On Spatial Fixes and Urban Disease from the Perspective of Modern Marxism
Table of contents
Share
QR
Metrics
On Spatial Fixes and Urban Disease from the Perspective of Modern Marxism
Annotation
PII
S013216250013745-2-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Yulin Che 
Occupation: Professor
Affiliation: Soochow University
Address: China, Suzhou
Edition
Pages
107-117
Abstract

According to humanistic urbanologists, urban disease is the appearance of problems in modern society. However, Western Marxists in 20th century exemplified by Henri Lefebvre, David Harvey analyze the realisticroot of urban disease from the angle of spatial fixes of capitalism. They hold that urbanization is the essence of qlobalization with urbanized society replacing industrial society playing a decisive role and urban space is the major approach for fixing capitalism. Such theory is critically and pertinently put forth from the perspective of modernity and continually A adopts critical methods in Marxist political economy, creating a new viewpoint for socialcritical theory which directly referring to capitalism. In modern Western Marxists’ view, urban disease arises from he capitalized space’s invasion of living space, therefore, fighting for control over urban space, i.e. urban right would become the focus of future revolution. However, no matter for urban disease or spatial fixes, their innecontradictions prove that a predatory approach is bound to cause rebel and alienation of unban. In a word, criticism of urban disease centres around people’s reflections about the state of modem civilization and that of new civilization in the future.

Transl. by V.G. Burov

Keywords
Western Marxism, spatial fix, capitalization of spatial fix, urban disease, decision of urban problems
Received
21.04.2021
Date of publication
04.05.2021
Number of purchasers
6
Views
48
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Можно сказать, что история развития городов есть история развития человеческой цивилизации и самого человека, каковы цивилизация и общество, таковы и города. Рассматривая историю развития городов, Льюис Мамфорд1 в книге «Культура городов» подразделяет её на шесть периодов – первобытный город, город-государство, крупный город, мегаполис (сверхгород), город-тиран (бесчеловечный город) и город-развалины. Здесь содержится не только историческая классификация городов, но и прогноз относительно перспектив будущего развития городов. Анри Лефевр в книге «Пространство и политика» анализирует историю развития городов под углом зрения различия города, города-государства и большого города. Цель ретроспективного взгляда мыслителей на историю заключается в том, чтобы с её помощью давать советы, предупреждая о том, что направление развития жизни в городах является «неправильным». В двадцатом столетии западные марксисты – Лефевр, Харви, Кастельс, Соджа – анализировали причины возникновения «болезней городов» с точки зрения «использования пространства» и «производства пространства при капитализме». По существу, их подходы продолжили критический подход марксистской политэкономии и сделали взгляды людей на будущее городов и их развитие более реалистичными.
1. Л. Мамфорд (1895–1990) – американский историк, социолог, социальный философ, историк техники.
2

Использование пространства городов: главный путь самовосстановления, самоукрепления современного капитализма.

3 «Проблема городов» рассматривается современными марксистами как главная проблема нашей эпохи, как результат развития глобализации. В книге «Революция городов» (1970) Лефевр делит историю человечества на три накладывающиеся друг на друга и продолжающие друг друга эпохи, а именно аграрная, промышленная и эпоха городов. Сегодня произошло вступление в «эпоху городов». В настоящее время содержанием глобализации является урбанизация, т. е. способ производства и способ жизни капитализма становятся новым формированием глобального пространства.
4 Д. Харви использует термин «использование пространства» (the spatial fix) с тем, чтобы более подробно разъяснить процесс глобализации, указывает, что использование (закрепление) пространства есть основной путь позднего капитализма преодолеть собственный кризис и осуществить стабильность и процветание2. Использование пространства не в состоянии принципиальным образом разрешить проблему, но это эффективный способ смягчения кризиса капитализма¸ он стимулирует внутренние движущие силы процесса глобализации. Марксистская школа, исследующая города, имеет одно общее мнение, а именно «город» является главным местом производства пространства и его использования.
2. В российской литературе для перевода выражения “spatial fix” используется термин «пространственное закрепление». Но С.В. Костелянец предлагает другой перевод. По его словам, сам Харви писал: "Второе значение “fix” имеет метафорическое производное, например, как во фразе «наркоман нуждается в “fix” – дозе наркотика», в котором основной смысл – жгучее желание избавиться от хронической или широко распространенной проблемы. Как только “fix” найден, проблема разрешается, а желание испаряется. Но, как и в случае с наркоманом, подразумевается, что решение является временным, а не постоянным, поскольку желание вновь возвращается. «Технологические “fix”ы» противодействовали мальтузианской дилемме роста населения, опережающего рост ресурсной базы. Подразумевается, что непрерывный технический прогресс и рост производительности – необходимые условия для предотвращения мальтузианского сценария массового голода и социальных потрясений. Именно в этом последнем смысле я впервые применил термин “spatial fix” для описания ненасытного стремления капитализма разрешить свои внутренние кризисные тенденции путем географической экспансии и географической реструктуризации». С.В. Костелянец предлагает такой вариант перевода “spatial fix” – «пространственное решение проблемы, решение за счет использования пространства» (письмо С.В. Костелянеца от 14.09.20 автору перевода). Поскольку в предлагаемой статье речь идет об использовании пространства в целях его капитализации и извлечения прибыли при переводе китайского термина употребляется термин «использование пространства», подразумевая тот смысл, который в него вкладывал Д. Харви. – Прим.перев.
5 Город является воплощением формы существования капитала, он реализует использование пространства посредством ряда нижеследующих способов, благодаря которым появляются новые пути вздорожания капитала и одновременно смягчается кризис капитализма. Во-первых, само пространство является товаром, т. е. от традиционного «производства материального внутри пространства» происходит расширение, заключающееся в производстве «самого пространства». Во-вторых, инвестиции в базовое строительство в городах общественных объектов и сооружений, как например, скоростные автострады, контейнерные причалы, аэропорты также являются одним из главных путей использования пространства городов. В-третьих, благодаря производству пространства воспроизводятся производственные отношения капитализма. Будучи продуктом деятельности человека, пространство городов обладает идеологическим содержанием и политическим характером. В-четвертых, «неравномерное географическое развитие» приводит к тому, что использование пространства приобретает глобальный масштаб. В прошлом капитализм благодаря таким сильным методам, как «агрессия» и «колонизация», развивал рынки, прибирал к рукам материальные ресурсы. Однако вслед за быстрым развитием транспорта, связи, информации, денежного обращения намного сократилось время преодоления препятствий в виде различных пространств и капитал стал передвигаться по всему миру.
6 Современный марксизм под различным углом зрения развернул исследование пространства, все его представители исходят из одного предположения: использование или обустройство, приведение в порядок пространства влило новую кровь в развитие современного капитализма, стало главным путем продолжения существования капитализма и смягчения его противоречий. Метод «завоевания пространства посредством производства нового пространства» назван Харви «третьим циклом» обращения капитала. Именно в этом смысле, по мнению современных марксистов, после 1970 г. в историческом материализме произошел поворот к «пространству», появилось течение «историко-географического материализма», его основная идея заключается в том, что «использование пространства» играет важную роль в развитии капитализма, города становятся главным местом использования пространства, а капитал, капиталистические производственные отношения, природа, общество избирают пространство городов своим посредником и осуществляют воспроизводство и новое созидание.
7

Болезни городов – неизбежный результат использования пространства.

8 Капитал и поздний капитализм с помощью «использования пространства» обрели новые силы и эффективно смягчили кризис, одновременно породив «болезни городов». Их показателями, с одной стороны, являются проблемы окружающей среды, принесенные дисбалансом в отношениях человека и природы, т. е. разрушением и загрязнением таких необходимых условий для жизнедеятельности человечества, как вода, воздух и почва, а с другой стороны, связанные со стремительным ростом населения такие социальные проблемы, как транспортные пробки, городская преступность, различия в доходах, вопросы занятости и лечения, стоимость квартир и т. д. Кроме того, болезни городов проявляются в духовной сфере – в психологии «индивидуализма». В прошлом мыслители связывали это с тем, что жизнь городов пронизывают индустриализация и принципы техники. Это, конечно, важные факторы. Однако, дело не только в том. После 1970 г. марксисты, выдвинув принцип «использования пространства», смогли более глубоко вскрыть причины массового взрыва болезни городов во всем мире. Они указали, что «урбанизация» – есть сущность современной глобализации, что городское общество уже пришло на смену промышленного. Болезни городов играют решающую роль по отношению к способу существования, образу жизни современного человека, более того, по отношению к направлению человеческой цивилизации в будущем; допустив возможность развития болезней городов мы все чаще сталкиваемся со стихийными бедствиями.
9 Город есть форма внешнего выражения цивилизации, если город заболел, необходимо выяснить цивилизационную причину болезни. Живущие в мегаполисах люди, в то время как болезни городов становятся все более серьёзными, должны осмыслить нынешнее направление развития городов; куда они движутся? Л. Мамфорд указывает: «Когда и зло, и лекарство неразличимы, можно быть уверенным, что действует глубоко укоренившийся процесс. Расширяющая экономика, нацеленная на прибыль, а не на удовлетворение жизненных потребностей, неизбежно создает новый образ города» [Mumford, 1961: 544]. То есть можно сказать, что развитие современных городов уже направлено не на удовлетворение потребности человека, а на потребности развития самих городов. «Функционирование и расширение городов» становятся целью, а человек используется как орудие для этого. Таково хроническое заболевание, связанное с развитием городов. Подобно тому, как просвещение в конечном счете привело к варварству3, при развитии городов забыты первоначальные намерения, а их развитие стало самоцелью. Рассматривая данный вопрос, марксисты осмысливают причины болезни городов с политэкономической точки зрения и возвращаются к логике «Капитала» Маркса: «Ибо на данном этапе истории человечества нет такой проблемы, которая не вела бы к этому вопросу, и нет такого решения, которое нельзя было бы найти в решении загадки товарной структуры» [Lukacs, 1972: 83]. Сущность использования пространства заключается в том, что капитал пронизывает город насквозь, является главной движущей силой развития городов. Мегаполисы являются местами накопления капитала и воспроизводства пространства. Использование пространства выполняет двоякую роль, а именно удовлетворяет требования обновления капитала и его вздорожания и одновременно вновь производит пространство капитализма, объединяясь вместе, они становятся новой движущей силой исторического развития. Пространство всегда существует как какое-то «место», но когда, согласно логике капитала, оно производится и поступает в продажу, происходит разделение стоимости использования пространства и стоимости его обмена: первое становится второстепенным дополнением, а второе превращается в цель. Таким образом «прирост» становится главной целью производства пространства, происходит избавление от оков стоимости использования, пространство, становясь носителем капитала, приобретает все его особенности. Когда капитал пространства и неограниченная жадность человека объединяются вместе, это приводит к тому, что города чем дальше, тем со всё большей скоростью увеличиваются в размерах и расширяют свои границы «Наша нынешняя цивилизация – это гигантский автомобиль, движущийся по дороге с односторонним движением со все возрастающей скоростью. К сожалению, в том виде, в каком автомобиль построен сейчас, у него нет ни рулевого колеса, ни тормозов, и единственная форма контроля, которую водитель использует, состоит в том, чтобы заставить машину двигаться быстрее, хотя в своем увлечении самой машиной и стремлении достичь максимально возможной скорости он совершенно забыл о цели поездки» [Mumford, 1961: 558–559]. В прошлом при исследовании причин болезней городов мыслители чаще обращали внимание на вопросы технического порядка, но такой момент как капитализация пространства городов, несомненно, имеет гораздо более актуальный и принципиальный характер. Капитализация пространства является главной причиной болезни современных городов. Если смотреть на пронизанное логикой капитала строительство городов с внешней стороны, то можно увидеть следующие особенности его болезненного состояния.
3. По мнению многих западных марксистов, просвещение не только привело к распространению идей свободы, равенства и братства, но и ко многим отрицательным последствиям, обусловленными научно-техническим прогрессом – массовым убийством людей, контролю над ним, разрушением окружающей среды и т. п. – Прим. автора.
10 Прежде всего, пространство городов становится все более однообразным. Вслед за ускорением процесса урбанизации появляется все больше крупных городов и мегаполисов. Если смотреть на городское строительство с внешней стороны, то современные мегаполисы становятся все более похожими друг на друга и чем дальше, тем степень сходства вновь строящихся городов всё более высока – небоскребы, эстакады, супермаркеты, скоростные автострады, словно механическое воспроизведение одинакового, нам трудно глядя с внешней стороны на современный мегаполис увидеть культурные отличия различных районов. Между древними городами, городами-государствами, различными городами существовали отличия и непохожесть, а сейчас с внешней стороны города все одинаковы, словно построены по одному шаблону, у людей рябит в глазах и одновременно рождается чувство усталости, пресыщенности. По этому поводу А. Лефевр указывает, что если в древности город был произведением искусства (oеuvre), то современный крупный город является продуктом (prоduits); город существовал тогда потому, что «в традиционных формах города обмен и обменная стоимость еще не сломали все барьеры и не унесли все модальности использования» [Lefebre, 2000: 75]. Когда строительство и планирование пространства города является принципом, функции этого пространства являются многосторонними, многообразными, они включают в себя способ жизни и содержание культуры данной местности, город посредством многообразных форм раскрывает своё чувство прекрасного, как, например, было в древнем городе. Но процесс коммерциализации и индустриализации, сам по себе направлен против города. Вслед за тем, как мир товаров приобретает всеобщий характер, а меновая стоимость является главной целью, когда неотъемлемое для повседневной жизни пространство становится товаром, присущие городам жизненные силы и чувство прекрасного находятся на исходе. Необходимо сказать, что города и городки строились по различным принципам, города являются продуктом совместного переплетения особого механического мышления и логики капитала в период промышленной цивилизации. «Время и пространство индустриальной эры тянулось и до сих пор тянется к однородности, единообразию и связывающей их направленности» [Lefebre, 1991: 79]. Однородность пространства разрушает барьеры между различными районами и создаёт более удобные условия для обращения капитала, рабочей силы и обмена товарами. Другими словами, производство пространства уничтожило различия между неодинаковыми районами и создало городское однообразие, придав новую форму болезням городов.
11 Однообразие городов не только разрушило культуру городов и их память, но и привело к проявлению у современных людей не только односторонних подходов, но и тяжелых дум. Мы знаем, что города являются результатом преобразования людьми природы, но оно не совпадает с физическим пространством природы, ибо пространство городов есть в то же время культурное и смысловое пространство. Город является результатом практической деятельности человечества в пространстве, в процессе его планирования и строительства неизбежно должна запечатлеться цивилизационная печать эпохи. И здесь, конечно, не только указание на различный стиль в строительстве городов. Сюда включается также структура, направление, геомантия при планировании пространства. С помощью различных форм языка, знаков, символов мы придаем городским сооружениям различное культурное содержание и символическое значение. К примеру, храмы, кумирни, площадь Тяньаньмэнь, памятные места, связанные со знаменитыми людьми, все они содержат символическое значение, связанное с культурой. Мыслители называют их «третьим пространством», «социальным пространством» или «культурным пространством». Лефевр использовал термины «представление пространства» (representation of space) и «представляющее пространство» (representational space) для описания его культурных особенностей. «Представление пространства» указывает на абстрактное пространство, о котором люди могут рассуждать и которое могут понять посредством средств языка. Например, мы говорим Пекин и все знают пространство, о котором идёт речь. А «представляющее» указывает на тот жизненный опыт и те ощущения человека, которое дает ему пространство, указывает на смысл, значение и символы, содержащиеся в нем.
12 «Представляющие пространство живое», оно говорит. У него есть эмоциональное ядро или центр: эго, кровать, спальня, жилище, дом или площадь, церковь, кладбище. Оно охватывает очаги страстных увлечений, действий и жизненных ситуаций, и таким образом, непосредственно подразумевает время. Следовательно, его можно квалифицировать по-разному – он может быть направленным, ситуативным или относительным, потому что он по сути качественный, подвижный и динамичный» [Lefebre, 1974: 42]. Необходимо сказать, что пространство городов, в котором мы обычно живём, является «представляющим пространством», совместным результатом практики пространства людей и представляемого пространства, т. е. оно содержит в себе и физическое пространство, и его культурные(ое) и смысловые(ое) значения. Короче говоря, города становятся результатом практической деятельности человека, они неизбежно содержат много факторов, связанных с историей, культурой, обычаями, традициями, способом жизни, ценностями, одновременно они являются внешним проявлением отношений между человеком и природой, человеком и обществом. Если посмотреть на это с точки зрения «жизненного опыта» и «ощущений», которые несут пространство различных городов, они неодинаковы, более того, можно сказать, что разные города формируют разных городских жителей. К примеру, небольшой город в лесной местности и шумный стремительный мегаполис дают людям совершенно неодинаковый опыт существования. При таком подходе оказывается, что если содержание пространства города богато и многосторонне, а его культура и память длительное время находятся в хорошем состоянии, то жизнь его жителей будет целостной – они могут переживать счастье бытия. Напротив, чем более высок уровень однородности пространства города, тем более однообразным и скучным будет существование их жителей, а сопутствующие ему чувства бытия – это пресыщение, беспокойство и тяжелые думы. В последние годы в обследовании чувства счастья – независимо от того, кем оно производится – социальными сетями или официальными органами, результаты одинаковы: индекс счастья у жителей крупных мегаполисов Китая невысокий. В 2015 г. Китайское общество исследования конкурентоспособности городов, на основе полученных городами баллов в соответствии с «китайской системой показателей оценки китайских счастливых городов», опубликовало «Рейтинг самых счастливых китайских городов». В нём Пекин, Шанхай и Гуанчжоу –занимающие передовые позиции, не вошли в список первых тридцати городов. Среди жителей крупных мегаполисов масштабы душевных психических заболеваний, таких как бессонница, подавленность, а также самоубийств, высоки. Очевидно, что, уровень развития городов не находится в прямом отношении с показателем счастья жителей, более того, с возрастанием однообразия мегаполисного пространства, ритм жизни становится более стремительным, образ жизни копируется друг у друга, все более фрустрируя человека. Именно в этом смысле Фуко указывал на причины психических проблем жителей современных городов: «Во всяком случае, я считаю, что тревога нашей эры имеет фундаментальное отношение к пространству, несомненно, гораздо большее, чем ко времени» [Foucault, 1986: 22–27]. «Взрывное» развитие городов приводит к поглощению деревень, участков природы, пустошей, наносится ущерб природе, деревни приходят в упадок, их жизненная функция деградирует. Процесс развития городов идёт со сказочной быстротой, мегаполисы стали показателями политических достижений и великих успехов, целью городского строительства. Однако проблемы крупных мегаполисов, к примеру, туман, пыльная мгла, загрязнение, высокая стоимость квартир, транспортные пробки отрезвили наше сознание; заставили задуматься над тем, в каких городах мы хотим жить? Звучали предостережения об опасных последствиях, к которым может принести «взрывное» развитие городов, когда они достигнут «громадных размеров». Л. Мамфорд считал, что появление крупных мегаполисов, будучи четвертым этапом развития городов, несет в себе начало упадка, который будет всеобщим, приведет к цивилизационному кризису, деградации природы и самого человека. Поскольку мегаполисы играют важную роль в экономике, от них как от центра лучами расходится влияние на окружающие районы – деревни, природу, а также пустоши, которые поставляют необходимые для жизнедеятельности сельхозпродукты и производственное сырьё, а также безостановочно пополняя рабочей силой. Одновременно окружающие мегаполис зоны должны принимать и перерабатывать производственный и бытовой мусор.
13 И не только это. Способ жизни и ценности, существующие в мегаполисах, постоянно оказывают влияние на деревни, проникают в их жизнь, приводя к тому, что деревенское общество, связанное кровнородственными узами, постепенно уничтожается ценностями рыночной экономики. И окружающие мегаполисы деревни и природа уже не имеют прежних неповторимых форм существования, отличных от городских, становятся придатками городов, более того, их жертвами. В истории большую часть времени «деревня и сельская местность оставались постоянным резервуаром свежей жизни, сдерживаемой действительно наследственными моделями поведения, которые помогли сделать человека человеком, но с чувством как человеческих ограничений, так и человеческих возможностей. Какие бы ошибки и заблуждения ни допускали правители города, их все равно можно было исправить… Сегодня этот фактор безопасности исчез: взрыв метрополии разнес ее идеологические и химические яды по всем частям земли, и окончательный ущерб может оказаться невосполнимым» [Mumford, 1961: 559]. Именно деревня становится особым пространством, которое «используется» современными людьми и постепенно поглощается развитием мегаполисов. Это не только привело к постепенным изменениям в природе, но и к тому, что существование горожан в мегаполисах утратило роль «убежища» от опасностей, как психологических, так и физических. Л.Мамфорд сделал необычайно прогностическое указание о том, что результатом иррациональных стремлений к «огромным» городам станет соединение городов, «один мегаполис физически сольется со своим соседом. В этом слиянии каждый мегаполис потеряет соседний ландшафт, который служил ему для образования и отдыха, вместе с остатками городской индивидуальности» [там же: 554]. Предсказание Мамфорда сбывается: взрывное развитие городов, ценой которого стало принесение в жертву природы и деревень привело к положению, которое невозможно контролировать. Такие международные мегаполисы, как Нью-Йорк, Гонконг, Токио являются примером, которому подражают. Однако люди всё глубже осознают, что счастье нельзя сравнивать с ростом экономики, ибо города уже больны.
14 Очевидно, что анализ этих проблем с точки зрения использования пространства имеет более глубокое содержание, чем критический подход с точки зрения технической рациональности их строительства, ибо он прямо затрагивает сущность капиталистического строя. «Структурный кризис» считается непохожим на циклический кризис, ибо он является более длительным, широким и трудно ликвидируемым. Поскольку капитал присутствует в глобальном масштабе, экономический кризис капитализма носит всеобщий характер, который наиболее заметен в экономической, политической, природоохранной и культурной областях; неравенство и эксплуатация проявляется в глобальном масштабе в «структурном контроле» развитых капиталистических государств над слабыми в экономическом отношении странами.
15

Внутренние противоречия использования пространства.

16

С тех пор как произошло осознание существования «болезней городов» не прекращаются попытки управления ими. Однако это не приводит к уменьшению концентрированных вспышек болезней городов в развивающихся странах. Причины заключаются в том, что логика использования пространства капитала своей всесокрушающей силой заполняет весь мир. Но это не означает, что процесс не имеет пределов, в ходе использования пространства уже выявились его внутренние противоречия и ограничения, которые актуализированы в крупных мегаполисах. Прежде всего, пространство современного города становится формой капитала, оно не может освободиться от его особенностей, а также его ограничений. Маркс указывал, что «настоящим (подлинным) ограничением капиталистического производства является сам капитал». Это определение одинаково применимо к капитализируемому пространству городов. Мы знаем, что предварительным условием возможности существования капитала является его «прирост», а реализацией условий такого прироста является как удовлетворение условий для его производства, так и удовлетворение условий для его обращения. Однако оба они имеют свои ограничения. С точки зрения условий производства между капиталом и материальными ресурсами существуют противоречия, которые нельзя примирить; как бы ни расширялось пространство городов, всегда есть ограничения. Речь идёт не только об ограничениях, связанных с природными условиями, но и с тем, что существует множество ограничений, связанных с транспортом, административным управлением, численностью населения, окружающей средой. Пространство капитализируемых городов должно вступать в сферу обращения рынка, неизбежно испытывать ограничения со стороны законов рынка. Далее проявляются противоречия между «накоплениями для перехода» и «недостатком, нехваткой спроса» в капиталистической свободной рыночной экономике. Это является «изначальной виной» капитала, которую он сам не в состоянии преодолеть, и в то же время причиной экономического кризиса капитализма; конечно, это также источник кризиса производства пространства городов. Поэтому стимулирование спроса различными способами, «ликвидация складских запасов» является главной задачей производства пространства городов. Среди многочисленных мероприятий вера в кредиты становится самым эффективным, вызывая финансовый кризис. Разразившийся в 2007 г. в США финансовый кризис, в сущности, был реальным выражением кризиса производства пространства городов. С тем, чтобы ликвидировать складские запасы, реализовать цель прироста обращения недвижимости, где пространство выступает как продукт, банки снизили порог доступа к кредитам. «Когда пул действительно кредитоспособных покупателей иссякает, почему бы не пойти дальше вниз по доходным слоям к потребителям с более высоким риском, в конечном итоге, не имея дохода и не имея активов, которые могли бы выиграть, перевернув недвижимость по мере роста цен? И так до тех пор, пока пузырь не лопнет» [Harvey, 2012: 48]. Маркс использовал понятие «могильщик» для описания внутренних противоречий капитализма, эта формулировка применима и по отношению к использованию капитализмом пространства. В этом процессе существуют не только внутренние противоречия, которые невозможно преодолеть, одновременно появляются силы, выступающие против. В процессе капитализации пространства городов, в целях привлечения дополнительных капитала и рабочей силы, так называемое «конструктивное», созидательное разрушение становится особенностью неоднократно повторяющегося строительства пространства городов; приводит к растрате природных ресурсов, вторжению в пространство повседневной жизни, но одновременно создаёт новое неравенство. В ходе этого процесса появился как слой новых богачей, так и новых маргиналов, а удар нанесён по беднякам, жившим в центре городов. Д. Харви называет это «практикой пространства городов, носящей грабительский характер». Он говорил: «Это почти всегда имеет классовое измерение, поскольку обычно от этого процесса страдают в первую очередь бедные, обездоленные и те, кто отстранен от политической власти. Насилие необходимо для достижения нового городского мира на обломках старого» [там же: 16]. Очевидно, что в этом процессе содержится новое неравенство, а также один из источников беспокойства, связанного с городским криминалом в крупных городах. Это – силы сопротивления, возникшие в процессе капиталистического «использования пространства». В конце концов, чьим потребностям удовлетворяет взрывной рост мегаполисов? В каком отношении находится рост экономики и качество жизни городских жителей? Что касается данного вопроса, то мыслители уже дали ответ, звучавший как предупреждение. Мамфорд ещё сто лет назад выступил с критикой, против «роста, приносящего снижение городских стандартов» [Mumford, 1970: 249]. По его мнению, «то, что называется “ростом” мегаполисов, на самом деле есть постоянное увеличение набора пролетариата, способного приспособиться к окружающей среде без достаточных природных или культурных ресурсов: люди, которые обходятся без чистого воздуха, без крепкого сна, без полного веселья сада или игрового пространства, без самого вида неба и солнечного света, без свободного движения, спонтанной игры или крепкой сексуальной жизни» [там же: 16].Это означает, что за рост городов приходится платить цену в виде снижения качества жизни части людей, сюда входят не только жители, уезжающие из центральных районов городов, но и теряющие свои земли крестьяне, живущие вокруг городов, а также деревни, принимающие на себя влияние загрязнений, которые несут города. Если подобная ситуация, снижающая стандарты жизни, превысила определенную «критическую точку», это неизбежно вызывает появление протестных сил. Именно в этой связи Лефевр указывал, что будущая революция обязательно будет «городской революцией», что районы «проживания» бедных жителей городов, а также группы слабых людей станут главной силой будущих революций. Одновременно у жителей, которым удобно и комфортно жить в мегаполисах, также может появиться чувство усталости и осознание необходимости перемен из-за однообразия пространства городов, они сопротивляются вмешательству в пространство их повседневной жизни, что делает их скрытыми участниками более широких протестных сил. «Все завоеватели подчиняют себе города, но все города сопротивляются этому завоеванию» [Lefebvre, 2004: 97]. Первоначально движущая сила подобного протеста лишена какого-либо политического значения, а содержала надежды и мечты людей на условия жизни и деятельности, где не будет отчуждения. Фромм, размышляя о «здоровом (совершенном) обществе», возлагал надежды на присущую человеку доброту: «С точки зрения перспективы человек как раз движется к состоянию помешательства и гибели. Однако все эти факты недостаточны, чтобы уничтожить нашу веру в разум, доброту и совершенство человека» [Fromm, 2001: 354]. Можно сказать, что по мнению некоторых мыслителей внутренние силы добра, присущие человеку, способствуют выходу общества из нынешнего трудного положения. Несмотря на то что человек обладает самосознанием и самостоятельным мышлением, он все-таки является животным высшего типа, а для животных природа всегда является родным домом. Он длительное время живёт в пространстве мегаполисов, закованном в сталь и цемент, что становится главной причиной психических заболеваний. Горячая любовь в городских жителей к сельской местности, древним городам, пустынным местам, их поиски в этом направлении можно оценить как мечту современных людей о «другом» пространстве, отличном от того, в котором они живут, о бунте против «однообразного бытия». На практике противоречия, связанные с использованием пространства, заключаются в следующем: противоречие между однообразным пространством, чего требует капитал и образцом многообразного пространства, чего требует человек, а также противоречие между стоимостью обмена и стоимостью использования, прибылью и спросом. Экономическая прибыль требует, чтобы больше пространства поступало на рынок, делает упор на стоимости обмена пространства. А жители городов требуют многообразия ландшафта для повседневной жизни, придают значение цене использования пространства, требуют качества жизни.

17 Реальная проблема заключается в следующем: капиталистическое использование пространства – это цена за пространство повседневной жизни, которую люди приносят в жертву, прежнее пространство городской жизни и центры культуры превращаются в торговые центры, жители городов и их культура, а также память городов, образно говоря это все исчезает, стирается, остаются лишь однообразные торговые пространства в виде многочисленных новейших многоэтажных зданий. Вопрос о том, как используется пространство, окружающее города, исследователи называют вопросом о «власти городов», т. е. борьба за право контроля и освоения окружающего города пространства. Поэтому вопрос о том, «кому принадлежит город» становится центром борьбы за будущее городов. Другими словами, цель развития городов должна заключаться в определении их размеров. Ответ на этот вопрос прост – «человек должен быть конечной целью всего развития. В реальной жизни капитал и желания, соединившись вместе, стали хозяевами человека и строительства городов. Смотреть ли на это, надеясь на улучшение условий существования, либо под углом внутренних противоречий использования городских пространств, их капитализации – это всего лишь процесс и он не может быть единственным путём при строительстве городов, у которого нет другого выбора.
18 Отбросим всевозможные теоретические предположения и гипотезы, мегаполисы уже показали, что в них накопилось много различных проблем. В конце концов, размер городов, в случае, если живущие в них люди чувствуют себя удобно и комфортно, по-видимому не будет проблемой и не будет обсуждаться. Однако в процессе всепоглощающей урбанизации, кроме проблем городов, связанных со смогом, ресурсами, транспортом, крупные города сталкиваются с более глубокими и многослойными рисками. В мегаполисах сосуществуют возможности делать все, что угодно и с одновременным бессилием для описания «существующего в городах отчуждения». Мыслители используют такие выражения, как вздувшийся вспученный городской сосуд (вместилище), «движение в сторону огромных форм», «взрыв городов изнутри». И здесь мы должны ретроспективно выяснить сущность городов, для того, чтобы диагностировать болезнь современных городов. Можно констатировать: если исходить лишь из экономической функции городов, невозможно в принципе разобраться в сущности городов. «Город – это, прежде всего, социальная среда. Отличительной чертой города является целенаправленная социальная сложность. Он представляет собой максимальную возможность гуманизации природной среды и натурализации человеческого наследия: он придает первому культурный облик, а второму – воплощение в постоянных коллективных формах» [Mumford, 1970: 6]. Короче говоря, города представляют собой вместилище культуры, они прочными, устоявшимися способами комплексно демонстрируют религию, культуру, жизнь, экономику, ценности, историю этого района. Поэтому «органический культурный комплекс» должен быть сущностью городов. Вопрос заключается в том, что этот органический комплекс был сломан и заменен тем, что Мамфорд считал возвращением и «механистическому способу мышления», который проходит через весь процесс урбанизации. В ходе развертывания урбанизации промышленная цивилизация, в основе которой лежала техника, являлась главным средством, гарантировавшим непрерывное расширение городов, а непрерывное продвижение вперед техники являлось необходимым средством, обеспечивающим вступление мегаполисов в этап их всеобщего распространения. И как раз в этом процессе органика и баланс, присущие городам, были отброшены; со второй половины XIX в. принципы и методы прагматизма пропитывают историю развития городов. Пропагандируемые механицизмом опытные данные, порядок, правила, точность, строгость становятся стандартами при строительстве городов, а искусство, религия, культура вытесняются на окраину. И тогда «органика» постепенно подменяется «механикой», строительство городов пронизывается принципами механистической теории. По мнению Мамфорда, города становятся «безродными, бездуховными, и в конечном счете безжизненными и безнадежными» [Mumford, 1970: 283]. В таких городах все как будто процветало, однако огромное пришло на смену красоте, прекрасному, механические репродукции заменили собой искусство, деньги заменили собой Бога, погоня за количеством заменило саму жизнь. «Город как средство объединения, как пристанище культуры, становится средством разобщенности и растущей угрозой для реальной культуры» [там же: 290]. В современных мегаполисах капитал, техника и потребление соединились вместе. В пространстве этих модернизированных мегаполисов не достаёт внутренней души и культурного содержания. Здесь деньги становятся внутренней стоимостью, измеряющей мир человеческой жизни, человек свободен и одновременно опустошен. Когда всё измеряется деньгами, ценности количества, подавляя природу городов и природу человека, создают похожие друг на друга созданные по одной схеме одинаковые города. «У власти есть особое название, когда она сосредоточена в таких масштабах: это называется импотенцией» [там же: 235]. Это бессилие главным образом проявляется в следующих моментах: во-первых, раздутый административно-управленческий аппарат, что не только приводит к удорожанию его функционирования, но и при возникновении проблем становится все труднее предусмотреть и эффективно решать; во-вторых, мегаполисы при возникновении неожиданных проблем (например, стихийных бедствий, войн, эпидемий, ядерных загрязнений и т.д.) оказываются не способны к самовосстановлению и сопротивлению; в-третьих, у жителей возникает глубокое чувство бессилия и утраты родного места, так как они не в состоянии ухватить обстановку в городе в целом и разобраться в ней, утрачивая свои культурные основания; в-четвертых, когда расширение мегаполиса достигает критической точки, в городе происходит внутренний взрыв, то есть он уже не в состоянии путём перекладывания ответственности вновь обрести жизненные силы. И тогда большую часть расходов капитала и ежегодных доходов придется потратить на срочные мероприятия и техническое оборудование, чтобы смягчить вредные последствия возникших трудностей. В это время увеличение размеров городов может повлечь за собой возмездие.
19 Очевидно, что существующее в городах отчуждение и возникающие в них бунты не только являются признаками «болезни городов», но по сути являются неизбежным результатом развертывания внутренних противоречий, скрывающихся в самом капитале и использовании пространства. Однако использование капитализмом пространства, а также взрывной по характеру рост размеров городов не могут продолжаться бесконечно; когда описанная ситуация достигнет определенного уровня, новая идея руководства строительством городов заменит существующий сегодня подход.
20 Независимо от того, выступают люди против или одобряют урбанизацию, она является неизбежным результатом развития цивилизации, её невозможно остановить, мы также не можем отрицать громадных достижений, которые урбанизация принесла современному обществу. В то же время нельзя скрывать проблемы, появившиеся в процессе урбанизации; концентрированный взрыв болезней городов, давление крупных мегаполисов на окружающие деревни, в частности, в Китае при расширении городов и новом строительстве в них, происходил захват пространства у бедных горожан и крестьян, живших в окрестностях городов. Поэтому вопрос, как взять под контроль нерациональный рост капитала и сохранить для проживания людей необходимое пространство, имеет особое значение.
21 Перевод с кит. В.Г. Бурова
22

БУРОВ Владлен Георгиевич, д. филос. н., проф. Института философии РАН, Москва, Россия (BUROvVG2@yandex.ru).

References

1. Foucault M. (1986) Texts / Context of Other spaces. Diacritics. 16 (1) (Spring).

2. Fromm E. (2001) The sane society. London: Routledge.

3. Harvey D. (2012) Rebel Cities. From the right to the city to the urban Revolution. London, UK: Verso Press.

4. Lefebvre H. (1991) The Production of space. Oxford. Oxford Black well Press.

5. Lefebvre H. (2000) Espace et politique: Le droit à la ville, Paris: Anthropos.

6. Lefebvre H. (2004) Rhythmanalysis: Space, Time and Everyday Life / Translated by Stuart Elden and Gerald Moore. London and New York: Continuum.

7. Lukacs G. (1972) History and class consciousness. Transl. by R. Livingstone. Cambridge: The MIT Press.

8. Mumford L. (1961) The city in History: its Origins, its transformations, and its prospects. New York: Harcourt Brace Jovanovich INC Press.

9. Mumford L. (1970) The culture of cities. San Diego California: Harcourt Brace Jovanovich Press.

Comments

No posts found

Write a review
Translate