Marriage Choice of Immigrants in Russia: Main Characteristics and Relationship with Integration
Table of contents
Share
QR
Metrics
Marriage Choice of Immigrants in Russia: Main Characteristics and Relationship with Integration
Annotation
PII
S013216250026581-2-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Anna Endryushko 
Occupation: Research Fellow, Institute of Sociology of FCTAS RAS
Affiliation: Institute of Sociology FCTAS RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Pages
17-30
Abstract

The article shows features of the choice of spouses by immigrants from the CIS, Ukraine and Georgia in Russia, as well as the relationship of marriage choice to integration of foreign citizens in Russian society. The empirical basis of the study was sociological surveys of immigrants conducted by the Institute of Sociology of the Federal Scientific Research Center of the Russian Academy of Sciences in 2017 and 2020 (8577 and 700 respondents respectively). The preservation of the ethno-cultural distance between immigrants and the host Russian society is shown, since the “importing” of spouses from their homeland remains overwhelming. During the study, two groups of respondents were identified: whose spouses have and do not have Russian citizenship. The author analyzes the integration parameters of these groups and comes to the conclusion that the former are better integrated into the host society. Particular attention is paid to cultural integration. It is shown that the choice of Russians as spouses contributes to the formation of interethnic trust and a sense of belonging to the host society (all-Russian identity) among immigrants, as well as more modernized values, such as gender equality and personal freedom. At the same time, it is concluded that mixed marriages of immigrants and Russians are not associated with cultural assimilation, they should be considered as a process of counter movement of their cultures.

Keywords
mixed marriages, cultural integration, immigrant values, ethnocultural distance, ethnic identity
Date of publication
02.10.2023
Number of purchasers
10
Views
34
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Введение и теоретические основания исследования. Иностранные граждане, приезжающие в Россию на заработки (преимущественно из постсоветских государств), постепенно включаются в жизнь принимающего социума и могут заключать браки с местными жителями, даже если это не было целью миграции. Оценить масштабы смешанных браков между иностранцами и россиянами сложно ввиду ограниченности статистических данных1. С.С. Бирюкова определила долю браков с участием иностранных граждан в 6,4% от общего числа в стране. Наиболее высокие показатели – в Московском и Ленинградском регионах2 (принимающих основную долю мигрантов)3 [Бирюкова, 2015: 26-27]. Другое исследование также показало, что браки россиян с иностранцами в 2018 г. составляли 7% от общего числа в стране, а свыше 80% зарубежных женихов и невест приходится на граждан стран постсоветского пространства [Сивоплясова, 2020: 59–60].
1. Данных о браках россиян с иностранными гражданами фактически нет в открытом доступе, особенно в общероссийском масштабе. Они могут быть доступны по специальному запросу в органы записи актов гражданского состояния (ЗАГС) отдельного региона, или фрагментарно встречаться в отчётах государственных органов.

2. Имеются ввиду города федерального значения Москва и Санкт-Петербург вместе с областями.

3. В данной статье автор использует термины «иммигрант» и «мигрант» как синонимы.
2 Браки иммигрантов и местных жителей могут оказывать значительное влияние на интеграционные процессы в правовой (как юридически значимые события) и в других сферах жизни. Классическая теория ассимиляции [Park, 1928; Stonequist, 1937] рассматривала смешанные браки как лакмусовую бумажку ассимиляции меньшинств в мультикультурных обществах. Позднее такой подход трансформировался, теоретики сегментной ассимиляции [Portes, Zhou, 1993] показали, что встраивание мигрантов зависит от структурных и от индивидуальных факторов. Это касается и браков: мигранты могут выбирать партнера4 из местных жителей, из другого сообщества мигрантов или своей группы.
4. Здесь и далее термин «партнер» употребляется в отношении как зарегистрированных, так и не зарегистрированных союзов.
3 Для иммигрантов супружеская эндогамия является ожидаемым последствием различий в социально-экономическом положении и культурных ценностях с местным населением [Kalmijn, 1998]. В Европе экзогамия выше среди мигрантов, чья культура и вера схожи с западноевропейскими [Lucassen, Laarman, 2009]. Уровень человеческого капитала также является важным индивидуальным фактором. Смешанные браки чаще всего связывают с более высоким уровнем образования приезжих [Kalmijn, van Tubergen, 2006; van Tubergen, Maas, 2007].
4 Взаимосвязь между брачным выбором и интеграцией иммигрантов более сложна, чем это обычно предполагается. Помимо того что смешанные браки показывают степень интеграции приезжих в принимающее общество, они усиливают социальное взаимодействие, которое само по себе может способствовать этой интеграции. Есть литература, где доказывается, что браки с местными жителями являются индикатором интеграции иммигрантов [Meng, Gregory, 2005; Kantarevic, 2004]. Есть свидетельства, что интеграция является следствием смешанных браков, а не их индикатором или предиктором [Meng, Meurs, 2006]. М. Сонг утверждает, что сами по себе смешанные браки не означают социального признания, поскольку их опыт может различаться в зависимости от пола, класса и региона [Song, 2009]. Интеграционные эффекты также приписывают процессу самоотбора, а не «надбавке» за смешанные браки.
5 В российских исследованиях затрагивается главным образом тема межнациональных (межэтнических) браков [Сороко, 2015; Лурье, 2018 и др.]. Браки с иностранными гражданами исследуются реже [Бирюкова, 2015; Сивоплясова, Рязанцев, 2021; Сигарева, Сивоплясова, 2022 и др.], и чаще подобные работы посвящены демографическим эффектам таких союзов. Исследования брачного выбора мигрантов в контексте их интеграции в российское общество не получили должного внимания отечественной науки. Данная статья призвана в определенной мере восполнить этот пробел и посвящена брачному выбору иммигрантов из постсоветских стран в России, возможной связи между смешанными браками и интеграцией иммигрантов в российском контексте.
6 Эмпирическая база исследования. Изучение экзогамных и эндогамных браков различается в разных миграционных контекстах. В данной статье под смешанным браком мы будем подразумевать союз между иностранцами и гражданами РФ. Мы предполагаем, что выбор в качестве супругов россиян (русских и людей других национальностей) связан не только с экономической и правовой интеграцией иммигрантов, но и культурной – более модернизированными представлениями и ценностями.
7 Эмпирическую основу исследования составили данные двух социологических обследований: 1) опрос иностранных граждан, проведенный Центром этнополитических и региональных исследований для НИУ ВШЭ весной 2017 г. в 19 регионах РФ. Квотная выборка составила 8577 респондентов из стран СНГ, Украины и Грузии; 2) опрос, проведенный сотрудниками Сектора изучения интеграционных и миграционных процессов ИС ФНИСЦ РАН в ноябре 2020 г. Опрошены 700 граждан стран СНГ, Украины и Грузии в Москве и Московской области. Исследования различались техникой опроса: опрос 2017 г. – PAPI (Paper Assisted Personal Interview), опрос 2020 г. – CATI (Computer Assisted Telephone Interview).
8 Индикатором брачного выбора иммигрантов в обоих обследованиях были ответы на вопрос: «Какое гражданство имеет ваша жена (ваш муж) /партнер), живущая(ий) здесь с вами?»
9 Охарактеризуем выборочную совокупность. Опрашивали иммигрантов разного пола и возраста: в опросе 2020 г. – 66,9% мужчин; в возрасте до 30 лет – 36,7%, от 30 до 40 лет – 29,1%, от 40 до 50 лет – 24,4%, старше 50 лет – 9,7%; в опросе 2017 г. – 67,7% мужчин; в возрасте до 30 лет – 39,9% опрошенных, от 30 до 40 лет – 28,9%, от 40 до 50 лет – 19,9%, старше 50 лет – 11,4%. Значительная доля опрошенных (62,4% в 2017 г. и 63,4% в 2020 г.) состоит в той или иной форме брака – зарегистрированный, религиозный или гражданский5 (табл.1).
5. Под гражданским браком мы имеем ввиду незарегистрированный союз/сожительство
10 Таблица 1
11 Семейное положение и разные формы браков иммигрантов,
12 в % от числа опрошенных
Каково ваше семейное положение? 2017 2020
Никогда не состоял(-а) в браке (не был(-а) женат/замужем) 28,1 24,5
Состою в зарегистрированном браке (официально женат/замужем) 55,7 49,1
Состою в религиозном браке 1,4 8,8
Гражданский брак 5,3 5,5
Разведен (-а) 6,8 8,5
Вдовец/ вдова 2,4 3,4
Нет ответа, з/о 0,3 0,1
13 Около половины опрошенных, имеющих партнеров, проживают с ними в России – (52,2% в 2017 г. и 46,4% в 2020 г.). Партнеры, проживающие с иммигрантами в России, в основном являются иностранцами с тем же гражданством: 74,1% в общероссийском измерении, 68,4% – в Москве и области (табл. 2). Вместе с тем почти четверть опрошенных – 26,1% в столичном регионе и 22,2% в общероссийской выборке – сказали, что состоят в браке с россиянами (гражданами РФ).
14 Таблица 2
15 Гражданство супругов иммигрантов, в % от проживающих в РФ с партнером
Какое гражданство имеет ваш(а) муж/жена, живущий(ая) здесь с вами? 2017 2020
Российское 22,2 26,1
Иностранное: 76 73,8
в т.ч. такое же, как у респондента 74,1 68,4
другое 1,9 5,4
 Нет ответа 1,8 0,1
16 Данные 2020 г. показывают, что супруги с иностранным гражданством в подавляющем большинстве той же этничности, что и респондент (87,2%)6, а партнеры-россияне чаще русские – «своих» среди них около 20%7, столько же людей иной национальности (табл. 3).
6. В опросе 2017 года не спрашивалось об этнической принадлежности супругов.

7. Их миграционное прошлое неизвестно. Это могут быть «свои» как переехавшие в разный период времени, так и родившиеся в РФ.
17 Таблица 3
18 Гражданство и национальность супругов иммигрантов, 2020 г.,
19 в % от проживающих с партнером в РФ
Гражданство мужа/жены Национальность супругов Всего
русский(ая) такая же, как у респондента другая
Иностранное 4,3* 87,2 8,5 100
Российское 58,3 21,7** 20,0 100
_____________
20 Примечания. *Этот вариант отметили только граждане Узбекистана и Украины; **Более, чем для других, характерно для граждан Армении и Киргизии.
21 Проведенное исследование имеет ограничения. Во-первых, мы спрашивали только о партнерах, проживающих с мигрантами в России, чтобы оценка влияния брачного выбора на интеграцию была более равномерной. Семьи «по обе стороны государственных границ» – вне рамок данной работы. Во-вторых, мы не можем сказать, является ли тот брак, о котором говорит респондент, единственным (уточняющих вопросов в исследовании не задавалось). Возможна ситуация, когда иммигрант имеет более одного союза разной формы (на родине и в России). В-третьих, по этой же причине наши данные об альтернативных формах союзов (например, многоженство или однополые) существенно ограничены. Наконец, на имеющихся данных мы не можем проанализировать напрямую мотивы и факторы выбора брачного партнера иммигрантами.
22 Брачный выбор и интеграция иммигрантов. Проанализируем параметры интеграции двух групп иммигрантов, проживающих в России с партнерами – супруги которых имеют и не имеют российского гражданства.
23 Выбор в качестве супругов граждан РФ различается между иммигрантами разных стран исхода. Наибольшие доли таковых – среди выходцев из Беларуси, Казахстана, Молдовы, а также Азербайджана и Украины, наименьшие – среди граждан Киргизии, Таджикистана и Узбекистана (табл. 4).
24 Таблица 4
25 Гражданство супругов иммигрантов разных стран исхода, 2017 г.,
26 в % от проживающих в РФ с партнером
Какое гражданство имеет ваш супруг(а), проживающие с вами в России? Страна исхода иммигранта
Азербайджан Армения Белоруссия Грузия Казахстан Киргизия Молдова Таджикистан Узбекистан Украина
Иностранное 68,9 75,9 63,1 69,8 64,2 87,4 67,9 86,6 86,7 70,7
Российское 31,1 36,9 30,2 30,2 35,8 12,6 32,1 13,4 13,3 29,3
Всего 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100
____________
27 Примечание. χ2 Пирсона = 124,79, значимо на уровне 0,001.
28 Страновые различия могут быть связаны не только с культурными особенностями мигрантов из той или иной страны. Исследователи отмечают, что среди небольших групп мигрантов можно ожидать более высокого числа смешанных браков, независимо от культурной дистанции [Van Tubergen, Maas, 2007]. В табл. 4 видна значительная доля смешанных браков среди мигрантов из Закавказья. Миграционные потоки из этих стран в последние годы гораздо ниже, чем из государств Средней Азии, а значит меньше и сами группы этнических мигрантов8.
8. Безусловно, может играть роль и давность миграции. Об этом мы говорим далее в статье.
29 Брачный выбор связан с демографическими характеристиками иностранцев. Мужчины-иммигранты чаще выбирают партнершу с российским гражданством, нежели женщины супругов-россиян (табл. 5). Также выбор супруга с гражданством РФ более характерен для молодых респондентов: в возрастных группах 18-24 и 25-34 года больше тех, кто состоит в браке с россиянами, чем с иностранными гражданами9.
9. Подобные закономерности отмечались и при исследовании межэтнических браков советского периода (см.: [Сусоколов, 1987]), а именно: а) широкая экзогамия женщин в русской культурной среде, в то время как, например, у армянок, евреек или мусульманок женская экзогамия – явление нечастое; б) большая распространенность смешанных браков среди молодёжи, поскольку они менее строги в части соблюдения традиций.
30 Таблица 5
31 Брачный выбор мигрантов разного пола и возраста, в 2017 г.,
32 в % от проживающих в РФ с партнером
Демографические характеристики Гражданство мужа‎/жены
иностранное российское
Пол* Мужской 50,7 56,4
Женский 49,3 43,6
Возраст** 18-24 года 6,2 10,9
25-34 года 37,7 40,0
35-44 года 32,9 29,0
45-54 года 18,4 14,3
55 лет и старше 4,8 5,8
_____________
33 Примечания. *χ2 Пирсона = 6,29, значимо на уровне 0,05. ** χ2 Пирсона = 23,04, значимо на уровне 0,001.
34 В брачном выборе иммигрантов в России имеет значение уровень образования. Среди тех, у кого супруги-граждане РФ, больше людей со средним профессиональным и высшим образованием – 29,2 и 32,5% против 23,8 и 21,9% у тех, кто состоит в браке с соотечественниками, соответственно (данные 2017 г., χ2 = 58,83, значимо на уровне 0,001). В группе состоящих в партнерстве с иностранцами, напротив, наблюдается большая доля респондентов с начальным профессиональным, средним общим образованием и ниже (суммарно 54,2 против 38,4% опрошенных, чьи супруги – граждане РФ).
35 Респонденты с партнерами-россиянами в основном являются долгосрочными мигрантами (62,9%), однако среди них есть почти треть (31,6%) циркулярных, а также 5,5% впервые прибывших10 (данные 2017 г.). Среди состоящих в браке с иностранными гражданами 49,4% долгосрочных иммигрантов, 40,8% циркулярных, 9,8% впервые прибывших.
10. К «долгосрочным» мигрантам мы относим не выезжающих из России год и более, к «циркулярным» – проводящих в РФ не более года, а к «впервые прибывшим» – тех, кто приехал в страну в первый раз не позднее, чем за 14 месяцев до проведения опроса. Категории долгосрочности миграции были выделены В.И. Мукомелем [Мукомель, 2013: 10].
36 Вероятность вступить в брак с гражданами страны приёма также связывают с давностью прибытия иммигранта11. Среди респондентов, состоящих в браке с иностранными гражданами, большая доля приходится на приехавших в более поздние годы (после 2011 г.). В группе состоящих в паре с россиянами преобладают иммигранты, начавшие миграционную «карьеру» в 2001-2010 г., то есть более 7-10 лет назад (табл. 6).
11. Например, в Испании марокканские мужчины, вступающие в эндогамный брак, в среднем делают это через три года после миграции, в то время как те, кто женится на немарокканке, делают это в среднем через восемь лет после переезда [González-Ferrer et al., 2018].
37 Таблица 6
38 Взаимосвязь давности прибытия иммигранта в Россию и гражданства его супруга(и)
39 в % от проживающих в РФ с партнером
Года прибытия в РФ 2017* 2020**
гражданство супругов
иностранное российское иностранное российское
1992–2000 12,9 22,8 14,10 13,80
2001–2010 38,7 40,0 41,70 51,70
2011–2017/2020 48,4 37,2 44,20 34,50
____________
40 Примечания. *χ2 Пирсона = 43,65, значимо на уровне 0,001. ** χ2 Пирсона = 21,56, значимо на уровне 0,005.
41 Иммигранты, имеющие супругов-россиян, упрочнены в социально-экономической сфере – подавляющая часть проживает в отдельном доме или квартире, в то время как иммигранты с супругами-иностранцами чаще делят жилье с другими или живут в общежитии (81 против 63,7%; 33,6 и 18% соответственно). Кроме того, 29% первых имеют собственное жильё (среди вторых – 6,9%). Имеющие партнера-россиянина чаще проживают на его территории (14,9%), чем те, чьи супруги – иностранцы (0,9%).
42 Браки иммигрантов с россиянами связывают с возможностями легализации иностранцев. Однако наши данные демонстрируют, что в обоих сравниваемых группах доли респондентов, являющихся документированными и недокументированными12, значимо не различается. Различия видны по конкретным документам, в частности, наличию вида на жительство (ВНЖ), которое есть у 10,7% состоящих в браке с иностранцами и 28,2% – с россиянами (данные 2017 г.). Это может говорить как о связи брачного выбора иммигрантов с получением разрешительных документов, так и о вступлении в брак с гражданами РФ тех иностранцев, которые прочно обосновались в стране приёма и оформили статус постоянно проживающего.
12. Имеющими и не имеющими весь необходимый перечень документов для жизни/работы в России
43 В то же время планы респондентов из двух сравниваемых групп на получение тех или иных разрешительных документов различаются. Так, намерение натурализоваться в гораздо большей степени характерно для иммигрантов, которые состоят в браке с россиянами (табл. 7).
44 Таблица 7
45 Планы иммигрантов на получение разрешительных документов в зависимости от гражданства супругов, 2017 г.,
46 в % от проживающих в РФ с партнером
Вы планируете получить какие-либо из перечисленных документов? Гражданство мужа/жены
иностранное российское
РВП 17,1 18,3
ВНЖ 21 26,1
Российское гражданство 42,1 64
Не думал об этом 25,1 7
з/о 12,4 4,4
____________
47 Примечание. Возможно несколько вариантов ответа.
48 В предыдущих исследованиях мы показали, что намерение получить российское гражданство для основной части мигрантов – это не способ облегчения вхождения на российский рынок труда, а желание остаться жить в России [Адаптация и интеграция…, 2022: 268-280]. Планы иммигрантов, состоящих в браке с россиянами, также можно рассматривать как сознательный выбор интеграции в принимающее общество13.
13. Стоит отметить, что случаи так называемых «фиктивных браков», когда иностранцы сознательно женятся на гражданах РФ ради получения российского паспорта, наверняка имеют место, однако в рамках нашего исследования их выделение и анализ не представляется возможным
49 Подтверждает этот вывод и то, что абсолютное большинство тех, кто состоит в браке с гражданами РФ, намерены остаться жить в стране приёма навсегда (82,3%), ещё 6,5% планируют постоянно ездить между двумя государствами, и только 4,5% хотят вернуться на родину через несколько месяцев или лет. Планы тех, кто состоит в браке с соотечественниками, выглядят менее определенными – остаться навсегда в России хотят только половина проживающих здесь с партнером (52,2%), почти четверть (23,4%) намерены вернуться на родину через несколько месяцев или лет, ещё 16% собираются жить на две страны.
50 Поскольку мы говорим о семейных мигрантах, планы на образование детей также являются значимым показателем нацеленности на интеграцию (в данном случае, межпоколенческую). Вне зависимости от того, в какой стране сейчас проживают дети, основная часть опрошенных в обоих сравниваемых группах планирует дать им образование в России (59,6 и 82,4% соответственно для состоящих в браке с иностранцами и россиянами). Однако ориентация на обучение детей в стране исхода характерна только для тех, кто состоит в браке с соотечественниками – 20% сообщили, что планируют дать образование детям в той стране, откуда они приехали. Среди иммигрантов с супругами-россиянами таких только 4% (данные 2017 г.).
51 Важнейший показатель культурной интеграции мигрантов – язык общения. Те, кто состоит в браке с россиянами, значительно чаще говорят на русском языке в разных сферах жизни: на работе, дома, в неформальном общении с друзьями и знакомыми. На работе на русском языке говорят 80,9 против 70,8% состоящих в браке с иностранцами. Особые различия видны в домашнем общении – русский язык здесь является основным у 71,8% первых и только у 32,3% вторых, в общении с друзьями – 64,7 и 38,4% соответственно. Данные опроса 2020 г. показывают фактически идентичные данные об использовании русского языка в трудовой сфере и даже большие расхождения – в неформальном и домашнем общении двух сравниваемых групп иммигрантов (табл. 8).
52 Таблица 8
53 Использование русского языка в разных сферах жизни в зависимости от гражданства супругов, в % от проживающих в РФ с партнером
Язык общения На каком языке вы чаще всего общаетесь в России…
на работе?* с друзьями? дома?
гражданство мужа/жены
ИГ** РФ ИГ РФ ИГ РФ
На русском 2017 70,8 80,9 38,4 64,7 32,3 71,8
2020 71,8 81,0 28,8 56,9 20,2 75,9
На русском и на другом в равной степени 2017 20,4 12 43,3 28,7 30,4 20,3
2020 22,7 10,3 50,9 27,6 28,2 15,5
На другом 2017 1,9 0,2 18,1 6,3 37,1 7,8
2020 1,8 3,4 20,2 15,5 51,5 8,6
Не относится, з/о 2017 6,9 7 0,2 0,3 0,1 0,2
2020 3,7% 5,2%
_____________
54 Примечания. *Данные 2017 г.: χ2 Пирсона для сферы «работа» = 34,39, «друзья» – 143,26, «дом» - 333,94, во всех случаях значимо на уровне 0,001. Данные 2020: χ2 Пирсона для сферы «работа» = 45,72, значимо на уровне 0,05; «друзья» – 15,009, значимо на уровне 0,01; «дом» – 60,314, значимо на уровне 0,001. **ИГ – иностранное гражданство.
55 Помимо языка общения важными показателями интеграции в культурной сфере являются доверие и чувство принадлежности иммигрантов новому обществу, а также разделяемые с принимающим обществом ценности.
56 Эстев и Буэно [Esteve, Bueno, 2012] приходят к выводу, что социальные сети мигрантов (и включение в них, как физическое, так и ментальное. – Прим. авт.) пропагандируют эндогамные браки. Этот тезис подтверждают данные о доверии мигрантов из сравниваемых нами групп «своим» и «чужим» (людям своей и иной национальности). Респонденты, состоящие в браке с соотечественниками, больше доверяют всем (12,9%) и большинству (52,2%) людей своей национальности, чем иммигранты, чьи партнеры – россияне (9,6% и 47,5% соответственно, данные 2017 г.). Последние более склонны доверять «иным» (людям других национальностей) – 32,8 против 23,9%14 состоящих в браке с иностранными гражданами (данные 2020 г.).
14. Сумма ответов «всем» и «большинству» на вопрос «Какой части людей других национальностей вы можете доверять?»
57 Вступление в брак с россиянами усиливает у иммигрантов и чувство принадлежности к принимающему обществу по сравнению с теми, кто проживает с партнером-иностранцем – актуализированная общероссийская идентичность («частое» ощущение единства со всеми гражданами России) фиксируется на уровне 49,7 и 33,4% соответственно по общероссийской выборке 2017 г.15 (рис. 1). Такие же тенденции в локальной российской идентичности (чувство общности с жителями города, села проживания в России).
15. В Московском регионе по опросу 2020 г. соотношение 62,1% и 58,3% соответственно. Такие различия в данных 2017 и 2020 гг. связаны с географией выборок, а также с контингентами респондентов: в 2020 г. основную часть выборки составляли граждане государств Средней Азии, которые по нашим наблюдениям могут выражать несколько большую лояльность (проявлять эффект т.н. «социальной желательности»).
58 Рис.1. Структура идентичностей иммигрантов в зависимости от гражданства супругов, 2017 г., в % от проживающих в РФ с партнером
59 На рис. 1 также показано, что у респондентов, состоящих в браке с россиянами, несколько ниже актуализированная идентичность страны исхода (чувство общности с гражданами страны, из которой приехали), чем у иммигрантов, чьи супруги являются соотечественниками16. Этническая идентичность (чувство близости с людьми своей национальности) несколько сильнее у иммигрантов, состоящих в браке с соотечественниками (рис. 1). Религиозная идентичность значимо не различается между двумя сравниваемыми группами.
16. 48,8% и 55,6% соответственно, в 2020 г. – 50% и 65,6%.
60 Россия принимает иммигрантов главным образом из стран, ценности которых могут отличаться от представлений значительной части принимающего общества ввиду культурных и религиозных особенностей (граждане государств Средней Азии и Закавказья с преимущественно мусульманским и/или населением, придерживающимся консервативных ценностей) (подробнее о ценностях иммигрантов и россиян см.: [Эндрюшко, 2022]).
61 В нашем опросе было два типа ценностей – гендерные установки (на примере отношения к равенству образовательных возможностей) и показатели сексуальной либерализации (их также называют ценности индивидуального выбора) на примере допустимости разводов и добрачных сексуальных отношений (подробнее о методологии исследования ценностей см.: [там же]).
62 Респонденты, состоящие в браке с россиянами, показали более либеральное отношение ко всем рассмотренным ценностям. Во-первых, они чаще поддерживают гендерное равенство – 23,2% из них согласны (сумма ответов «полностью согласен» и «скорее согласен») с утверждением, что «высшее образование важнее для мальчика, чем для девочки» (76,8% «скорее не согласны» и «полностью не согласны»), в то время как мигранты, состоящие в браке с соотечественниками, солидарны с этим тезисом в 41,6% случаев (58,4% – не согласны). Во-вторых, они более либеральны в отношении ценностей индивидуального выбора17: 30 и 22,6% из них крайне консервативны в вопросах добрачных сексуальных отношений и разводов соответственно. Среди мигрантов, состоящих в браке со «своими», 55,8% категорически не приемлют добрачные связи, 45,4% – развод (рис. 2).
17. Ответы на вопрос: «Как вы считаете, в какой степени развод/сексуальные отношения до брака может(могут) быть оправдан(ы)?». Ответы измерялись по шкале от 1 до 10, где 1 – «никогда нельзя оправдать», 10 – «всегда можно оправдать».
63 Рис. 2. Взгляды иммигрантов на допустимость разводов и добрачного секса в зависимости от гражданства супругов, 2020 г., в % от проживающих в России с партнером
64 Примечание. К консервативным респондентам отнесены те, кто никогда не может оправдать предлагаемое событие (ответ 1), к либеральным – кто может оправдать всегда (ответ 10), к умеренным во взглядах – те, кто может оправдать в той или иной ситуации (ответы 2-9).
65 К ценностным установкам можно отнести и форму брака. Именуемый в повседневном общении «гражданский брак» является альтернативным типом союза – сожительством. Рядом исследователей сожительство рассматривается как показатель современных семейных ценностей [Lesthaeghe, 2010]. Оно получило распространение среди коренного населения многих европейских стран, а также в России.
66 Среди мигрантов, супруги которых также являются иностранцами, 88% состоят в зарегистрированном браке, в то время как имеющие партнеров-россиян официально оформили отношения в 70% случаев (данные 2017 г., в опросе 2020 г. – соотношение 85,3 и 65,5%). Для последних гражданский брак более распространенное явление – 25,8% против 7,6% тех, чьи супруги являются иностранцами18 (в опросе 2020 г. – 25,9% и 9,2% соответственно).
18. Дополнительные распределения с включением принадлежности к той или иной религии не вносят существенных изменений в результаты.
67 Выводы. Иммигранты не оторваны от брачного рынка своей страны, но для них открывается и новый брачный рынок, страны принимающей, что даёт им право выбора. В российской ситуации мы можем говорить о том, что «импортирование» супругов с родины остается пока подавляющим трендом для иммигрантов из постсоветских государств – три четверти опрошенных состоят в союзе с иностранными гражданами, более 95% из которых – соотечественники, более 85% – той же этничности. Это подчеркивает важность этнокультурной дистанции между иммигрантами и принимающим российским обществом в сфере личных взаимоотношений. Вместе с тем четверть опрошенных иностранных граждан состоят в той или иной форме брака с россиянами.
68 Брачный выбор иммигрантов в России можно считать значимым показателем интеграции, поскольку имеющие супругов-граждан РФ в целом показывают лучшие результаты по многим её показателям, чем находящиеся в браке с соотечественниками.
69 На брачный выбор влияют социально-экономические характеристики респондентов, в первую очередь, образование – его более низкий уровень связан с эндогамными союзами, для более образованных мигрантов смешанные браки более вероятны.
70 Мы не можем назвать брак с россиянами мостом к получению российского гражданства, поскольку нет значимой связи между брачным выбором и документированностью иммигрантов. Состоящие в браке с россиянами иностранцы – это в подавляющем большинстве долгосрочные мигранты, решившие связать свою жизнь со страной приёма (остаться в России навсегда), зачастую уже имеющие вид на жительство и вступившие на путь натурализации или имеющие подобное намерение.
71 Выбор в качестве супругов граждан страны приёма выступает показателем определенной культурной открытости мигрантов, поскольку среди таких партнёров есть и русские (подавляющее большинство), и люди других национальностей, и «свои» (с неизвестным миграционным прошлым)19. Показателем открытости для них является и более высокий уровень межэтнического доверия к людям других национальностей, чем у тех, кто женится на «своих», и, соответственно, «своим» же больше доверяет.
19. Люди своей этничности, но выросшие в другой культурной среде, в частности, в России, также могут иметь иные культурные паттерны, чем иммигранты.
72 Брачный выбор вносит коррективы и в структуру идентичностей. У иммигрантов, состоящих в браке с россиянами, формируется более актуализированная российская идентичность и несколько ослабевает чувство принадлежности к стране выхода по сравнению с группой состоящих в браке с соотечественниками. Вместе с тем не происходит значимых сдвигов в этнической и религиозной идентичностях. Это позволяет нам говорить, что смешанные браки иммигрантов и россиян не сопряжены с культурной ассимиляцией, но сильная этническая и религиозная идентичности могут выступать барьерами для них.
73 Также выбор в качестве супругов россиян связан с модернизированностью ценностных представлений иммигрантов, смещением их на более «европеизированные», такие как гендерное равенство и личная свобода. В этом смысле брачный выбор иммигрантов означает не только выбор партнера, но отчасти и выбор более свободного образа жизни, чем принят в его/её родной культуре.
74 Таким образом браки иммигрантов и россиян стоит рассматривать как индикатор интеграции, понимаемой не как поглощение иммигрантов принимающим обществом, а как процесс встречного движения их культур20.
20. Определение интеграции как «встречного движения культур принимающего социума и иммигрантов, смешение культурных норм и ценностей, … возможно, противоречащих друг другу» сформулировано В.И. Мукомелем и развивается в исследованиях сотрудников Сектора изучения миграционных и интеграционных процессов Института Социологии ФНИСЦ РАН, к которым принадлежит и автор данной статьи.

References

1. Biryukova S.S. (2015) The contribution of international migrants to the birth rate and marriage rate of Russian regions. In: Donets E.V., Chudinovsky O.S. (eds) Modern studies of population migration: Coll. of art. Moscow: Ekon. f-t MGU im. M.V. Lomonosova: 19–30. (In Russ.)

2. Endryushko A.A. (2022) Transformation of immigrant values in the context of their cultural integration: attitude to divorce and premarital sexual relations. Demograficheskoe obozrenie [Demographic Review]. No. 3 (9): 58–74. DOI: 10.17323/demreview.v9i3.16470. (In Russ.)

3. Esteve A., Bueno X. (2012) Marrying after migration: Assortative mating among Moroccans in Spain. Genus. No. 68(1): 41–63. DOI: 10.4402/genus-361.

4. González-Ferrer A., Obućina O., Cortina C., Castro Martín T. (2018) Mixed marriages between immigrants and natives in Spain: The gendered effect of marriage market constraints. Demographic Research. No. 39(1): 1–32. DOI: 10.4054/DemRes.2018.39.1.

5. Kalmijn M. (1998) Intermarriage and homogamy: causes, patterns, trends. Annual Review of Sociology. No. 24: 395–421. DOI: 10.1146/annurev.soc.24.1.395.

6. Kalmijn M., van Tubergen F. (2006) Ethnic intermarriage in the Netherlands: confirmations and refutations of accepted insights. European Journal of Population. No. 22(4): 371–397. DOI: 10.1007/s10680-006-9105-3.

7. Kantarevic J. (2004) Interethnic marriages and economic assimilation of immigrants. IZA–Institute for the Study of Labor. Discussion Paper Series. No.1142.

8. Lesthaeghe R. (2010) The unfolding story of the second demographic transition. Population and Development Review. No. 36(2): 211–251. DOI:10.1111/j.1728-4457.2010.00328.x.

9. Lucassen L., Laarman C. (2009) Immigration, intermarriage and the changing face of Europe in the post war period. History of the Family. No. 14(1): 52–68. DOI: 10.1016/j.hisfam.2008.12.001.

10. Lurie S.V. (2018) Interethnic marriages in the modern Russian national scenario. Peterburgskaya sociologiya segodnya [Petersburg Sociology Today]. No. 10: 122–148. DOI: 10.25990/socinstras.pss-10.414k-p077. (In Russ.)

11. Meng X., Gregory R. (2005) Intermarriage and the economic assimilation of immigrants. Journal of Labor Economics. No. 23(1): 135–175. DOI: 10.1086/425436.

12. Meng X., Meurs D. (2006) Intermarriage, language, and economic assimilation process: a case study of France. IZA–Institute for the Study of Labor, Discussion Paper Series. No. 2461.

13. Mukomel V.I. (2013) Migrant integration policy in Russia: challenges, potential, risks: workbook. Moscow: Spetskniga. (In Russ.)

14. Mukomel V.I., Grigorieva K.S. eds. (2022) Adaptation and integration of migrants in Russia: challenges, realities, indicators. Moscow: FNISC RAN, 2022. (In Russ.)

15. Park R. (1928) Human Migration and the Marginal Man. American Journal of Sociology. No. 33: 881–893.

16. Portes A., Zhou M. (1993) The New Second Generation: Segmented Assimilation and Its Variants among Post-1965 Immigrant Youth. Annals of the American Academy of Political and Social Science. No. 530: 74–98.

17. Sigareva E. P., Sivoplyasova S. Yu. (2022) The impact of external migration on marriage and fertility in modern Russia. Nauchnyj rezul'tat. Sociologiya i upravlenie [Research Result. Sociology and management]. No. 8 (1): 68–81. DOI: 10.18413/2408-9338-2022-8-1-0-6. (In Russ.)

18. Sivopliasova S.Yu. (2020) The marriage market of Russia as a component of the international marriage market. SOTIS – social'nye tekhnologii, issledovaniya [SOTIS - social technologies, research]. No. 1: 55–61. (In Russ.)

19. Sivopliasova S.Yu., Ryazantsev S.V. (2021) Marriage behavior of female migrants from Central Asian countries. Zhenshchina v rossijskom obshchestve. [Woman in Russian Society]. Special issue: 136–149. DOI: 10.21064/WinRS.2021.0.9. (In Russ.)

20. Song M. (2009) Is intermarriage a good indicator of integration? Journal of Ethnic and Migration Studies. No. 35(2): 331–348. DOI: 10.1080/13691830802586476.

21. Soroko E.L. (2015) Ethnically mixed families in the Russian Federation. Demograficheskoe obozrenie [Demographic Review]. No. 1(4): 96–123. DOI: 10.17323/demreview.v1i4.1804. (In Russ.)

22. Stonequist E. (1937) The Marginal Man. New York: Charles Scribner's Sons.

23. Susokolov A.A. (1987) Interethnic marriages in the USSR. Moscow: Mysl. (In Russ.)

24. van Tubergen F., Maas I. (2007) Ethnic intermarriage among immigrants in the Netherlands: An analysis of population data. Social Science Research. No. 36(3): 1065–1086. DOI: 10.1016/j.ssresearch.2006.09.003.

Comments

No posts found

Write a review
Translate