2020 г. В отношении силовых структур разница в ответах мужчин и женщин менее выражена по сравнению с оценками по другим профессиональным сферам (рис. 6).

Рис. 6. Ответы на вопрос: «Одобряете ли вы карьерное продвижение женщины в силовых ведомствах?», в %

Таким образом, исследования демонстрируют выраженный консерватизм установок мужчин традиционалистских республик, который немного ослабевает в отношении участия женщин в предпринимательстве и производстве. В республиках переходного типа более высоки показатели одобрения публичной активности женщин и за исследуемый период они укрепились. Устойчив разрыв в оценках северокавказских мужчин и женщин: значительная часть женщин ориентирована на деконструкцию традиционного гендерного дисплея. Тенденции эгалитаризации гендерных установок фиксировались до 2010 г. в Ростовской области, но стали немного снижаться к 2020 г., и более выраженной стала разница в оценках гендерных подгрупп.

Заключение. Результаты опроса в совокупности с материалами исследований приватной сферы [Клименко, 2021а, б] позволяют аргументировать наличие трех социокультурных типов развития субрегионов Юга России - традиционного, переходного и модернизированного. В качестве оснований дифференциации выступают 1) содержание установок в отношении публичных форм активности женщин; 2) уровень разрыва оценок мужчин и женщин; 3) вектор динамики этногендерных установок. В республиках традиционного типа (Ингушетия, Дагестан) воспроизводится гендерная сегрегация в оценках как мужчин, так и женщин. Субрегионы переходного типа (Кабардино-Балкария, Адыгея, Карачаево-Черкессия) характеризуются «размыванием» гендерных границ: женщины чаще ориентированы на деконструкцию традиционных экспектаций, при более консервативной позиции мужчин. Модернизированному типу социокультурной динамики (Ростовская область) присуща большая равновесность гендерных установок.

Определение вектора социокультурных трансформаций и оснований интеграции многосоставных социумов невозможны без оценки параметров гендерных систем. Анализ человеческого потенциала (особенно женщин) сопряжен с включением этногендерных проекций. Рассогласованность или противоречия в гендерных конструктах затрудняют социетальную интеграцию полиэтничных макрорегионов. Результаты исследований выявляют гендерные барьеры в традиционалистских субрегионах Юга России, которые блокируют запрос со стороны значительной части женщин на пересмотр консервативных гендерных границ. Более активная позиция женщин субрегионов переходного типа принесла определенные подвижки в деконструкции этногендерных установок. Традиционные границы в публичной сфере здесь уже рассматриваются в перспективе гендерного диалога. Территории с модернистской траекторией развития закрепили подобный диалог в гендерной практике.