Везде
On the Methodology of Historiographies in the History of Sociology
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
On the Methodology of Historiographies in the History of Sociology
Annotation
PII
S013216250022701-4-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Larisa Кozlova 
ORCID: ORCID Id: 0000-0002
Occupation: Head of the Sociology of Science Sector
Affiliation: Institute of Sociology of FCTAS RAS
Address: Moscow, Russia
Edition
Issue 12
Pages
101-112
Abstract

The purpose of the article is to characterize the methodology of historiography of the history of sociology. The research was based on theoretical and meta-theoretical works on the problems of historiography, which are important for understanding the state and development of sociological knowledge. Historiography is interpreted as a self-reflection of the history of sociology, the possibility of creating its integrative images. The subject area of historiography, its tasks, levels, units of analysis, etc. are defined. The tendencies of historiography of the history of sociology since the middle of the 20th century are briefly described. The theoretical and methodological concepts of the principles and models of constructing the historiography of the history of sociology are identified and considered; examples of analytical generalizations of the experience of historiographies covering the history of sociology from the 1960s‑1970s to the 2010s are given. The epistemic landmarks of the world historiography of the history of sociology, the level of their application are shown. Conclusions are drawn about the state of the methodology of historiography of the history of sociology and the importance of its development as part of sociological knowledge.

Keywords
history of sociology, historiography, historiography of the history of sociology, methodology of historiography, epistemic landmarks of historiographies
Received
26.12.2022
Date of publication
27.12.2022
Number of purchasers
3
Views
24
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1

Введение.

2 Во всем множестве работ по истории социологий разных стран мира нет четкого представления о методологии ее написания. Если другие социологические дисциплины тяготели к разработке методологий, история социологии «демонстрирует необычайный уровень незаинтересованности в методе» [Collyer, Manning, 2021; Erickson, 2010], причем авторы явно или латентно придерживаются какой-либо методологической позиции. В концептуализации историописания социологии и ревизии его методов есть потребность, обусловленная тем, что пока продуцируются неполные, эклектичные и противоречивые картины прошлого социологии. Что касается истории отечественной социологии, то по поводу буквально всех ее периодов многое не прояснено, не досказано, многое нуждается в пересмотре. Периодизации чаще всего образуют «лоскутное одеяло» не связанных фрагментов истории — дореволюционной, постреволюционной, советской, постсоветской, интегративная картина национальной социологии не существует даже в прообразе.
3 Общие проблемы истории социологии упираются в объемы знания, в обилие школ и направлений, полипарадигмальность социологии, ее зависимость от меняющихся социально-политических условий, идеологий и т. д. Свою роль может играть незаинтересованность историков социологии, использующих различия подходов как ресурс влияния и престижа, аргумент для прекращения дебатов, создания собственных школ [Genov, 2022: 3]. Очевидно, история социологии — глобальная, национальная, региональная — не может быть написана по универсальным правилам. Ведь любой исторический факт или процесс может быть интерпретирован по-разному. Неоправданный плюрализм точек зрения приводит к релятивизации знания о прошлом социологии. Речь, очевидно, может идти об относительном смягчении плюрализма, причем в рамках конкретных парадигм; одно из условий этого — выработка конвенциональных теоретических и методических инструментов. К ним, в частности, относятся модели и принципы историографии.
4 Не секрет, что историческим исследованиям отечественной социологии незаслуженно отводится второстепенная роль на фоне современных научных проблем1. Поэтому вначале попытаемся ответить на возможный вопрос социологов, занимающихся актуальной проблематикой: какое значение история социологии, ее историография имеют для науки сегодня, следует ли их изучать? Наш ответ утвердительный. Образ прошлого социологии влияет на ее самоидентификацию и развитие, на самосознание социологов, на интерес к ней новых поколений исследователей, на престиж в обществе и авторитет в мировой науке. Но сначала этот образ, отвечающий научным стандартам, должен быть сформирован, чему способствует историография. Ее построение зависит от концептуальной «точки зрения», «оптики» отдельного исследователя, группы или поколения ученых. Образы прошлого социологии изменчивы во времени. Однако изменчивость образов, «привязанных» к определенному «месту», относительна, поскольку на них действуют механизмы наследования в виде культурных традиций2. Действие историографической концепции таково, что, становясь устойчивой, она вносит значимый вклад в создание представлений современных исследователей о прошлом науки. Это, в свою очередь, способствует пониманию, почему социология сегодня такая, а не иная, как усовершенствовать стандарты знания и познания и т. п.
1. «Историческая составляющая социологических исследований, уже редуцированная чуть ли не до хронологических рамок прошлого века… явно “стремится к нулю”», — отмечал ЮН. Давыдов. — Это создает впечатление «прогрессивного паралича исторического сознания социологии» и псевдотеории — мифической или «пребывающей вне времени и пространства “постсовременности”» [Давыдов, 2003: 44]. Дебаты в западной литературе о полезности истории социологии для теоретиков и для эмпириков обычно приходят к позитивным выводам (см., напр.: [Erickson, 2010; Dayé, 2018 и др.]).

2. Исследование проблем соотношения изменчивости и наследования, на наш взгляд, особенно актуально для «прерывистой» истории российской социологии и ее историографии.
5 Приведем свидетельства важности упорядочивания истории социологии и его влиянии на ретроспективы и перспективы теоретического знания. П.А. Сорокин в работе «Современные социологические теории», давая концептуальную оценку школам и стилям мышления, как наиболее продуктивный выделяет «социологический», указав тем самым на перспективу антиредукционистской социологии [Алиева, 1995: 52]. Дж. Ритцер, концептуализировав существование т. н. «прелюдии к разработке теорий», основанной на изучении и интерпретации имеющегося теоретического багажа, отметил, что теории Т. Парсонса базировались на идеях Э. Дюркгейма, М. Вебера, В. Парето и А. Маршалла [Ритцер, 2002: гл. 3]. Переосмысление и упорядочение истории социологии помогает обновлению социологического языка и концептуального аппарата: «…часть функций историка состоит в том, чтобы помочь нам избежать или, по крайней мере, ослабить хватку тех категорий мысли, которые мы настолько принимаем как должное, что почти не осознаем их» (С. Коллини, цит. по: [Chapoulie, 2009: 19]). Примеры можно продолжить.
6 Вместе с тем историографирование не исключает возникновения проблем историописания социологии. Речь, в частности, идет о закреплении её многоликости, расщепленности, порождаемых классификациями (см., напр.: [Approaches to social theory, 1986; Gusfield, 1979 и др.]): намеренная тематизация «спорадически возникающих вариаций и несовпадений в развитии теоретической системы социологии» ведет «к оформлению новых научных программ, постоянно конкурирующих между собой» [Алиева, 1995: 54].
7 Несмотря на возможную амбивалентность, историография социологического знания — это способ его теоретической саморефлексии с целью критики, отыскания ошибок и путей развития. В современном понимании разделяемый образ истории науки, социальной или гуманитарной, — это один из факторов профессиональной культуры и идентификации исследователей, наконец, часть интеллектуальной культуры общества. Совершенствование интегративных принципов и методов историографии социологии — актуальная задача. Однако в российской социологии специальных историографических работ мало, преждевременно говорить о становлении соответствующей дисциплины.
8 Цель статьи — охарактеризовать существующие методологические средства историографии истории социологии и их источники. Для этого выявлены теоретико-методологические представления отечественных и западных авторов об историографии науки в целом, принципах и моделях построения историографии истории социологии, дан очерк истории историографии. Базой исследования послужили теоретические и метатеоретические работы, содержащие: (1) взгляды историков, философов, социологов на историографию науки, ее задачи, уровни, функции, единицы анализа и т. д.; (2) экспликацию и обобщение методических подходов, явно или неявно использованных в исследованиях по истории социологии периода 19601970-х  2010-х гг. Используется по преимуществу формально-методологический подход, предполагающий фокус не на «реальной» истории социологии, а на рефлексии авторов над этой историей, логике историографий, нормативных критериях, на основе которых может быть упорядочен исторический материал. Не важны жанр (монографический, учебный и т. п.) или целевая направленность источника, демонстрирующего принципы историографии; мы не видим смысла делить точки зрения авторов, скажем, по страновой или языковой принадлежности. Это только утяжелило бы текст. Исключение сделано для глобальных и национальных историографий, что связано с характером использованных материалов. Статья не отвечает на вопрос, как писать «правильную» историю социологии, но стремится продемонстрировать познавательные возможности этого, предоставляемые историографией как инструментом историописания.
9

Определения предметной области историографии истории науки, ее задач и уровней.

10 Понятие историографии и сама дисциплина в исторической науке имеет широкий спектр толкований. В самом общем значении термин «историография» «указывает на вербальную форму историописания, изложения материала в форме исторического нарратива» [Репина, 2011: 389]. Однако в разных традициях содержание термина включало «философию и методологию истории, историю исторического образования, историю историков или историю изучения отдельных вопросов, проблем и т. д.» [Маловичко, 2014: 162]. Словарно-энциклопедические3 описания термина и дисциплины «историография» сходятся на трех позициях: 1) написание истории (мира, страны, общества, периода, проблемы, общественной сферы, включая науку); 2) метауровневый (методологический, эпистемологический) анализ опыта познания истории; 3) совокупность исторической литературы.
3. Речь идет о: толковый словарь С.И. Ожегова; New World Encyclopedia; энциклопедия Britannica; «Теория и методология исторической науки. Терминологический словарь»; «Большая российская энциклопедия». В рассмотренных нами специализированных энциклопедических изданиях по социологии статьи, посвященные историографии, отсутствуют: см., напр., The Cambridge Dictionary of Sociology под. ред. Б. Тёрнера (2006), The Blackwell Encyclopedia of Sociology под. ред. Дж. Ритцера (2007).
11 В историографии истории науки можно выделить два уровня: 1) исследование собственно ее реальной истории как процесса, дисциплинарных аспектов и практик — персоналий, школ и направлений, институтов и т. п. в развитии; 2) изучение опыта этого познания, его теоретико-методологических принципов в их развитии4. В первом случае мы говорили бы об историографии первого порядка, во втором — об историографии второго порядка. Историография истории науки (или историография науки) первого порядка воспроизводит «реальный исторический процесс развития науки на базе соответствующих месту и времени методов исследования, способов отбора, описания и интерпретации научных текстов, открытий, научных теорий» [Маркова, 2009: 333].
4. Ср.: «Историография может иметь два значения. Это может означать просто (профессиональное) написание истории, то есть отчеты о событиях прошлого, написанные историками; но это может также означать теорию или философию истории, то есть теоретические размышления о природе истории … В своем последнем значении историография представляет собой метадисциплину... чисто описательная история не будет историографией, но она может быть объектом историографического анализа» [Kragh, 1987: 21].
12 Историография науки второго порядка — метатеоретический уровень исследования, изучение эпистемологии и методологии построений, метауровневая рефлексия над ходом развития историко-научной мысли на его этапах или в целом (разновидность метатеории в духе Дж. Ритцера). Это теоретико-аналитический взгляд как бы «над» написанной историей науки. Историография социологического знания в этом понимании есть «рефлексия о процессе конструирования» его исторической ретроспективы, «поиск эпистемологических оснований» и методов истории социологии [Маловичко, 2014: 161, 163]. Этот уровень в фокусе внимания нашей статьи.
13

От историографии истории к историографии социологии.

14 Историография любой науки — один из маркеров ее зрелости, поэтому история в этом плане опережала социологию, но между двумя историографиями есть генетическая связь. В России разработки историографии истории начались на рубеже XIXXX вв. и связаны с именами историков, политических деятелей — В. С. Иконников, В. О. Ключевский, А. С. Лаппо-Данилевский, П. Н. Милюков, Г.В. Плеханов. В первой четверти XX в. возникла так называемая «русская традиция историографии социологических учений» в лице представителей не только социологии — Н.И. Кареева (ему принадлежат первые теоретико-методологические установки этой традиции и ее название), М.М. Ковалевского, В.М. Хвостова, К.М. Тахтарева, Н.С. Тимашева и П.А. Сорокина5.
5. Позже в нашей науке историографическая тематика интересовала историков, философов (Е.А. Мамчур, А.П. Огурцов, В.С. Степин и др.) и историков науки, преимущественное внимание уделявших естественным наукам.
15 Среди современных социологов первенство в постановке проблем изучения истории и историографии российской социологии принадлежит И.А. Голосенко, открывшему это направление в «Социологических исследованиях» статьей «История социологии как научная проблема: анализ главных подходов в зарубежных исследованиях» [Голосенко, 1976]6. Более широкий интерес к этому направлению с серьезной методологической рефлексией социологи проявили в 1990-е гг. (в неполном перечне — А.Н. Алексеев (19342017), Г.С. Батыгин (19512003), З.Т. Голенкова, И.А. Голосенко (19382001), Ю.Н. Давыдов (19292007), Б.З. Докторов, Г.Е. Зборовский, А.Г. Здравомыслов (19282009), Л.А. Козлова, В.В. Козловский, А.Н. Малинкин, Н.В. Романовский, В.В. Сапов, А.Ю. Согомонов, Ж.Т. Тощенко, Б.М. Фирсов и др.). Требуется дальнейшее развитие этого направления.
6. Далее мы ссылаемся на эту статью, опубликованную под другим названием в: [Голосенко, 2002: 1126].
16 Историография науки как отрасль знания на Западе возникла в 1960-е гг. К числу её отцов-основателей, в частности, относят Дж. Агасси [Agassi, 1963], Т. Куна [Kuhn, 1962, 1968], Г. Бухдала [Buchdahl, 1965]. Историк Г. Иггерс известен анализом трансформаций историографии глобальной исторической науки после Второй мировой войны под влиянием новых социальных наук, отходящих от макроисторических исследований к микроистории, культурной истории и истории повседневности [Iggers, 1997, 2012]. Историография социологии как социологическая субдисциплина, создающая новые аналитические инструменты, сформировалась в метатеоретических исследованиях западной науки во второй половине XX в. [Алиева, 1995]. Она поставила вопросы о критериях историографических классификаций, методологических принципах теоретического конструирования, начала разрабатывать модели, идеальные типы, объяснительные принципы и схемы и т. п., предоставляя возможности сознательно формировать образ истории социологии. В 2010-е гг. возобновились поиски статуса истории социологии в комплексе наук, методологии ее написания и т. п. [Chapoulie, 2009; Fleck, Dayé, 2015; Dayé, 2018; Steinmetz, 2018; Collyer, Manning, 2021 и др.]. Они во многом повторяли обсуждения 19601970-х гг. Тенденция последнего десятилетия — призывы и попытки развивать историю социологии (периода после Второй мировой войны) на почве интеграции социальных и гуманитарных наук, обоснование междисциплинарной и сравнительной историографии (см., напр.: [Camic, 2014; Fontaine, 2015])7. Очевидно, это ответ на проблемы и поиски современных социально-гуманитарных наук. Считается, что междисциплинарные и дисциплинарные подходы состоят в отношениях взаимодополняемости; сравнительная междисциплинарность помогает объяснить историографическое развитие на основе факторов, характерных для отдельных дисциплин, и социальных, политических, интеллектуальных событий, выходящих за рамки отдельных дисциплин8.
7. Отметим, что эти призывы — хорошо забытые старые: напр., А. Лавджой писал о необходимости междисциплинарного сотрудничества для понимания идей прошлого (Historiography of Ideas, 1938); междисциплинарно строилась история российской социологии до первой четверти ХХ в.

8. Встречную тенденцию, обращаясь к социологии и смежным с ней дисциплинам, обнаруживают, напр., экономисты (А.А. Мальцев) и особенно историки (см. напр.: [Савельева, Полетаев, 2003, 2006; Репина, 2011; Historiography of.., 2014; Fontaine, 2015] и мн. др.).
17 Современная историческая саморефлексия социологии преимущественно опирается на наработки историков, используемые ими в своей науке, но обращается к философским, психологическим, культурологическим аспектам анализа, схемам и моделям. Учитываются теории, принятые в социологии и истории (см., напр.: [Chapoulie, 2009]), а также постпозитивистские и постмодернистские принципы философии науки, разработанные Ж. Бодрийяром, Д. Блуром, Т. Куном, А. Койре, И. Лакатосом, Б. Латуром, М. Малкеем, М. Фуко, П. Рикёром, Э. Эбботом и др.9 Среди эпистемологических ориентиров, различающихся по предлагаемым единицам анализа, методам и т. п., назовем институциональный, биографический, поколенческий, парадигматический, сетевой, нарративистский, лингвистический, тематический, проблемный, событийный, просопографический, основанный на контент-анализе и дискурс-анализе, фрактальный. Важно отметить, что эти ориентиры, как правило, спорадичны, единичны, лишь предлагаются в теоретических работах и редко применяются в исследовательском опыте историков социологии при попытках историописания или построения историографии (о некоторых примерах речь ниже). Трудов, специально посвященных методологии историографии, где бы эти ориентиры развивались, несоизмеримо меньше, чем по собственно истории социологии.
9. Такой арсенал идей потенциально расширяет историографические представления, но и привносит большую неопределенность. В интерпретации Ж.-Ф. Лиотара она выражена предельно: «Интересуясь… квантами, конфликтами с неполной информацией… катастрофами, прагматическими парадоксами, постмодернистская наука строит теорию собственной эволюции как прерывного, катастрофического, несгладимого, парадоксального развития. Она меняет смысл слова “знание”… Она производит не известное, а неизвестное» [Лиотар, 1998: 143].
18 В «канонической» учебной литературе по истории социологии наблюдается стойкая тенденция к потере ориентиров историописания. М.М. Соколов, исследовавший динамику схем построения аспирантских учебников по теории социологии с их «ранних этапов» по 1990-е гг., заключил: «Никакой метатеоретической логики, способной упорядочить множество подходов, не остается» [Соколов, 2015: 38]. Более того, со временем создателям учебников, видимо, приходится идти по пути упрощения историографических схем: «Если в 1960-х учебники быстро меняются… затем и набор авторов, и каталог узаконенных перспектив застывают, и в ранних 2000-х мы находим тот же список “перспектив” или “парадигм”, что и в ранних 1980-х» [там же, 2015: 50]10.
10. Ср. этот вывод с идеями Э. Эббота: социальные науки не находятся в постоянном развитии, но циклически вращаются вокруг «неизбежного образца основных принципов», а новые школы мысли — это не столько реакция на ситуацию в науке, сколько переизобретение фундаментальных концепций (Chaos of disciplines, 2001).
19

Примеры осмысления опыта историографических подходов в социологии.

20 Выборочно рассмотрим работы, написанные в разное время в духе историографии второго уровня и посвященные исследованиям истории социологии 19601970-х  2010-х гг.
21 В упомянутой статье И.А. Голосенко рассмотрел историю социологии через призму типологии классических западных работ, выделив их типы в зависимости от принципов построения историографий: «биографические», делающие акцент на описании творческого пути мыслителя с учетом социального контекста (Р. Мак-Мастер, Е.В. Тарле); системные («социологическая мысль как система»), изучающие общую логику развития идей, совокупность существующих школ, направлений, теорий (Н.С. Тимашев, Д. Мартиндейл, П.А. Сорокин), идейных традиций, сквозных понятий и тем (Р. Нисбет, Ч. Лумис). Третий тип рассмотрен на примере работы А. Гоулднера «Наступающий кризис западной социологии». Этот тип И.А. Голосенко считает «углубленным» и «наиболее важным и плодотворным с социологической точки зрения», поскольку идеи анализируются не только в логическом контексте, но в «более широкой системе отношений и связей», с учетом «общекультурного стиля групповой психологии, идеологии личного опыта». Помимо традиционных, этот тип отвечает на новые вопросы: «почему теоретик думал именно так, а не иначе, каковы причины популярности или упадка теории и т. п.» [Голосенко, 2002: 21]. И.А. Голосенко акцентировал социальные, культурные и ментальные аспекты историописания, предлагая опираться на методы и принципы «социологии знания» и «социологии социологии». Он не абсолютизирует ни один из выделенных типов, считая каждый необходимым и правомерным при учёте их возможностей и методологических границ.
22 Словацкий социальный философ Д.Я. Алиева — автор фундированного анализа западных работ «Историографическая саморефлексия в современной социологии» (1995) — остановилась на разработках историографии в рамках метатеоретических исследований: функции историографии; влияние на нее теоретической системы социологии, идей историзма и презентизма; единицы историографического «исчисления» и т. д. Автор выделяет такие задачи историографии социологии: дескриптивно-регистрирующую, аналитико-дискриминационную и конструктивную [Алиева, 1995: 5053]. Первая связана с фиксированием в хронологической последовательности событий, идей, теорий, открытий и т. п., совершаемых в процессе исторического развития науки. Аналитико-дискриминационная задача связана с систематизацией и классификацией описательных данных путем анализа теорий и концепций, с селекцией наиболее значимых из них, с уточнением их логической структуры и границ. В результате формируется концептуальное содержание теорий и направлений, рутинизируется понятийный аппарат. В историографии социологии даже на раннем этапе сочетались оба названных подхода, что выливалось в создание многочисленных классификаций, хотя они неполны, в историко-социологических работах П.А. Сорокина, Н.И. Тимашева, Р. Барта, Т. Боттомора, Р. Нисбета, Дж. Ритцера и др.
23 Третья — конструктивная задача, присущая зрелому состоянию социологии, не довольствуется дескрипциями/классификациями и решается на базе создания теоретических ориентиров. P. Нисбет моделирует историю социологии с помощью теоретических конструктов, или тем, характерных для «золотого века социологии» (18301900), — community, authority, status, the sacred, alienation (община, власть, статус, священное, отчуждение) [Nisbet, 1966], составляя «подобия концептуально-тематических единств, которые становятся исходными единицами нового классификационного порядка социологических учений». Основой служат элементы различающихся классических социологических концепций. Новая типология социологических теорий базируется уже не на внешних знаках, а на характеристиках, связанных с сущностным ядром социологической традиции» [Алиева, 1955: 53]. То есть Нисбет прочерчивает линию европейской социологической традиции от А. де Токвиля до М. Вебера.
24 Благодаря идеям Т. Куна континуальные представления о развитии истории социологии сменились дисконтинуальными, вызвав потребность в поисках новых репрезентативных единиц историографического анализа. На первый план вышла парадигма. Наряду с этим наблюдалось комбинирование подходов личностно-биографического и «школьного» (Н.С Тимашев, Дж. Ритцер). М. Абрахамсону в книге «Социологическая теория» (1981) удаётся сочетать три типичные способа организации материала: исторического (расположение материала по эпохам), тематического (выделение школ) и индивидуального (учёт вкладов ведущих теоретиков). Появились подходы, основу классификаций в которых составили языковые области (англоязычные, франкоязычные и т. д.), региональные и национальные/страновые (Г. Беккер, Г. Барнс), а также континентальные (американская/европейская) социологии (Х. Клагес). Эти подходы опираются на презентацию классических текстов, школ и личных вкладов. Не деля социологию на школы, Нисбет апеллирует к континуальности социологической традиции, предложив упоминавшуюся оригинальную единицу анализа — «идеи, которые являются элементами системы».
25 Некоторые социологи сознательно абстрагируются от названий школ, используя общеметодологические характеристики — «элементаризм», «холизм», «индивидуализм», «коллективизм» и т. п. (Д. Мартиндейл); «номинализм», «сингуляризм», «атомизм», «систематичность» и «системность», «тоталитарность» и «нетоталитарность» и т. д. (поздний П.А. Сорокин). К началу 1970-х гг. парадигмальный подход стал основным. С его помощью предполагалось усовершенствовать историографию социологии (Р. Фридрихс, Д. Экберг, Л. Хилл). При этом она сосредоточилась не на изменениях науки вследствие научных революций, а на классификациях парадигм, видя в них «продукты своей конструирующей активности» [там же: 62]. Осуществить новый синтез социологических теорий не удалось, и к 1980-м гг. возник мультипарадигмальный анализ социологии (Т. Боттомор, Р. Нисбет, Дж. Ритцер). Оба анализа парадигм не смогли существенно углубить историографические методы, поскольку по-прежнему большую роль отводили исследованиям школ и личных вкладов социологов.
26 Наиболее перспективный подход к эволюции социологии Д.Я. Алиева связывает с учетом отмечаемых специалистами возникающих тенденций («трендов», «перспектив»), — например, структурно-морфологических (специализация и дифференциация социологии; гетерогенность сообщества (У. Мур); «интернализация» (Т. Боттомор, Р. Нисбет)) и идейно-когнитивных и методологических (реидеологизация, рефилософизация; «индигенизация»; переход к качественной методологии, к нормативизму морального плана и др.) [там же: 6667]. Наличие таких трендов не отменяет классификаторских или парадигмальных подходов.
27 Оригинальный и продуктивный историографический подход в конце 1990-х – начале 2000-х гг. предложил Ю.Н. Давыдов11 (см., напр.: [Давыдов, 2003]). Значение подхода — прежде всего в стремлении на базе глубокого исследования истории мировой социальной философии объединить два «разошедшихся» базовых раздела социально-научного знания — теорию и историю, независимо друг от друга изучающих: первая — современное состояние общества (включая его теорию), вторая — историю знания о нем. Постепенное расхождение, отметившее собой эволюцию социально-научного знания от изначального единства теории и истории в эпоху эллинизма до последующего сужения его исторического горизонта, — сигнал о современном кризисе этого знания, что зафиксировано в предлагаемой Ю.Н. Давыдовым типологии этапов глобальной истории социально-научного знания [Давыдов, 2003: 9].
11. Главным в проекте Ю.Н. Давыдова и его коллег было исследование эволюции теории социологии. История социально-научного и социологического знания для этой цели служила своего рода «методологической призмой».
28 Эволюция знания рассматривается как целостный процесс, при котором на более поздних этапах происходит освоение опыта предыдущих — в разных формах преемственности, модификации, искажения. Так, с античной социальной философией, богатство которой определяется погруженностью в культурно-историческое прошлое древнеегипетской мысли, автор связывает генезис и важнейшие этапы социального знания, «отмеченные повторными обращениями к ее истокам» в эпоху Ренессанса, в Новое и Новейшее время. Без платоновской и аристотелевской концепций общества не состоялось бы классического этапа с идеями О. Конта и К. Маркса [там же: 1415]. Платоно-аристотелевская типология форм политического господства — «“азбучная истина” нашей теперешней политологии и социологии политики» [там же: 1011]. Макиавеллистская редукция общественных отношений к политическим, акцентированная Ю.Н. Давыдовым, обозначила тенденцию сужения социально-исторического горизонта социологического знания, что впоследствии породило его кризисы. Наиболее удачным образцом для их преодоления автор считает теоретико-методологический и социально-исторический подход М. Вебера и представителей веберовского ренессанса [там же: 4647].
29 Австралийские социологи Ф. Кольер и Б. Мэннинг анализируют состояние историографии социологии в 2000-е гг. в статье Writing national histories of sociology: Methods, approaches and visions. Они отмечают, что национальные историографии наибольшее внимание уделяют институциональной и организационной истории социологии конкретной страны, а не концептуальным и методологическим подходам: «не существует всеобъемлющей, окончательной истории социологии, практикуемой в какой-либо стране, которую можно было бы выгодно сравнить с ведущими работами по другим дисциплинам»; «нет ничего, что определяло бы область или устанавливало шаблон для последующих исследователей»; отсутствует «согласованная историческая методология» [Collyer, Manning, 2021: 3]. Авторы анализируют наиболее распространенные единицы историографического анализа, выделенные в работе коллег по общей методологии историографии социальных и поведенческих наук [Fleck, Dayé, 2015]: 1) действующие лица: история отдельных ученых, групп авторов, поколений и когорт; 2) идеи: история концепций, теорий и исследовательских программ; 3) инструменты: история методологий, методов, приемов и исследовательских практик; 4) учреждения: история учреждений и организаций; 5) контексты: история включения науки в более широкую социальную, политическую, культурную и экономическую среду [ibid: 4].
30 Многие национальные истории сосредоточены более чем на одной из этих единиц анализа, но ни в одной не охвачены все пять. Применяя эту типологию к обзору англоязычной литературы последних лет12, Кольер и Мэннинг стремятся выявить и критически оценить историографические практики. Вот лишь некоторые результаты, касающиеся методологии. Традиционный для историографий биографический подход сосредоточен на акторах, их идеях и практиках, представляя историю в виде шествия «великих людей и великих дел». Такие модели в модифицированном виде переносятся в историю социологии из истории идей, обычно превращая первую в условно упорядоченную биографию «выдающихся» личностей. Изучая более высокие уровни агрегации — группы ученых, «школы», — их часто рассматривают изолированно, вне идейного взаимодействия. Долгое время доминировавший в историописании социологии подход «история идей» («виговская история прогресса»13), повлек за собой прогрессистские и телеологические представления о движении идейного прошлого к более совершенному настоящему. Презентистский анализ идей, возможность произвольно отбирать или отвергать, расставлять акценты в конечном итоге породили критические обзоры социологических теорий, расположенных по хронологии [там же, 2021: 6]. Более содержательные результаты может дать применение в истории идей культурологического подхода (напр., выявить национальные традиции: Levine D.N. Visions of the Sociological Tradition, 1995). Почти все подходы к истории идей связаны с теорией, не с методами или институтами.
12. Ссылки на нее см. в статье Кольера и Мэннинга.

13. Подробную критику этого направления см. в: Butterfield H. The Whig Interpretation of History, 1931. URL: testi/900/butterfield (дата обращения: 03.10.2022).
31 Используя описанную типологию единиц анализа, Кольер и Мэннинг предлагают свой подход — применение контент-анализа к исследованию истории австралийской социологии, представленной в сборнике Histories of Australian Sociology (2005). В нём 25 основных глав, написанных между 1911 и 2004 г.; наибольший интерес к рассматриваемым единицам анализа проявлялся в 19601990-е гг. Контент-анализ показал, что инструменты (методы, методологии и т. д.) упоминаются на 5% объема сборника; наибольший интерес вызвали учреждения (33%), за ними следуют действующие лица (27%) [там же, 2021: 10].
32

Заключение.

33 Представленное рассмотрение работ о методологии историографий в социологии — заведомо неполно и не систематично, да и вряд ли таковое возможно в статье. О некоторых вынужденных упущениях сказано в тексте. Задача заключалась в обобщенном анализе точек зрения на методологию историографии социологии. Это, на наш взгляд, позволило обнаружить ряд тенденций.
34 В социологии мало внимания уделяется исследованию и обсуждению методологии историографии. Наибольший интерес к этой проблематике наблюдался в 19601990-е гг. с последующим спадом. Развитие методологий шло от классификаторских моделей к конструкционистским. Теория Т. Куна популяризировала парадигмальный подход, однако, направленный больше на поиск представлений о самой парадигме, чем на историописание. К 1980-м гг. возник мультипарадигмальный подход, усиливающий синкретичность истории социологии. Накапливались эпистемологические ориентиры, заимствованные из социологической теории, философии науки, теории истории, смежных социогуманитарных наук. Становится проблематичной метатеоретическая логика, способная упорядочить множество подходов. Однако многообразные эпистемические ориентиры в исследовательской практике историков социологии используются ограниченно, в основном в теоретических работах. Большинство социологических историографий опираются на принципы и модели, принятые историографией исторической науки. Предпочтительные единицы анализа в разных подходах — институты, биографии социологов, поколения, научные школы, парадигмы; контексты, в которые включена социология.
35 Преобладание классификаторских моделей, обилие спорадических подходов и их комбинаций создают эклектическую картину истории социологии, дезинтегрируют социологическое знание. Такому «хаосу дисциплины» история социологии способствует и сложная, плохо упорядочиваемая структура социологического знания. Если говорить об интегративных процедурах и методах, предлагаемых философией науки, теорией истории, культурологией, самой социологией, но мало используемых в практиках историописания, то к их числу можно отнести анализ истории понятий (Р. Козеллек и др. представители немецкой школы; А. Бикбов, О. Хархордин); методы эпистемологической истории (Г. Башляр и Ж. Кангилем, получившей развитие в работах М. Фуко и П. Бурдье, немецких и англоязычных философов), истории смысловых комплексов (Р. Нисбет); исследование ментальностей, культурных трансферов и кодов; анализ когнитивных и структурных трендов в истории социологии и др.
36 Похоже, выбор эпистемических ориентиров, адекватных задачам интегративной истории социологии, впереди при условии, что историография социологии будет развиваться как самостоятельная социологическая дисциплина.

References

1. Agassi J. (1963) Towards an Historiography of Science, History and Theory. Hague: Mouton.

2. Alieva V.Ya. (1995) Historiographical self-reflection in contemporary sociology. Sotsiologicheskiy Zhurnal [Sociological Journal]. No. 4: 50–67. (In Russ.)

3. Approaches to social theory. (1986) Ed. by S. Lindenberg, J.S. Koleman, S. Nowak. New York: Sage.

4. Buchdahl G. (1965) A Revolution in Historiography of Science. History of Science. Vol. 4. No. 1: 55–69.

5. Camic C. (2014) Periphery toward Center and Back: Scholarship on the History of Sociology, 1945–2012. R. Backhouse & P. Fontaine (eds). A Historiography of the Modern Social Sciences. Cambridge: Cambridge University Press: 99–143. DOI: 10.1017/CBO9781139794817.004/

6. Chapoulie J.M. (2009) A Framework for the History of Social and Behavioral Sciences. Sociologica. Italian Journal of Sociology on line. No. 2–3. DOI: 10.2383/31363.

7. Collyer F.M., Manning B. (2021) Writing national histories of sociology: Methods, approaches and visions. Journal of Sociology. DOI: 10.1177/14407833211006177.

8. Davydov Yu.N. (2003) Historical horizon of theoretical sociology. In: New and old in theoretical sociology (Book 3). Ed. by Yu. Davydov. Moscow: IS RAN: 7–48.

9. Dayé Ch. (2018) A Systematic View on the Use of History for Current Debates in Sociology, and on the Potential and Problems of a Historical Epistemology of Sociology. The American Sociologist. Vol. 49: 520–547. DOI: 10.1007/s12108-018-9385-1.

10. Erickson M. (2010) Why should I read histories of science? History of the Human Sciences. No. 23 (4): 68–91 DOI: 10.1177/0952695110372022.

11. Fleck Ch., Dayé Ch. (2015) Methodology of the History of the Social and Behavioral Sciences. The International Encyclopedia of Social and Behavioral Sciences. Vol. 15: 319–325. DOI: 10.1016/B978-0-08-097086-8.03224-4.

12. Fontaine Ph. (2015) Introduction: The social sciences in a cross-disciplinary age. Journal of the history of the behavioral sciences. Vol. 51 (1): 1–9. DOI: 10.1002/jhbs.21697.

13. Genov N. (2022) The Paradigm of Social Interaction. (Routledge Advances in Sociology). London, New York: Routledge.

14. Golosenko I.A. (1976) The history of sociology as a scientific problem: analysis of the main approaches in foreign studies. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Studies]. No. 1: 164–172. (In Russ.)

15. Golosenko I.A. (2002) The history of sociology as a subject of scientific research. In: Sociological retrospective of pre-revolutionary Russia. Selected works: In 2 books. Ed. by V. Kozlovskiy. St. Petersburg: Sotsiol. ob-vo im. M.M. Kovalevskogo: 14–26. (In Russ.)

16. Gusfield J. (1979) “Buddy can you paradigm?”. The Crisis of Theory in the Welfare State. Pacific Sociological Review. Vol. 22. No. 1: 3–22.

17. Historiography of Modern Social Sciences. (2014) Ed. by Backhouse R.E., Fontaine Ph. Cambridge: Cambridge University Press.

18. Iggers G.G. (1997) Historiography in the twentieth century: From Scientific Objectivity to the Postmodern Challenge. Hanover, NH: Wesleyan University Press.

19. Iggers G.G., Wang E.Q. (with contributions from S. Mukherjee) (2012) A Global History of Modern Historiography. Transl. from Engl. by O. Vorobiova; Ed. by M. Kukartseva. Moscow: Kanon+. (In Russ.)

20. Kragh H. (1987) An Introduction to the Historiography of Science. Cambridge: Cambridge University Press.

21. Kuhn T. (1968) The History of Science. International Encyclopedia of the Social Sciences. Vol. 14. New York: Crowell, Collier, Macmillan.

22. Kuhn T. (1962) The Structure of Scientific Revolutions. Chicago: University of Chicago Press.

23. Liotar J.-F. (1998) The State of Postmodernity / Trans. from the French by H.A. Shmatko. Moscow: IES; St. Petersburg: Aleteya.

24. Malovichko S.I. (2014) Historiography. Theory and methodology of historical science. Terminological dictionary. Ed. by A.O. Chubarian. Moscow: Akvilon. (In Russ.)

25. Markova L.A. (2009) Historiography of science. Encyclopedia of epistemology and philosophy of science. Moscow: Kanon+: 333–334. (In Russ.)

26. Nisbet R. (1966) The Sociological Tradition. N.Y.: Basic Book.

27. Repina L.P. (2011) History at the border of the XX XXI c.: social theories and historiographical practices. Moscow: Krugh. (In Russ.)

28. Ritzer G. (2002) Modern Sociological Theory. 5th ed. Moscow, St. Petersburg: Piter. (In Russ.)

29. Savelyeva I.M., Poletaev A.V. (2003, 2006) Knowledge of the past: theory and history. In 2 vols. Vol. 1: Designing the past. Vol. 2: Images of the past. Moscow: Nauka. (In Russ.)

30. Sokolov M.M. (2015) Sociology as a miracle. The process of sense-building in one academic discipline. Sotsiologiya vlasti. [Sociology of power.] Vol. 27. No. 3: 13–57. (In Russ.)

31. Steinmetz G. (2018) How and why do we write the history of the social sciences? Public Lecture. The Institute Letter. Institute for Advanced Study. Princeton, March 16, 2018. URL: https://www.academia.edu/36045336/How_and_why_do_we_write_the_history_of_the_social_sciences (accessed 14.08.2022).

Comments

No posts found

Write a review
Translate