Везде
Russians’ Ideas about the Future of the Country: is there a Consensus?
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Russians’ Ideas about the Future of the Country: is there a Consensus?
Annotation
PII
S013216250020843-0-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Irina N. Trofimova 
Occupation: Leading Researcher
Affiliation: Institute of Sociology FCTAS RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 10
Pages
37-48
Abstract

The relevance of the study is due to the difficulties in forming country's future image in a transforming society, growing contradictions in relation to individual prospects and the ongoing discussion in determining the causes and consequences of these contradictions. The theoretical basis of the study is a set of provisions on the polymodality of social time, acceleration of social dynamics, complexity of the image of the future and its dependence on the specifics of social interactions in a particular society. The empirical base of the study is the data of a nationwide sociological survey in March 2021 using the method of questioning respondents using a quota representative sample. The analysis showed that the respondents' attitude to the image of the country's future is a specific set of cognitive (priority of private interests over public), emotional (a combination of optimism and pessimism) and behavioral (civic passivity) components. It is concluded that a majority of Russians represent the desired future of the country as a democratic social state with stable institutions and a preserved national and civilizational identity, but they prefer to privately adapt to the present than to participate in the creation of this future. This determines the routine temporal orientation of the mass consciousness of Russian society.

Keywords
Russian society, image of the future, dynamics, temporal orientation, consensus
Received
13.12.2022
Date of publication
14.12.2022
Number of purchasers
3
Views
23
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Образ будущего играет важную роль: на индивидуальном уровне он определяют планы и действия людей, на коллективном уровне – сплачивает или разъединяет социум. В условиях растущей изменчивости и сложности современного общества, отмеченных многими авторами [Штомпка, 1996; Бек, 2000; Тоффлер, 2002; Гидденс, 2004; Бауман, 2008], изучение образов социального будущего приобретает особое значение. Еще в 1973 г. Ф. Полак отметил, что впервые за три тысячи лет существования западной цивилизации произошла массовая потеря способности или даже воли к обновлению образов будущего, произошло сжатие сознания времени до сиюминутного настоящего и размытие конкретного ощущения будущего [Polak, 1973: 14]. Непрерывные изменения и ускоряющийся темп жизни ставят под сомнение возможность долгосрочного целеполагания и прогнозирования. Даже наиболее тщательно разработанные планы имеют тенденцию не сбываться, а заканчиваться еще большим хаосом, аморфностью и беспорядком [Бауман, 2008: 147].
2 На этом фоне определение перспектив для трансформирующихся обществ выглядит еще более проблематичным. Со времени распада СССР и образования Российской Федерации прошло более 30 лет, произошли радикальные изменения в экономике, политике и социальной сфере. Однако вопрос о выборе пути развития России не сходил с повестки дня ни в турбулентные 1990-е [Куда идет…, 1994: 3–6], ни в относительно стабильные 2000-е гг. Образ будущего страны видится неопределенным и внутренне противоречивым даже для представителей экспертного сообщества и властных структур, от которых зависит целеполагание общественного развития [Волков, Гончаров, 2017; Волков и др., 2020]. Проведение в 2022 г. специальной военной операции на Украине добавило к этим обстоятельствам резкое изменение международного имиджа России, повысив неопределенность.
3 Глобальные процессы, внутренние и геополитические противоречия не могли не сказаться на массовом восприятии образа будущего страны. Попытаемся найти ответы на вопросы, какие перспективы видятся россиянам наиболее желаемыми, как они соотносятся с их личными планами и оценками текущего положения дел, существует ли основа для достижения консенсуса.
4 Теоретическая основа анализа образа будущего. Изучение будущего (future studies) – отрасль междисциплинарных исследований, предметом которых является ментальная проекция актуальных социальных отношений и структур конкретного социума на шкале времени. Она включает анализ прошлого, определение текущих тенденций и построение сценариев возможных изменений в будущем. Ф. Полак называет этот процесс «тяни-толкай», в котором общество одновременно тянут вперед свои собственные заманчивые образы идеализированного будущего и толкает сзади реализованное прошлое [Polak, 1973: 1].
5 Отмеченные трудности в формировании образа будущего страны подводят к необходимости оценки способности общества проецировать и реализовывать перспективы, которые ведут к росту его благополучия. Полимодальность социального времени обусловливает разные темпоральные ориентации массового сознания. Исследователи противопоставляют ретроспективную и перспективную ориентацию [Штомпка, 1996: 76], добавляя к ним рутину как проекцию в будущее текущей ситуации [Гудков, 2022: 665–667]. В содержательном плане эти ориентации отражают представления разных социальных слоев и групп в зависимости от их ценностных приоритетов, интересов, возможностей, жизненных планов [Gurvitch, 1963; Российское общество…, 2017; Карачаровский, Шкаратан, 2019; Шестопал, 2021]. При этом не только настоящее формирует образ будущего, но и образ будущего управляет настоящим через свою включенность как в индивидуальные планы, так и в государственные проекты и программы.
6 Одним из ключевых вопросов в исследовании образа будущего является его структура. Ряд авторов считает, что противоречия в групповых образах будущего, их нечеткость и неопределенность чреваты рисками социальных конфликтов и политической апатией, абсентеизмом и цинизмом граждан, что ведет к дестабилизации политической системы [Шестопал, 2021: 99; Российское общество…, 2017: 360]. Другие авторы отмечают объективный характер противоречий: если объединяющие, комплексные проекции включают выживаемость, функциональность, создание и реализацию образа будущего, то разъединяющие, альтернативные проекции учитывают влияние изменений, использование возможностей, управление рисками и реализация изменений [Monda, 2018]. В данную логику укладывается и вывод о том, что образ будущего у россиян не носит окончательного характера и является принципиально открытым для изменений и дополнений [Волкогонова и др., 2002].
7 Отношение общества к образу будущего – консолидированная поддержка/отрицание в целом или его отдельных компонентов – рассматривается, как правило, в контексте анализа адаптивных предпочтений [Эльстер, 2011: 124; Фуллер, 2021: 314] и коллективных действий [Хоффер, 2017: 25; Delanty, 2021]. Если будущие результаты неизвестны или их достижение предполагает риск или слишком высокую плату, то велика вероятность отказа от перспективы, какой бы привлекательной она ни казалась изначально. Доказательство тому – изменение отношения российского общества к демократической перспективе за последние 30 лет. В то же время отмечено, что широкое вовлечение различных участников (экспертов, граждан, неправительственных организаций) способствует более четкому и устойчивому видению будущего [Nikolova, 2014]. С учетом того, что в 2021 г. только 11% россиян отмечали свою возможность влиять на принятие важных для страны решений, при этом почти половина граждан (46%) не принимали никакого участия в политической жизни, не удивительно, что образ будущего России является, скорее, абстрактно-вневременным, чем конкретным и личностно-актуальным.
8 Партисипативный подход отражает переход от изучения альтернативных вариантов будущего к изучению образа желаемого будущего, который формируется как на внешнем коллективном, так и на внутреннем индивидуальном уровне [Inayatullah, 2013]. При этом образ будущего рассматривается в контексте не борьбы идеологий (например, капитализм vs социализм), а взаимоотношений человека с окружающей его реальностью. Отчуждение граждан от участия в общественно-политической жизни как части этой реальности, безусловно, накладывает отпечаток на отношение к своему будущему и будущему страны. Как своего рода резюме в описания сути рассматриваемой проблемы можно привести слова Ю.Г. Волкова: «Если в настоящем мы имеем дело с обществом, переживающим сложный переходный период, имеющим в своей истории радикальные повороты и при этом достаточно разобщенным, инертным и индифферентным, то такой социум не в состоянии породить актуальный проект коллективного будущего» [Волков, 2022: 84].
9 Методология изучения отношения россиян к будущему. Изложенное определяет концептуальные элементы нашего исследования: темпоральная ориентация массового сознания, динамика и структура массовых предпочтений, различие между личным и общественным, гражданское участие. Новизна подхода заключается в попытке выявить отношение россиян к образу будущего страны в контексте их личных планов и ожиданий, а не идеологических или ценностных конфликтов. Гипотезой исследования является предположение, что взгляды россиян относительно будущего во многом пересекаются, но социальная разобщенность и гражданская пассивность обусловливают трудности в достижении консенсуса в вопросе о том, какими путями к этому прийти.
10 В исследовании рассматривается отношение россиян к таким перспективам развития страны, как демократическое развитие, сильная власть, национальные традиции, сближение с Западом, свободный рынок, социальная справедливость, русское национальное государство, многонациональное государство. Они отражают наиболее острые темы публичных дискуссий относительно путей развития России, выступая компонентами образа будущего страны в целом. Отношение к ним является предметом мониторинга, проводимого Институтом социологии ФНИСЦ РАН с 2000-х гг., так что преемственность формулировок вопросов и вариантов ответов дает возможность проследить динамику на протяжении более чем 20 лет. В отличие от интегрального описания общества, практикуемого в мониторинге [Андреев, Андреев, 2021], настоящая статья фокусируется на выявлении специфической связи между переменными, значение которых подчеркивается как последними теоретическими разработками, так и становящейся реальностью.
11 В качестве основной эмпирической базы использованы результаты социологического опроса, проведенного в марте 2021 г. методом анкетирования по квотной репрезентативной выборке относительно социально-демографической структуры населения в 22 регионах страны (N = 2000). Для выявления динамики отношения к образу будущего использованы также данные социологических опросов, проводившихся Институтом социологии ФНИСЦ РАН на протяжении 1998–2018 гг.
12 Динамика образа будущего страны: «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Отслеживая динамику образа будущего страны (табл. 1), можно видеть смену предпочтений десять лет назад: если в конце 1990-х – начале 2000-х гг. наиболее важным для россиян было установление сильной власти, способной обеспечить порядок, то с 2012 г. по сей день таковым является социальная справедливость. Переломным моментом стал 2012 год, который ознаменовался резким снижением поддержки лозунга сильной власти (до 18%) на фоне подавления массовых выступлений против итогов парламентских и президентских выборов. Одновременно усилилась поддержка лозунга «Россия – великая держава».
13 Таблица 1. Структура и динамика образа желаемого будущего России (ранжировано по данным 2021 г.), %
Желаемое будущее России 1998 N=2500 2004 N=2500 2012 N=1750 2015 N=4000 2018 N=4000 2021 N=2000
Социальная справедливость 32 37 45 47 59 51
Права человека, демократия, свобода самовыражения личности 15 15 28 27 37 41
Возврат к национальным традициям, моральным и религиозным ценностям 24 13 22 35 27 33
Сильная власть, способная обеспечить порядок 48 40 18 26 26 31
Россия – великая держава, объединяющая разные народы 9 17 27 32 32 27
Россия – страна, в которой ограничиваются социальные неравенства и социальное расслоение * * * * * 20
Свободный рынок, частная собственность, минимум государства в экономике 21 16 7 13 14 16
Сближение с Западом, вхождение в «общеевропейский дом» 2 1 9 11 14 15
«Россия для русских», создание русского национального государства 3 3 14 10 12 12
Примечание. Заливкой выделены позиции, выбираемые респондентами наиболее часто (не менее 40%). * Вариант ответа не был включен в опрос.
14 Как видно, в 2021 г. наиболее предпочтительными для россиян являлись перспективы достижения социальной справедливости, утверждения демократии, сохранения национальной идентичности и сильной власти как гаранта общественного порядка и стабильности. В меньшей степени респонденты поддерживали лозунг «Россия – великая держава», а такие перспективы, как развитие свободного рынка, сближение с Западом и создание русского национального государства, являлись наименее привлекательными.
15 Обращает на себя внимание постепенный рост числа сторонников демократического развития, что противоречит выводу о снижении интереса к теме демократии в публичной дискуссии [Двадцать пять…, 2018: 135]. Во время опроса в 2021 г. при выборе из пары альтернативных суждений 66% респондентов отметили, что Россия должна стать демократическим государством, в котором обеспечиваются права человека и свобода самовыражения личности, а что она нуждается в твердой единоличной власти отметили только 34%. Динамика говорит скорее о растущей актуальности ценности демократии, прав человека и личной свободы.
16 Менее всего менялось отношение к перспективе развития рынка. Ее сторонниками является в среднем 15–16% респондентов. В представлении россиян установился некоторый предел для экспансии рынка: всего 11% респондентов считают, что расширение возможностей для свободного предпринимательства и развитие конкуренции относится к первоочередным задачам российского общества.
17 Наиболее желаемой перспективой россиянам видится установление социальной справедливости. Подтверждение тому – структура первоочередных задач, которые должно решать российское общество: за смягчение социальных неравенств выступали 37% респондентов, за увеличение бюджетного финансирования социальной сферы – 33%, за демократическое обновление общества, расширение прав и свобод граждан – 13%. Это показывает, что отношение к образу будущего страны «подпитывается» текущими социальными процессами и отношениями. Демократия выглядит как важная, но отдаленная перспектива, тогда как на первое место выходит решение социальных проблем.
18 Однако наиболее ценное не означает легко достижимое. Снижение поддержки перспективы социальной справедливости с 59% в 2018 г. до 51% в 2021 г. на фоне роста – пусть небольшого – поддержки других перспектив («сильной власти, способной обеспечить порядок», «возврата к национальным традициям, моральным и религиозным ценностям») говорит о некотором изменении во взглядах россиян. С точки зрения теории адаптивных предпочтений, происходит преуменьшение ценности ранее желанных, но труднодостижимых результатов и завышение ценности результатов, менее желанных, но более важных и простых в достижении [Фуллер, 2021: 314–315]. В данном контексте демократия и социальная справедливость выглядят желанными, но труднодостижимыми целями, тогда как сильная власть и национальные традиции, так или иначе, уже находят свое воплощение в историческом прошлом и в текущем настоящем. Сама реальность сдерживает устремления в будущее, трансформируя мотивационную структуру человека, снижая значение проективного взгляда в будущее в пользу рутинного и ретроспективного, то есть обращенного на привычное настоящее и уже прошедшее.
19 В становящейся реальности идет постоянное переформатирование картины будущего. Наиболее желаемый, но трудно достижимый образ России как демократического и социального государства «отодвигается» дальше во времени, а «освободившееся место» занимают образы страны с сильной властью и национальными традициями. В целом в глазах современных россиян складывается вполне определенный образ желаемого будущего страны: демократическое социальное государство с устойчивыми институтами и сохраняющейся национально-цивилизационной идентичностью. На первый взгляд, консенсус в отношении образа будущего достигнут. Почему же его реализация постоянно отдвигается?
20 Личное будущее и будущее страны: «своя рубашка ближе к телу». Отношение к образу будущего страны во многом зависит от того, с каким настроением граждане смотрят в это будущее. Прежде всего, нужно отметить бóльшую озабоченность россиян своим личным будущим, чем будущим страны (63 и 27% соответственно), что, по мнению исследователей, в значительной степени связано с ситуацией пандемии [Андреев, 2021: 91]. Треть россиян вообще не задумывается или задумывается редко о будущем страны.
21 Если в свое личное будущее россияне смотрят с большей уверенностью и надеждой, то в будущее страны – с большей тревогой. Оптимизмом (уверенность, спокойствие, надежда) окрашены взгляды в личное будущее у 59% респондентов, а взгляды в будущее страны – у 44% респондентов; соответственно пессимизм (беспокойство, страх, отчаяние) в отношении личного будущего отмечают 37%, страны – 45%. Конечно, россияне не погружены в страх или отчаяние, а смотрят в будущее с надеждой, но спокойствие и уверенность однозначно уступают чувству тревоги. Показательно, что регулярные размышления о будущем своем и страны сопряжены с более пессимистическими оценками. Среди тех, кто редко задумывается о будущем и склонны жить настоящим, оптимистично смотрят в свое будущее 69%, в будущее страны – 49%, а пессимистично – 26% и 44% соответственно.
22 Полученные данные опровергают вывод об уязвимости «маленького человека» и устойчивости «большой страны» перед лицом будущего [Российское общество…, 2017: 314]. Оптимизм в отношении личного будущего подкрепляется уверенностью в поддержке со стороны ближайшего окружения – членов семьи, родственников, друзей, коллег, а будущее страны воспринимается сквозь призму надвигающихся на нее трудностей и недоверия к тем, кто принимает государственные решения. По крайней мере, в трудную минуту россияне рассчитывают на помощь именно ближайшего окружения, а не государственных или общественных структур.
23 Вычленение двух групп респондентов по степени их эмоционального отношения к будущему – «оптимистов» и «пессимистов» – показало, что первые в большей степени открыты разным перспективам с заметной «симпатией» либерально-демократическому направлению. Для пессимистов большее значение имеет социальная справедливость и снижение социального неравенства. Кроме того, взгляд «пессимистов» отличает гораздо большая поддержка образа «Россия для русских» по сравнению с «оптимистами» (табл. 2).
24 Таблица 2. Соотношение образов будущего России и проявления оптимизма/пессимизма в отношении личного будущего и будущего страны, март 2021 г., %
Желаемое будущее России Личное будущее Будущее страны
оптимисты пессимисты оптимисты пессимисты
Права человека, демократия, свобода самовыражения личности 53 44 43 47
Сильная власть, способная обеспечить порядок 50 45 40 51
Возврат к национальным традициям, моральным и религиозным ценностям 48 49 44 48
Сближение с Западом, вхождение в «общеевропейский дом» 65 35 59 29
Свободный рынок, частная собственность, минимум государства в экономике 66 13 69 25
Социальная справедливость 40 57 30 59
Страна, в которой ограничиваются социальные неравенства и социальное расслоение 47 51 33 60
«Россия для русских», создание русского национального государства 32 66 27 63
Россия – великая держава, объединяющая разные народы 55 38 43 48
25 Судя по ответам, россиян больше беспокоит то, как те или иные варианты развития страны скажутся на их личных перспективах. Пожалуй, наиболее ярко это проявляется во взглядах молодежи.
26 Как видно из данных таблицы (табл. 3), взгляды молодых россиян в целом прямо противоположны взглядам старших поколений (за исключением почти равной поддержки наименее для всех привлекательного лозунга «Россия для русских»). Молодежь – единственная возрастная группа, которая поддерживала в 2021 г. демократическую перспективу больше, чем достижение социальной справедливости (49 и 42% соответственно), а возврат к национальным традициям – лишь немногим больше, чем сближение с Западом и развитие свободного рынка. Но молодежь, несмотря на сравнительно большую поддержку демократических и рыночных свобод, не может преодолеть ориентацию российского общества в целом. По мере взросления происходит адаптация к существующим реалиям и рутинизация образа будущего страны, наполнение его теми компонентами, которые отражают накопленный жизненный опыт и стремление к конформизму [Радаев, 2019: 182–183].
27 Таблица 3. Отношение к образу будущего России в зависимости от возраста, март 2021 г., %
Желаемое будущее России Возрастные группы
18-30 31-40 41-50 51-60 Старше 60
Права человека, демократия, свобода самовыражения личности 49 40 46 41 32
Сильная власть, способная обеспечить порядок 27 31 33 28 36
Возврат к национальным традициям, моральным и религиозным ценностям 24 35 30 37 41
Сближение с Западом, вхождение в «общеевропейский дом» 21 18 15 10 9
Свободный рынок, частная собственность, минимум государства в экономике 22 18 17 10 12
Социальная справедливость 42 51 50 55 57
Страна, в которой ограничиваются социальные неравенства и социальное расслоение 17 20 21 22 20
«Россия для русских», создание русского национального государства 11 14 12 12 12
Россия – великая держава, объединяющая разные народы 25 22 25 31 31
28 Более сбалансированный взгляд на будущее страны выражает другая группа респондентов – имеющие несовершеннолетних членов семьи (39% выборки). Их тоже отличает бóльшая ориентация в сторону демократического развития (43%), сближения с Западом (17%) и свободного рынка (18%). Любопытно, что у семейных респондентов, по крайней мере, до недавнего времени, было более выражено желание покинуть страну, в чем, по мнению исследователей, проявлялась тревога за будущее детей в современной России [Гостев, 2016: 212]. Этому наблюдению соответствует и вывод об устойчивости в российском массовом сознании облика Европы как образца развития, желаемого будущего, благополучной и обустроенной жизни, достойных условий для ее граждан [Российское общество…, 2017: 104]. Респонденты, в семьях которых нет детей, в большей степени ориентированы на достижение социальной справедливости (53%) и построение русского национального государства (21%). Хотя разница по этим показателям в двух группах респондентов не превышает 10 п.п., в сочетании с другими показателями она говорит о большей актуальности будущего страны у тех, кто планирует свое будущее и будущее своей семьи.
29 Подтверждением тому являются ответы респондентов в разрезе их горизонтов планирования. Чем дальше горизонт планирования, тем более сбалансированным по своим компонентам выглядит образ будущего страны. Для тех, кто планирует свою жизнь не менее чем на 5–10 лет вперед, равное значение имеют как демократическая перспектива и социальная справедливость, так и сильная власть, способная обеспечить порядок, – по 39%. Однако для респондентов без планов или с краткосрочным горизонтом планирования в 1–2 года социальная справедливость намного важнее, чем демократия и сильная власть.
30 Желаемый образ будущего страны формируется исходя из специфики восприятия респондентами окружающей действительности. Состояние фрустрации, невозможность удовлетворения тех или иных потребностей в конкретных условиях существования способствуют выбору компонентов образа будущего, которые близки к текущему положению дел или реализацию которых респонденты возлагают на других, прежде всего, на государство. Люди часто превращают свою жизнь в рутину и с ее помощью противостоят чувству неуверенности и ощущению опасности [Хоффер, 2017: 25]. Напротив, респонденты, которые чувствуют бóльшую субъективную уверенность и ответственность, например, молодежь и семьи с детьми, склонны выбирать будущее с «дальним прицелом».
31 Образ будущего страны, как и отношение к нему, определяются текущим ментальным, эмоционально-психологическим и поведенческим комплексом. В восприятии образа будущего России преобладает рутинная ориентация, которая отодвигает цели во времени и позволяет снимать противоречия между желаемой перспективой и трудностями ее реализации. И все же рутинная ориентация имеет разное значение. В группе респондентов с низким психолого-эмоциональным настроем это – компенсация тревожных взглядов на свое личное будущее и будущее страны. В двух группах респондентов – с детьми и имеющих долгосрочные планы – рутина воспринимается как стабильность, основа для постепенного продвижения к цели и улучшения жизни следующих поколений. Для молодежи рутина вытесняет проективную ориентацию по мере взросления и адаптации к существующим условиям.
32 Участие в общественно-политической жизни: «моя хата с краю». Если отношение к образу будущего страны – сочетание рациональных оценок и эмоциональных настроений, то готовность в буквальном смысле строить это будущее зависит от степени вовлеченности в общественно-политическую жизнь: пассивность предполагает согласие и адаптацию, активность – планирование будущих действий для достижения предполагаемых целей [Штомпка, 1996: 108]. По степени вовлеченности в общественно-политическую жизнь страны можно выделить три группы респондентов. К группе «абсентеистов» отнесены те, кто в своих ответах отрицали какое-либо участие, – 46% всех респондентов. В группу «конформистов» включены принимавшие участие в инициированных властью политических акциях (различного уровня выборах, референдумах) – 40%. Наконец, минимальную по численности группу, 4%, составили «активисты» – респонденты, принимавшие участие в акциях, инициированных не властью, а гражданскими активистами.
33

Рис. Отношение к будущему страны в разрезе опыта общественно-политического участия, март 2021 г., %
34 Как показал прошлогодний опрос (рис.), для всех трех групп предпочтительными являются перспективы установления демократического общества и социальной справедливости, причем первая несколько более важна для «активистов», а вторая – для «конформистов». Единственная перспектива, где поддержка «абсентеистов» преобладает, – это «Россия – великая держава, объединяющая разные народы». В целом либерально-демократическая перспектива (демократическое развитие с ориентацией на Запад и свободный рынок) выглядит более предпочтительной для «активистов», хотя и не является для них приоритетной. Это означает, что именно они могут предложить и продвигать данную перспективу в публичной дискуссии. Две другие группы в большей степени являются выразителями социал-демократического взгляда. Мы опять видим, что для россиян желаемый образ будущего страны – демократическое социальное государство, но активное меньшинство готово участвовать в движении к нему, а пассивное большинство предпочитает адаптироваться к текущей реальности.
35 Для респондентов, которые уверены в своей возможности влиять на политику государства (их доля, как уже отмечалось, составила 11%), наиболее желаемой является именно перспектива демократического развития общества, далее идут установление социальной справедливости (36%) и сильная власть, обеспечивающая порядок (34%). Для остальной части респондентов (89%) к приоритетным относятся установление социальной справедливости (53%) и демократии (42%), а также возвращение к национальным традициям (33%). Конечно, эти две очень разные по численности группы не противостоят друг другу, во многом пересекаясь в своих предпочтениях, но они различаются в оценке способов, с помощью которых эти предпочтения могли бы быть реализованы.
36 Участие в общественно-политической жизни способствует росту гражданской субъектности, осознанию личной ответственности за происходящее в стране в противовес конформистскому согласию. Гражданская активность обеспечивает связь с актуальной реальностью, побуждая общество в целом находить решение проблем, а не замалчивать их, и постепенно продвигаться к цели. В данном контексте гражданская активность «выталкивает» общество из рутины повседневности и выступает как фактор инкрементального обновления образа будущего. Однако большинство россиян предпочитает в частном порядке адаптироваться к настоящему, чем сообща последовательно стремиться к желаемому будущему. Следовательно, проблема не в самом образе будущего, а в том, как люди оценивают возможности и способы его реализации.
37 Возможен ли консенсус? Анализ показал, что отношение россиян к образу будущего страны представляет собой специфический комплекс рациональных (преобладание частных интересов над общественными), эмоциональных (сочетание оптимизма и пессимизма) и поведенческих (конформизм) компонентов. Рациональная составляющая проявляется в приоритетности образа личного будущего над будущим страны, что объясняется большей возможностью учитывать повседневную действительность, планировать и управлять изменениями в личной жизни и жизни семьи, нежели всего социума. Эмоциональная составляющая определяет оптимизм или пессимизм в отношении будущего: позитивный настрой способствует его долгосрочному проектированию, тогда как негативный – адаптации к настоящему, поиску ориентиров в прошлом. Поведенческий компонент отражает степень готовности индивидов непосредственно участвовать в реализации той или иной перспективы, причем различие между «активными» и «пассивными» гражданами заключается не собственно в предпочтениях, а в способах, которыми эти предпочтения могут быть реализованы. В своем сочетании эти компоненты обеспечивают преимущественно рутинный взгляд россиян на будущее страны.
38 Большинство россиян репрезентирует желаемое будущее страны как демократическое социальное государство с устойчивыми институтами и сохраняющейся национально-цивилизационной идентичностью. Этот образ складывался постепенно на протяжении всех лет после распада СССР, отражая происходящие в стране перемены. Его ценностно-смысловое ядро в виде сильной власти как гарантии порядка сместилось в сторону социальной справедливости. При этом сам образ стал более сложным: не только социальная справедливость, но и другие перспективы получили растущую поддержку со стороны россиян, в чем просматривается чрезвычайно возросшая разнородность и сегментация российского общества [Горшков, 2019: 15]. Апелляция к сильной власти видится актуальной больше в смысле обеспечения законности, прав граждан и движения в сторону социальной справедливости, но никак не установления тоталитарного режима в духе Сталина. Очевидно, что с течением времени меняется не только степень поддержки населением той или иной перспективы развития страны, но также ее смысл.
39 Образ будущего страны может быть достаточно универсальным, когда речь идет об уважении и правах личности, благополучии, безопасности, возможности самореализации и сохранения национально-культурной идентичности. Как показал анализ, предпочтительные для россиян перспективы вполне соответствуют этой картине. Ключевой проблемой является дистанцирование граждан от участия в выработке и реализации образа будущего страны. Хотя демократия и социальная справедливость приоритетны в глазах большинства россиян, эти перспективы отодвинуты в дальнее будущее как труднодостижимые, тогда как настоящее заполняется менее значимыми – рутинными или извлеченными из прошлого.
40 Предложенная гипотеза, что взгляды россиян относительно будущего во многом пересекаются, но социальная разобщенность и гражданская пассивность обусловливают трудности в достижении консенсуса в том, какими путями к этому прийти, в целом подтвердилась. Однако существенные различия между группами «активных» и «пассивных» респондентов не выявлены: малочисленность первой группы дает возможность говорить лишь о тенденции. Более определенно об отношении россиян к образу будущего страны можно говорить в контексте их личных проектов: чем дальше горизонт планирования, тем желаннее перспективы демократии, социальной справедливости и стабильности.

References

1. Andreev A.L. (2021) Expectations, hopes and images of the future. In: Information and analytical bulletin (INAB). Russian society in a pandemic: a year later (the experience of sociological diagnostics). No. 2: 90–103. (In Russ.)

2. Bauman Z. (2008) The liquid modernity. St. Petersburg: Piter. (In Russ.)

3. Beck U. (2000) Risk Society: Towards a New Modernity. Moscow: Progress-Traditsiya. (In Russ.)

4. Delanty G. (2020) Imagining the future: Social struggles, the post-national domain and major contemporary social transformations. Journal of sociology. No. 57(1): 27–46.

5. Elster J. (2011) Explaining Social Behavior. Moscow: GU VSHE. (In Russ.)

6. Fuller S. (2021) Post-truth. Knowledge as a power game. Moscow: NIU VSHE. (In Russ.).

7. Giddens A. (2004) Runaway World. How Globalisation is Reshaping our Lives. Moscow: Ves' mir. (In Russ.)

8. Gorshkov M.K. (2019) Social outcomes of the post-Soviet transformations. Sotsiologicheskiye issledovaniya [Sociological Studies]. No. 11: 3–17. (In Russ.).

9. Gorshkov M.K., Petukhov V.V., eds. (2017) Russian society and challenges of the time. Book 5. Moscow: Ves' mir. (In Russ.)

10. Gorshkov M.K., Petukhov V.V., eds. (2018) Twenty-five years of Russian transformations: experience of sociological analysis. Moscow: IS RAN. (In Russ.).

11. Gostev A.A. (2016) The attitude of modern Russians to some aspects of the social and political life of the country. In: Zhuravlev A.L., Koltsova V.A., Holondovich E.N. (eds) Historiogenesis and the current state of the Russian mentality. Iss.e 2. Moscow: IP RAN. (In Russ.).

12. Gudkov L. (2022) Return to totalitarianism. Vol. 1. Moscow: NLO. (In Russ.)

13. Gurvitch G. (1963) Social Structure and the Multiplicity of Times. In: Tiryakian E.A. (ed.) Sociological Theory, Values, and Sociocultural Change: Essays in Honor of P.A. Sorokin. New York: Free Press of Glencoe: 71–184.

14. Hoffer E. (2017) The true believer. Moscow: Alpina Publisher. (In Russ.)

15. Inayatullah S. (2013) Futures Studies: Theories and Methods. In: There’s a Future: Visions for a Better World. Bilbao: BBVA: 37–63.

16. Karacharovskiy V.V., Shkaratan O.L. (2019) Different goals of the same society. Sotsiologicheskiye issledovaniya [Sociological Studies] No. 1: 5–17. (In Russ.).

17. Monda E. (2018) Social Futuring – in the Context of Futures Studies. Working Paper. No. 5. Budapest: Corvinus University.

18. Nikolova B. (2014) The rise and promise of participatory foresight. European Journal of futures research. No. 2 (1)/33. DOI: 10.1007/s40309-013-0033-2.

19. Polak F. (1973) The Image of the Future. Amsterdam, London, New York: Elsevier Scientific Publishing Company.

20. Radaev V. (2019) Millennials: How the Russian society changes. Moscow: NIU HSE. (In Russ.)

21. Shestopal E.B. (2021) Image of an Ideal Future: Russians' Normative Concepts of Authorities. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta [Tomsk State University Journal]. No. 464: 99–112. (In Russ.)

22. Sztompka P. (1996) The Sociology of Social Change. Moscow: Aspect Press. (In Russ.)

23. Toffler A. (2002) Future shock. Moscow: AST. (In Russ.)

24. Volkogonova O.D., Malov A.V., Panina E.M. (2002) Representations of modern university youth about the future. Mir Rossii [Universe of Russia] No. 4: 157–178. (In Russ.)

25. Volkov D., Goncharov S. (2017) The image of the future in the view of the expert community of the All-Russian Civil Forum. Levada Center. URL: https://www.levada.ru/2017/12/08/obraz-budushhego-v-predstavlenii-ekspertnogo-soobshhestva-ogf/ (accessed 10.06.22). (In Russ.)

26. Volkov D., Kolesnikov A., Levinson A. (2020) Alternatives for Russia: how supporters and opponents of change see the future of the country. Carnegie Moscow Center. URL: https://carnegieendowment.org/files/Carnegie_Moscow_Article_Volkov_Kolesnikov_Russian_final1.pdf (accessed 10.06.22). (In Russ.)

27. Volkov Yu.G. (2022) Russian society in the 21st century: personal dimension of social development. Moscow: RUSAINS. (In Russ.)

28. Zaslavskaya T.I., Arutiunian L.A., eds. (1993) Where is Russia going? Alternatives of social development. Proceedings of the international symposium, December 17–19. Moscow: Interpraks. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate