Теоретико-методологические основы исследования. Ситуация, сложившаяся в России в 2020–2022 гг., вызвала значительные изменения в образе жизни населения и в социальных институтах. Изучая влияние пандемии COVID-19 на социально-психологическое состояние общества, ученые фиксировали повышение тревожности и снижение позитивных эмоций [Фадеева и др., 2021], усиление социального пессимизма [Макушева, Нестик, 2020], а также прогнозировали долговременный характер психологических последствий пандемии [Влияние пандемии…, 2022].

В феврале 2022 г. адаптирующееся к последствиям пандемии российское общество столкнулось с еще более сильным стрессором – СВО на Украине. Пандемия уходит на второй план, исследователи переключаются на изучение влияния другого внешнего фактора. Возможно, все изменения последнего десятилетия нужно рассматривать как трансформацию социально-психологического состояния общества в русле социологии кризисных ситуаций, изучать ситуации, воспринимаемые индивидами как стресс (дистресс), которые меняют устройство, качество и смыслы жизни [Социология пандемии, 2021: 18], приводят к формированию «новой нормальности» [Антонова, 2022].

Следует отметить многочисленность понятий, к которым обращались исследователи для характеристики состояния общества в периоды резкого изменения социальной ситуации: «социальное самочувствие» (Н.Н. Кобозева), «социальное (общественное) настроение» (Ж.Т. Тощенко, С.В. Харченко), «социально-психологическое самочувствие» (А.В. Юревич, Т.А. Нестик), «эмоциональная атмосфера общества» (М.Ю. Урнов). Предметная область исследований включает, как правило, эмоциональный и оценочный компоненты [Кобозева, 2007: 117; Козлова, 2018]. Анализ индикаторов социального самочувствия или общественного настроения демонстрирует выпадение из области большинства исследований поведенческого компонента.

В периоды трансформации социальной реальности, которые порождают социальный стресс, большое значение приобретают вопросы адаптационного поведения [Manojkrishnan et al., 2020: 8]. Результатом социального стресса могут стать состояния адаптации или дезадаптации. В качестве показателей адаптации определяют психоэмоциональную стабильность, отсутствие тревожности, а к проявлениям дезадаптации относят хронический эмоциональный дискомфорт, который может вырасти до клинически выраженных психопатологий [Lazarus et al., 1988]. В качестве критерия завершенности адаптации к оценкам социального самочувствия (внутреннего состояния адаптанта) добавляется наличие набора решений для различных проблем [Корель, 2005: 324–330], адаптационных стратегий [Суняйкина, 2011: 101], что наиболее близко к понятию копинг-стратегий [Amirkhan, 1994]. При этом изучение стратегий преодоления стресса позволяет получить данные о поведенческом компоненте.

По мнению Н.К. Радиной и Ю.В. Балакиной, в ситуации пандемии «доминируют исследования, направленные на прояснение аффективной составляющей психологических состояний общества» [Радина, Балакина, 2020: 54-55], в которых можно выделить два ракурса: стресс (цель – изучение «групп риска») или психо-эмоциональное состояние общества (цель – сравнение доэпидемиологических и эпидемиологических показателей).

Нами была предпринята попытка охватить оба ракурса в изучении социально-психологического состояния населения Вологодской области.

Дизайн исследования. Соединение теоретических выкладок о социально-психологическом состоянии общества и концепций социального стресса позволило выбрать индикаторы для эмпирического исследования. Во-первых, представлены результаты изучения аффективного компонента психологического состояния общества, которые являются производными от индивидуальных состояний (настроение, ощущение счастья, тревога, депрессия). Во-вторых, оценочные суждения показаны с помощью индикаторов «удовлетворенность жизнью», «итоги года» и «ожидания от наступающего года». В-третьих, поведенческий компонент представлен копинг-стратегиями населения, которые выявляют способы поведения в ситуации стресса («решение проблем», «избегание проблем» и «обращение за социальной поддержкой»).

На основании анализа теоретических и эмпирических исследований нами выдвинуты следующие предварительные гипотезы: 1) происходит адаптация жителей Вологодской области к изменению социальной ситуации, но её медленный темп отражается в показателях социально-психологического состояния, в т.ч. в наличии симптомов тревожного и депрессивного состояний; 2) наименее благополучное социально-психологическое состояние может наблюдаться в старших возрастных группах, у женщин и наименее обеспеченных жителей области.

В регионе опрос осуществлялся ФГБУН ВолНЦ РАН на репрезентативной общеобластной выборке¹. Для выявления симптомов тревоги и депрессии использовалась валидизированная методика «Госпитальная шкала тревоги и депрессии HADS». Самочувствие населения определено при помощи 10-балльной шкалы удовлетворенности жизнью Э. Динера – вопроса «Оцените, пожалуйста, насколько вы счастливы?» (по 10-балльной шкале, где 1 – полностью несчастлив, 10 – полностью счастлив) и вопроса «Что бы вы могли сказать о своём настроении в последние дни?» Для определения видов копинг-поведения использовалась методика Д. Амирхана «Индикатор копинг-стратегий преодоления стресса» в адаптации В.М. Ялтонского, в которой ответ «Полностью согласен» оценивался в 3 балла, ответ «Согласен» – в 2 балла, а ответ «Не согласен» – в 1 балл.

Анкетирование проведено в феврале 2022 г. для определения настроения населения и в апреле 2022 г. для изучения восприятия населением социальной ситуации и выявления стратегий совладания со стрессом. Сравнение проводилось с данными опросов, проведенных в феврале 2018 (допандемийный период) и феврале 2021 г. (пандемийный период). Ситуацию в 2022 г. можно отнести к постпандемийному периоду, так как волна заболеваний от COVID-19 пошла на спад, были сняты ограничительные меры в виде социального дистанцирования и запрета на посещение других стран. Однако весной 2022 г. ситуация изменилась вследствие начала СВО и обострения международной обстановки, что могло уже в апреле 2022 г. отразиться на восприятии eё населением.

Самооценки социально-психологического состояния. Эмпирические данные (табл.1) свидетельствуют о благополучном социально-психологическом состоянии регионального сообщества Вологодской области в 2018 г.: более двух третей респондентов отметили тогда хорошее или ровное настроение (69%). В 2021 г. происходит ухудшение ситуации: по сравнению с 2018 г. на 11 п.п. (с 58 до 47%) снизилась доля людей, которые характеризуют свое состояние как нормальное и ровное, а удельный вес тех, кто испытывает напряжение или раздражение, вырос на 6 п.п. (с 19 до 25%). К весне 2022 г. состояние частично вернулось к допандемийному уровню, но чувство удовлетворенности жизнью у жителей области неуклонно снижалось (с 7,4 балла в 2018 г. до 6,9 балла в 2021 г. и 6,5 в начале 2022 г.). Если в 2018 и 2021 гг. население было одинаково счастливо (7,3 и 7,4 балла), то весной 2022 г. уровень счастья также понизился до 6,9 балла.

Таблица 1

Динамика самооценок социально-психологического состояния

населения Вологодской области, 2018-2022 гг.

Остановимся подробней на психологическом состоянии населения в 2022 г. в разрезе социально-демографических групп (табл. 2).

Таблица 2

Самооценки социально- психологического состояния в Вологодской области

по социально-демографическим группам, 2022 г.

Как видим, заметных гендерных различий не выявлено, кроме большей доли лиц с нормальным/ровным состоянием среди женщин (60% по сравнению с 53% среди мужчин). Среди возрастных групп по наличию прекрасного настроения выделяется молодежь до 30 лет (18% респондентов по сравнению с 12% у лиц среднего возраста и 10% среди старшей возрастной группы). Также молодые люди реже испытывают такие негативные чувства, как страх и тоска (2, 4 и 8% соответственно). По самооценкам хорошо просматривается и закономерность снижения субъективного благополучия в более возрастных группах. Уровень счастья снижается с 7,85 балла у молодежи до 7,40 балла у людей среднего возраста и 7,02 балла у пожилых людей. Аналогичная закономерность вырисовывается для самооценок удовлетворенности жизнью – от 7,48 до 6,82 и 6,55 балла (χ2=21,324, р=0,000).

Территориальные различия психологического состояния касаются жителей областного центра (табл. 3). Жители Вологды реже отмечают у себя в качестве актуального нормальное/ровное состояние (49% по сравнению с 59% среди жителей Череповца и 61% жителей районов). Одновременно удельный вес респондентов в г. Вологде, испытывающих напряжение, существенно выше (29% против 20 и 18% соответственно). В то же время в уровне счастья и удовлетворенности статистически значимых различий по территориям региона нет.

Таблица 3

Самооценки психологического состояния населения,

территориальная дифференциация, 2022 г.

Социально-психологическое состояние населения тесно связано с его материальным положением (табл. 4). Наименее обеспеченные жители Вологодской области реже отмечают у себя наличие нормального/ровного состояния (41%), хотя среди них в 2022 г. был парадоксально выше удельный вес людей с прекрасным настроением (18%). Они чаще испытывают напряжение/раздражение (26%) или страх/тоску (11%). Напротив, наиболее обеспеченные жители региона являлись наиболее позитивно настроенными: 85% из них имели прекрасное настроение (11%) или ровное состояние (74%), только 12% испытывали напряжение/раздражение и всего 1% – страх/тоску. С ростом материального благополучия возрастало и чувство удовлетворенности жизнью (от 5,96 баллов у наименее обеспеченных до 7,51 у наиболее обеспеченных) и переживание счастья (от 6,40 до 7,96 балла).

Таблица 4

Самооценки психологического состояния населения,

дифференциация по материальному положению, 2022 г.

Примечание. *Соединены данные по двум группам оценок материального положения вследствие оценки своего материального положения как очень хорошего только восмью респондентами.

Аналогичная закономерность наблюдается и в отношении самооценок материального положения. Восприятие своего материального положения как плохого и очень плохого связано с более низким уровнем удовлетворенности жизнью (5,34 балла против 7,88 баллов у людей с хорошим и очень хорошим материальным положением) и счастья (5,79 балла против 8,45 балла), а также с более высоким удельным весом респондентов с негативным психологическим состоянием. Так, испытывают напряжение/раздражение 19% среди лиц с хорошим материальным положением, что в 1,7 раза меньше, чем у вологодчан с плохим, и в 2 раза меньше, чем у вологодчан с очень плохим положением. С ухудшением самооценок материального положения более чем в четыре раза возрастает доля тех, кто испытывает страх, тоску (с 3 до 13%).

Проявления стрессового психологического состояния. Весной 2022 г. симптоматика тревожного или депрессивного состояния присутствовала практически у половины (46%) жителей Вологодской области (рис. 1), при этом у 35% респондентов были признаки депрессивного, у 34% – тревожного состояния, а у 23% – сразу обоих видов негативного психологического состояния.

Рис. 1. Распространенность симптомов тревоги и депрессии у жителей Вологодской области, 2006-2022 гг., % опрошенных

В старших возрастных группах риски возникновения негативного психологического состояния были выше (коэффициент корреляции r = 0,374). Среди женщин старше 55 лет симптомы негативных состояний наблюдались у 2/3 (67%, в т.ч. признаки тревоги у 49% и депрессии у 54%). Среди мужчин старшей возрастной группы симптоматика негативного психологического состояния наблюдалась чуть реже (соответственно 61, 45 и 54%). Наиболее благополучной группой с точки зрения психологического здоровья являлась молодежь. В этой возрастной группе наличие симптомов негативных состояний было обнаружено только у 28% мужчин и 26% женщин. Лишь каждый пятый молодой мужчина отмечал наличие признаков тревожного (18%) или депрессивного состояния (20%), а среди молодых женщин их отмечали 23 и 21% соответственно. В средних возрастных группах симптомы негативных психологических состояний отмечены у 39% мужчин и 38% женщин. Все различия статистически значимы (табл. 5).

Таблица 5

Распространенность симптомов тревоги и депрессии у жителей Вологодской области в 2022 г. в разрезе социально-демографических групп,

% опрошенных

Выделены и некоторые различия по территориям. Так, среди жителей Вологды наблюдалась самая высокая доля населения с симптомами тревоги (40% по сравнению с 33% у жителей Череповца и 32% у жителей районов). Жители районов в 2022 г. чаще отмечали у себя наличие симптомов депрессии (38 против 34% у населения г. Вологды и 31% – г. Череповца).

Если сравнивать данные трех опросов, то, по мнению респондентов, наиболее наполненной стрессом их жизнь была в 2020 г. – в год начала коронакризиса (табл. 6). Уже в 2021 г. средний балл оценки наличия стресса в жизни снизился с 3,23 до 3,07. В наибольшей степени события 2021 г. как источники стресса сказались на восприятии женщин (средний балл 3,16 против 2,96 у мужчин), лиц среднего возраста (средний балл 3,13 против 2,89 у молодежи и 3,06 у пожилых людей) и городского населения (средний балл 3,27 против 2,54 у жителей районов).

Таблица 6

Распределение ответов на вопрос: «За последний год как часто вы испытывали стрессовые ситуации?» в демографических группах (средний балл*)

Примечание. *По 6-балльной шкале, где 1 балл – «не испытывал никогда», а 6 баллов – «практически ежедневно».

В крупных городах население чаще воспринимает жизнь, как полную стресса (рис. 2). Однако если жители Вологды стали реже говорить о стрессе (средние баллы менялись от 3,00 в 2018 г. до 3,42 балла в 2021 г. и 3,28 в 2022 г.), то жители Череповца в феврале 2022 г. отметили, что прошедший год был более полон ситуациями стресса (средний балл вырос с 3,25–3,28 до 3,50 балла). Для жителей районов Вологодской области в 2018-2022 г. восприятие жизненной ситуации как стрессогенной тоже усилилось.

Рис. 2. Распределение ответов на вопрос: «За последний год как часто вы испытывали стрессовые ситуации?», территориальная дифференциация, % опрошенных

В начале 2022 г. жители области чаще всего отмечали негативное воздействие на эмоциональное состояние и их жизни - пандемию COVID-19 (75%) и ее последствия, а также СПО (68%) (табл. 7). Ухудшение за прошедший год материальных условий выделили 41%, и половина жителей негативно воспринимает нагнетание ситуации в СМИ.

Таблица 7

Источники стресса для населения Вологодской области, 2022 г.

Примечание. *Средний балл рассчитывался по пятибалльной шкале, где 1 – практически не выражено негативное состояние, 5 – очень сильно выражено.

Совладание с последствиями стресса. Для нейтрализации негативных эмоций и уменьшения негативного воздействия на психику индивиды прибегают к определенному антистрессовому поведению.

К наиболее востребованным жителями Вологодской области копинг-стратегиям относятся как разрешение проблем, так и поиск социальной поддержки. Первая стратегия предполагает, что используются все имеющиеся у индивида личностные ресурсы для поиска возможных способов эффективного разрешения проблемы. Она проявляется в виде такого поведения как «Стараюсь все сделать так, чтобы иметь возможность наилучшим образом выйти из проблемной ситуации» (средний балл равен 2,03), «Осуществляю поиск всех возможных решений, прежде чем что-то предпринять» (2,00 балла), «Обдумываю про себя план действий» (1,81 балла). Стратегия же поиска социальной поддержки проявляется у тех, кто выбирал ответ «Позволяю себе поделиться чувством с другом» (1,96 балла).

Достаточно часто население Вологодской области прибегало и к действиям, направленным на пассивное переживание ситуации («Принимаю ситуацию как есть, стараясь особо не переживать» – 1,79 балла), а также к поведению «Делаю все возможное, чтобы не дать окружающим увидеть, что мои дела плохи» (1,82 балла). Реже всего жители области, испытывая негативные чувства и эмоции, стремятся к снятию негативной симптоматики посредством приема лекарственных средств (1,50 балла), выпивкой, курением или приемом запрещенных веществ (1,30 балла), а также тем, что срывают свою досаду на тех, кто навлек на них проблемы (1,28 балла). Достаточно редко респонденты отмечали, что в сложной ситуации они больше времени уделяют молитве, посещают религиозные учреждения (1,34 балла). Правда, при анализе таких самоотчетов не следует забывать об эффекте выбора социально одобряемых вариантов ответа.

Следует отметить такой негативный момент, что достаточно редко население региона обращается за помощью к специалистам (1,56 балла) и принимает на себя ответственность за сложившуюся ситуацию («Стараюсь осознать, что сам вызвал эту проблему» – 1,55 балла). Жители области чаще выбирают эмоциональную, а не инструментальную социальную поддержку: они скорее склонны поделиться своими чувствами (1,96 балла), чем обсудить с другими людьми возможные решения (1,55 балла).

Дополнить данные об адаптации населения региона к стрессу при прохождении через COVID-кризис можно анализом реакций на ситуации фрустрации. На рис. 3 представлена динамика общественного мнения путем сравнения ожиданий от наступающего года и затем подведения его итогов на примере «дальнего круга» (для России) и личного (для респондента и его семьи).

Рис. 3. Индексы ожиданий и итогов года в оценках населения региона, в пунктах*

Примечание. *Распределение ответов на вопросы: «Оцените, пожалуйста, итоги прошедшего года» и «Как вы считаете, каким будет наступивший год?». Индексы рассчитывались как разница между удельным весом положительных оценок («очень удачный», «в целом хороший») и негативных оценок («скорее трудный», «плохой, очень тяжёлый») плюс 100%.

Отчетливо видно, что проспективные оценки и для России, и личные были выше итоговых. Обратим внимание на разрывы между ожиданиями и реальностью и их связь с психологическим состоянием респондентов. В 2017-2018 гг. проспективные и ретроспективные личные индексы практически совпадали, в 2019 г. разница была чуть более заметной, но, видимо, неощутимой. Отсутствие сильных фрустраций для населения подтверждается отсутствием роста тревожных состояний: по субъективным оценкам проявления тревожности отмечали у себя только 26% в 2017 г. и 25 % в 2019 г. В 2020 г. итоговый индекс личного года как результат широкомасштабных последствий пандемии COVID-19 оказался на 24 пункта ниже ожидаемого (80 и 104 пункта соответственно), что сопровождалось ростом проявлений тревоги (с 25 до 32%) и депрессии (с 33 до 38%).

Мы видим, что одним из направлений адаптации населения к социальному стрессу является уменьшение фрустрационного давления. В частности, снизились ожидания и для России (с 99 до 89 пунктов), и личные (с 104 до 93 пунктов). Благодаря этому действию итоговые оценки «личного» года не так сильно отличались от перспективных – только на 11 пунктов. Уменьшение фрустрации подтверждается стабилизацией и субъективных оценок психологического состояния. Как ранее отмечалось, в начале 2022 г. большая, чем ранее, доля населения отмечала у себя наличие ровного/нормального состояния, произошло небольшое снижение проявлений симптомов депрессии.

Обсуждение и выводы. Проведенное ранее исследование адаптации к социальному стрессу населения Вологодской области выявило наличие групп риска, обусловленное фактом опоры преимущественно на «поддержку семьи в сочетании с узким кругом доверия и слабыми внутренними ресурсами» [Смолева, 2020]. Полученные результаты вызвали закономерный вопрос: как пойдет адаптация при утрате внешних ресурсов? Ведь пандемия COVID-2019 создала именно ситуацию ограничения внешней поддержки, потери жизненно важных ресурсов [Sorokin et al., 2020]. Поэтому закономерно увеличился удельный вес населения региона, которое воспринимает 2020-2021 гг. как наполненные ситуациями стресса. При повышении нагрузки адаптационные ресурсы населения уменьшились, обусловив ухудшение социально-психологического состояния, рост симптоматики тревожных и депрессивных состояний.

В ходе нашего исследования подтвердилась гипотеза о постепенной адаптации жителей региона к ситуации пандемии, о чем говорит прекращение роста к началу 2022 г. тревожных настроений. Медленный характер адаптации находил отражение в оценочных суждениях, выявляющих снижение удовлетворенности жизнью.

Эти выводы совпадают с мнением, что в 2022 г. россиянами пройден пик адаптации к «новой нормальности» [Антонова, 2023: 66]. По данным опросов ВЦИОМ, к этому времени 61% россиян сумело привыкнуть к «пандемийной реальности»². Согласно общероссийским исследованиям ИС ФНИСЦ РАН, последние пять лет психологическое здоровье нации остается в целом достаточно стабильным. Доминирующие типы личного социально-психологического самочувствия – «спокойствие, уравновешенность» (43-49%) и «тревожность» (20-33%) [Латова, 2021]. Но в 2022 г. под влиянием СВО фиксируется новая волна ухудшения социально-психологического состояния российского общества [Латова, 2022]. Возможно, жители Вологодской области в начале 2022 г. не успели отреагировать на ситуацию СВО по причине более пролонгированного влияния последствий военной операции на их социально-экономическое положение и образ жизни.

Гипотеза о выделении групп с наиболее неблагоприятным психологическим состоянием подтвердилась частично. Женщины чаще воспринимали ситуацию пандемии как стресс, однако смогли адаптироваться, о чем говорит отсутствие гендерных различий в психологическом состоянии населения. В то же время лица старших возрастов и наименее обеспеченные жители региона отличались более неблагополучным психологическим состоянием.

И в региональных, и в общероссийских исследованиях наименее обеспеченные жители относятся к группе риска. Так, выделенные Н.В. Латовой «пессимисты», указывающие на неблагоприятную социально-психологическую атмосферу в стране, характеризуются ощущением социальной незащищенности и плохих перспектив своего материального положения [Латова, 2022]. В проведенных ранее региональных исследованиях тоже выделена группа населения, которая чаще сталкивается с ситуациями стресса и отличается самым высоким удельным весом представителей с негативным психологическим состоянием – в неё чаще попадают наименее обеспеченные жители области [Смолева, 2022].

В качестве преобладающих стратегий борьбы со стрессом население Вологодской области выбирает «разрешение проблем» и «поиск социальной поддержки», уменьшения фрустрационного давления за счет снижения ожиданий «хорошего года». То, что жители области выбирают эмоциональную поддержку как способ совладания со стрессом, в условиях социального дистанцирования явилось дополнительным фактором риска дезадаптации. Аналогично общероссийское исследование показало, что группа риска связана с отсутствуем «позитивно окрашенной эмоциональной поддержки» [Латова, 2022: 57].

Ситуация пандемии обусловила необходимость выработки адаптационных стратегий для всех групп населения. Приобретя этот опыт перекраивания повседневных практик в ситуации «новой нормальности», население может быстрее и с меньшими негативными последствиями для психологического благополучия справляться с новыми опасными трансформациями социальной реальности.