Везде
Russians ' Views on the Necessary Social Policy: Between Mid 2000-ies and the Corona Crisis of 2020
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Russians ' Views on the Necessary Social Policy: Between Mid 2000-ies and the Corona Crisis of 2020
Annotation
PII
S013216250014715-9-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Julia Lezhnina 
Affiliation:
National Research University Higher School of Economics
Institute of Sociology of FCTAS RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 4
Pages
50-60
Abstract

The article is based on data from All-Russian studies of the FCTAS RAS 2006-2020 and describes the characteristics of the welfare attitudes of Russians. It is shown that the idea of liberalizing social policy is out of expectations of Russians, and not because of the “dependеnt culture” but due to the lack of opportunities to solve problems on their own: limited access to social infrastructure, poorly functioning institutions, lack of their own financial resources. Together with the constant deterioration of the social sphere conditions it determines the necessity for an operational response by this state. The main points of the social agenda, according to the population, are the implementation of the humanitarian functions of the state (with an emphasis on the healthcare sector) and guarantees of institutional conditions. The Russians' expectations regarding the general logic of welfare policy are quite homogeneous among various social groups. It is slightly impacted by the current stage of the life cycle. Over the past 15 years, the attitude for social policy among Russians has become more conscious and balanced, with an understanding of the limited state capabilities. That is why, even before the pandemic, targeting was a key characteristic of the desired social support. The 2020 crisis situation did not exacerbate paternalistic sentiments, as it was in 2009 thus indicating relevant stability of Russians expectations from state and a chance to construe a new configuration of the social contract on their basis.

Keywords
social policy, social contract, welfare attitudes, public administration
Acknowledgment
The article is prepared thanks to assistance by Russian Science Foundation Grant No. 17-78-20125-P.
Received
20.04.2021
Date of publication
04.05.2021
Number of purchasers
6
Views
39
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Запрос к социальной политике как предмет изучения. Последние 30 лет Россия переживает череду социальных трансформаций. К 2020 г. этот перечень пополнился последствиями институциональных изменений, экономических шоков и всемирной пандемии коронавируса. Глобальные и национальные экономические кризисы последнего десятилетия (2009, 2013, 2016 гг.) выявили социальную незащищенность населения и неспособность государства ее ликвидировать. Поправки к Конституции РФ, эпидемиологическая угроза добавили новые акценты в ожидания граждан от общественного договора: фокус сместился с вопроса о свободе и широте выбора к эффективности государства, и в первую очередь его социальной политики. Неудивительно, что предложения к стратегии социально-экономического развития страны до 2030 г. содержат направление «Новый общественный договор», который по планам Правительства РФ будет наполнен мероприятиями по социальной поддержке.
2 В мире растет востребованность государственной социальной поддержки, хотя масштаб, общая логика и приоритеты желаемой помощи отличаются от страны к стране (см.: [Williams, Hill, Davies, 1999]). Предпочтения и восприятие социальной политики, политики благосостояния изучаются чаще всего через призму факторов, которые ее определяют. С учетом сложившегося академического консунсуса, это, в первую очередь, (1) культурно-идеологические детерминанты [Blekesaune, 2013; Edlund, 2006; Groskind, 1994; Jæger, 2006 и др.], свойственные обществу в целом и отдельным его группам, и (2) собственные интересы индивидов и особенности их положения [Chung, Meuleman, 2017; Taylor-Gooby P., Leruth B., 2018; Andreb, Heien, 2001; Bean, Papadakis, 1998; Arts, Gelissen, 2001; Baute, Meuleman, Abts, 2018]. Реже приоритеты социальной политики исследуются в свете особенностей восприятия институтов и инструментов обеспечения общественного благополучия и уровня государственной поддержки [Gelissen, 2002; Bean, Papadakis, 1993; Svallfors, 2003; Blekesaune, Quadagno, 2003; Finseraas, 2009; Blekesaune, 2013].
3 Изученность запроса к государственной социальной политике у жителей посткоммунистических стран не так глубока, хотя ряд исследований все же есть [Mason et al., 1995; Domanski, Heyns, 1995; Салмина, 2019]. Отношения россиян с государством рассматриваются часто стереотипно: избыточный патернализм населения, его большие упования на власти, запрос на тотальное равенство как ностальгия по советскому периоду и т.д. Ожидания населения от социальной политики описывают отдельные работы [Авраамова, 2008; Салмина, 2019; Аникин и др., 2020], согласно которым люди в целом ориентированы на главенство государства в реализации социальной политики, но их мнения о ее приоритетах и формах (прямых трансфертов или посредством создания институтов) несколько разнятся. При этом непонятно, насколько этот запрос гомогенен и стабилен, а его изменения как реакция на коронакризис вообще не осмыслены – из-за отсутствия данных. Эта статья посвящена тому, каковы сегодня представления россиян о необходимой социальной политике и как они менялись последние 15 лет, в том числе в момент серьезной эпидемической угрозы мирового масштаба, купирование которой возможно лишь при активном участии государства. Для эмпирического анализа использованы данные ряда исследований ИС ФНИСЦ РАН, проведенных в 2006–2020 гг. Их выборки объемом 1600 – 4000 человек репрезентируют взрослое население страны в возрасте 18 лет и старше по основным социально-демографическим показателям1.
1. Данные за 2006, 2008, 2010 гг. приведены согласно исследованиям ИС ФНИСЦ РАН «Социальная политика и социальные реформы», «Малообеспеченные в современной России: кто они? Как живут? К чему стремятся?», «Готово ли российское общество к модернизации?» (по 1750 респондентов), за 2014-2020 гг. – мониторингу «Динамика социальной трансформации современной России в социально-экономическом, политическом, социокультурном и этнорелигиозном контекстах» (по 2000-4000 респондентов). Подробнее о характеристиках выборок см., напр.: [Модель…, 2018].
4 Представления о необходимой логике социальной поддержки. Россияне традиционно ожидают активного участия государства в их жизни, что очерчивает рамки легитимной для них социальной политики за пределами либеральной логики. Так, и в 2006 г., когда социальные вопросы вошли в актуальную повестку. И в 2010 г., после глобального экономического шока, и в 2018 г., после локального структурного кризиса, а также в 2020 г. с пандемией роль государства трудно переоценить. На протяжении рассматриваемого периода большинство россиян (52– 65%) говорили, что без материальной поддержки государства им и их семьям выжить сложно2. При этом до недавнего момента их доля снижалась: с 65% в 2006 г. до 52% в 2018 г., но «отскочила» обратно до 59% в октябре 2020 г. Иными словами, за последние 15 лет с чередой кризисов население училось адаптироваться к меняющимся условиям, но в заметной мере остается зависимым от поддержки государства, ссылаясь на объективные обстоятельства.
2. Альтернативой выбора данной позиции был вариант ответа: «Я уверен, что смогу обеспечить себя и свою семью сам, и потому не нуждаюсь в материальной помощи со стороны государства».
5 О необходимости государственной поддержки чаще говорят женщины (58 при 45% мужчин), а также россияне с высокой и скорее высокой иждивенческой нагрузкой3 (51–63% при 41-46% для остальных). Патернализм становится нормой для россиян, проживающих в малой России4 (52–59% при 47–48% для более крупных населенных пунктов), после 50 лет (57–76% при 41–48% для остальных возрастных когорт) и при наличии несовершеннолетних детей (54 при 49% при их отсутствии в домохозяйстве).
3. Показатель иждивенческой нагрузки рассчитывался как отношение количества работающих членов домохозяйства к общему количеству его членов. Высокая нагрузка объединяет диапазон значений от 0 до 0,33, скорее высокая – от 0,34 до 0,5, скорее низкая – от 0,5 до 0,75, низкая – от 0,76 до 1.

4. Районные центры, ПГТ и села.
6 При этом запрос россиян на участие государства в их жизни намного шире, чем просто потребность в социальной защите или обеспечении минимального социального стандарта. В 2018 г. более 90% населения было убеждено, что государство всегда должно обеспечивать достойный уровень жизни пожилым (98%), медицинскую помощь всем нуждающимся (97%), справедливую оплату труда (96%) и равенство возможностей для детей из семей с разным достатком (92%). Таким образом, первостатейные функции государства в их представлении – обеспечение базовых гуманитарных гарантий (с особенным вниманием к здравоохранению) и институциональных рамок для социально-экономической системы.
7 Более 80% россиян также предъявляли запрос на возможность получения бесплатного образования (89%), жилья (88%), работы по специальности (87%), прожиточного минимума безработным (82%) и сокращение разницы в доходах бедных и богатых (82%). Такой расширенный набор пожеланий отражает общую уязвимость россиян, когда многие вопросы они не в состоянии решить собственными силами. Вариация представлений о том, что государство должно своим гражданам, по мнению разных социально-демографических групп, заметно не менялась ни в одной из них. По оценке россиян, ситуация в стране в разные периоды: посткризисный 2010, поздний посткризисный 2018 и кризисный 2020 гг. – не была спокойной и нормальной, таковой ее считали только 16, 43 и 34% населения (соответственно по годам). Абсолютное большинство отзывалось о ней как о напряженной и кризисной.
8 Ожидаемо 2020 г. воспринимался населением по сравнению с предыдущими кризисными периодами более болезненно, т.к. сочетал в себе мало контролируемую эпидемическую опасность и провоцируемый ею экономический спад (табл. 1). Такая ситуация, с одной стороны, свидетельствует об общей несостоятельности социальной политики последнего периода, а с другой стороны, демонстрирует единство россиян в этом вопросе.
9 Таблица 1
10 Оценка ситуации в стране, 2010-2020 гг., %
Оценка ситуации 2010 2018 2020
Ситуация нормальная, спокойная 16 43 34
Ситуация напряженная, кризисная 7 51 56
Ситуация катастрофическая 11 6 10
11 Ущерб от кризиса 2020 г. для россиян был намного заметнее, чем от экономической рецессии 2016 г. Об очень значительном, катастрофическом уроне говорила четверть сограждан в 2020 г. и только 9% в 2018 г. Еще 57% и 46% (соответственно) оценивали его как существенный, но не катастрофический. Об отсутствии ущерба для страны говорили 4 и 16% (соответственно). Перспективы развития страны рисовались людям мрачными красками в период пандемии: о том, что страну ждут трудные времена, в 2020 г. говорила половина россиян, в то время как за два года до этого соответствующий показатель был равен 33%. Об успешном развитии страны говорили только 32 и 14% населения соответственно5. Это неудивительно, т.к. в эпидемический кризис страна вошла, когда в глазах россиян резервы социальной сферы были истощены, а наиболее проблемной точкой оставалась сфера здравоохранения.
5. Соответственно 25% и 36% говорили о том, что ничего принципиальным образом не изменится.
12 В 2006 г. при оценке динамики в различных областях социальной сферы (табл. 2) чаще говорили о том, что ситуация не изменилась за время президентства В.В. Путина. Позитивная динамика наблюдалась только в возможности зарабатывать6, а отрицательная – в здравоохранении.
6. Допускались оценки «ухудшилась», «улучшилась» и «осталась прежней».
13 К 2018 г. изменение положения в различных секторах чаще оценивалось как ухудшение, чем улучшение. Позитивно характеризовалась только динамика ситуации с дошкольными детскими учреждениями, она вызывала положительную реакцию почти в 2 раза чаще, чем негативную. Над позитивной доминировала отрицательная оценка изменений в состоянии экономики страны в целом, среднего и высшего образования, жилищной и пенсионной сфер, а также возможностей зарабатывать (разница более чем в 2 раза), а для системы здравоохранения – в 4,5 раза. При этом нейтральные оценки превалировали реже: для динамики уровня жизни населения и здравоохранения наиболее распространенной была негативная характеристика (49 и 47% соответственно).
14 В 2020 г. превалировали мнения, что ситуация в социальной сфере за последние 2 года ухудшилась. Этому тренду не соответствовали лишь оценки пенсионного обеспечения, которые были скорее нейтральными (51% оценок «не изменилось»). В целом впечатления россиян о состоянии отдельных сфер социальной политики позволяют говорить не только о негативной динамике, но и о том, что отрицательная оценка становится доминирующей.
15 Таблица 2
16 Оценка динамики ситуации в различных сферах жизни российского общества за последние годы, 2006-2020 гг., % (ухудшилось)
Сферы 2006 (за время президентства Путина) 2018 (за последние 5 лет) 2020 (за последние 2 года)
Социальная справедливость 30 35 -
Возможность зарабатывать 13 37 -
Уровень жизни населения 32 49 67
Дошкольные детские учреждения 32 17 -
Состояние экономики страны в целом - 34 62
Среднее образование 17 25 -
Высшее образование 34 27 -
Жилищная ситуация 42 31 -
Пенсионное обеспечение 24 32 41
Возможность зарабатывать - 37 -
Здравоохранение 43 47 -
Ситуация в социальной сфере (здравоохранение, образование, культура) - - 49
17 Ситуация с системой здравоохранения еще до коронакризиса была одной из самых напряженных в социальной сфере. Ухудшение медицинского обслуживания (и образования) в 2018 г. не беспокоило только 12% россиян, более половины из них испытывали по этому поводу сильную тревогу (39%) или постоянный страх (15%). Эти опасения не были безосновательными, ведь уже тогда заметной части населения приходилось прибегать к платным медицинским услугам (44% за последние 3 года перед опросом), и более чем в половине случаев (57%) это было связано с отсутствием их бесплатных аналогов.
18 В данных условиях модель ожидаемой населением социальной поддержки как элемента социальной политики традиционно определяется через активное участие государства в решении социальных проблем широкого круга социально незащищенных слоев: в 2020 г. 42% россиян отмечали, что государство должно защищать всех малоимущих, 36% были убеждены, что государство обязано оказывать адресную помощь и некоторым другим социальным группам, попавшим в трудное положение (безработным, бедным семьям с детьми и т.д.). О минимизации его роли в том или ином виде говорили только 18% населения (табл. 3), при этом 14% из них допускали выполнение им исключительно гуманитарной функции, когда государство должно обеспечивать только нетрудоспособных (престарелых, инвалидов, сирот). Так, в настоящий момент понятие «социальной поддержки» для россиян носит расширенную трактовку.
19 Таблица 3
20 Желаемые принципы построения системы социальной защиты граждан, 2006-2020 гг., %
Модели 2006 2014 2018 2020
Государство должно обеспечивать только нетрудоспособных (минималистичная) 15 11 13 14
Государство должно оказывать адресную помощь (адресная) 27 32 39 36
Государство должно защищать всех малоимущих (максималистичная) 50 51 41 42
Социальная защита должна осуществляться в основном по линии предприятия (по линии предприятия) 3 2 2 3
Люди должны сами решать свои проблемы, а не надеяться на государство (персоналистичная) 5 4 5 5
21 Стоит отметить, что за последние 15 лет предпочтения россиян относительно модели социальной поддержки несколько менялись. Около 80% населения на протяжении этого периода склонялись к расширенному видению состава социально незащищенных слоев, в него включались группы, попавшие в трудное положение: безработные, бедные семьи с детьми, а также все малоимущие. Однако за этот период происходило «перетекание» сторонников максимально развернутого списка получателей социальной поддержки к умеренно развернутому: доля тех, кто говорил о помощи всем малоимущим, сократилась с 50% в 2006 до 42% в 2020 г., а тех, кто заявлял об адресной помощи попавшим в трудное положение, увеличилась с 27 до 36%. Это свидетельство того, что россияне начинают более ответственно подходить к определения спектра получателей социальных трансфертов, т.е. дают реакцию на ощущение ограниченности ресурсов государственной помощи. Подобная позиция сложилась у россиян в ответ на структурный кризис 2014–2016 гг. и фиксировалась до пандемии, в 2018 г. Более того, это состояние отмечалось и другими исследователями [Дмитриев, Никольская, 2019].
22 Ключевым актором социальной политики, по мнению респондентов, является не просто государство, а федеральный центр, и эта ситуация стабильна на протяжении десятилетий (табл. 4). Его ответственность в обеспечении практически любых общественных благ от благоприятной экологии до достойного положения пенсионеров выше, чем у других субъектов. Региональные власти должны вносить меньший, но весомый вклад в решение таких проблем, как обеспечение жильем (20% в 2018 г.) и поддержание благоприятной экологической обстановки (30%), разделяя в этих вопросах ответственность с местными властями (20 и 23% соответственно). При этом от городских и районных властей россияне ждут активного участия в помощи семье и детям (23%), включая обеспечение детскими дошкольными учреждениями (33%). Работодатели в их представлениях обязаны гарантировать справедливую оплату труда (37%) и обеспечение рабочего места (24%). При этом сами россияне до определенной степени готовы нести ответственность за личную безопасность (23%) и получение высшего образования (22%). С 2006 г. значение федерального центра скорее увеличивалось, чем наоборот.
23 Таблица 4
24 Отнесение ответственности за решение различных задач на государство (федеральный центр), 2018, %
Задачи Население в целом 2006 Население в целом 2018 Москва и Санкт-Петербург 2018
Пенсионное обеспечение 85 87 86
Борьба с бедностью 74 77 82
Справедливое распределение материальных благ 59 75 80
Медицинская помощь 68 70 77
Возможность получения среднего образования 64 63 79
Возможность получения высшего образования 64 58 73
Помощь семье и детям 48 49 58
Личная безопасность 45 46 56
Обеспечение жильем 37 46 62
Справедливая оплата труда 49 45 53
Обеспечение детскими дошкольными учреждениями 27 41 54
Благоприятная экологическая обстановка 35 39 59
Обеспечение рабочего места 28 37 50
25 Жители столиц в целом солидарны с остальным населением страны в вопросах ответственности государства в решении ключевых социальных проблем: справедливости, бедности, медицинской помощи и поддержки пенсионеров. Однако в отношении инструментов социальной политики и управления отдельными ее отраслями эти мегаполисы роль региональных и местных властей (в данном случаев в совокупности) оценивают ниже, чем представители более мелких населенных пунктов. Здесь федеральному центру отведена доминирующая роль (табл. 4). Таким образом, для городов федерального значения близость к национальной политике размывает значимость и видимость региональных/муниципальных мероприятий. Наряду с этим у их жителей снижен, по сравнению с остальными россиянами, уровень собственной ответственности за решение проблем таких как получение высшего образования (15% при 20–26% для остальных населенных пунктов), личной безопасности (16% и 21–25% соответственно), обеспечения жильем (5% при 13–14% соответственно).
26 Таким образом, роль государства в жизни граждан крайне высока, они ожидают хотя бы минимальной системы поддержки социально незащищенного населения. При этом, несмотря на текущее расширенное представление о наполнении этой категории, со временем оно будет корректироваться в сторону большей сфокусированности и адресности. Общая логика государственного участия в социальной жизни населения разделяется абсолютным большинством населения, несмотря на некоторую специфику позиций, которая наблюдается, в первую очередь, в крупных населенных пунктах, а также на определенном этапе жизни россиян.
27 Ожидания от социальной политики как отражение индивидуальных рисков россиян. Если говорить о государственной поддержке применительно к конкретным ситуациям, стоит отметить множественные жизненные сложности россиян. О том, что не имеют тех или иных проблем7 и живут нормально, в доковидный 2018 г. говорили 17% населения, в 2006 г. этот показатель был ниже – 11%. Реже об этом заявляли россияне старше 60 лет (12%), а также те, кто отличался высокой иждивенческой нагрузкой (9%). Однако доля людей, которые сталкиваются с материальными проблемами, относительно стабильна во времени (39% и 40% в 2018 г. и 2006 г. соответственно) и типична для различных социально-демографических групп. Лишь несколько пониженными ее показателями отличались россияне на пике карьеры (41–50 лет, 35%), жители мегаполисов (34%) и те, кто имеет низкую иждивенческую нагрузку (33%). Доля отмечавших отсутствие социальных гарантий в случае безработицы, инвалидности и в старости варьировалась для демографических групп (по полу, возрасту, типу населенного пункта, иждивенческой нагрузке) незначительно – от 5 до 11%. В связи с этим можно говорить, что к моменту пандемии необходимость улучшить материальное положение была актуальна для массовых слоев населения. Ожидаемо, что 2020 г. усугубил обстановку: только 15% говорили, что не столкнулись с последствиями коронавируса и в их жизни ничего существенно не изменилось в плане возникновения тех или иных проблем.
7. В рамках опроса предусматривалась возможность отметить наличие 18 типов проблем (плохое материальное положение, проблемы с питанием, одеждой или обувью, жильем, работой, изменением общественного положения в последние годы, здоровьем членов семьи, семьей, детьми, невозможностью получить образование, отсутствие времени, внимания со стороны других людей, возможности общения с родственниками и друзьями, возможности качественного проведения досуга, вредные привычки – алкоголизм, наркомания и т.п. – у членов семьи, незащищенность от насилия, одиночество) и внести собственный вариант ответа.
28 Доля россиян, которые ничего не предпринимали для улучшения собственного положения, т.к. ничего не могли сделать, за последние 15 лет только росла: с 13% в 2006 г. она увеличилась до 20% в 2018 г. и до 23% в 2020 г. Вариация этого показателя в различных демографических группах небольшая. Выделяются только россияне старше 60 лет. Их жизненный этап, часто сопровождающийся прекращением трудовой деятельности, приводит к тому, что ресурсы у них относительно ограничены. В неравной степени россияне сталкиваются с проблемами со здоровьем, распространенность которых нарастает с возрастом, а также доступом к медицинским услугам. Таким образом, большая часть населения не может самостоятельно справляться с проблемами.
29 Редко помогают в их решении социальные сети. Около половины (46% в 2020 г.) населения имеют крайне ограниченный ресурс помощи со стороны социальных сетей и говорят, что их знакомые и родные не способны помочь в решении таких проблем, как поиск приработков, обращение к врачам, устройство на работу и т.д. (табл. 5). Даже такой ресурс как возможность взять в долг сумму до 100 тыс. руб. доступен только четверти россиян. В целом стоит отметить, что россияне также пытаются выстроить свои социальные сети вокруг тех ресурсов, которые им необходимы в зависимости от повседневных потребностей и рисков. Так, молодежь 18–30 лет заметно чаще говорит о доступе к знакомым, которые могут помочь устроиться на хорошую работу, а те, кто достиг 60-летнего рубежа, реже концентрируются на возможностях поиска приработка.
30 Таблица 5
31 Наличие ресурса реальной поддержки со стороны знакомых, друзей или родственников при решении проблем, 2015- 2020 гг., %
32 (упорядочено по 2020 г., допускалось любое количество ответов)
Тип поддержки 2008 2015 2018 2020
Возможность взять в долг до 100 тыс. рублей - 32 25 28
Поиск приработков - 27 15 20
Обращение к хорошим врачам, устройство в хорошую больницу 25 22 13 18
Устройство на хорошую работу 18 12 8 12
Устройство детей в хорошую школу 8 8 5 8
Решение жилищной проблемы 5 5 4 7
Возможность взять в долг более 100 тыс. рублей - 5 6 6
Содействие в доступе к должностным лицам, способным помочь в решении проблем - 5 4 6
Поступление в хороший вуз 6 5 3 4
Продвижение по карьерной лестнице 5 4 2 4
Таких знакомых нет 32* 24* 51 46
_____________
33 Примечание. *В 2008 г. этот вариант ответа формулировался как «Не ответили», а в 2015 г. – «Затрудняюсь ответить».
34 За последние годы объем ресурсов социальных сетей у россиян сократился. Возможности решать через них проблемы с 2008 г. снизились примерно в 1,5 раза. При этом даже для наиболее ресурсных демографических групп жителей мегаполисов и населения трудоспособного возраста социальный капитал не выступает надежным подспорьем в решении проблем. Впрочем, нельзя не отметить, что в 2020 г. вопрос ресурсности сетей вставал перед россиянами и социальные контакты подлежали активизации и пересмотру. Пусть незначительная, но заметная положительная динамика в этом вопросе наблюдалась: об отсутствии ресурса социальных сетей говорили 46% в 2020 г. (51% в 2018 г.), а наибольшее изменение касалось вопросов занятости и здравоохранения, т.е. тех, через которые влияние пандемии наиболее проявлялось.
35 В целом об отсутствии необходимости в помощи государства при решении тех или иных проблем в 2020 г. говорили 14% россиян. Относительно редко возможности со всем справляться самостоятельно отмечают россияне старше 65 лет (9%) и те, чьи домохозяйства отличаются высокой иждивенческой нагрузкой (11 при 21% среди тех, у кого она была низкая, согласно данным 2018 г.).
36 Если оценивать структуру основных потребностей населения в государственной социальной поддержке, то в наибольшей степени ему необходимо содействие в обеспечении справедливой оплаты труда (40%) и решении проблем медицинской помощи (39%). В остальных вопросах – материальной поддержки (36%), трудоустройства (23%), обеспечения жильем (24%), получения необходимого образования (14%) помощь государства требуется в трети случаев и реже.
37 Спецификой ожиданий относительно социальной политики государства, в первую очередь, отличается пожилое население – россиян в возрасте 60 лет и старше. Около половины из них ожидают содействия в решении материальных вопросов (47%) и проблем с медицинской помощью (49%), в меньшей степени упоминая жилье, образование, ситуацию на рынке труда. Молодежь до 30 лет наоборот – имеет запрос на помощь государства в трудоустройстве (30% при 22–25 для остальных трудоспособных) и получении образования (21 при 8–16% для остальных трудоспособных). Представители домохозяйств с несовершеннолетними детьми чаще говорят о необходимости помощи государства в вопросах образования (18 при 12% для тех, у кого в домохозяйствах нет детей), приобретения жилья (28 и 22% соответственно). Подобная специфика запроса россиян к государственной поддержке соответствует особенностям этапов жизненного цикла, на которых находятся представители этих возрастных групп.
38 Жители мегаполисов реже говорили о том, что в решении тех или иных проблем им нужна помощь государства, особенно в вопросах, связанных с рынком труда, что обусловлено наиболее доступной социальной инфраструктурой и относительной работоспособностью соответствующих институтов в крупных населенных пунктах. Таким образом, при оценке собственной ситуации и осознании своих проблем россияне активно формулируют потребность в помощи государства. Не последнюю роль в этом играет то, что ни собственные экономические активы, ни социальный капитал не могут выступать сегодня для населения страны «страховкой», покрывающей несовершенства государственной системы социальной поддержки.
39 Примечательно, что запрос на поддержку со стороны государства в отношении персональных ситуаций у россиян за период пандемии практически не изменился: по сравнению с 2018 г. наблюдаются незначительные сдвиги. Так, наиболее распространенные текущие запросы населения на социальную политику, которая поможет именно им, имеют устойчивый характер и сопряжены с созданием институциональных и инфраструктурных возможностей решать возникающие проблемы. Эпидемическая опасность, с которой столкнулось население в 2020 г. существенно ухудшила их положение, но при этом не столько обострила патерналистские ожидания, сколько в условиях постоянства общих представлений о роли государства в социальной сфере заставила аккуратнее оценивать доступность ресурсов, в том числе государственных.
40 Таблица 6
41 Представления о целесообразной модели социальной поддержки в зависимости от персональной потребности в помощи государства, 2020 гг., %
Характер помощи Минималистичная Адресная Максималистичная По линии предприятия Персоналистичная
Обеспечение справедливой оплаты труда 16 39 40 2 3
Решение проблем с необходимой медицинской помощью 15 37 42 2 4
Материальная поддержка 12 35 47 3 2
Трудоустройство 16 32 44 4 3
Обеспечение жильем 12 44 37 3 4
Возможность получения необходимого образования и квалификации 18 42 33 4 2
Поддержка государства не нужна, со всем справляемся самостоятельно 14 30 42 2 9
Население в целом 14 36 42 3 5
42 Стоит отметить, что специфики представлений о необходимом характере социальной поддержки в зависимости от персонального запроса к социальной политике в целом нет (табл. 6). Некоторым исключением являются те, кто испытывает потребность в помощи с жильем и получением необходимого образования. Для них наиболее распространенными формами целесообразной системы социальной поддержки видится адресная, а не максимально расширенная, т.к. с этими потребностями сталкиваются больше молодые и благополучные россияне, которым относительно менее свойственны патерналистские ожидания.
43 Заключение. Запрос россиян на участие государства в решении социальных проблем крайне высок. Он обусловлен не столько иждивенческими настроениями, сколько объективными повседневными проблемами россиян и ограничениями в части самостоятельного их решения: лимитированный доступ к социальной инфраструктуре, плохо функционирующие институты, нехватка собственных финансовых ресурсов. Постоянное ухудшение состояния социальной сферы определяет необходимость оперативной реакции на это государства, в первую очередь, федерального центра. Основными пунктами социальной повестки, по мнению населения, выступают реализация гуманитарных функций государства с акцентом на сферу здравоохранения и гарантии институциональных условий.
44 Представления различных демографических групп о том, какая социальная политика поможет им компенсировать возникающие социальные риски, дифференцированы незначительно, в основном, в зависимости от этапа жизненного цикла. При рассуждении о необходимой модели социальной политики без привязки к собственным рискам и проблемам россияне вне зависимости от социально-демографических характеристик практически проявляют единодушие.
45 За последние 15 лет запрос к социальной политике у россиян стал более осознанным и взвешенным, с пониманием ограниченности государственных возможностей. Именно поэтому еще до пандемии ключевой характеристикой желаемой социальной поддержки для населения была адресность. При этом кризисная ситуация 2020 г. не обострила патерналистские настроения, как это было в 2009 г., что свидетельствует об установлении устойчивой позиции в части ожиданий населения и возможности построения на их основе новой конфигурации общественного договора.

References

1. Avraamova E.M. O prostranstve vozmozhnostej reformirovaniya sotsial'noj sfery // Obsche-stvennye nauki i sovremennost'. 2006. №3. S. 18–22 [Avraamova E.M. (2006) About the space of opportunities for reforming the social sphere. Obshchestvennye nauki i sovremennost' [Social Sciences and Modernity]. No 3: 18–22. (In Russ.)]

2. Anikin V.A., Lezhnina Yu.P., Mareeva S.V., Slobodenyuk E.D. Kto i pochemu ischet gosudarstven-noj podderzhki v novoj Rossii? // Mir Rossii. 2020. T. 29. № 1. S. 31–52. [Anikin V.A., Lezhnina Y.P., Mareeva S.V., Slobodenyuk E.D. (2020) Who is looking for the state support in the modern Russia and why? Mir Rossii [World of Russia]. Vol. 29. No. 1: 31–52. (In Russ.)]

3. Dmitriev M.Eh., Nikol'skaya A.V. Osennij perelom v soznanii rossiyan: mimoletnyj vsplesk ili novaya tendentsiya? // Obschestvennye nauki i sovremennost'. 2019. № 2. C. 19–34. [Dmitriev M.E., Nikol'skaya A.V. (2019) Osenniy perelom v soznanii rossiyan: mimoletnyi vsplesk ili novaya tendenciya? Obshchestvennye nauki i sovremennost' [Social Sciences and Mo-dernity]. No. 2: 19-34. (In Russ.)]

4. Salmina A.A. Pomenyalis' li vzglyady rossiyan na sotsial'nuyu politiku? Analiz dinamiki i sravnenie s drugimi stranami. Sotsiologicheskie issledovaniya. 2019. №12. C. 91-103 [Salmina A. A. (2019) Have the views of Russians on social policy changed? Dynamics analysis and comparison with other countries. Sociologicheskie issledovaniya [Sociological Studies]. No. 12: 91–103 (In Russ.)]

5. Tikhonova N.E., Lezhnina Yu.P., Mareeva S.V., Anikin V.A., Karavaj A.V., Slobodenyuk E.D. Mo-del' dokhodnoj stratifikatsii rossijskogo obschestva: dinamika, faktory, mezhstranovye sravneniya. M.; SPb.: Nestor - Istoriya, 2018. [Tihonova N.E., Lezhnina Yu.P., Mareeva S.V., Anikin V.A., Karavay A.V., Slobodenyuk E.D. (2018) Model' dohodnoy stratifikacii ros-siyskogo obshchestva: dinamika, faktory, mezhstranovye sravneniya [The model of income strati-fication of Russian society: dynamics, factors, cross-country comparisons]. Moscow; SPb.: Nes-tor- Istoriya. (In Russ.)]

6. Andreß H.-J., Heien T. (2001) Four worlds of welfare state attitudes? A comparison of Germany, Norway, and the United States. European Sociological Review. No. 17(4): 337–356.

7. Arts W., Gelissen J. (2001) Welfare states, solidarity and justice principles: Does the type really mat-ter? Acta Sociologica. No. 44(4): 283–299.

8. Baute S., Meuleman B., Abts K. (2018) Measuring Attitudes towards Social Europe: A Multidimen-sional Approach. Social Indicators Research. No. 137(1): 353–378.

9. Bean C., Papadakis E. (1993) Popular Support for the Welfare State: A Comparison between Institu-tional Regimes. Journal of Public Policy. No. 13.

10. Blekesaune M. (2013) Economic strain and public support for redistribution: A comparative analysis of 28 European countries. Journal of Social Policy. No. 42(1): 57–72.

11. Blekesaune M., Quadagno J. (2003) Public Attitudes toward Welfare State Policies: A Comparative Analysis of 24 Nations. European Sociological Review. No. 19.

12. Chung H., Meuleman B. (2017) European parents’ attitudes towards public childcare provision: the role of current provisions, interests and ideologies. European Societies. No. 19(1): 49-68.

13. Domanski H., Heyns B. Toward a Theory of the Role of the State in Market Transition: From Bargain-ing to Markets in Post-Communism. European Journal of Sociology (Archives Européennes de Sociologie). No. 36.

14. Edlund J. (2006) Trust in the capability of the welfare state and general welfare state support: Sweden 1997–2002. Acta Sociologica. No. 49(4): 395–417.

15. Finseras H. (2009) Income inequality and demand for redistribution: A multilevel analysis of European public opinion. Scandinavian Political Studies. No. 32(1): 94–119.

16. Gelissen J. (2002) Worlds of Welfare, Worlds of Consent? Public Opinion on the Welfare State. Pub-lisher: Brill, N.H.E.J., N.V. Koninklijke Boekhandel en Drukkerij.

17. Groskind F. (1994) Ideological influences on public support for assistance to poor families. Social Work. No. 39: 81–89.

18. Jæger M.M. (2006) Welfare regimes and attitudes towards redistribution: the regime hypothesis revis-ited. European Sociological Review. No. 22(2): 157–170.

19. Mason D.S., Kluegel J., Wegener B. (1995) Social justice and political change: Public opinion in capi-talist and post-communist states. New York: A. de Gruyter.

20. Svallfors S. (2003) Welfare Regimes and Welfare Opinions: A Comparison of Eight Western Coun-tries. Social Indicators Research. No. 64.

21. Taylor-Gooby P., Leruth B. (eds) (2018) Attitudes, Aspirations and Welfare: Social Policy Directions in Uncertain Times.Basinkstoke: Palgrave Macmillan.

22. Williams T., Hill M., Davies R. (1999) Attitudes to the Welfare State and the Response to Reform (A Report of Qualitative and Quantitive Research on Attitudes to the Welfare State and to Pro-posals for Reform / Research report (Great Britain. Dept. of Social Security), 88. Corporate Doc-ument Services.

Comments

No posts found

Write a review
Translate