Везде
Trust of Private Businesses in State Regulatory Enforcement Authorities
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments Additional materials
Share
QR
Metrics
Trust of Private Businesses in State Regulatory Enforcement Authorities
Annotation
PII
S013216250018750-8-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Elena Dobrolyubova 
ORCID: 0000-0002-9405-4936
Occupation: lead researcher
Affiliation: Center of Public Administration Technologies, Institute of Applied Economic Studies, Russian Academy of National Economy and Public Administration
Address: Russian Federation, 82 Vernadsky prosp., Moscow, 119571
Vladimir Yuzhakov
Occupation: director
Affiliation: Center of Public Administration Technologies, Institute of Applied Economic Studies, RANEPA, Moscow, Russia
Address: Russian Federation, 82 Vernadsky prosp., Moscow, 119571
Andrey Pokida
Occupation: director
Affiliation: Center of Social and Political Monitoring, Institute of Public Sciences, RANEPA
Address: Russian Federation, 82 Vernadsky prosp., Moscow, 119571
Edition
Issue 5
Pages
49-59
Abstract

Trust to public institutes is an important driver of public policy effectiveness in various areas. In literature it is common to analyze trust in government or certain public institutions by total population. However, such indicator may not reflect the specifics of certain groups. This article based on sociological survey conducted in 2021 evaluates the trust in state regulatory control bodies by representatives of private businesses. It is demonstrated that the trust in state regulatory enforcement authorities on the part of businesses who had experience in interacting with such bodies is higher compared to the one measured for total population. The gap is explained by the fact that business trust is influenced by perceptions of personal experience in dealing with state regulatory enforcement bodies, performance and integrity of these authorities. Noteworthy, business trust in state regulatory enforcement bodies is also correlated with perceptions of quality of regulations which are the subject for inspections by the authorities in question.  

Keywords
business, trust, inspection, regulatory enforcement authorities, regulation, risks of harm, sociological survey
Acknowledgment
The article was funded by the state assignment on research and development studies to RANEPA.
Received
21.02.2022
Date of publication
21.06.2022
Number of purchasers
11
Views
50
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Введение. В последние годы все большее внимание как в России, так и за рубежом уделяется вопросам доверия граждан и бизнеса государственным институтам. Доверие к государственным органам и их деятельности, рассматривается как важнейший фактор повышения результативности и эффективности реализации государственной политики [Braithwaite, Levi, 2003; OECD, 2017], инновационной активности [Аузан и др., 2019] и экономического развития в целом [Keefer et al., 2020].
2 В большинстве международных и отечественных исследований рассматриваются вопросы доверия граждан государству в целом [OECD, 2018; Alessandro et al., 2021, Пушкарева, 2019], а также государственным служащим [Мерсиянова и др., 2012] и государственным органам, в том числе контрольно-надзорным [Добролюбова и др., 2020]. Значительно реже встречаются исследования, посвященные оценке доверия государственным институтам представителей предпринимательского сообщества, в отечественной литературе их выявить вообще не удалось.
3 Между тем, как показывают отдельные работы зарубежных ученых, уровень доверия бизнеса государственным органам, в частности, органам государственного контроля (КНО1), может оказывать значительное влияние как на уровень результативности контрольно-надзорной деятельности в целом [Vainio et al., 2014; He et al., 2019], так и на и на уровень соблюдения законодательства в самых различных сферах, включая продовольственную безопасность [Yapp, Fairman, 2006], обеспечение безопасности на рабочем месте [Gunningham, Sinclair, 2009] и сферу налогового законодательства [Masud et al., 2014; Dobos, Takács-György, 2020]. Например, как показывает недавнее международное исследование, проведенное в 44 странах, расположенных на 5 континентах, доверие налоговым органам, восприятие налоговых инспекторов как доброжелательных служащих, деятельность которых способствует общему благу, существенно повышает уровень добровольного исполнения налоговых обязанностей. При этом в странах, где налоговые органы не воспринимаются как эффективно контролирующие уход от уплаты налогов, напротив, растет уровень принудительного исполнения налоговых требований [Bartancea et al., 2019]. Высокий уровень доверия органам государственного контроля в бизнес-среде является также важным драйвером повышения экологической ответственности бизнеса и принятия им дополнительных обязательств по снижению негативного воздействия на окружающую среду [Ball et al., 2018; Harring, 2018].
1. К органам государственного контроля относятся государственные органы исполнительной власти, деятельность которых направлена на предупреждение, выявление и пресечение нарушений обязательных требований законодательства, установленных в отношении граждан и организаций. В соответствии с действующим законодательством (федеральный закон от 31.07.2020 N 248-ФЗ «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации») КНО осуществляют свою деятельность «посредством профилактики нарушений обязательных требований, оценки соблюдения гражданами и организациями обязательных требований, выявления их нарушений, принятия предусмотренных законодательством мер по пресечению выявленных нарушений обязательных требований, устранению их последствий и (или) восстановлению правового положения, существовавшего до возникновения таких нарушений». Одним из основных механизмов, используемых КНО, является проведение проверок.
4 Таким образом, оценка уровня доверия представителей частного бизнеса КНО представляется важной задачей в условиях предпринимаемых российским государством усилий по совершенствованию контрольно-надзорной деятельности. Далее на основе результатов репрезентативного социологического опроса представителей частного бизнеса, проведенного в марте 2021 г., будет проанализирована оценка уровня доверия представителей частного бизнеса органам государственного контроля и выявлены статистически взаимосвязанные с ним факторы.
5 Факторы, коррелирующие с уровнем доверия государственным органам. Теоретические и эмпирические исследования показывают, что уровень доверия граждан к государственным органам связан с различными факторами. К ним относятся, например, социально-демографические характеристики (возраст, образование респондентов), уровень дохода [Malkina et al., 2021], политические факторы и удовлетворенность качеством государственных услуг [Christensen, Lægreid, 2005]. При этом, как показывают эмпирические данные, негативный опыт взаимодействия с государственными органами влияет на уровень доверия сильнее, чем положительный.
6 Как отмечают зарубежные исследователи, «доверие приходит пешком, но уезжает на лошади» [Kampten et al., 2006: 387]: его гораздо проще потерять из-за неудовлетворительного опыта граждан, чем приобрести благодаря положительному опыту взаимодействия. Немаловажным фактором, тесно взаимосвязанным с уровнем доверия, являются уровень коррупции [Morris, Klesner, 2010], а также уровень прозрачности и открытости органов государственной власти [Alessandro et al., 2021], их подотчетности и внимания к потребностям граждан [Beshi et al., 2020]. На уровень доверия государственным институтам влияет и уровень гражданского участия [Stoyan et al., 2016].
7 На основе обобщения широкого круга эмпирических исследований эксперты ОЭСР выделили две основных группы факторов, влияющих на доверие граждан государству, – факторы компетентности (результативности государственных органов при осуществлении своих функций, в том числе при оказании государственных услуг) и факторы ценностей государственных органов (отсутствия коррупции, открытости, справедливости в действиях органов власти) [OECD, 2018]. Данный подход взят за основу для проведения настоящего исследования и адаптирован с учетом специфики задачи исследования факторов, коррелирующих с уровнем доверия представителей бизнеса (а не населения) к КНО. Для оценки выделены 4 группы основных факторов (табл. 1).
8 Таблица 1 Возможные факторы, коррелирующие с уровнем доверия представителей частного бизнеса к органам государственного контроля
Группа факторов Наименование фактора
Результативность и компетентность КНО - Оценка общего влияния государственного контроля на деятельность предприятия - Оценка влияния последней проверки на повышение уровня безопасности продукции, производственных процессов и объектов - Оценка профессионализма и компетентности инспекторов - Согласие с результатами последней проверки - Факт выявления нарушений, в том числе, грубых, при проведении последней проверки
Ценности государственных органов - Оценка уровня законности, справедливости и беспристрастности действий инспекторов - Факт уплаты неформальных платежей при проведении последней проверки
Качество регулирования - Сложность исполнения обязательных требований - Уровень информированности об обязательных требованиях - Оценка соответствия государственного регулирования рискам причинения вреда - Уровень нагрузки, связанной с исполнением обязательных требований
Характеристики респондентов - Тип (размер) бизнеса - Вид экономической деятельности
9 Поскольку основной задачей КНО является обеспечение соблюдение обязательных требований, установленных законодательством в подконтрольной сфере, можно предположить, что, помимо факторов результативности и ценностей, уровень доверия может быть взаимосвязан с отношением к качеству самого регулирования, в том числе, адекватности установленных требований существующим рискам причинения вреда и сложности их исполнения. Выявленная в литературе зависимость уровня доверия граждан государственным институтам от социально-демографических характеристик (в том числе от уровня дохода респондентов) позволяет также предположить возможные различия в уровне доверия органам госконтроля в зависимости от характеристик хозяйствующего субъекта.
10 Методология исследования. Представленные далее результаты получены на основе репрезентативного социологического опроса представителей частных хозяйствующих субъектов по оценке результативности государственного контроля, проведенного РАНХиГС в марте 2021 г. по разработанной авторами и апробированной ранее методике [Южаков и др., 2020]2. В выборку (N = 1000) включались представители частных организаций и индивидуальных предпринимателей (руководители, их заместители, главные бухгалтера, руководители и специалисты юридических подразделений и служб по взаимодействию с государственными органами), деятельность которых в 2019–2020 гг. была предметом проверки КНО (за исключением налоговых проверок).
2. Для выявления уровня доверия в анкете использовался вопрос «Доверяете ли Вы государственным контрольно-надзорным органам?», по которому предусматривались следующие варианты ответа: «Безусловно доверяю», «Скорее доверяю», «Скорее не доверяю», «Безусловно не доверяю» и «Затрудняюсь ответить». При проведении анализа уровень доверия рассматривался как доля респондентов, выбравших два первых варианта ответов на вопрос («безусловно доверяю» и «скорее доверяю»).
11 Опрос проводился путем личного формализованного интервью в 29 российских регионах, расположенных во всех федеральных округах, на основе многоступенчатой квотной выборки, репрезентирующей территориальное и отраслевое распределение зарегистрированных хозяйствующих субъектов. Выборочная совокупность сформирована исходя из структуры генеральной совокупности частных хозяйствующих субъектов по основным признакам: тип бизнеса, вид экономической деятельности и место ведения предпринимательской деятельности (регион). В каждом федеральном округе отбирались наиболее типичные регионы с учетом их географического положения. При расчете квот респондентов для каждого субъекта РФ учитывались: общее количество хозяйствующих субъектов, удельный вес юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в общем количестве предприятий и вид экономической деятельности (на основе статистических данных Росстата и Единого реестра субъектов малого и среднего предпринимательства ФНС России3). Ввиду отсутствия статистических данных о численности частных предприятий в поселениях разного типа число респондентов в каждом типе поселения определялось пропорционально доле жителей соответствующих типов поселений в общей численности населения субъекта РФ. Основными критериями отбора респондентов на последней ступени являлись осуществление деятельности в течение трех лет, предшествующих опросу, и проведение проверок деятельности организации или индивидуального предпринимателя в течение двух лет, предшествующих опросу (за исключением налоговых проверок).
3. Единый реестр субъектов малого и среднего предпринимательства. URL: >>>> (дата обращения: 07.03.2022).
12 В выборке 51,9% индивидуальных предпринимателей (ИП), 39,9% – организации малого бизнеса (включая микропредприятия), 8,2% – организации среднего и крупного бизнеса4. Более трети (38,6%) опрошенных заняты в сфере торговли, общественного питания, гостиничном бизнесе, четверть (25,1%) – в сфере промышленности, транспорта и строительства, 13,9% – в сфере операций с недвижимым имуществом, 22,4% осуществляли иные виды деятельности.
4. Полученная структура выборки близка к структуре зарегистрированных юридических лиц и индивидуальных предпринимателей.
13 Общий уровень доверия представителей частного бизнеса органам государственного контроля. Данные опроса показывают, что общий уровень доверия респондентов государственным КНО довольно высок: в целом доверяют органам государственного контроля 60,2% опрошенных, из них безусловно доверяют 14%, а скорее доверяют – 46,2%.
14 В разрезе видов экономической деятельности несколько выше уровень доверия среди представителей частного бизнеса, занятого в сфере здравоохранения и социальных услуг (62,5%) и несколько ниже среди представителей частных предприятий и предпринимателей, занимающихся операциями с недвижимым имуществом (56,8%), однако выявленные различия не велики.
15 Значимых различий в уровне доверия в зависимости от размера (типа) бизнеса не отмечается: в целом доверие к КНО выразили 61,5% представителей ИП (N = 519), 58,6% представителей малого бизнеса (N = 399) и 59,7% респондентов, представляющих крупные и средние предприятия (N = 82).
16 Полученный по итогам исследования уровень доверия КНО оказался выше, чем уровень доверия правительству со стороны российского населения, который, по данным ОЭСР, в 2020 г. составил 47,8%5. Примечательно, что уровень доверия представителей частного бизнеса к КНО оказался также выше, чем аналогичный показатель, рассчитанный по итогам репрезентативного социологического опроса населения в целом и составивший 49,7% [Добролюбова и др., 2020]. Такие различия свидетельствуют, что опыт взаимодействия с органами государственного контроля, которым обладали все респонденты при опросе частных хозяйствующих субъектов, но далеко не все опрошенные граждане, оказывает значительное влияние на уровень доверия.
5. OECD (2021) Trust in government (indicator). URL: >>>> (дата обращения: 12.12.2021).
17 Уровень доверия бизнеса и результативность государственного контроля. Анализ результатов социологического опроса показывает, что уровень доверия к КНО различается в зависимости от показателей, характеризующих результативность деятельности таких органов.
18 Так, среди представителей частного бизнеса, отмечающих скорее положительное влияние КНО на деятельность их предприятий, поскольку «в результате контрольно-надзорных мероприятий повышается качество и безопасность продукции, безопасность производственного процесса, снижаются риски причинения вреда жизни, здоровью, имуществу граждан, их законным правам и интересам, окружающей среде, памятникам культуры, связанные с деятельностью предприятия», в целом доверяют органам государственного контроля 85,3% опрошенных. Напротив, среди респондентов, придерживающихся нейтральных оценок и считающих, что «контрольно-надзорные мероприятия не оказывают влияние на безопасность производства, качество и безопасность продукции, создаваемые ими риски причинения вреда», уровень доверия составляет только 60,9%, а в группе опрошенных, отмечающих скорее отрицательное влияние государственного контроля на их деятельность, поскольку «в результате контрольно-надзорных мероприятий снижаются качество и безопасность продукции, безопасность производственного процесса, проведение мероприятий требует дополнительных расходов», уровень доверия существенно ниже среднего – 33,3%, затруднились 34,3%. По итогам опроса почти половина (49,6%) респондентов придерживается нейтральных оценок общего влияния государственного контроля на деятельность предприятия, четверть (25,2%) респондентов дали скорее положительные оценки, 14,7% – скорее отрицательные, 10,5% затруднились с ответом.
19 Различия в уровне доверия к КНО отмечаются в зависимости не только от общих оценок влияния их деятельности на минимизацию рисков причинения вреда, но и от оценки эффекта от последней проведенной проверки. Так, среди респондентов, отметивших, что последняя проведенная проверка привела к росту безопасности продукции для потребителей, общий уровень доверия органам государственного контроля составил 73,8%, а среди тех, кто не отмечал такого положительного эффекта, – лишь 56,7%. Аналогичные результаты получены и по другим параметрам оценки влияния проверок органов госконтроля на уровень безопасности (рис.)6.
6. Менее половины опрошенных отмечает влияние последней проверки на улучшение параметров безопасности: 20,6% респондентов отмечают, что проверка привела к повышению безопасности продукции, 32,3% указывают на повышение безопасности производственных процессов, 25,9% – на повышение безопасности производственных объектов в результате проверки.
20

Рис. Уровень доверия частных хозяйствующих субъектов контрольно-надзорным органам в зависимости от оценки влияния последней проверки на изменение уровня безопасности продукции, производственных объектов и процессов, в %
21 Как показывают результаты опроса, подавляющее большинство (72%) опрошенных представителей частных хозяйствующих субъектов высоко (по сумме ответов «очень высокий» и «скорее высокий») оценивает профессионализм инспекторов КНО, которые проводили проверки. Только примерно каждый десятый респондент (10,1%) указал на низкий уровень профессионализма представителей КНО, осуществляющих проверку, а 17,9% опрошенных затруднились ответить.
22 Принципиально важно отметить существенные различия в уровне доверия КНО в зависимости от оценки профессионализма инспекторского состава. Если среди тех, кто высоко оценивает профессионализм инспекторов, уровень доверия органам государственного контроля составляет 69,9%, то среди респондентов, отмечающих низкий уровень профессионализма и компетентности, доверяют КНО вдвое реже – 34,7%.
23 Профессионализм и компетентность инспекторов во многом влияют на их способность выявить значимые нарушения, представляющие угрозу причинения вреда. Согласно результатам опроса, такие нарушения были выявлены у 9% хозяйствующих субъектов. Еще 35% опрошенных отметили, что в их деятельности были выявлены нарушения, не представляющие угрозу причинения вреда, у остальных 56% нарушения не выявлены. Примечательно, что наиболее высокий уровень доверия органам государственного контроля отмечается среди респондентов, в деятельности которых были выявлены серьезные нарушения (71,1%). Уровень доверия среди респондентов, в деятельности которых по итогам проверки не выявлено нарушений, оказалась близка к среднему значению (62,5%), а реже всего о доверии КНО заявляли те, в деятельности которых были выявлены нарушения, не представляющие угрозы причинения вреда (53,7%). Такие различия подчеркивают взаимосвязь, с одной стороны, реальной ориентации контрольно-надзорной деятельности на минимизацию рисков причинения вреда охраняемым законом ценностям и, с другой стороны, уровня доверия частного бизнеса органам государственного контроля. Этот вывод подтверждают и сильные различия в общем уровне доверия среди респондентов, согласных с результатами последней проверки (65,9%) и не согласных с ними (33,1%).
24 Уровень доверия бизнеса и ценности контрольно-надзорных органов. Ключевыми ценностями контрольно-надзорных органов (и государственных органов вообще) являются законность, справедливость и беспристрастность. В рамках социологического опроса респондентам предлагалось оценить, насколько они согласны с утверждением, что «действия инспектора (инспекторов) контрольно-надзорного органа в рамках проверки были законными, справедливыми и беспристрастными». В той или иной степени с таким утверждением согласились 74,4% опрошенных (23,8% полностью согласились, 50,6% скорее согласились), но 14,4% не согласились и еще 11,2% респондентов затруднились ответить.
25 Отмечаются значительные различия в уровне доверия КНО в зависимости от оценки законности, справедливости и беспристрастности действий инспекторов. Так, доверяют КНО 70,7% респондентов, отметивших, что действия инспекторов были законными, справедливыми и беспристрастными, но лишь 25,0% опрошенных, имеющих противоположную точку зрения. Среди затруднившихся ответить уровень доверия к КНО также оказался существенно ниже среднего (35,7%).
26 Еще одним показателем, позволяющим оценить приверженность КНО их основным ценностям, является факт неформальных платежей, однако следует осторожно интерпретировать точность ответа на подобный вопрос в рамках социологического исследования [Lesné, 2017]. По итогам опроса о том, что они уплачивали при проведении проверок неформальное вознаграждение проверяющим, сообщили только 6,3% опрошенных, в то время как 92,9% респондентов отрицали такие платежи, а 0,8% респондентов затруднились с ответом. При этом уровень доверия КНО среди тех, кто осуществлял неформальные платежи либо не ответил на данный вопрос, составил 38,0% (N = 71), а среди тех, кто не осуществлял неформальные платежи, – 61,9% (N = 929). Следовательно, факт уплаты неформальных платежей оказывает сильное влияние на снижение доверия бизнеса к КНО.
27 Доверие бизнеса и качество регулирования. В большинстве случаев органы государственного контроля не являются одновременно регуляторами: они не устанавливают обязательные требования, а лишь проверяют их соблюдение. Однако можно предположить, что адекватность установленных требований реальным рискам причинения вреда и исполнимость законодательных норм взаимосвязаны с уровнем доверия бизнеса государству в целом, а следовательно, и органам госконтроля.
28 Отмечается снижение уровня доверия КНО при негативных оценках адекватности установленных обязательных требований реальным рискам причинения вреда. Так, 56% респондентов оценили установленные в отношении их деятельности обязательные требования как необходимые и достаточные для минимизации рисков причинения вреда, и уровень доверия органам государственного контроля в этой группе был значительно выше среднего – 76,5%. В то же время около трети (32,5%) опрошенных отметили избыточность установленных обязательных требований, и среди них уровень доверия органам государственного контроля оказался заметно ниже, лишь 39,3%.
29 Аналогичная взаимосвязь отмечается и между оценкой исполнимости установленных обязательных требований и уровнем доверия к КНО, осуществляющим проверку требований. Так, среди респондентов, отмечающих, что исполнение всех установленных требований «очень сложно или невозможно» или «скорее сложно» (44%), уровень доверия составлял 48%. В то же время среди тех, кто считает исполнение требований законодательства «скорее несложным» или «совсем несложным» (48,9%), доверяют КНО уже 71,2%.
30 Наконец, еще одним фактором, который может оказывать влияние на оценку качества регулирования и опосредованно влиять на уровень доверия бизнеса государственным КНО, является уровень регуляторной нагрузки. По итогам опроса выявлено, что в среднем представители частного бизнеса оценивают уровень издержек на исполнение обязательных требований, включая налоги и сборы, в 27% от выручки7. При этом среди респондентов, у которых уровень регуляторной нагрузки ниже среднего (45,8% от общего числа опрошенных), уровень доверия к КНО составил 63,8%. С ростом регуляторной нагрузки уровень доверия КНО несколько снижается. Так, среди представителей частных хозяйствующих субъектов, оценивающих регулятивную нагрузку в интервале от 27% до 40% от выручки, уровень доверия – 60,7%, а вот среди тех, у кого уровень регулятивной нагрузки превышал 40% от выручки, – только 46,4%.
7. Затруднились ответить на этот вопрос 18,5% респондентов, среднее значение рассчитано на основе ответов остальных респондентов.
31 Наиболее значимые факторы, коррелирующие с уровнем доверия частного бизнеса КНО. Для общей оценки наиболее значимых факторов, влияющих на уровень доверия представителей частного бизнеса к КНО, рассчитаем коэффициент ранговой корреляции Спирмена между выявленными факторами и оценкой доверия: статистически значимая корреляционная зависимость выявлена для всех рассмотренных факторов (табл. 2).
32 Таблица 2 Коэффициент корреляции Спирмена между различными факторами
33 и уровнем доверия частного бизнеса к КНО
Группа факторов Наименование фактора Коэффициент Спирмена
Результативность и компетентность КНО Оценка общего влияния государственного контроля на деятельность предприятия 0,300**
Оценка влияния последней проверки на повышение уровня безопасности продукции, производственных процессов и объектов 0,328**
Оценка профессионализма и компетентности инспекторов 0,346**
Согласие с результатами последней проверки 0,245**
Факт выявления грубых нарушений при проведении последней проверки 0,114**
Ценности государственных органов Оценка уровня законности, справедливости и беспристрастности действий инспекторов 0,393**
Факт уплаты неформальных платежей при проведении последней проверки -0,117**
Качество регулирования Уровень информированности об обязательных требованиях 0,173**
Сложность исполнения обязательных требований 0,273**
Оценка соответствия государственного регулирования рискам причинения вреда 0,367**
Уровень нагрузки, связанной с исполнением обязательных требований -0,087*
____________ Примечание. *корреляция значима при p = 0,05; **корреляция значима при p = 0,01.
34 Ни по одному из рассматриваемых факторов выявленная корреляция не является высокой. Наиболее тесная связь уровня доверия отмечается с оценками законности, справедливости и беспристрастности действий инспекторов (коэффициент корреляции 0,393), оценками адекватности обязательных требований рискам (0,367) и оценками профессионализма и компетентности сотрудников КНО (0,346).
35 Ограничения исследования. Опрос проводился на условиях анонимности, однако это обстоятельство не может полностью исключать риски получения социально-одобряемых ответов на некоторые вопросы анкеты (включая вопросы об осуществлении неформальных платежей, но не ограничиваясь ими). В целом такие риски оцениваются не очень высоко, поскольку представленные взаимосвязи между ответами респондентов на различные вопросы анкеты в целом логичны, при том что ответы на некоторые вопросы (например, о влиянии деятельности КНО на минимизацию общественно значимых рисков) весьма критичны.
36 Еще одно ограничение исследования связано с тем, что в состав выборки включались только представители частных хозяйствующих субъектов, деятельность которых была предметом проверок КНО за последние два года. Соответственно, полученные выводы справедливы для частных хозяйствующих субъектов, сталкивавшихся с проверками КНО, но не позволяют оценить уровень доверия КНО и коррелирующие с ним факторы для тех частных предприятий, деятельность которых не была предметом проверок органами государственного контроля.
37 Как отмечалось в описании методологии исследования, вопрос о доверии КНО в российской практике исследован впервые. С учетом использованной выборки полученные данные не позволяют определить изменение уровня доверия представителей частных хозяйствующих субъектов органам государственного контроля до и после проведения проверок КНО. Преодоление выявленных ограничений может стать предметом будущих исследований уровня доверия и взаимосвязанных с ним факторов. При их проведении, в частности, целесообразно использовать методы регрессионного моделирования для выявления наиболее значимых факторов, влияющих на уровень доверия представителей частного бизнеса к государственным КНО.
38 Выводы. Проведенное исследование показывает, что уровень доверия сталкивавшихся с проверками представителей частных хозяйствующих субъектов к контрольно-надзорным органам достаточно высок (60,2%) – выше, чем уровень доверия населения в целом к органам государственного контроля и органам власти вообще. Такие различия во многом объясняются наличием опыта взаимодействия с КНО и в целом высокими оценками профессионализма инспекторов, а также законности, беспристрастности и справедливости их действий.
39 Исследование подтверждает применимость подхода, предложенного ОЭСР и увязывающего уровень доверия граждан государственным институтам с результативностью их деятельности и с ценностями государственных органов [OECD, 2018]. Однако в случае доверия к органам государственного контроля важную роль играют и факторы, характеризующие качество регулирования, – адекватность и исполнимость тех обязательных требований, которые являются предметом проверки со стороны КНО.
40 Уровень доверия частного бизнеса к органам государственного контроля коррелирует с оценками респондентов относительно влияния КНО и проводимых ими проверок, а также ориентации регулирования на реальное снижение рисков причинения вреда от хозяйственной деятельности. Таким образом, чем больше контрольно-надзорная деятельность государства будет ориентироваться на минимизацию рисков причинения вреда, тем большим доверием КНО будут пользоваться среди представителей частного бизнеса. Это, в свою очередь, позволит повысить уровни соблюдения обязательных требований, устанавливаемых для защиты охраняемых законом ценностей, и своевременного устранения выявленных при проверках нарушений.
41 Проведенное исследование имеет ряд ограничений, как связанных с использованием социологических методов вообще (в частности, с рисками получения социально-одобряемых ответов на некоторые «острые» вопросы), так и обусловленных особенностями использованной выборки (в частности, в ее состав не включались представители частных хозяйствующих субъектов, не сталкивавшиеся с проверками). Исследование уровня доверия представителей частного бизнеса проведено впервые, что не позволяет выявить динамику оценок респондентов. Преодоление этих ограничений является важным направлением дальнейших исследований доверия представителей частных хозяйствующих субъектов к органам государственного контроля.

References

1. Auzan A.A., Komissarov A.G., Bakhtigaraeva A.I. (2019) S ociocultural restrictions on the commercialization of innovations in R ussia. Ekonomicheskaya Politika [Economic Policy ]. Vol. 14. No. 4:76-95 (In Russ.)

2. Dobrolyubova E. I., Yuzhakov V. N., Pokida A. N., Zybunovskaya N. V. (2020) How citizens evaluate safety from state-controlled risks and why. Sotsiologicheskie Issledovaniya [Sociological Studies ] Vol . 46. No . 7:70-81 (In Russ .)

3. Mersiyanova I. V., Yakimets V. N., Pakhomova E. I. (2012). Citizens’Trust to Public Servants’Performance. Public Administration Issues. No.4:98-119 ( In Russ.)

4. Pushkareva G.V. (2019) Trust in the Public Space of Government. Gosudarstvennoe upravlenie. Elektronnyj vestnik [E-Journal Public Administration]. No.76:151-175 (In Russ.)

5. Yuzhakov V. N., Dobrolyubova E. I., Pokida A. N., Zybunovskaya N. V. (2020) Evaluating performance of regulatory enforcement activities by businesses: key trends. Public Administration Issues. No.2:32-53 (In Russ.)

6. Alessandro M., Lagomarsino B.C., Scartascini C., Streb J., Torrealday J. (2021) Transparency and Trust in Government. Evidence from a Survey Experiment. World Development. Vol. 138. https://doi.org/10.1016/j.worlddev.2020.105223.

7. Batrancea L., Nichita A., Olsen J., Kogler C., Kirchler E., Hoelzl E., Weiss A., Torgler B., Fooken J., Fuller J., Schaffner M., Banuri S., Hassanein M., Alarcуn-Garcнa G., Aldemir C., Apostol O., Weinberg D., Ioan B., Belianin A., Zukauskas S. (2019) Trust and power as determinants of tax compliance across 44 nations. Journal of Economic Psychology . Vol. 74. Art. 102191.

8. Ball C., Burt G., De Vries F., MacEachern E. (2018) How environmental protection agencies can promote eco-innovation: The prospect of voluntary reciprocal legitimacy. Technological Forecasting and Social Change. Vol. 129 : 242-253

9. Beshi T.D., Kaur R. (2020) Public Trust in Local Government: Explaining the Role of Good Governance Practices. Public Organizations Review. Vol. 20 : 337– 350 .

10. Braithwaite V., Levi M. (2003) Trust and Governance, New York: Russell Sage Foundation.

11. Christensen T., Lægreid P. (2005) Trust in government: The Relative Importance of Service Satisfaction, Political Factors, and Demography . Public Performance & Management Review. Vol. 28( 4): 487-511,

12. Gunningham N., Sinclair D. (2009). Regulation and the role of trust: Reflections from the mining industry . Journal of Law and Society. Vol. 36(2): 167-194

13. Dobos P., Takács-György. (2020) The impact of the relationship between the state, state institutions and tax payers on willingness to pay tax . Serbian Journal of Management. Vol. 15(1): 69-80.

14. Harring N. (2018) Trust and state intervention: Results from a Swedish survey on environmental policy support. Environmental Science and Policy. Vol. 82 : 1-8.

15. He C., Han G., Liu Y. (2019) Food safety satisfaction in China and its influencing factors: Empirical study with a hierarchical linear model. Safety. V ol. 5(1):17.

16. Kampen J., Van De Walle S., Bouckaert G. (2006) Assessing the Relation Between Satisfaction with Public Service Delivery and Trust in Government. The Impact of the Predisposition of Citizens Toward Government on Evalutations of Its Performance. Public Performance & Management Review. Vol. 29( 4): 387-404.

17. Keefer P., Rojas M A. M., Scartascini C., Valle L. J. (2020). Trust to Advance Inclusive Growth . In: Nuguer, V., Powell, A. (Eds.), Inclusion in Times of Covid-19. Inter-American Development Bank : 41– 52.

18. Lesné F. (2017) Measuring corruption in business surveys : current practice and perspectives. Economics and Finance. Universitй Clermont Auvergne [2017-2020], URL: https://tel.archives-ouvertes.fr/tel-02091001/file/2017CLFAD014_LESNE.pdf (accessed 25.01.2022).

19. Malkina M.Y., Ovchinnikov V.N., Kholodilin K.A. (2021) Changing fortunes and attitudes: What determines the political trust in modern Russia? Oeconomia Copernicana. Vol. 12(1) : 77-98.

20. Masud A., Manaf N., Natrah S. (2014). Do Trust and Power Moderate Each Other in Relation to Tax Compliance? Procedia - Social and Behavioral Sciences. Vol. 164: 49-54

21. Morris S., Klesner J. (2010) Corruption and Trust: Theoretical Considerations and Evidence From Mexico. Comparative Political Studies. Vol.43(10) :1258– 1285 .

22. OECD (2017) Trust and Public Policy: How Better Governance Can Help Rebuild Public Trust . Paris: OECD Publishing .

23. OECD (2018) Trust and its determinants: Evidence from the Trustlab experiment (Tech. rep.). Paris: OECD Publishing.

24. Stoyan A. T., Niedzwiecki S., Morgan J., Hartlyn J., Espinal R. (2016). Trust in government institutions: The effects of performance and participation in the Dominican Republic and Haiti. International Political Science Review. Vol. 37(1): 18– 35.

25. Vainio A., Mäkiniemi J.-P., Paloniemi R. (2014) System justification and the perception of food risks. Group Processes & Intergroup Relations. Vo l. 17(4): 509-523.

26. Yapp C., Fairman R. (2006) Factors affecting food safety compliance within small and medium-sized enterprises: Implications for regulatory and enforcement strategies. Food Control. Vol. 17 (1): 42-51 .

Comments

No posts found

Write a review

(additional_1.docx) [Link]

(additional_2.xlsx) [Link]

Translate